Управление интеллектуальной собственностью: иллюзии, связанные с патентами

Управление интеллектуальной собственностью: иллюзии, связанные с патентами

Ю.В. Григорьев - Доцент кафедры управления инновациями Российского государственного университета инновационных технологий и предпринимательства (г. Москва), главный эксперт ООО «Независимое патентное агентство», кандидат технических наук.

Иллюзия защиты

Патент стоит ровно столько, сколько
предприятие готово потратить на его защиту.
Энни Брукинг [1]

Выражение «правовая охрана изобретений» подсознательно создаёт у несведущих людей иллюзию безопасности. Управление интеллектуальной собственностью должно начинаться с избавления от этой иллюзии. Неприкосновенность личности тоже охраняется законом, но разумный человек ночью будет выбирать маршрут, не проходящий через тёмные и безлюдные места.

Правовая охрана изобретений состоит единственно в праве патентообладателя обратиться в суд, если его интересы нарушены. Более того, ему ещё придётся доказывать факт нарушения, а для этого надо будет юридически правильно собрать доказательства и суметь уцелеть при этом.

Существуют вполне законные способы выхода из-под действия чужих патентов. Действие патента может быть нейтрализовано если:
– добиться признания патента недействительным;
– используя несовершенства патентной формулы, обойти патент, внеся непринципиальные изменения в продукт или технологию;
– используя идею и формулировку технической задачи, на которой основано изобретение, разработать (возможно, даже запатентовать) своё оригинальное техническое решение этой же задачи.

Из всех оснований, по которым патент может быть признан недействительным, наиболее действенным является несоответствие изобретения критерию новизны. Новизну изобретения порочат любые сведения, ставшие доступными неопределённому кругу лиц к моменту подачи заявки. Хорошо осведомлённые в своей узкой области техники специалисты, затратив определённые усилия, могут найти прямой аналог, порочащий новизну чужого изобретения, или подвести изобретение под такой аналог. Сильные конкуренты никогда не пренебрегают такой возможностью, тем более что в значительной части случаев для её осуществления достаточно непродолжительных усилий одного специалиста. Если изобретение относится к старой, глубоко разработанной области техники, то надо считаться с этой опасностью.

Во многих случаях проще всего бывает обойти мешающий патент, поскольку для этого требуются чисто технические методы. По мнению многих опытных экспертов, вообще не бывает патентов, которые нельзя было бы обойти. В действительности, если бы это было так, это означало бы конец всему патентному праву. Для обхода патента надо быть, по меньшей мере, на уровне автора изобретения, а это дано далеко не всем.

Статья 1398 Гражданского кодекса РФ в качестве одного из оснований для признания патента недействительным предусматривает указание в патенте в качестве автора или патентообладателя лица, не являющегося таковым. Та же статья допускает оспаривание выдачи патента любым лицом, которому стало известно о нарушении, что позволяет маскировать истинных инициаторов. Для России характерна унаследованная от СССР неразборчивость в вопросах соавторства: среднее число изобретений с одним автором в России в два раза меньше, чем в других странах [2]. В действительности, фактический автор у изобретения почти всегда один. Поэтому любой патент, где есть хотя бы один соавтор, потенциально уже уязвим. Кто-то из соавторов может решить, что лучше получить хоть что-то от конкурентов, чем ничего – от своего родного предприятия. Поскольку миллион делится только на одного, возможны ссоры между соавторами по вопросам раздела вознаграждения.

Третий из указанных способов нейтрализации чужих патентов наиболее эффективен, но требует высокой квалификации своих изобретателей. Правда, проблема упрощается тем, что изобретательская задача уже сформулирована, а это уже очень много.

При достаточно сильной мотивации и хороших специалистах вероятность нейтрализации патента одним из описанных способов достаточно велика, и если патент единственный, то продукт нельзя считать хорошо защищённым.

