Социально-экономическое развитие Китая в период 1937 – 1945 гг.

Война в Китае рассматривалась японским империализмом как один из этапов реализации претенциозных планов установле- ния своей гегемонии в Азии, а эксплуатация захваченных райо- нов Китая — как важнейший элемент создания колониальной 538 империи нового типа: «великой восточно-азиатской сферы сов- местного процветания». Новизна японской колониальной поли- тики заключалась, помимо ее идеологического оформления, в том, что, во-первых, колониальная периферия рассматривалась центром этой «сферы» — Японией — не только как аграрно-сы- рьевой придаток японского хозяйства, но и отчасти (в Южной Манчжурии и Северной Корее) как районы развития промыш- ленности, в том числе и тяжелой, строящейся на японские и местные капиталы. И, во-вторых, колонизаторы стремились рас- ширить социальную опору своего господства в «сфере совмест- ного процветания» путем сотрудничества с буржуазными и мелкобуржуазными слоями под лозунгами паназиатизма. В годы войны японские захватчики попытались реализовать свои коло- ниальные планы на китайской земле, что существенно изменило характер социально-экономического развития некоторых райо- нов Китая. Особое место в японских колониальных планах отводилось Маньчжурии, которая рассматривалась и как экономически наи- более важный район, и как образец «совместного процветания». Объяснялось это прежде всего тем, что этот район несказанно богат природными ресурсами, которых так недоставало в самой Японии, а также тем, что, по представлению захватчиков, здесь сложился уже прочный в политическом отношении колониаль- ный режим (марионеточная империя Маньчжоу-го). Еще до начала войны в штабе Квантунской армии — факти- ческом хозяине этого района— захватчики разработали перспек- тивные планы экономического развития Маньчжурии, на осно- ве которых в начале 1937 г. был принят первый пятилетний план, а в 1941 — второй. Планы предусматривали довольно быстрые темпы индустриализации, а для достижения этих целей — высо- кий уровень японских капиталовложений. И хотя эти планы не были полностью выполнены, ибо ход войны оказался не таким, как его себе представляли в Токио, их реализация изменила со- циально-экономический облик Маньчжурии. Связано это преж- де всего с высоким уровнем японских капиталовложений. С 1936 по 1945 г. японские капиталовложения в этом районе выросли с 2,8 млрд иен до 11,3 млрд, а с учетом вложений правительства Маньчжоу-го (которые мы вправе вслед за китайскими авторами отнести фактически к японским — Токио ими бесконтрольно распоряжался) даже до 24,2 млрд иен, а в ам. дол. — с 1404,1 млн до 5595,9 млн. Огромный приток капиталовложений (вряд ли сопоставимый в то время с какой-либо другой колониальной страной) происходил 539 в основном за счет японского государства (около 70—80% всех вложений), что было связано с нежеланием японских монопо- лий (дзайбацу) и японских предпринимателей подвергнуть рис- ку свои капиталы, а также с низкой прибыльностью японских вложений в Маньчжурии (например, в 1941 г. — лучшем по конъюнктуре во время войны — японские компании в Маньч- журии получили только 2,5% прибыли на свой капитал). При этом имел место реальный ввоз капитала, вещественная форма кото- рого была связана прежде всего с реализацией планов индуст- риализации Маньчжурии, т.е. в значительной мере ввозилось промышленное и транспортное оборудование. Характерно, что Маньчжурия, имевшая до 1932 г. в течение многих лет значитель- ный положительный торговый баланс в торговле с Японией, после 1932 г., т.е. после того как начался переход к промыш- ленной стадии колониальной эксплуатации, стала значительно больше ввозить из Японии и стран ненового блока, чем вывозить туда. Причем отрицательное сальдо торгового баланса довольно точно коррелировалось с ростом уровня японских капиталовло- жений в Маньчжурии. Еще накануне войны штаб Квантунской армии, отказавшись от прямого военного контроля за экономикой, предпринял не- которую реорганизацию японского хозяйственного аппарата в Маньчжурии с целью интенсификации экономического строи- тельства. В течение долгого времени главным «хозяином» эконо- мической жизни Маньчжурии была японская Компания Южно- маньчжурской железной дороги (по-японски сокращенно «Ман- тецу»), контролировавшая не только железные дороги, но и всю крупную промышленность. В конце 1937 г. японцами была со- здана Компания промышленного развития Маньчжурии (по-япон- ски сокращенно «Мангё»), капитал которой был образован