Глава II Изучение себя. Простота и скромность. Обусловленность.

Глава X Любовь.

 

Стремление к полной надежности неизбежно порождает печаль и страх.

Эта жажда надежности создает неуверенность. Обрели вы когда-нибудь полную

надежность в каких бы то ни было ваших отношениях? Случалось ли это?

Большинство из нас жаждет надежности в любви, стремится любить и быть лю-

бимым, но есть ли любовь там, где каждый из нас ищет свою собственную на-

дежность, свой особый путь? Нас не любят, потому что мы не знаем, как лю-

бить.

 

Что такое любовь? Слово так избито, так извращено, что мне не хо-

чется им пользоваться. Все говорят о любви, каждый журнал, каждая газета,

каждый миссионер без умолку говорят о любви. Я люблю мою страну, люблю

моего короля, я люблю какую-то книгу, я люблю эту гору, я люблю удо-

вольствие, я люблю мою жену, я люблю Бога. Является ли любовь идеей? Если

это так, то ее можно культивировать, лелеять, всюду рекламировать, иска-

жать каким угодно способом. Когда вы говорите, что любите Бога, что это

означает? Это означает, что вы любите проекцию вашего собственного вооб-

ражения или проекцию вас самих, облаченную в известные формы респекта-

бельности в соответствии с тем, что вы считаете благородным и священным;

таким образом, говорить: я люблю Бога - это полнейший абсурд. Когда вы

поклоняетесь Богу, вы поклоняетесь самим себе, а это не является любовью.

 

Поскольку вы не в состоянии разрешить это явление человеческой жиз-

ни, именуемое Любовью, мы уходим в абстракцию. Любовь может быть оконча-

тельным разрешением всех человеческих трудностей, проблем и забот. Но как

нам выяснить, что такое любовь, просто давая ей определения? Церковь оп-

ределяет ее одним образом, общество другим, и существуют все виды откло-

нений и извращений: обожание кого-то, физические отношения с кем-то, от-

ношения эмоциональные, отношения товарищеские - не это ли мы разумеем под

любовью? Это стало нормой, шаблоном, стало таким ужасающе личным, чувст-

венным, ограниченным, что религии заявили: <Любовь - это гораздо

большее>. В том, что называется человеческой любовью, они видят наслажде-

ние, соперничество, ревность, желание обладать, удерживать, контролиро-

вать, вмешиваться в мышление другого, и, сознавая сложность всем этого,

они говорят, что должна существовать другая любовь: божественная, возвы-

шенная, нетленная.

 

Повсюду в мире так называемые святые люди утверждали, что смотреть

на женщин - это что-то абсолютно дурное, они говорят, что нельзя прибли-

зиться к Богу, если вы потакаете сексу. Поэтому они отвергают его, хотя

сами испытывают сильное искушение, но, отрицая секс, они лишают себя глаз

и языка, потому что отвергают всю красоту земли. Они истощают свои сердца

и умы, иссушают свои тела; они изгоняют красоту, потому что красота свя-

зана с женщиной.

 

Может ли любовь быть разделена на святую и мирскую, человеческую и

божественную, или существует только одна любовь? Есть ли разница между

любовью к одному и ко многим? Если я говорю: <Я люблю тебя>, исключает ли

это любовь к другим? Это любовь личная или безличная? Является ли любовь

личной или безличной, моральной или аморальной, к семье или не к семье?

Если вы любите все человечество, можете ли вы любить отдельного человека?

Является ли любовь чувством? Является ли она эмоцией? Является ли любовь

наслаждением или желанием? Все эти вопросы показывают, что у вас имеются

идеи о любви или о том, какой она должна или не должна быть, определенный

шаблон или код, выработанный культурой, в которой мы живем.

 

Следовательно, чтобы углубиться в вопрос, что такое любовь, мы сна-

чала должны освободить ее от вековых наслоений, отбросить все идеалы и

идеологии, представления о том, чем она должна или не должна быть. Разде-

лять что бы то ни было на то, что должно быть, и то, что есть, - это путь

наибольшего заблуждения, когда мы имеем дело с жизнью.