Если существо изобретения не позволяет проконтролировать его использование, то патент как охранный документ почти бесполезен, так как нельзя установить факт его нарушения. По внешнему виду трубной муфты, изображённой на рисунке, нельзя установить, использовано ли в ней изобретение по указанному на муфте патенту. Разбирать уже свинченное соединение, чтобы проверить, не нарушается ли его патент, патентообладателю вряд ли позволят. Тем не менее обладание патентом и в этом случае всё же приносит некоторую пользу. Упоминание о наличии патента в рекламе, на упаковке, в сопроводительной документации или на самом продукте (см. рисунок), придаёт ему респектабельность в глазах потребителя, предостерегает добросовестных конкурентов от попыток воспроизведения продукта. Зачастую самые опасные конкуренты являются как раз самыми осторожными. Этот приём на них хорошо действует. Но поскольку патентование раскрывает существо таких изобретений, идею, положенную в их основу, направление работ, оно чаще приносит вред, чем пользу.

Рисунок. Трубная муфта с указанным на ней номером патента

Известны три основных способа повышения эффективности патентной защиты:
– разработка технических решений, затрудняющих несанкционированное воспроизведение продукции. Если продукция защищена техническими мерами от несанкционированного воспроизводства, то лицензии на право выпуска такой продукции стоят намного дороже;
– разработка технических решений, позволяющих обнаруживать появление на рынке продукции, нарушающей права патентообладателя;
– построение продуманной системы правовой защиты продукта, включающей скоординированное патентование технологии его изготовления, использованных в нём технических решений, внешнего вида.

Если предполагается продажа лицензий, то дополнительной мерой защиты доходов патентообладателя является разработка технических решений, позволяющих проконтролировать объём использования изобретения. Это уменьшает соблазн приобретателя лицензии (лицензиата) экономить на платежах, показывая заниженный объём выпуска. Впрочем, что выиграешь на контроле, то потеряешь на цене лицензии. За такой патент заплатят меньше.

Пресечь нарушение патента и тем более добиться компенсации убытков, очень хлопотно, сложно и дорого. Проще предотвращать нарушения, чем бороться с последствиями уже совершившегося события. Главную роль в этом играют изобретатели, если они смогут в ходе разработки нового продукта предвидеть возможные действия конкурентов (пиратов) и принять необходимые меры технического характера, не надеясь на правовую защиту. Специалистов надо направлять на создание таких решений, от них надо требовать этого и их надо поощрять за разработку продукта, хорошо защищённого техническими мерами.

Образовательные учреждения, где сосредоточено около четверти научно-технических специалистов, редко имеют возможность доведения своих разработок до рыночного продукта, а значит, и до получения дохода от этого. Интеллектуальный потенциал этих специалистов можно направить на создание указанных выше технических мер защиты чужих продуктов. При правильном выборе объектов защиты результаты этих работ будут востребованы.

Патентная защита оказывается эффективной, только когда она встроена как один из элементов в общую систему защиты предприятия и продукта. Построение и поддержка такой системы требуют времени, денег и ума.

Иллюзия товарной ценности

…Наибольшая опасность для научных
организаций и высокотехнологичных
предприятий сейчас связана с наивной,
но навязчивой идеей чиновников –
заставить научные организации
и предприятия поставить все
принадлежащие им права ИС на баланс.
А. Козырев [3]

Автор книги [4], посвятив целую 5 главу вопросам оценки интеллектуальной собственности и представив несколько внушительных расчётных формул, в той же главе со вздохом признаётся: «Определение истинной стоимости объекта промышленной собственности… – практически недостижимая цель».

Тем не менее в последние годы широкое распространение получил промысел, состоящий в оценке интеллектуальной собственности. Учреждены оценочные фирмы, разработаны методические рекомендации по оценке. Оценки стоимости интеллектуальных прав пользуются спросом при внесении интеллектуальных прав в уставный капитал предприятия, определении стоимости предприятий. Возник ажиотаж, подкрепляемый невероятными историями о баснословной выручке от продажи лицензий и ужастиками о рейдерских захватах, которые не состоялись бы, если бы интеллектуальная собственность предприятий была бы правильно оценена и поставлена на баланс.