из взносов марионеточных властей и японской финансовой груп- пировки Аюкавы. «Мангё» стала держательской компанией, ко- торой были переданы все предприятия тяжелой промышленности (кроме Фушуньских копей), прежде контролировавшиеся «Ман- тецу». Новая компания, используя предоставленные ей капиталы для создания военно-промышленной базы, субсидировала созда- ние новых промышленных компаний и расширение старых: ме- таллургической компании в Дуньбяньдао на границе с Кореей, горно-металлургических комплексов в Аньшане и Бэньсиху, са- молетостроительной компании, компании специальных сталей и многих других. К концу 1941 г. «Мангё» уже держала контрольные пакеты 32 крупнейших промышленных компаний. Кроме того, японские власти способствовали созданию еще нескольких десят- 540 ков привилегированных компаний, основанных прежде всего на японские частные и государственные средства, фактически охва- тивших своим контролем остальные отрасли хозяйства. Все эти ком- пании стремились привлечь также и частный китайский капитал. Хозяйственная активность японских захватчиков, стремивших- ся превратить Маньчжурию в свою военно-промышленную базу, принципиально изменила экономический облик этой части Ки- тая, причем экономические процессы, наметившиеся еще в пред- военное время, в годы войны ускорились и углубились. Прежде всего дальнейшее развитие получила тяжелая про- мышленность. Добыча угля и железной руды утроилась, а вы- плавка чугуна и стали возросли в пять раз, быстро развивалась цветная металлургия. Особенно большое развитие получило машиностроение: значительно расширился выпуск промышлен- ного оборудования и станков, увеличилось производство локо- мотивов и автомобилей. Естественно, что захватчики особое вни- мание уделили производству различных видов вооружения и боеприпасов, в том числе производству такого сложного воору- жения, как самолеты и танки. В ином положении находились отрасли, производившие потребительские товары — большие японские капиталовложения сюда не поступали. Исключение со- ставляли текстильная и бумажная промышленности, в которых была заинтересована японская армия и которые поэтому значи- тельно выросли в этот период. В годы войны продолжалась и политика интенсификации сельс- кого хозяйства Маньчжурии, его дальнейшего подчинения интере- сам оккупантов. Выразилось это прежде всего в его продолжающей- ся диверсификации, расширении посевов технических культур, в росте производства которых японцы были особенно заинтересо- ваны. Так, за годы войны производство хлопка удвоилось, а са- харной свеклы выросло даже в десять раз. За счет китайского кре- стьянства Маньчжурии снабжалась оккупационная армия, в зна- чительных количествах продовольствие и сельскохозяйственное сырье вывозилось в Японию. Постепенно все сельскохозяйствен- ное производство было поставлено под строгий японский конт- роль. Колонизаторы устанавливали номенклатуру и размеры по- севов, а урожай фактически забирали на основах контрактации. Крестьянство постепенно теряло заинтересованность в увеличе- нии производства. Китайская буржуазия Маньчжурии в годы войны не саботи- ровала экономические мероприятия японских властей, стремясь получить свою долю от значительных военных доходов. Возросли ее вложения в смешанные предприятия и особенно в средний и 541 мелкий бизнес. В «обмен» на возможность относительно быст- рого развития китайская буржуазия вела здесь себя лояльно по отношению к колонизаторам, расширяя и укрепляя тем самым их социальную базу. Итогом 14-летнего японского хозяйничанья в Маньчжурии бы- ло принципиальное изменение социально-экономической струк- туры этой части Китая. Из отсталой аграрной окраины Маньч- журия превратилась в индустриально-аграрный район с развитой инфраструктурой и преобладанием тяжелой промышленности. Это был первый (наряду с Кореей) в истории колониальной системы империализма пример развития колонии индустриаль- ного типа. Маньчжурия стала действительно промышленной колонией, ибо основные экономические интересы захватчиков лежали именно в промышленной сфере. Маньчжурия была превращена в военно- промышленную базу японской агрессии. Но все индустриальное развитие Манчжурии носило колониальный характер, ибо оно определялось японскими интересами. Япония сохраняла полный контроль за всеми ресурсами этого района. Маньчжурская про- мышленная структура не стала органической частью китайского народного хозяйства. В определенной мере используя маньчжурский опыт, Япо- ния пыталась реализовать свои колониалистские