 

Как мне выяснить, что представляет собой это пламя, которое мы на-

зываем любовью? Не как выразить это другому, но выяснить, что значит оно

само по себе? Сначала я отброшу все, что сказали об этом церковь, общест-

во, мои родители, друзья, любой человек, любая книга, потому что я сам

хочу выяснить для себя, что оно значит. Это громадная проблема, которая

охватывает все человечество; существует тысяча путей ее определения. Я

сам нахожусь в плену того или иного шаблона в зависимости от того, что

мне нравится или радует меня в данную минуту, - так не следует ли мне,

чтобы понять это, прежде всего освободиться самому от моих личных склон-

ностей и предубеждений? Я нахожусь в смятении, меня тянут в разные сторо-

ны мои собственные желания, и поэтому я говорю себе: <Сначала разберись в

своем собственном смятении, быть может, ты раскроешь, что такое любовь,

выяснив, чем она не является>. Правительство говорит: <Иди убивай ради

любви к своей стране>, разве это любовь? Религия говорит: <Откажись от

секса ради к любви к Богу>, но разве это любовь? Является ли любовь жела-

нием? Не говорите нет, для большинства из нас любовь - это желание с нас-

лаждением чувственного порядка, в основе которого сексуальная привязан-

ность и удовлетворение. Я не противник секса, но посмотрите, что он в се-

бя включает. Секс дает вам на мгновение полное забвение себя, а затем вы

снова возвращаетесь к вашему смятению, и поэтому вы испытываете необходи-

мость повторения, хотите снова и снова вернуть это состояние, в котором

нет терзаний, нет проблем, нет себя. Вы говорите, что любите вашу жену.

Эта любовь включает сексуальное наслаждение, вам также приятно, что в до-

ме есть кто-то, кто заботится о ваших детях, готовит вам еду. Вы зависите

от нее, она отдала вам свое тепло, свои чувства, она поддерживает вас,

создает определенное ощущение надежности, благополучия. Но вот она отво-

рачивается от вас, вы ей надоели, или она уходит к другому, и все ваше

эмоциональное равновесие нарушено, и это нарушение, которое вам неприят-

но, называется ревностью. Здесь присутствует боль, тревога, ненависть и

неистовство; вы говорите: <Пока ты принадлежишь мне, я тебя люблю, но как

только ты отворачиваешься, я начинаю тебя ненавидеть. Пока я могу быть

уверен, что ты будешь удовлетворять меня, мои требования - сексуальные и

другие, - я тебя люблю, но как только ты перестаешь удовлетворять мои же-

лания, я перестаю тебя любить>. Итак, между вами возникает вражда, вы

расходитесь, и когда вы не вместе, любви нет. Но если вы можете жить с

вашей женой без того, чтобы мысль создавала все эти противоречивые состо-

яния, без этих нескончаемых раздоров, тогда, возможно, - возможно, - вы

узнаете, что такое любовь. Тогда вы будете полностью свободны, и она так-

же. В то же время, если вы зависите от нее во всех ваших удовольствиях,

вы ее раб. Поэтому, когда любишь, должна быть свобода не только от друго-

го, но также от самого себя.

 

Когда принадлежишь другому, когда другой психологически тебя под-

держивает, когда зависишь от другого, это неизбежно приносит тревогу,

страх, ревность, чувство вины, а пока существует страх, любви нет; ум,

угнетаемый страданием, никогда не узнает, что такое любовь. Сентимен-

тальность и эмоциональность не имеют ничем общего с любовью. Итак, любовь

не имеет ничего общего с наслаждением и желанием.

 

Любовь - не продукт мысли, которая есть прошлое. Мысль не способна

культивировать любовь. Любовь нельзя связать, ее нельзя удержать рев-

ностью, потому что ревность - это прошлое. Любовь - всегда активное наст-

оящее. Это не <я полюблю>, или <я полюбил>. Если вы познали любовь, вы ни

за кем не будете следовать. Любовь не подчиняется. Когда вы любите, нет

таких категорий, как уважение или неуважение.

 

Знаете ли вы, что значит любить кого-то, любить без ненависти, без

ревности, без раздражения, без желания вмешиваться в то, что другой дела-

ет или думает, без осуждения, без сравнивания, знаете ли вы, что это зна-

чит? Когда есть любовь, можем ли мы сравнивать? Если вы любите кого-то

всем вашим сердцем, всем умом, всем телом, всем вашим существом, будете

ли вы сравнивать? Когда вы полностью отдаете себя этой любви, ничего дру-

гого не существует.

 

Включает ли в себя любовь ответственность и долг, нуждается ли она

вообще в этих словах? Когда человек нарушает долг, есть ли тогда любовь?

В долге любви нет. Структура долга, в плену которой человек находится,

губит его. Пока вы вынуждены делать что-то, потому что так велит вам

долг, вы не любите то, что вы делаете. Когда есть любовь, нет ни долга,

ни ответственности.