Обыденное сознание предполагает, что сами патенты и защищённые ими продукты обладают некими положительными свойствами или товарной ценностью. Примерно так же оно склонно воспринимать как истинные любые концепции или факты, сообщённые в печати, тем более в научной. В действительности, выдача охранного документа или опубликование статьи свидетельствуют только о том, что соответствующий материал успешно прошёл в установленном порядке проверку на соответствие определённым, в значительной степени формальным требованиям.

Так, предполагаемое изобретение должно обладать новизной, изобретательским уровнем и промышленной применимостью. Полезная модель должна обладать новизной и промышленной применимостью. Промышленный образец – новизной, оригинальностью и промышленной применимостью. Научная статья должна быть оригинальной, не противоречить фундаментальным законам и соответствовать тематике журнала.

При выдаче охранных документов ни по одному объекту патентного права экспертиза возможной ценности объекта как технического решения или возможной стоимости интеллектуальных прав на его использование не проводится. Товарная ценность никогда не выступает в качестве критериев патентоспособности тех или иных результатов интеллектуальной деятельности. И это правильно. Патентная экспертиза не может знать или предвидеть товарную стоимость прав на охраняемый объект.

Поэтому априорное предположение о товарной ценности любого патента так же, как и о научной ценности опубликованной статьи является иллюзией. Предсказания стоимости патента на ещё не выставленный на рынок продукт, в силу уникальности каждого объекта патентного права, достоверными быть не могут. Проблема же достоверности оценки стоимости прав на объекты, уже воплощённые в выставленном на рынок продукте, сильно осложняется тем, что появление на конкурентном рынке новой разновидности продукта изменяет сам рынок.

Для подтверждения сказанного используем приём «от противного». Одна из фирм, выпускавшая торты оригинального внешнего вида, защищённые патентом на промышленный образец, выявила нарушителя, выпускавшего торты, схожие по внешнему виду до степени смешения с запатентованными. После выигрыша судебного дела удалось (не сразу!) добиться прекращения выпуска контрафактных тортов. В следующем же месяце объём продаж возрос в полтора раза. Опираясь на эту конкретную цифру нетрудно вычислить стоимость патента, полагая её близкой к величине прибыли, которую перехватывали нарушители. Такая оценка имеет смысл и обоснование. А если бы нарушения не было или оно не было бы выявлено? Насколько могут быть достоверны оценки, если неизвестен возможный объём нарушений?

Обычным заблуждением является смешение понятия ценности изобретения как технического решения и стоимости интеллектуальных прав на его использование. Если изобретение используется в собственном производстве, то экономический эффект от этого оценить несложно, и результат может быть вполне точным. Зная эффект, можно подсчитать вознаграждение автору изобретения. Соответствующие методики давно созданы. Но стоимость интеллектуальных прав на это изобретение зависит от конкретного приобретателя, структура издержек, объёмы производства и портфель заказов которого, естественно, скрываются. Никто не станет приобретать права дороже, чем за половину экономического эффекта от их использования, а его величина сугубо индивидуальна для каждого приобретателя. Бывает, что интеллектуальные права на вполне хорошее изобретение вообще не пользуются спросом, а значит, ничего не стоят.

Так, в СССР было выпущено и использовалось свыше пятисот установок для электрогидравлической очистки литья от формовочной смеси. Часть из них экспортировалась в разные страны. Эффект от их использования был очень большой и несомненный. Они не были защищены зарубежными патентами, их можно было свободно воспроизводить, но даже так никто за границей не захотел этим заниматься. Со временем обозначился новый путь: были изобретены формовочные смеси, которые легко осыпались при лёгком механическом ударном воздействии на отливку. И нужда в сложном электрогидравлическом процессе стала отпадать, хотя в России эти установки можно заказать и сейчас.

Существует ряд внушительных методик оценки стоимости интеллектуальных прав на изобретения, ещё не используемые в производстве. Поскольку гонорар оценщиков составляет 2 – 3% от суммы оценки, нетрудно представить, насколько или во сколько раз они оказываются завышенными. Естественно, для постановки на баланс результаты этих оценок налоговыми органами за серьёзные не считаются. Практически единственный приемлемый для них метод оценки – это основанный на затратах по созданию изобретения. В общем-то, это правильно, так как затраты, при определённых условиях, можно не только определить, но и доказать.

