Эпизод с Р. Ирмеей повторяет рассказ о Р. Элиэзере Б. Гурканосе из иерусалимского Талмуда (моэд катан 3:1): «как-то раз он проходил через рынок, и какая-то женщина,

убиравшая дом, выбросила мусор и попала ему на голову. Он сказал: "Должно быть, сегодня товарищи возвысят меня, ибо сказа­но: 'Он поднимает бедных из навозных куч'"». Второй и третий анекдоты уводят нас к теме предсказаний, сновидений и судьбы, крайне популярной в литературе поздней античности вообще, и в Талмуде в частности (см. в этой антологии Шаббат 156, с. 173-181).

ЙОМА

А, 87Б

 

Пошел Рав и явился к мяснику, когда тот разделывал бычью голову. Поднял мясник глаза, увидел Рава и сказал:

— Это ты, Абба! Уходи, нет у меня с тобой
дел.

И когда разрубил мясник бычью голову, отскочила кость, ударила его по шее и убила.

¹⁰Рав читал перед Рабби главу из Писания. [87б] Вошел р. Хийя — начал Рав сначала. Вошел Бар Каппара — начал Рав сначала. Во­шел Шимон б. Рабба — начал Рав сначала. Вошел р. Ханина б. Хама.

— Сколько раз начинать мне сначала? —
воскликнул Рав и не стал повторять читанное.

Обиделся на него р. Ханина. Тринадцать лет подряд накануне каждого Йом Киппура приходил Рав умилостивить его, но р. Ханина не простил.

Как же мог Рав так поступать? Ведь сказал р. Йосе б. Ханина: ¹¹"Пусть каждый, кто просит

ИЗ ИСТОРИИ ЕВРЕЙСКОЙ МЫСЛИ

Рав читал перед Рабби главу из Писа­ния..."По направлению к Другому" — так озаглавил Эммануэль Левинас свое прочтение фрагмента, частично совпадающего с нашим (La conscience juive face a l'histoire: le pardon. Paris, 1965, pp. 289-304; англ. перевод — Nine Talmudic Readings. Indiana Univ. Press, 1990, pp. 12-29). В ходе анализа Левинас признается, что долгое время не мог понять историю с Равом и р. Ханиной, поверхностный смысл которой представляется слишком наивным. Содержательную интерпретацию этой исто­рии предложила Левинасу, по его словам, юная израильская поэтесса Атлан, которую он называет своей Диотимой (см. "Пир" Плато­на). Суть этой интерпретации сводится к то­му, что сон р. Ханины следует понимать как указание на область бессознательного. Сон открывает ему истинный мотив поступка Ра-

ва: его стремление занять место своего учите­ля во главе академии. Сам Рав не осознает своих скрытых амбиций. И его агрессивность, по-видимому, — результат этой неосознаннос­ти. Одним из условий прощения является полное осознание обидчиком своей вины. Но просьба Рава о прощении неполноценна — в силу неосознанности в ней отсутствует истин­ное раскаяние в содеянном. Поэтому р. Хани­на и не прощает его.

Развивая мотив неосознанности, Левинас предлагает противоположную интерпрета­цию. Ведь как раз неосознанность содеянного или сказанного может облегчить прощение. Легче простить того, кто обидел ненамеренно. Величие Рава, открывшееся р. Ханине во сне, дает основание требовать от Рава осознаннос­ти. И поэтому р. Ханина не прощает его. "Можно простить большинство немцев, но

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ

¹⁰см. Шаббат 152а; Моэд катан 16б; Авода зара 19а ¹¹Йома 87а

ПЕРСОНАЛИИ

Р. Ханина б. Хама — палес­тинский аморай первого по­коления. Родился в Вавилоне, вместе с сыном переехал в Палестину (Иерус. Талм., Пеа 7:3) и поселился в Циппори. Перед смертью р. Йегуда га-Наси завещал, чтобы р. Хани­на "был возвышен" (Ктуббот 103б), но р. Ханина отказался, ссылаясь на то, что р. Эфес не имеет никакого статуса, хотя и старше его на два с половиной года (Иерус. Талм., Таанит 4:2). Впрочем, на основании сказанного в нашем фрагменте можно зак­лючить, что р. Ханина все-таки стал главой йешивы (см. Раши). Талмуд повествует, что р. Ханина зарабатывал себе на жизнь, торгуя медом, был удачлив в торговле, раз­богател и на свои деньги пос­троил дом учения в Циппори (Иерус. Талм., Пеа 7:3), был сведущ в медицине, и многие обращались к нему за по­мощью (Йома 49а). Возможно, именно медицинские занятия сделали р. Ханину сторонни­ком жесткого детерминизма — ему принадлежат высказы­вания: "Созвездие умудряет, созвездие обогащает, и для Израиля есть созвездие" (Шаббат 156а; мнение боль­шинства мудрецов противо­положно, см. в данной анто­логии с. 176), "Человек и пальцем пошевелить не мо­жет, если об этом не вышел указ на Небесах" (Хуллин 7б), "Все в руках Небес, кроме страха пред Небесами" (Бра-хот 33б).