 

К сожалению, большинство родителей считает, что они несут ответст-

венность за своих детей, и чувство ответственности заставляет их говорить

детям, что им следует и чего не следует делать, кем они должны и не

должны быть. Родители хотят, чтобы у детей было прочное положение в об-

ществе. То, что они называют ответственностью, является частью респекта-

бельности, которой они поклоняются. А мне представляется, что там, где

есть респектабельность, нет порядка. Они стремятся лишь к тому, чтобы

стать истинными буржуа; готовя своих детей войти в нынешнее общество,

приспособиться к нему, они тем самым содействуют тому, что в обществе не

прекращается война, конфликт и жестокость. Назовете ли вы это заботой и

любовью? Действительно заботиться - это заботиться так, как вы заботились

бы о деревце или о растении, поливая их, изучая, что им требуется, какая

почва для них самая лучшая, ухаживая за ними с добротой и нежностью, но

когда вы стараетесь приспособить своих детей к обществу, вы готовите их к

тому, чтобы они были убиты. Если бы вы любили своих детей, у вас не было

бы войн.

 

Когда вы теряете кого-то, кого вы любите, относятся ли ваши слезы к

вам самим или к тому, кто умер? Плачете ли вы о себе или о другом? Плака-

ли ли вы когда-нибудь о другом? Плакали ли вы о вашем сыне, которого уби-

ли на войне? Если плакали, то плакали из жалости к себе или потому, что

был убит человек? Если вы плачете из жалости к себе, ваши слезы не имеют

никакого значения, ибо вы озабочены только собой. Если вы плачете о бра-

те, который умирает, плачьте о нем. Очень легко плакать о себе из-за то-

го, что он умер. Видимо, вы плачете оттого, что тронуто ваше сердце, но

это происходит не из-за него. Ваше волнение происходит из жалости к себе,

а жалость к себе делает вас жестоким, замыкает в себе, делает вас тупым и

глупым.

 

Если вы плачете о себе, плачете от того, что одиноки, покинуты, ут-

ратили ощущение власти, жалуетесь на свою судьбу, на окружающие условия,

если слезы о вас, то любовь ли это? Если вы это поймете, что означает

прикоснуться ко всему этому непосредственно, как вы прикасались бы к де-

реву, к столбу или руке, тогда вы увидите, что эта печаль создана вами,

создана мыслью, что печаль - производная времени. У меня был брат три го-

да тому назад, теперь он умер, теперь я одинок, страдаю, нет того, у кого

я мог бы найти утешение и дружеское сочувствие, и это вызывает слезы в

моих глазах.

 

Вы можете увидеть это в самих себе, если вы будете наблюдать, вы

сможете это увидеть полностью, целиком, единым взглядом, не включая сюда

время на анализ; вы можете мгновенно увидеть всю структуру и природу убо-

гого мелкого нечто, называемого <я>. Мои слезы, моя семья, моя вера, моя

нация, моя религия - все то уродливое, что есть внутри вас, когда вы уви-

дите все это вашим сердцем, а не умом, когда увидите всей глубиной вашего

сердца, тогда у вас будет ключ к тому, чтобы положить конец печали.

 

Печаль и любовь не могут идти вместе. Христианский мир идеализиро-

вал страдание, поместил его на кресте и поклоняется ему, выражая этим,

что вы никогда не сможете спастись от страдания иначе, чем через одну оп-

ределенную дверь. Такова вся структура общества, основанного на эксплуа-

тации религиозных чувств.

 

Таким образом, когда вы спрашиваете, что такое любовь, весьма воз-

можно, что вы боитесь получить ответ. Он может произвести в вас полный

переворот, он может разрушить вашу семью, вы можете обнаружить, что не

любите свою жену, мужа или детей. Любите ли вы их? Вам, может быть, при-

дется в щепки разрушить дом, который вы построили, и может случиться, что

вы никогда уже больше не войдете в храм.

 

Но если все же вы хотите это выяснить, вы увидите, что страх - это

не любовь, зависимость - не любовь, ревность - не любовь, обладание, гос-

подство - не любовь, ответственность и долг - не любовь, жалость к себе -

не любовь, отчаяние от того, что вас не любят, - не любовь. Любовь не

есть противоположность ненависти, так же как скромность не есть противо-

положность тщеславию. Итак, если вы можете устранить все это, не прибегая

к усилию, не смыв все это, как дождь смывает с листьев пыль многих дней,

тогда, быть может, случайно вам встретится этот необыкновенный цветок,

которого всегда искал человек.