Обычная проблема состоит в трудности вычленения затрат на создание изобретения в стоимости работы или этапа работы, при выполнении которых оно было создано. Искусство управляющего состоит в том, чтобы ещё до начала работ предвидеть характер изобретений, которые могут быть созданы, и при составлении календарного плана назвать этапы работ соответствующим образом. Тогда можно будет неопровержимо утверждать, что, например, изобретение «Квантовый деструктор» было создано при выполнении этапа «Разработка квантового деструктора», а изобретение «Источник питания квантового деструктора» было создано при выполнении этапа «Модернизация источника питания квантового деструктора». И оценить стоимость полученных патентов как стоимость этапов с соответствующими названиями.

Права на хорошее, эффективное, но ещё не используемое в промышленности изобретение на нашем рынке стоят не более 30 – 60 тысяч рублей. Это обычная цена для изобретений, созданных на стадии научно-исследовательских работ. Даже очень хорошее изобретение это только начало пути. Надо провести опытноконструкторские работы, подготовить и освоить производство, выпустить товар на рынок. Изобретатели обычно имеют преувеличенное мнение о стоимости своих патентов, что зачастую порождает ненужные и даже разрушительные споры с инвесторами или предполагаемыми покупателями лицензий.

Иллюзия коммерциализации

Цель большей части нововведений –
не инновации, а имитация.
Теодор Левитт

Современные руководители почти поголовно одержимы идеей коммерциализации интеллектуальных прав, принадлежащих возглавляемым ими организациям. При этом часто внедрение изобретений, то есть их использование в собственном производстве, отождествляется с коммерциализацией, то есть возмездным предоставлением прав.

Согласно «Словарю русского языка» С. И. Ожегова, коммерция означает торговлю, торговые операции. Производство продукта, в котором использованы изобретения, и торговля этим продуктом никак не являются торговлей интеллектуальными правами. Для этих занятий давно существует термин «внедрение».

Для объектов авторского права коммерциализация есть нормальное дело. Книги для того и пишутся, чтобы продать потом право на их издание каким-то издательствам. Но патенты на изобретения оформляются в первую очередь для того, чтобы защитить своё предприятие [5]. В действительности, в норме, каждый разработчик стремится использовать своё изобретение именно в своём производстве. Самое выгодное – это производить защищённый патентами продукт самим, обеспечивая при этом стабильную загрузку своих производственных мощностей. Все случаи передачи прав – вынужденные, так как значительную часть возможной прибыли от производства и продаж приходится при этом отдавать приобретателю прав. Эти случаи таковы:
– своё производство не справляется с возрастающим объёмом заказов, а на его расширение либо нет средств, либо оно нецелесообразно, так как прогнозируется падение спроса;
– когда изобретение относится к усовершенствованиям широко распространённых технологий;
– когда у патентообладателя нет собственного производства.

Последний случай осуществим в ситуациях:
– когда изобретение явно и гарантированно сулит высокую прибыль приобретателю прав;
– когда изобретение кому-то мешает совершенствовать свой продукт, находящийся под угрозой вытеснения с рынка;
– когда некто, затратив большие средства, развернул производство продукта, который, как выяснилось, подпадает под действие патента;
– когда зарубежное предприятие видит выгоду выхода со своим продуктом на русский рынок, но не может этого сделать из-за наличия действующего патента.

Эти ситуации являются мечтой всех НИИ, не обладающих производственной базой. Мечта вполне осуществима. Проблема лишь в том, что для создания таких изобретений требуется уровень квалификации, способностей и организации выше мирового. Кроме того, как говорилось выше, даже очень хорошее изобретение это только начало пути.