планы во вновь захваченных районах Китая. Наиболее прочные экономические позиции Япония имела в Северном Китае. По примеру компа- нии «Мантецу» здесь японцы организовали держательскую Ком- панию развития Северного Китая, которая весной 1944 г. конт- ролировала уже 34 компании различного хозяйственного профиля с общим капиталом в 1,4 млрд иен. Основные вложения при- ходились на транспорт, связь, портовое хозяйство (73%), на втором месте была горнодобывающая промышленность (9%), а вложения в обрабатывающую промышленность были небольши- ми. Кроме того, различными льготами оккупанты стремились привлечь сюда и частный японский капитал. Фактически за счет ограбления частного китайского капитала («покупка» предпри- ятий за бесценок, «смешанные» предприятия и т.п.) количест- во японских фирм здесь в годы войны утроилось. Однако в це- лом значительного реального ввоза японского капитала в Север- ный Китай не было (всего за годы войны ввезено сюда около 265 млн ам. дол.) и не проводилось сколько-нибудь значитель- ного промышленного строительства. В этом районе оккупанты прежде всего стремились создать условия для вывоза сырья, для интенсификации эксплуатации местных ресурсов. Для эксплуатации оккупированных районов бассейна Янцзы (прежде всего шанхайского промышленного района) японцы со- здали держательскую Компанию развития Центрального Китая, которая в 1944 г. контролировала 12 крупных компаний с опла- ченным капиталом в 204 млн иен, охватывавших своей деятель- ностью весьма широкий круг предприятий: транспорт и связь, добычу угля и металлургию, автобусное сообщение и производ- ство газа, недвижимость и шелководство и т.п. В четыре раза выросло и количество частных японских фирм. Однако общие японские капиталовложения в этом районе за годы войны со- ставили всего 41 млн ам. дол., что свидетельствовало о нежела- нии японских властей, и тем более частных японских вкладчи- ков, рисковать значительными средствами в этом районе. Под свой полный контроль японцы стремились взять не толь- ко промышленное производство и транспорт оккупированных районов, но и, естественно, кредитно-банковскую систему, со- здав с этой целью резервные банки, контролировавшие денеж- ный рынок. Уже в марте 1938 г. в Пекине был открыт Феде- ральный резервный банк (ФРБ), считавшийся формально китай- ским, причем половину оплаченного капитала внесли китайские коммерческие банки, а другую половину — марионеточные власти за счет средств, предоставленных японскими банками. Незначи- тельный оплаченный капитал банка (50 млн иен) и значительная денежная эмиссия привели к быстрому обесцениванию банкнотов ФРБ. В декабре 1940 г. марионеточное правительство Ван Цзин- вэя открыло в Шанхае Центральный резервный банк (ЦРБ). Так создавался банковский механизм, имевший китайскую вывеску, но фактически находившийся в руках Японии, который позво- лил захватчикам поставить под свой полный контроль всю бан- ковско-кредитную систему оккупированных районов. Однако же- лание японской военщины как можно быстрее и легче использо- вать материальные ресурсы захваченных районов привели к без- удержной эмиссии, не имевшей сколько-нибудь реального обес- печения, и, следовательно, к росту инфляции. К концу войны ее темпы оказались даже выше, чем в гоминьдановских районах Китая. Столь же стремительно росли и цены. После того как схлынула первая волна грабежей со стороны японских захватчиков, оккупационные власти попытались не толь- ко взять под свой контроль экономическую жизнь, но и оживить промышленность и торговлю, наладить сотрудничество с китай- ской буржуазией, привлечь ее к экономическому строительству «сферы совместного процветания». Действительно, после паде- ния производства в первые два года войны начался процесс его 543 постепенного восстановления, а в 1939—1941 гг. и определенного роста, что было, в частности, связано с благоприятной внешне- экономической конъюнктурой в первые годы мировой войны. Растет добыча полезных ископаемых (например, угля в северном Китае в 2,5 раза), увеличивается производство и экспорт обраба- тывающей (особенно текстильной) промышленности шанхайс- кого района. Однако начало Тихоокеанской войны и последовав- шие за этим военные поражения японских агрессоров выявили авантюризм социально-экономической политики захватчиков. Повторить в этих районах Китая опыт маньчжурского сотрудни- чества, столь выгодного колонизаторам, не удалось. И это объяс- нялось не только ничтожным объемом японских капиталовложе- ний, не сравнимых с