 

Если вы не обрели любовь, причем не малыми каплями, а во всем ее

изобилии, если вы не полны ею, то миру грозит гибель. Умом вы знаете, что

единение человечества жизненно важно и что любовь - единственный путь к

этому, но кто научит вас любить? Сможет ли какой-либо авторитет, ка-

кой-либо метод, какая-либо система сказать вам, как любить? Если кто-то

вам скажет, то это не будет любовью. Можете ли вы сказать: <Я буду прак-

тиковать любовь. Я буду сидеть день за днем и думать о любви. Я буду

практиковать доброту и кротость и заставлю себя быть внимательным к дру-

гим?> Что вы имеете в виду, когда говорите, что будете дисциплинировать

себя, тренировать волю, чтобы любить? Когда вы применяете дисциплину и

волю, чтобы любить, любовь улетучивается в окно. Практикуя какой-либо ме-

тод или систему для того, чтобы любить, вы можете стать чрезвычайно ум-

ным, более добрым, прийти к состоянию ненасилия, но все это не имеет ни-

чего общего с любовью.

 

В этом превращенном в пустыню мире нет любви, потому что первосте-

пенную роль в нем играет удовольствие и желание. Однако без любви ваша

повседневная жизнь не имеет значения, и не может быть любви, если нет

красоты. Красота не есть что-то, что вы можете наблюдать. Это не прекрас-

ное дерево, прекрасная картина, прекрасное здание или прекрасная женщина.

Красота существует только тогда, когда ваше сердце и ум узнают, что такое

любовь. Без любви и чувства красоты не существует добродетели, и вы от-

лично знаете - что бы вы ни предпринимали, улучшая общество, обеспечивая

пищей бедных, вы создадите только еще большее зло, так как без любви ваше

сердце и ум уродливы и убоги. Но когда есть любовь и красота, все, что бы

вы ни делали, - правильно, все, что бы вы ни делали, есть порядок. Если

вы знаете как любить, то можете делать все, что хотите, потому что любовь

разрешит все проблемы.

 

Итак, мы подошли к главному пункту: может ли ум придти к любви без

дисциплины, без мысли, без принуждения, без какой бы то ни было книги,

без какого бы то ни было учителя или руководителя - придти к ней, как он

приходит к прекрасному закату солнца?

 

Мне кажется, для этого абсолютно необходима одна вещь - страсть,

страсть без мотива, страсть, не являющаяся результатом какого-либо обяза-

тельства или привязанности, не являющаяся вожделением. Человек, не знаю-

щий страсти, никогда не познает любви, так как любовь может прийти только

когда существует абсолютное самозабвение. Ум, который ищет, не является

страстным умом, а единственный путь обрести любовь - это прийти к ней без

искания, прийти к ней ненамеренно и не в результате какого-либо усилия

или опыта. Та любовь, которую вы обретете, - не от времени. Она одновре-

менно вечная и безличная, она одновременно к одному и ко многим. Она как

цветок, аромат которого вы можете вдыхать, но можете и не заметить, прой-

ти мимо. Этот цветок существует для всех, и также для того, кто возьмет

на себя труд глубоко вдохнуть этот аромат и ощутить его с восторгом. Для

цветка не имеет значения, находится ли человек близко в саду или он очень

далеко. Цветок полон аромата, и потому изливает его на всех.

 

Любовь - это нечто новое, свежее, живое. У нее нет вчерашнего и нет

завтрашнего дня, она выше суеты мыслей. Лишь чистый ум знает, что такое

любовь. И этот чистый ум может жить в мире, который не является чистым.

Найти это удивительное нечто, которое человек в своих бесчисленных усили-

ях стремился приобрести через жертву, через поклонение, через отношение,

через секс, через все формы удовольствия и страдания, возможно только

когда мысль пришла к пониманию самой себя и, естественно, пришла к концу.

Тогда любовь не имеет противоположности, тогда в ней нет конфликта.

 

Вы можете спросить: <если я обрету такую любовь, что произойдет с

моей женой, с моими детьми, с моей семьей? Ведь им необходима надеж-

ность>. Если вы задаете такой вопрос, значит вы никогда не выходили за

пределы поля мысли, поля сознания. Если. хоть однажды вы окажетесь за

пределами этой сферы, вы уже никогда не зададите такого вопроса, потому

что будете знать, что такое любовь, в которой нет мыслей и которая, сле-

довательно, не измеряется временем. Прочитав это, вы можете почувствовать

себя как бы загипнотизированными и очарованными и в действительности ока-

заться за пределами мысли и времени, - а, следовательно, и за пределами

страдания, - что значит осознать, что существует иное измерение, именуе-

мое любовью.