В целом для объектов промышленной собственности продажа прав – событие достаточно редкое. Например, в 2004 году в России выдали 34723 патента на изобретения, полезные модели и промышленные образцы и зарегистрировали 2549 договоров о полной или частичной передаче прав. Это более семи процентов. Казалось бы, совсем неплохо. Однако едва ли не большую часть передач, как показывает изучение списков лицензионных договоров, публикуемых в журнале «Патенты и лицензии», можно охарактеризовать как перекладывание из одного своего кармана в другой. Например, патентообладатель – физическое лицо учредил фирму и передал принадлежащие ему права этой фирме, принадлежащей ему же (см. например, №№ 16498 и 16499 в «П. и Л.», 2006, № 9). Или фирма-патентообладатель переучредилась, перерегистрировалась и т. п. Естественно, она должна передать права себе же под новой вывеской (см. например, №№ 16458 – 16464, когда ЗАО «Экофор» частично уступает охранные документы ЗАО «Экофор» же). Обычной практикой являются договора отчуждения, когда фирма с целью вывода капитала из России получает патент на частное лицо, которое продаёт его затем зарубежной фирме, а та, в свою очередь – исходной. Вдобавок приобретение патентных прав фирмами, работающими по упрощённой системе налогообложения, Федеральным законом [6] разрешено относить на производственные издержки. Поэтому видимая активность, и без того очень небольшая, в значительной мере объясняется такого рода случаями.

Если предположить, что 70% экспорта составляет сырьё и что только одна пятая часть товаров из оставшихся 30% имеют правовую защиту, то стоимость запатентованных товаров будет превышать стоимость проданных прав в (30/5)/0,07 ≈ 86 раз, то есть объём продаж прав составляет 1,1% от общей стоимости запатентованной продукции.

Почему же такое внимание коммерциализации? Причин тут три:

1. Разрыв между наукой и производством, заложенный социалистическим методом ведения хозяйства, привёл к тому, что НИИ стали работать сами на себя, а производственные предприятия одичали. НИИ, располагая громадным фондом изобретений и не имея возможности их внедрить, создали себе утешающую иллюзию, что зато они смогут много-много изобретать и тут же продавать. Корни иллюзии – в непонимании смысла и механизмов правовой защиты изобретений.

2. Иллюзия торговли патентами породила надежду у чиновников – уж тут-то можно будет и показать свою незаменимость и порезвиться. Не ведая радостей творческого труда, они получают удовольствие от поездок, переговоров, отката.

3. Правительство РФ в 1998 г. впервые объявило, что общая стоимость интеллектуальной собственности, которой располагает Россия, составляет 400 миллиардов долларов, по оценкам почему-то американских экспертов (интересно, кто им предоставил исходные данные?). Вскоре в прессе появилась цифра в 600 миллиардов. Печали, наступившей после завершения раздела и передела бывшей общенародной собственности, как не бывало: сколько ещё, оказывается, можно поделить! Было изобретено новое словосочетание: «результаты научно-технической деятельности» (РНТД), возникла целая индустрия по инвентаризации, оценке и сбыту за рубеж этих самых результатов. Гора родила мышь: объём поступлений от экспорта прав в 1996 – 99 гг. в Россию составил 0,07% от общего объёма экспорта, или 40 млн. долларов [7]. Ровно столько приносит экспорт водки только одной марки «Столичная». В бюджет РФ в 1999 г. была перечислена сумма, эквивалентная аж 820 тысячам долларов.

Иллюзия быстрого успеха

Быть пионером не окупается.
Эндрю Карнеги

Если бы человеку по его природе
не свойственно было искушение
рискнуть,… то на долю одного лишь
холодного расчёта пришлось бы
не так уж много инвестиций.
Джон Кейнс

Строго говоря, следовало бы сказать не «быстрого успеха», а «быстрой наживы», так как понятие «успех» можно трактовать во множестве смыслов. Но так благозвучнее.

Для того чтобы начать работу по созданию новой техники, есть много причин. Все они хороши, если относятся к решению объективно нужной людям задачи. Но если причиной открытия работы является неотразимый аргумент «под это дают деньги», следует разобраться, под какую же нужную людям задачу дают деньги, и какова вероятность её решения в сроки, сопоставимые с периодом активной жизни специалиста. В науке правилом, а не исключением является то, что люди, стоящие у истоков нового направления, не доживают до появления промышленно применимых продуктов, основанных на результатах исследований. В этом нет ничего трагичного – многие люди вполне удовлетворены своей работой в науке и не собираются её оставлять за то, что она не сулит крупных дивидендов.