Маньчжурией, но и политикой колонизато- ров, стремившихся зачастую неэкономическими методами извлечь из хозяйства оккупированных районов значительные средства для войны. В этих условиях китайская буржуазия оккупированных райо- нов не получила существенных выгод от такого «совместного про- цветания» и поэтому не оказала политической поддержки захват- чикам. Более того, к концу войны ее нежелание сотрудничать с японцами усиливается, и это все более парализует японский тыл. Несмотря на значительные отличия в социально-экономичес- ком развитии различных оккупированных японцами районов Китая, можно выделить вместе с тем некоторые общие черты. Они могут быть сведены прежде всего к небывалой централиза- ции капиталов всего несколькими крупнейшими компаниями и банками, находившимися в руках японского государственно-мо- нополистического капитала. Если в Маньчжурии эта централиза- ция в основном соответствовала значительной концентрации про- изводства, то в других районах она существенно забегала вперед, отвечая интересам управления и усиления эксплуатации со сто- роны оккупантов.

3. РАЗВИТИЕ ГОМИНЬДАНОВСКИХ РАЙОНОВ

Социально-экономическая политика Гоминьдана и ее последствия Характер экономической политики Гоминьдана в это время определяется как нуждами войны, так и социальной эволюцией самого Гоминьдана. Война сделала неизбежным возрастание госу- дарственного вмешательства в экономику, т.е. объективная обста- новка усилила ту тенденцию социально-экономического развития Китая, которая достаточно четко уже выявилась в предвоенные годы. Формулируя в новых условиях экономическую программу правительства, Гоминьдан обращается к идейному наследию Сунь Ятсена, заимствуя в учении основателя партии основную аргу- ментацию своей претенциозной экономической политики. Содер- жание этой лолитики не сводилось к экономическому обеспече- нию войны сопротивления. Оно включало также далеко идущие планы использования обстановки национально-освободительной войны с ее подъемом патриотических чувств для фактического подчинения гоминьдановской власти всей экономической жиз- ни общества. Именно поэтому возрастает интерес к пропаганде суньятсеновского принципа народного благоденствия. Однако реализация этих целей Гоминьдана происходила на весьма суженной хозяйственной базе неоккупированных райо- нов, т.е. в основном в окраинных районах северо-западного и юго- западного Китая. Хотя эти районы и располагали значительными природными ресурсами, но их промышленное освоение только начиналось. К тому же гоминьдановский Китай оказался факти- чески почти полностью блокированным японскими захватчика- ми. Не считая длинной и трудной дороги через Синьцзян в Со- ветский Союз, большую часть войны гоминьдановский Китай был связан с внешним миром только Бирманской шоссейной доро- гой и воздушными линиями. Сложнейшей проблемой военной экономики была инфляция, во многом определявшая весь хозяйственный климат страны. Впол- не естественный значительный рост правительственных военных расходов, с одной стороны, и потеря основных источников до- ходов (прежде всего таможенных поступлений) — с другой, зас- тавляли правительство чем дальше, тем больше обращаться к необеспеченной денежной эмиссии: уже в 1941 г. печатный ста- нок работал почти в 10 раз энергичней, чем до войны, а в нача- ле 1945 г. — уже почти в 300 раз. Если в первые два-три года вой- ны инфляция носила весьма умеренный для военного времени характер и реформированная в 1935 г. денежная система справля- лась со своими функциями, то постепенно инфляция нарастала, приняв к концу войны катастрофический характер — цены 1945 г. более чем в 1000 раз превышали цены предвоенного года. Обста- новка нараставшей инфляции наложила существенный отпеча- ток на всю хозяйственную жизнь гоминьдановского Китая. Одной из наиболее трудных экономических проблем являлось налаживание налоговой системы военного времени. Потеря ос- новных источников косвенного обложения (серьезное значение сохранил лишь соляной налог) заставила правительство обратить 545 особое внимание на увеличение прямого налогообложения. По- доходный налог был введен в Китае в предвоенном году, но только теперь он стал играть важную роль. В 1938 г. он был допол- нен налогом на военные сверхприбыли, а затем были введены и новые правила его взимания, направленные на повышение его эффективности. В 1940 г. вводится налог на недвижимость, а в 1943 г. — на аренду и продажу собственности. Были введены и некоторые другие налоги. Особо большое