87Б

ЙОМА

 

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ

¹²Йома 23а; Рош га-шана 17а; Мегилла 28а

прощения у ближнего своего, делает это не более трех раз". Рав — другое дело. А как же мог р. Ханина так поступать? Ведь сказал Рава^{: 12"}Тому, кто прощает ближнего, проща­ются его грехи". Дело в том, что р. Ханина видел во сне Рава повешенным на пальме. Учили: "Тот, кто явится во сне повешенным на пальме, будет возвышен". Поэтому решил р. Ханина: "Быть ему главой [мудрецов вместо меня]" — и не простил его, чтобы тот [поки­нув Землю Израиля] отправился преподавать Тору в Вавилон [и стал во главе мудрецов там, а не здесь].

 

 

стоящее убийство в его воображаемом замес­тителе... Но удастся ли совершить то, что не смог сделать грек, негреку, если он не станет переодеваться под грека, говорить по-гре­чески и притворяться, что он говорит по-гречески, дабы только приблизиться к коро­лю?" (Ж. Деррида. Письмо и различие // Пер. Д. Кралечкина. М., 2000, с. 138). Деррида сом­невается в состоятельности изначального им­пульса левинасовской философии, который по его мнению состоит в попытке освободить "иудейскую мысль" от идущей от Платона философской традиции. Вдобавок Деррида как бы ставит психоаналитический диагноз этому философскому проекту. Два великих философа современности, Гуссерль и Хай-деггер (оба, как известно, были открыты фи­лософской мыслью Франции именно благо­даря Левинасу) указывали на зависимость западной философии от ее греческих источ­ников. Сумел ли Левинас, преодолевая их влияние, выйти за пределы греческого "про­странства" (принципы подобия, существо­вания, тождества) в негреческое? Сумел ли убить греческого отца? Так ставит вопрос Деррида. Не исключено, что разбираемое вы­ше толкование Левинаса содержит ироничес­кий ответ на этот вопрос.

ИЗ ИСТОРИИ ЕВРЕЙСКОЙ МЫСЛИ некоторых немцев простить сложно. Сложно простить Хайдеггера", — так Левинас иллюст­рирует свою мысль, выступая против всячес­ких попыток обелить Хайдеггера, снять с него ответственность.

Обратим внимание на такие приметы от­рывка, как случайно всплывшее имя "настав­ницы" Платона, подчеркивание отношений "учитель-ученик" между р. Ханиной и Равом, а также упоминание психоанализа (вместе с известным "набоковским" отношением к нему Левинаса). Если добавить к этому тот факт, что Левинаса (в его философских построени­ях) обычно считают учеником Хайдеггера, то можно предположить, что мы имеем дело с ироническим (полемическим) обыгрыванием излюбленного мотива современной француз­ской философии: конфликт учителя-автора-отца с учеником-интерпретатором-сыном.

Приведем в этой связи слова Ж. Деррида, высказанные в отношении книги Левинаса "Тотальность и бесконечное" (1961) и впервые опубликованные в статье "Насилие и метафи­зика" в 1964 году: "Итак, Левинас подстрекает нас на второе отцеубийство. Нужно убить отца, который все еще удерживает нас в законе, на что другой грек — Платон — так и не смог полностью решиться, откладывая на-

ЙОМА

Б, 87

Комментарий р.Штейнзальца

Искупление в Йом Киппур, хотя и связывается с покаянием, на самом деле представляет собой не что иное, как акт милости Всевышнего, прощающего человеку его грехи. Однако, как подчер­кивается в нашем фрагменте, Небеса очищают от грехов, допущен­ных в сфере отношений между человеком и Богом. Прощение же проступков по отношению к ближнему можно получить лишь у него самого. До тех пор, пока это не произошло, и Всевышний не простит провинившемуся нарушения Своей заповеди "люби ближ­него, как самого себя".

В Талмуде речь идет о тех проступках, которые не искупаются Йом Киппуром. Один из них — совершенный с мыслью: "Согрешу и покаюсь". Талмуд объясняет, что поступившему так нет искупле­ния. Ведь согрешив с такой мыслью, он, по сути дела, оставляет себе возможность грешить и в будущем, его покаяние не предпола­гает отказа от греха, без чего невозможно искупление. Когда человек раскаивается в содеянном и изменяет свое поведение, Святой, благословен Он, прощает совершенный в прошлом посту­пок. Однако, если раскаяние априори носит временный характер, оно не перечеркивает грех и об искуплении не может быть речи.

Большая часть фрагмента посвящена вопросу о том, как челове­ку добиться прощения ближнего, перед которым он провинился. Здесь следует подчеркнуть несколько моментов, связанных с прак­тической стороной дела. Когда речь идет о нанесении ущерба имуществу другого, то первым условием прощения, безусловно, является возмещение причиненных убытков — точно так же и любая просьба о прощении должна сопровождаться готовностью исправить совершенное. Просьба такого рода — не просто формула, хотя произнести ее и не всегда легко, не просто некая процедура; она требует значительных духовных усилий. Однако существуют определенные рамки, за которые тому, кто просит прощения, выходить не стоит. Иногда это следует делать наедине, а иногда прилюдно. В тех случаях, когда обиженный не готов простить, надо обращаться к нему вновь и вновь, но и этому есть предел. И если искреннее раскаяние не получит отклика, это уже станет пробле­мой второй стороны. Согласно Талмуду и комментаторам, человек обязан прощать ближнему совершенные тем прегрешения.