Но руководителю, озабоченному финансовым положением предприятия, надо внимательно разбираться, приведёт ли новая тема к быстрому внедрению и связанным с этим удовольствиям. В первую очередь надо понять, насколько существующая инфраструктура сможет обеспечить промышленный выпуск товарного продукта, основанного на результатах исследований. Если тема вызывает сомнение в смысле быстроты внедрения, это не значит, что от неё надо безусловно отказываться – здесь всё зависит от обстоятельств. Даже патенты следует брать – для того, чтобы утвердить свой приоритет. Не надо только рассчитывать, что они принесут доход. Исследователям, блестяще завершившим фундаментальные исследования, надо не готовиться к коммерциализации своих патентных прав, а подыскивать новую, желательно хорошо оплачиваемую, тему для исследований. Ниже даны несколько примеров из истории техники.

Последние шестьдесят лет ознаменованы триумфальным шествием полупроводников. Однако первые полупроводниковые эффекты были открыты в 1873 году американцем У. Смитом (изменение сопротивления селенового столбика под действием света) и в 1874 году немцем К. Ф. Брауном (односторонняя проводимость контакта металл – полупроводник). На основе последнего из этих открытий были разработаны кристаллические детекторы, впервые использованные в 1900 году для демодуляции радиосигналов (спустя 26 лет!). Фоторезисторы, основанные на эффекте У. Смита, появились намного позже. Первый точечный транзистор был изобретён У. Браттейном и Дж. Бардиным только в 1948 году.

Первые опыты по разработке электрических ламп были начаты в 1838 году Жобаром. Спустя 35 лет в Санкт-Петербурге был проведён первый в мире опыт уличного освещения лампами накаливания А. Н. Лодыгина. Но и спустя ещё 35 лет лампы накаливания оставались редкостной новинкой.

Входящие сейчас в моду, но до сих пор не используемые в массовом масштабе топливные элементы впервые были предложены и испытаны Уильямом Гровсом в 1839 году.

В 1903 году супругами Кюри было установлено выделение тепла солями радия. Измеренное удельное тепловыделение оказалось настолько большим, что с этого года всё прогрессивное человечество было озабочено одним: как бы собрать побольше радиоактивных веществ в компактный блок и выделить всю содержащуюся в нём энергию, по возможности за кратчайшее время. Спустя десять лет уже был написан роман Герберта Уэллса «Освобождённый мир» об атомной войне в Европе. В нём впервые появился термин «атомная бомба». Ясно, что на создание этого замечательного объекта техники денег не было жалко никаких, но первая атомная бомба была взорвана только в 1945 году, а первая атомная электростанция заработала и того позже – в 1954 году.

За последнее десятилетие произошло взрывообразное развитие сотовой телефонной связи. Но идея, положенная в основу телефонной связи на ультракоротких волнах, была сформулирована и проверена экспериментально ещё в 30-е годы прошлого века. В написанном в 1940 году романе Ю. Долгушина «ГЧ» она изложена подробно, понятно, абсолютно современно.

Последние десятилетия демонстрируют ускорение научно-технического прогресса. Но пока утешительного в этом мало. Просто раньше путь от научного открытия до выпускаемого серийно продукта занимал сотни лет, а теперь вполне сформировавшаяся научная идея, даже проверенная экспериментально, воплощается в промышленно производимый продукт всего лишь за пятьдесят лет. Многие новинки последних десятилетий действительно способствуют ускорению внедрения новых разработок. Но ведь и объекты новой техники стали посложнее.

Причина отставания темпов технического прогресса от темпов старения изобретателей весьма проста: освоение промышленного производства принципиально новых объектов техники требует новых материалов, технологий, оборудования. На создание этой новой инфраструктуры нужны не только время и большие деньги, но и свои исследования и разработки, подчас более дорогостоящие, чем основные. Деньги в ощутимых размерах начинают поступать только тогда, когда у инвесторов появляется ощущение, что им удастся вернуть вложенное.