Но вы не знаете, как прийти к этому необычайному источнику, Что же

вам делать? Если вы не знаете, что вам делать, вы не делаете ничего, не

так ли? Абсолютно ничего. Тогда внутренне вы совершенно умолкаете. Пони-

маете ли вы, что это значит? Это значит, что вы не ищете, не желаете, не

стремитесь, что нет никакого центра. Тогда существует любовь.

 

 

Глава XIV Время вчерашнего дня. Спокойный ум. Общение. Достижения. Дисциплина. Безмолвие. Истина. Действительность.

 

В жизни, которую мы обычно ведем, очень мало возможности уединения.

Даже когда мы остаемся одни, в нашу жизнь вторгается так много влияний,

так много знаний, так много воспоминаний о столь многих переживаниях, так

много тревог, страданий и конфликтов, что наш ум становится все более и

более тупым, все более и более невосприимчивым, действуя однообразно, ру-

тинно. Бываем ли мы когда-нибудь наедине с самим собой? Или мы несем в

себе все бремя вчерашнего дня?

 

Существует- довольно милая история о двух монахах, шедших из одной

деревни в другую и повстречавших молодую девушку, которая сидела у реки и

плакала. Один из монахов подошел к ней и спросил: <Сестра, о чем ты пла-

чешь?> Она ответила: <Видите дом на том берегу реки? Рано утром я легко

перешла реку вброд, теперь вода поднялась, и я не могу вернуться. У меня

нет лодки>. <0, - сказал монах, - тут вовсе нет проблемы>. Он поднял ее и

перенес через реку на тот берег. Монахи пошли дальше. Через некоторое

время, несколько часов, второй монах сказал: <Брат, мы дали обет никогда

не прикасаться к женщинам. Ты совершил ужасный грех. Разве ты не испытал

огромного наслаждения от прикосновения к женщине?> Первый монах ответил:

<Я расстался с нею два часа назад, а ты все еще несешь ее?>

 

Именно так поступаем мы. Мы все время тащим наш груз, никогда не

умираем для него, никогда не расстаемся с ним. Только когда мы уделяем

проблеме полное внимание и решаем ее немедленно, никогда не перенося ее в

следующий день, следующую минуту, имеет место уединение. Тогда, даже если

мы живем в перенаселенном доме или находимся в автобусе, мы пребываем в

уединении, и это бытие с самим собой указывает на то, что ум наш свеж и

ясен.

 

Иметь внутреннее уединение и внутренний простор очень важно, ибо

это означает свободу быть, идти, действовать, лететь. В конечном счете,

дорога может цвести, если есть простор, так же как добродетель может

цвести только когда существует свобода. Мы можем иметь политическую сво-

боду, но внутренне мы не свободны, и поэтому у нас нет внутреннем просто-

ра. Ни добродетель, ни другие ценные качества не могут проявляться или

расти без этого обширного пространства внутри нас самих. И простор, и ти-

шина необходимы, потому что только когда ум наедине с собой, когда он не

находится под влиянием, когда его не воспитывают, когда он не охвачен

бесчисленными переживаниями, - только тогда он может прийти к чему-то со-

вершенно новому.

 

Человек может непосредственно убедиться, что ум способен ясно ви-

деть лишь в безмолвии. Вся цель медитации на Востоке заключалась в том,

чтобы привести ум в такое состояние, то есть подчинить мысль контролю.

Это равносильно непрестанному повторению молитвы для успокоения ума в на-

дежде, что это состояние поможет человеку понять его проблемы. Но пока

человек не заложил фундамент, то есть пока он не свободен от страха, пе-

чалей, тревог и всех тех сетей, которые он расставил для самом себя, я не

вижу возможности для ума быть совершенно спокойным. Рассказать об этом

чрезвычайно трудно. Общение между нами предполагает, не так ли, что вы

должны понимать не только слова, которые я употребляю, но что мы вместе,

вы и я, в одно и то же время, ни на момент позже или раньше, должны быть

способны встречаться друг с другом на одном и том же уровне. А такое об-

щение невозможно, когда вы истолковываете то, что вы читаете, в соот-

ветствии со своими собственными знаниями, мнениями, или когда вы прилага-

ете огромное усилие, чтобы понять.