значение для гоминь- дановских финансов имело изъятие в 1941 г. поземельного налога из рук местных властей. Сам налог стал взиматься в натуральной форме. В следующем году натуральный поземельный налог был дополнен принудительной закупкой зерновых у землевладельцев, причем власти лишь частично расплачивались наличными. Все это позволило правительству в последние годы войны брать в свои руки более 5% валового сбора зерновых и тем самым обес- печивать снабжение армии и госаппарата. С 1943 г. в хлопкопро- изводящих районах поземельный налог стал собираться хлопком. Перенесение основной тяжести налогового обложения на пря- мые налоги означало в социальном плане увеличение обложения наиболее имущих слоев города и деревни. Землевладельцы, по мнению китайских авторов, были вынуждены отдавать государ- ству (с учетом лихоимства местных властей) основную часть то- варного зерна. На нужды войны правительство пыталось перестроить и бан- ковскую систему. Основные направления этой перестройки — централизация управления государственными банками и увели- чение их роли в хозяйственной жизни, дальнейшая специализа- ция банковской деятельности, усиление контроля за частными и местными банками. Эти мероприятия способствовали мобилиза- ции финансовых средств для расширения промышленного про- изводства как в государственном, так и в частном секторе. Большую роль в укреплении финансовых и экономических позиций гоминьдановского правительства сыграла внешнеэконо- мическая поддержка. Первую экономическую помощь, как уже указывалось, Китай получил от СССР, причем в наиболее труд- ное для страны время. Первые американские займы для закупки оружия стали предоставляться только в 1939—1940 гг. В 1941 г. на Китай была распространена система ленд-лиза, ставшая важным источником в снабжении борющегося Китая военными материа- лами. В феврале 1942 г. США предоставили Китаю заем на очень большую сумму в 500 млн дол. для укрепления китайской денеж- ной системы. Стали предоставлять займы Англия и некоторые дру- гие западные державы. А всего за годы войны гоминьдановский 546 Китай получил внешнеэкономической помощи на сумму около 1,5 млрд дол. Для решения задач войны сопротивления особое значение имело промышленное развитие западных районов. Оно начина- лось почти с нуля. Основой создания в этих отсталых районах промышленности послужили предприятия, эвакуированные из городов, захваченных японцами. За первые три с половиной года войны из восточных районов на запад было эвакуировано более 600 частных промышленных предприятий, не считая государствен- ных военных заводов. С предприятиями было эвакуировано 12 тыс. квалифицированных рабочих. В 1940 г. уже 70% этих предприятий работали, способствуя созданию военно-промышленного потен- циала. Отсталость этих районов и их блокада были, конечно, сдер- живающими факторами промышленного развития. Однако были и другие моменты, которые благоприятствовали созданию здесь промышленности: большой спрос в условиях товарного голода на продукцию как тяжелой, так и легкой промышленности, отсут- ствие конкуренции со стороны импорта и продукции более раз- витых восточных районов, помощь государства в создании про- мышленности и т.п. В результате этого количество промышленных предприятий выросло на неоккупированной территории за годы войны в десять раз, достигнув внушительной цифры в 5725 пред- приятий. Однако преобладали мелкие предприятия с низким тех- ническим уровнем. Фабрично-заводских предприятий к концу вой- ны насчитывалось только около тысячи с 61 тыс. рабочих и служа- щих. Объем промышленного производства вырос почти в четыре раза, причем особенно значительно выросло производство средств производства, а также военного снаряжения. Конечно, эти большие цифры не должны вводить в заблужде- ние, ибо сопоставление идет с очень низким довоенным уров- нем. Вместе с тем выплавка в 1943 г. 84 тыс. т чугуна и 10,5 тыс. т стали, добыча 6 млн т каменного угля, производство многих ви- дов промышленного оборудования и военного снаряжения сви- детельствовали о заметных изменениях в хозяйственном облике этих отсталых районов, в прошлом почти не знавших фабрично- го производства. По мере роста промышленности в ней происходили важные структурные изменения, главное из которых — превращение го- сударственного предпринимательства в ведущую и преобладаю- щую силу. Вполне естественно, что в обстановке войны только государственная инициатива, только государственная мобилиза- ция значительных средств могли обеспечивать быстрое строитель- ство военных предприятий, электростанций, металлургических 547 заводов. К концу войны государственный сектор охватывал при- мерно 1/10 часть всех предприятий (534), но его доля составляла около трети продукции, причем на одно государственное пред- приятие приходилось в десять раз больше капиталовложений, чем на одно частное, и каждое государственное предприятие нани- мало в среднем в два раза больше рабочих и служащих, т.