К счастью, не все инвесторы расчётливы и блещут умом. Денежные мешки, уверовавшие в возможность быстрой наживы, но не способные оценить все предстоящие технические проблемы, – вот те герои, на которых держится весь научно-технический прогресс. Когда, наконец, и более расчётливые инвесторы увидят что это хорошо и осуществимо, деньги появляются мгновенно. И телега, которая со скрежетом и остановками ползла от одного денежного мешка до другого лет сорок-пятьдесят, вдруг делает гигантский рывок, создавая иллюзию ускорения научно-технического прогресса. Поскольку патенты действуют двадцать лет, отцы-основатели, если им удаётся дожить до триумфа, оказываются не при чём.

Всё вышесказанное имело цель не посеять уныние и разочарование в ценности системы правовой охраны изобретений, а показать, что не всё так просто в этой системе. Предаваться иллюзиям – не самое лучшее занятие, и заниматься изобретательской деятельностью надо с открытыми глазами. Изобретательская деятельность отнюдь не сводится только к созданию патентоспособных решений и торговле правами. Главное в ней – это сделать образом жизни выявление новых задач и их решение на изобретательском, то есть творческом уровне. Будут ли они патентоспособными или нет, будут ли они относиться к технике, или к методам рекламы, управления производством, или организации сбыта, вопрос второстепенный.

[1] Брукинг Э. Интеллектуальный капитал / Э. Брукинг. – СПб.: Питер, 2001.
[2] Григорьев Ю. В. Проблема соавторства в российском изобретательстве / Ю. В. Григорьев // Патенты и лицензии. – 2008. – № 12. – С. 32 – 36.
[3] Козырев А. Проблема оценки результатов интеллектуальной деятельности, учёта и инвентаризации нематериальных активов / А. Козырев // Интеллектуальная собственность. – 2003. – № 5. – С. 6 – 8.
[4] Бромберг Г. В. Интеллектуальная собственность: основной курс: учеб. пособие / Г. В. Бромберг. – М.: Приор-издат, 2004.
[5] Григорьев Ю. В. Управление изобретательской деятельностью: интеллектуальные права // Союз ИТЦ России. – 2008. – Дек., № 18. – С. 53 – 59.
[6] Федеральный закон от 19.07.2007 № 195-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ в части формирования благоприятных налоговых условий для финансирования инновационной деятельности».
[7] Соловьёва Г. М. Лицензионные платежи – зеркало экономики? / Г. М. Соловьёва // Патенты и лицензии. – 2001. – № 11. – С. 58 – 59.

Григорьев Юрий Васильевич

Журнал "Инновационный Вестник Регион"

2009 г.

 

https://habrahabr.ru/post/288440/

Кровать,

— второй признак

Управление интеллектуальной собственностью: иллюзии, связанные с патентами

Ю.В. Григорьев - Доцент кафедры управления инновациями Российского государственного университета инновационных технологий и предпринимательства (г. Москва), главный эксперт ООО «Независимое патентное агентство», кандидат технических наук.

Иллюзия защиты

Патент стоит ровно столько, сколько
предприятие готово потратить на его защиту.
Энни Брукинг [1]

Выражение «правовая охрана изобретений» подсознательно создаёт у несведущих людей иллюзию безопасности. Управление интеллектуальной собственностью должно начинаться с избавления от этой иллюзии. Неприкосновенность личности тоже охраняется законом, но разумный человек ночью будет выбирать маршрут, не проходящий через тёмные и безлюдные места.

Правовая охрана изобретений состоит единственно в праве патентообладателя обратиться в суд, если его интересы нарушены. Более того, ему ещё придётся доказывать факт нарушения, а для этого надо будет юридически правильно собрать доказательства и суметь уцелеть при этом.

Существуют вполне законные способы выхода из-под действия чужих патентов. Действие патента может быть нейтрализовано если:
– добиться признания патента недействительным;
– используя несовершенства патентной формулы, обойти патент, внеся непринципиальные изменения в продукт или технологию;
– используя идею и формулировку технической задачи, на которой основано изобретение, разработать (возможно, даже запатентовать) своё оригинальное техническое решение этой же задачи.