 

Мне кажется, что величайшим камнем преткновения в жизни является

постоянная борьба за то, чтобы достичь, добиться, приобрести. С детства

нам внушают стремление приобретать и добиваться. Сами клетки мозга созда-

ют и требуют этого шаблона достижений, чтобы иметь физическую безопас-

ность. Безопасность психологическая - вне сферы достижений. Мы требуем

надежности во всех наших отношениях, во всех аспектах нашей деятельности.

Но, как мы видели, фактически такого понятия, как надежность, не сущест-

вует. Выяснить для себя, что не существует никакой формы надежности, ни в

каких отношениях, понять, что психологически не существует ничего посто-

янного, означает проявить совершенно иной подход к жизни. Разумеется,

важно иметь внешнюю надежность: кров, одежду, пищу, но эта внешняя надеж-

ность уничтожается требованием психологической надежности.

 

Простор и безмолвие необходимы, чтобы ум мог подняться над ограни-

ченностью сознания, но как может ум, непрерывно действующий в сфере

собственных интересов, быть безмолвным? Можно его дисциплинировать,

контролировать, приводить в порядок, но все эти мучительные процедуры не

сделают ум спокойным. Он просто станет тупым. Очевидно, что просто

гнаться за идеалом безмолвного ума - бесполезно, ибо чем больше усилий вы

прилагаете, тем более узким и вялым ум становится. Контроль в любой фор-

ме, как и подавление, создают только конфликт. Таким образом, контроль и

внешняя дисциплина не дают результата, но в то же время жизнь без дисцип-

лины не имеет никакой ценности.

 

Жизнь большинства из нас внешне дисциплинирована требованиями об-

щества, семьи, нашими собственными страданиями, нашим собственным опытом,

приспособлением к определенным идеологическим или принятым шаблонам, а

эта форма дисциплины - самая губительная. Дисциплина должна быть без

контроля, без подавления, без какого-либо страха. Как может придти такая

дисциплина? Не бывает так, что сначала идет дисциплина, а потом свобода;

свобода есть самое начало, а не конец. Понимание этой свободы, которая

является свободой от приспособления к дисциплине, есть дисциплина сама по

себе. Самый акт учения есть дисциплина (в конечном счете, основное значе-

ние слова <дисциплина> - учиться). Самый акт учения становится ясностью.

Чтобы понять целостную структуру и природу контроля, подавления и потака-

ния, требуется внимание. Вы не должны навязывать себе дисциплину для то-

го, чтобы изучать это, но самый акт учения имеет в себе свою собственную

дисциплину, в которой нет подавления.

 

Для того, чтобы отбросить авторитет (мы говорим о психологическом

авторитете, но не об авторитете закона), авторитет всех религиозных орга-

низаций, традиций и опыта, человек должен понять, почему он обычно подчи-

няется, и должен действительно исследовать - это. А для того, чтобы изу-

чить это, должна быть свобода от осуждения, оправдания, мнения или прия-

тия. Принимать авторитет и в то же время исследовать его - невозможно.

Чтобы изучить всю психологическую структуру авторитета, в нас самих

должна быть свобода. Когда мы изучаем, мы отбрасываем полностью всю эту

структуру. А когда мы отбрасываем, само это отбрасывание есть просветле-

ние ума, что, в свою очередь, является свободой от авторитета. Отрицать

все, что принято считать ценным, например, внешнюю дисциплину, руководст-

во, идеалы, - значит изучать их. Тогда самый акт изучения есть не только

дисциплина, но также и отрицание ее. И само это отрицание представляет

собой позитивное действие. Таким образом, мы отрицаем все то, что счита-

лось важным, для того, чтобы достичь спокойствия ума. Итак, мы видим, что

контроль - это не то средство, которое может привести к безмолвию. Ум не

затихает также, если он занят каким-то объектом, который целиком его пог-

лощает, так что он теряется в этом объекте. Нечто подобное происходит,

когда ребенку дают интересную игрушку: он становится очень спокойным, но

отберите игрушку - и он снова начинает шалить. У всех у нас имеются иг-

рушки, которые нас поглощают, и мы думаем, что мы очень спокойны, но если

человек посвятил себя определенному роду деятельности: научной, литера-

турной или какой-либо еще, эта игрушка просто поглощает его, а в действи-

тельности он вовсе не спокоен.