е. в руках правительства были наиболее крупные и наиболее техни- чески оснащенные предприятия. В годы войны быстро росла и частная промышленность, одна- ко частный сектор развивался при поддержке правительства и под его контролем. Правительство оказало значительную финан- совую и техническую помощь предпринимателям, стремясь уве- личить вклад частнокапиталистического сектора в развитие обо- ронной промышленности. Оказывая финансовую и экономичес- кую поддержку (правительственные субсидии, банковские займы, правительственные заказы и т.п.), правительство одновременно расширяло и углубляло свой контроль за частным сектором про- мышленности. Особенно усилилась зависимость частной промыш- ленности от правительства в последние два года войны, когда выявился определенный спад производства, связанный прежде всего с резким усилением инфляции. В этих условиях правитель- ственная поддержка помогла выжить многим частным предприя- тиям, но поставила их в еще большую зависимость. С целью мобилизации мелкого производства для обеспечения нужд армии и населения правительство всячески поощряло про- мысловую кооперацию, причем ее развитие было взято под госу- дарственный контроль. Развитие кооперативов шло при значи- тельной финансовой поддержке правительства, однако только мелкое ткацкое производство в основном было охвачено коопе- ративами. Это был первый опыт прямого государственного воз- действия на мелкое производство. Новый и принципиально важный момент в экономической политике Гоминьдана в годы войны — стремление поставить под полный государственный контроль внешнюю и внутреннюю тор- говлю страны. Аппарат государственного контроля стал склады- ваться уже в первые месяцы войны. Создание административного аппарата дополнялось организацией правительственных внешне- торговых компаний, фактически взявших в свои руки почти всю внешнюю торговлю. Закупка и экспорт традиционных продук- тов — шелка-сырца, шерсти, шкур, кишок, чая и т.п. — пере- шли в руки нескольких компаний, объединившихся к концу вой- ны под названием «Фусин». Весь экспорт минерального сырья находился в руках государственного Комитета национальных 548 J ресурсов. Импорт также попал под строгий государственный конт- роль. Конечно, в условиях войны и блокады внешняя торговля не играла столь важной экономической роли, как прежде, однако именно в эти годы впервые сложилась в Китае система прави- тельственных организаций, поставивших под свой контроль ки- тайскую внешнюю торговлю, которая прежде была полем без- раздельной деятельности иностранного капитала. Еще большее значение для экономического развития страны име- ло создание системы государственного контроля за внутренней тор- говлей. Необходимость обеспечения армии продовольствием и сна- ряжением, а также предотвращение голода в неоккупированных районах заставили правительство провести разнообразные мероп- риятия для контроля за рынком. Система регулирования торгов- ли важнейшими потребительскими товарами и товарами произ- водственного назначения складывалась постепенно, по мере на- растания экономических трудностей, не в последнюю очередь связанных с ускорившейся инфляцией. Подход правительства к этой проблеме был чисто эмпирический. Первоначально наибольшую активность власти проявили в попытках создать административный аппарат контроля за цена- ми, чтобы таким путем приостановить их быстрый рост. Издава- лись законы о торговле по «справедливым ценам», о контроле за ценами, делались попытки их заморозить. Естественно, что ни постановления властей, ни чисто бюрократическая видимость деятельности не могли приостановить инфляцию или улучшить снабжение дефицитными товарами. Лишь постепенный переход правительства к прямому контролю за торговлей важнейшими товарами и создание государственных товарных запасов смогли оказать некоторое воздействие на рыночные процессы. Первым под строгий государственный контроль была постав- лена торговля жидким горючим. Уже в мае 1938 г. было издано постановление правительства о контроле за покупкой, продажей и всеми запасами жидкого топлива. Позже был введен и конт- роль за торговлей каменным углем. После перехода сбора позе- мельного налога в натуральной форме в руки центрального пра- вительства и введения обязательных закупок зерна в руках госу- дарственных органов оказались значительные запасы товарного зерна. Опираясь на эти запасы, правительство вводит лицензион- ную торговлю зерном. В 1944 г. эта система была уже распростра- нена на 18 провинций и 354 города, в которых было выдано по- чти 26 тыс. лицензий, которые давали право на торговлю зер- ном, но требовали полной отчетности о запасах, объеме продаж, Ценах и т.