Из всех оснований, по которым патент может быть признан недействительным, наиболее действенным является несоответствие изобретения критерию новизны. Новизну изобретения порочат любые сведения, ставшие доступными неопределённому кругу лиц к моменту подачи заявки. Хорошо осведомлённые в своей узкой области техники специалисты, затратив определённые усилия, могут найти прямой аналог, порочащий новизну чужого изобретения, или подвести изобретение под такой аналог. Сильные конкуренты никогда не пренебрегают такой возможностью, тем более что в значительной части случаев для её осуществления достаточно непродолжительных усилий одного специалиста. Если изобретение относится к старой, глубоко разработанной области техники, то надо считаться с этой опасностью.

Во многих случаях проще всего бывает обойти мешающий патент, поскольку для этого требуются чисто технические методы. По мнению многих опытных экспертов, вообще не бывает патентов, которые нельзя было бы обойти. В действительности, если бы это было так, это означало бы конец всему патентному праву. Для обхода патента надо быть, по меньшей мере, на уровне автора изобретения, а это дано далеко не всем.

Статья 1398 Гражданского кодекса РФ в качестве одного из оснований для признания патента недействительным предусматривает указание в патенте в качестве автора или патентообладателя лица, не являющегося таковым. Та же статья допускает оспаривание выдачи патента любым лицом, которому стало известно о нарушении, что позволяет маскировать истинных инициаторов. Для России характерна унаследованная от СССР неразборчивость в вопросах соавторства: среднее число изобретений с одним автором в России в два раза меньше, чем в других странах [2]. В действительности, фактический автор у изобретения почти всегда один. Поэтому любой патент, где есть хотя бы один соавтор, потенциально уже уязвим. Кто-то из соавторов может решить, что лучше получить хоть что-то от конкурентов, чем ничего – от своего родного предприятия. Поскольку миллион делится только на одного, возможны ссоры между соавторами по вопросам раздела вознаграждения.

Третий из указанных способов нейтрализации чужих патентов наиболее эффективен, но требует высокой квалификации своих изобретателей. Правда, проблема упрощается тем, что изобретательская задача уже сформулирована, а это уже очень много.

При достаточно сильной мотивации и хороших специалистах вероятность нейтрализации патента одним из описанных способов достаточно велика, и если патент единственный, то продукт нельзя считать хорошо защищённым.

Если существо изобретения не позволяет проконтролировать его использование, то патент как охранный документ почти бесполезен, так как нельзя установить факт его нарушения. По внешнему виду трубной муфты, изображённой на рисунке, нельзя установить, использовано ли в ней изобретение по указанному на муфте патенту. Разбирать уже свинченное соединение, чтобы проверить, не нарушается ли его патент, патентообладателю вряд ли позволят. Тем не менее обладание патентом и в этом случае всё же приносит некоторую пользу. Упоминание о наличии патента в рекламе, на упаковке, в сопроводительной документации или на самом продукте (см. рисунок), придаёт ему респектабельность в глазах потребителя, предостерегает добросовестных конкурентов от попыток воспроизведения продукта. Зачастую самые опасные конкуренты являются как раз самыми осторожными. Этот приём на них хорошо действует. Но поскольку патентование раскрывает существо таких изобретений, идею, положенную в их основу, направление работ, оно чаще приносит вред, чем пользу.

Рисунок. Трубная муфта с указанным на ней номером патента

Известны три основных способа повышения эффективности патентной защиты:
– разработка технических решений, затрудняющих несанкционированное воспроизведение продукции. Если продукция защищена техническими мерами от несанкционированного воспроизводства, то лицензии на право выпуска такой продукции стоят намного дороже;
– разработка технических решений, позволяющих обнаруживать появление на рынке продукции, нарушающей права патентообладателя;
– построение продуманной системы правовой защиты продукта, включающей скоординированное патентование технологии его изготовления, использованных в нём технических решений, внешнего вида.

Если предполагается продажа лицензий, то дополнительной мерой защиты доходов патентообладателя является разработка технических решений, позволяющих проконтролировать объём использования изобретения. Это уменьшает соблазн приобретателя лицензии (лицензиата) экономить на платежах, показывая заниженный объём выпуска. Впрочем, что выиграешь на контроле, то потеряешь на цене лицензии. За такой патент заплатят меньше.