 

Единственная тишина, которая нам известна, это тишина, когда прек-

ращается шум, тишина, когда прекращается мысль. Но это не безмолвие. Без-

молвие по сути своей нечто совершенно иное, равное красоте, равное любви.

Такое безмолвие не есть продукт затихшего ума, это не продукт клеток моз-

га, которые поняли всю структуру и говорят: ради Бога, утихомирься. Тогда

сами клетки мозга создают тишину, но это не безмолвие. Не возникает без-

молвие и как результат внимания, в котором наблюдающий есть наблюдаемое.

Здесь нет трения, диссонанса, но нет и безмолвия. Вы ждете, что я опишу

вам это безмолвие, чтобы вы могли его сравнить, истолковать, унести с со-

бой и похоронить. Оно не может быть описано. То, что может быть описано,

есть известное, а свободу от известного бытие может обрести только тогда,

когда каждый день умираешь для известного: для обид, для лести, для всех

созданных тобою представлений, для всех твоих переживаний, умираешь каж-

дый день так, что сами клетки мозга становятся свежими, молодыми, чисты-

ми. Но эта чистота, эта свежесть, эти качества нежности и доброты сами по

себе не порождают любви. Любовь не является свойством красоты или тишины.

 

То безмолвие, которое не есть тишина после прекращения шума, - это

лишь самое начало. Оно так же мало позволит ощутить неизмеримое, состоя-

ние вне времени, как маленькое отверстие позволило бы воспринять всю ог-

ромную широту необъятного океана. Но вы не можете понять это на уровне

слов, пока вы не поняли всей структуры сознания, значения удовольствия,

печали и отчаяния, а также пока сами клетки мозга не пришли в состояние

покоя. Когда это произойдет, вы, быть может, прийдете к той тайне, кото-

рую никто не может открыть вам и ничто не может разрушить. Живой ум - это

ум спокойный, это ум, который не имеет центра и который, следовательно,

пребывает вне пространства и времени. Такой ум беспределен, а это истина

и факт чрезвычайной важности.

 

 

Глава II Изучение себя. Простота и скромность. Обусловленность.

Если вы думаете, что важно понять себя только потому, что я или

кто-то другой сказал вам, что это важно, то я опасаюсь, что всякое обще-

ние, всякий контакт между нами окажется невозможным. Но если мы согласим-

ся, что понимать себя полностью жизненно важно, тогда у нас с вами будут

совершенно иные отношения, тогда мы сможем совместно вести исследование,

и это исследование будет глубоким, разумным и радостным.

 

Мне не нужна ваша вера. Я не выдвигаю себя в качестве авторитета.

Мне нечему учить вас. У меня нет ни новой философии, ни новой системы, ни

нового пути к реальности. К реальности не существует пути, так же как нет

его и к истине. Всякий авторитет, какой бы он ни был, особенно в сфере

мышления и понимания, является разрушительным и вредным. Лидеры губят

последователей, последователи губят лидеров. Вы должны быть одновременно

и своим собственным учителем, и своим собственным учеником. Вы должны

поставить под вопрос все, что человек согласился считать ценным и необхо-

димым. Когда вы не являетесь чьим бы то ни было последователем, вы чувст-

вуете себя очень одиноким. Так будьте одиноким. Почему вы боитесь быть

одиноким? Потому что вы оказываетесь лицом к лицу с самим собой, какой вы

есть, и вы убеждаетесь, что вы пустой, глупый, тупой человек, исполненный

чувства вины и тревоги, что вы мелкое, дрянное, несостоятельное существо,

живущее <из вторых рук>. Встретьте этот факт лицом к лицу, вглядитесь в

него и не убегайте от нем прочь. В тот момент, когда вы бежите прочь,

возникает страх.

 

Исследуя себя, вы этим не изолируете себя от остального мира. Это

не является каким-то нездоровым процессом. Во всем мире человек захвачен

теми же повседневными проблемами, что и вы. Поэтому исследовать себя сов-

сем не значит быть неврастеником. Ведь различия между индивидуумом и кол-

лективом не существует. Это действительный факт. Я создал мир таким, ка-

ков я есть. Поэтому не дайте себе затеряться в этой борьбе между частью и

целым. Я должен осознать всю целостность самого себя, а это возможно

только тогда, когда ум выходит за пределы индивидуального и социального

сознания. Таким образом я сам могу стать для себя никогда не затухающим

светочем.