п. Затем была введена государственная монополия на 549 торговлю хлопком и фабричными хлопчатобумажными изделия- ми. Переход запасов хлопка-сырца в руки правительства позво- лил снабжать хлопком прядильные фабрики в обмен на пряжу, а ткацкие — снабжать пряжей в обмен на готовые ткани, что при- вело к полному государственному контролю за этими отраслями промышленности и за одним из важнейших потребительских то- варов. Под правительственный контроль была передана также тор- говля растительным маслом и бумагой. Таким образом, за восемь лет войны принципиально измени- лась роль государственного регулирования экономики и государ- ственного предпринимательства. Из второстепенной экономичес- кой силы они превратились в важнейший фактор социально-эко- номического развития неоккупированного Китая. Это изменение обусловлено созданием разветвленного государственного аппара- та хозяйственного контроля, фактически охватившего в той или иной степени своим влиянием все народное хозяйство провин- ций, на которые распространялась власть Гоминьдана. Завершился процесс подчинения банковского дела правительственным бан- кам, причем теперь они охватили своим влиянием глубокую про- винцию, а также не только современные секторы хозяйства. Госу- дарственное предпринимательство в промышленности стало веду- щим, а частная промышленность оказалась подчинена государству через систему кредитования, заказов продукции, снабжения сырьем и т.п. Под государственный контроль была поставлена внешняя торговля, а во внутренней государству принадлежали решающие позиции — монополия на торговлю важнейшими товарами (зер- но, хлопчатобумажные изделия, масло, нефтепродукты и т.п.). Быстро выросший государственный аппарат хозяйственного регулирования не был, однако, достаточно эффективным, что объяснялось не только объективными причинами (условия вой- ны, неподготовленность административного и технического пер- сонала и т.п.), но и резко возросшей коррупцией гоминьдановс- ких чиновников, получивших доступ к столь разнообразным ис- точникам незаконного обогащения. Эта коррупция не только снижала эффективность государственного регулирования хозяй- ства, но и болезненно воздействовала на политическую обста- новку неоккупированных районов страны. Социально-политическое развитие неоккупированных районов Начало национально-освободительной войны китайского на- рода против японских захватчиков, фактическое создание едино- го фронта, общий патриотический подъем существенно изменили 550 политическую атмосферу гоминьдановского Китая. Концентрация национальных усилий с целью сопротивления японским агрес- сорам на время как бы отодвинула в сторону прежние полити- ческие разногласия и противоречия, создавая атмосферу обще- национального сплочения. Вот в такой обстановке проходил вес- ной 1938 г. в Ханькоу чрезвычайный конгресс Гоминьдана. Конгресс обсудил новую политическую ситуацию и принял Ма- нифест и Программу сопротивления и строительства страны. Манифест отразил определенные идеологические сдвиги пред- шествующего периода, а также политический опыт первого периода войны. Это был весьма общий документ о целях и мето- дах гоминьдановской политики. Характерно, что в этом докумен- те заметен возрастающий интерес к суньятсеновским идеям, к суньятсеновской фразеологии. Основные положения Манифес- та, но в более сжатой форме изложены в Программе сопротивле- ния и строительства страны. Несмотря на всю расплывчатость этих документов, они созда- вали определенные политические, идеологические и правовые предпосылки мобилизации нации на войну сопротивления. Все патриотические силы Китая с одобрением восприняли эти ре- шения конгресса. «Мы одобряем и поддерживаем политический курс нашей страны на период войны сопротивления, выражен- ный в Манифесте и Программе сопротивления страны, — гово- рилось в заявлении членов политбюро ЦК КПК Ван Мина, Бо Гу и Чжоу Эньлая. — Он совпадает