 

Как же нам качать понимать себя самих? Вот я - и как мне изучить

себя, наблюдать себя, понять, что в действительности во мне происходит? Я

могу наблюдать себя лишь в отношении, ибо вся жизнь есть отношение. Бес-

полезно, сидя в углу, медитировать о самом себе. Я не могу существовать

сам по себе. Я существую лишь в отношении к людям, вещам и идеям, и, изу-

чая мое отношение к внешним вещам и людям, так же, как к вещам внутрен-

ним, я начинаю понимать себя. Всякий иной подход к пониманию себя есть

просто абстракция. Я не могу изучать себя абстрактно, я не являюсь абст-

рактной сущностью, поэтому я должен изучать себя в действительности та-

ким, каков я есть, а не таким, каким я желаю быть.

 

Понимание не есть интеллектуальный процесс. Приобретение знаний о

себе и изучение себя - две разные вещи. Ибо знание, которое вы накаплива-

ете о себе, всегда является прошлым. Ум, обремененный прошлым, - это ум,

полный скорби. Изучение себя не похоже на изучение языка, технологии или

науки, когда вы, разумеется, должны накапливать и запоминать; было бы не-

лепо всякий раз начинать все сначала. В сфере психологии изучение себя

всегда происходит в настоящем, знание же - всегда в прошлом. И поскольку

большинство из нас живет в прошлом и удовлетворены прошлым, знание стано-

вится для нас чрезвычайно важным. Вот почему мы преклоняемся перед эруди-

том, перед умным и хитрым. Но если вы учитесь все время, учитесь каждую

минуту, учитесь наблюдая и слушая, учитесь понимая и действуя, тогда вы

откроете, что обучение - это непрерывное движение без прошлого.

 

Если вы скажете, что будете изучать себя постепенно, постоянно до-

бавляя понемногу, то вы будете изучать себя не таким, каков вы есть сей-

час, а с помощью накопленных знаний. Учение требует большой восприимчи-

вости; восприимчивости нет, когда есть идея, ибо идея - это прошлое, до-

минирующее над настоящим. Тогда ум уже не является быстрым, гибким, жи-

вым. Большинство из нас нечувствительно даже физически. Мы переедаем, не

заботимся о правильной диете, мы много курим и пьем, так что наши тела

грубеют, становятся нечувствительными. Способность самого организма быть

восприимчивым притупляется. Как может быть ум очень живым,.восприимчи-

вым, когда сам организм вялый и сонный? Мы можем быть восприимчивыми в

отношении некоторых вещей, затрагивающих нас лично, но обладать полной

восприимчивостью в отношении всего, что включается в жизнь, возможно

только тогда, когда нет разделения между организмом и психикой. Это - це-

лостное движение.

 

Чтобы понять что-либо, вы должны жить этим, вы должны это наблю-

дать, знать все его содержание, природу, структуру, его движение. Пыта-

лись ли вы когда-либо сжиться с самим собой? Если попытаетесь, то вы нач-

нете понимать, что ваша структура - не статическая. Вы - это нечто посто-

янно обновляющееся, живое; для того чтобы жить с живым, ваш ум должен

быть живым. Но он не может быть живым, если находится в плену мнений,

суждений и оценок. Для того, чтобы наблюдать движение вашего ума и

сердца, всего вашего существа, у вас должен быть свободный ум. Не тот,

который соглашается или не соглашается, ведет спор по поводу слов, а тот

ум, который стремиться понять - и это очень трудно, потому что большинст-

во из нас не умеет видеть и слышать свою собственную жизнь, так же как не

умеет видеть красоту реки или слышать шелест ветерка в листве деревьев.

 

Мы не можем видеть ясно, когда мы осуждаем или оправдываем, или

когда наш ум занят непрерывной болтовней. Тогда мы не замечаем то, что

есть. Мы воспринимаем лишь создаваемые проекции нас самих. У каждого из

нас имеется представление о себе, какими мы себя мыслим, или какими мы

должны быть. Но этот образ совершенно не дает нам видеть, каковы мы в

действительности. Одна из самых трудных вещей в мире - это смотреть на

что-либо просто. От того, что наши умы слишком сложны, мы утратили ка-

чество простоты. Я не имею в виду простоту в одежде или пище - дело не в

том, чтобы носить одну лишь набедренную повязку, ставить рекорды поста,

совершать те или иные нелепые поступки, которые культивируют святые, - но

ту простоту, которая дает возможность смотреть на вещи прямо, без страха,

которая помогает нам видеть себя такими, каковы мы есть в действительнос-

ти, - говорить, что мы лжем, когда мы лжем, не пытаясь это прикрыть или