с основным направлением политической программы на период войны сопротивления, не- однократно провозглашавшейся ЦК КПК». В соответствии с решением чрезвычайного конгресса 1 июля 1938 г. был сформирован Национально-политический совет (НПС) — совещательный орган при гоминьдановском правитель- стве. Большинство мест в нем занимали гоминьдановцы, но в его состав были приглашены также и негоминьдановские полити- ческие силы. КПК было направлено в НПС семь человек: Бо Гу, Ван Мин, Дун Биу, Дэн Инчао, Линь Цзухань, Мао Цзэдун, У Юйчжан. Создание НПС в таком составе отражало развитие но- вой политической ситуации, в которой фактически признавалась легальность КПК. Конечно, возможностей для легальной работы КПК в гоминьдановских районах было немного, но она стреми- лась их полностью использовать. Активно работало в Ухане, а за- тем в Чунцине представительство КПК. Большую роль в обеспе- чении связи Особого района с остальным Китаем играло пред- ставительство 8-й армии в г. Сиане. КПК получила возможность публиковать в гоминьдановской столице свою ежедневную газету 551 «Синьхуа жибао», а также другие издания. Не меньшее значение имели открывшиеся возможности для коммунистов и их сторон- ников использовать средства массовой информации гоминьданов- ских районов для патриотической пропаганды, для разоблачения национальных предателей, для критики многих направлений го- миньдановской политики. Хорошо использовала КПК и развер- нувшуюся политическую деятельность массовых патриотических организаций, профсоюзов, женских, студенческих организаций, быстро расширяя свое влияние среди политически активной массы городского населения. Главным идейно-политическим рычагом усиления влияния КПК в массах была концепция общенацио- нального сопротивления японской агрессии. КПК сумела плодо- творно использовать политическую атмосферу национального подъема, уже в первый период войны выдвинувшись как актив- нейшая патриотическая сила, как центр притяжения патриотов, которых не удовлетворяла гоминьдановская политика. Расширение освобожденных районов, укрепление 8-й и Но- вой 4-й армий, рост популярности КПК в неоккупированных гоминьдановских районах — все это. постепенно усиливало анти- коммунистические настроения в Гоминьдане. В полной мере это сказалось уже на работе V пленума ЦИК Гоминьдана в январе 1939 г., который отверг предложения руководства КПК о поис- ках форм организационно-политического сближения участников единого фронта и даже принял резолюцию «О мерах по ограни- чению деятельности чуждых партий», направленную против воз- росшей активности коммунистов в гоминьдановских районах. В дальнейшем антикоммунистические тенденции в гоминьдановс- кой политике продолжали усиливаться, приводя подчас к таким острым столкновениям, как инцидент с Новой 4-й армией в на- чале 1941 г. Антикоммунизм вновь делается устойчивым компо- нентом гоминьдановской пропаганды и политики, не сумев, од- нако, приостановить возрастание авторитета КПК как националь- ной силы, предотвратить группировку вокруг КПК сторонников активной борьбы с японской агрессией. Причины этого не толь- ко в разработанной с помощью Коминтерна и осуществлявшей- ся в первые годы войны эффективной политике единого нацио- нального фронта антияпонской борьбы, но и в существенных идейно-политических сдвигах китайского общества, вызванных в первую очередь социально-политической трансформацией Го- миньдана. В «нанкинское десятилетие» Гоминьдан рекрутировался прежде всего за счет новых (гоминьдановских) милитаристов и буржуаз- ных и мелкобуржуазных слоев наиболее экономически развитых 552 приморских провинций. Война и японская оккупация разорвали связи Гоминьдана с приморской (прежде всего шанхайской) буржуазией, подорвали политическое влияние крупной буржуа- зии вообще. В годы войны Гоминьдан правил районами с нераз- витыми капиталистическими отношениями, где буржуазия была крайне слаба. Гоминьдан как бы терял реальные политические связи с крупной буржуазией. Однако сужение социальной базы Гоминьдана было не только результатом «географии» военного времени, но и результатом социально-экономической политики Гоминьдана в годы войны, которая была направлена на всемер- ное огосударствление хозяйства, что не могли, конечно, под- держивать буржуазные круги. В годы войны все явственнее выделяется основная опора го- миньдановского режима — партийная, гражданская и военная бюрократия. Если в предвоенные годы она в определенной мере формировалась за счет буржуазии и буржуазной интелли<