Парадигматическая классификация лексики

Опыт создания идеографических словарей за рубежом показывает, что лексикографическая интерпретация первого положения должна основываться на создании единой классификации понятийного содержания лексики. Несмотря на свою многоликость, многоплановость, реальный мир, опосредовано отражающийся в лексике, един. Все события, предметы, процессы могут рассматриваться как проявления движущейся материи. Их взаимосвязь подчеркивается наличием целого ряда объективных законов движения материи, Имеющих универсальный характер. Коррелятом единого мира в познании является единое знание, закрепленное в понятиях. Одной из форм фиксации понятий является лексика языка. Значит, содержательная, понятийная сторона лексики может быть систематизирована по типу и подобию систематизации событий, предметов и процессов реального мира.

К данному вопросу можно подойти и с другой стороны. Так, мы вполне понимаем тех философов и лингвистов, которые утверждают, что одно и то же слово, например, «стол», в устах разных, людей означает не одно, и то же. Одни связывают его с массивным дубовым сооружением «о двух тумбочках», за которым они пишут, другие — с предметом, состоящим из четырех ножек округлой доски, за которым они едят, для третьих — это предмет, с поверхностью, обтянутой зеленым сукном, за которым они играют в карты. Однако в процессе общения люди не только умудряются понимать друг друга, но даже, как правило, не замечают самого факта разного индивидуального представления о соответствующих предметах при внеконтекстном, внеситуативном употреблении слова «стол». Это объясняется значительным пересечением, наложением всех индивидуальных понимании слова (исключая, конечно, патологические случаи). Элемент значения слова «стол», который является общим для большинства носителей русского языка, есть понятие о столе как о предмете определенной формы, за которым можно писать, есть, играть в карты и т. п. Факт наличия по ту сторону звуковых оболочек слов такого рода устойчивых элементов значения позволяет использовать последние как строевой материал при построении классификации.

Построение плана классификации может начинаться с создания некоторой рабочей схемы, отражающей общую концепцию составителя, его видение мира. В процессе оценки каждого слова или группы слов эта схема детализируется, доводится до определенной кондиции. Весьма желательно, чтобы классификация обеспечивала выдачу некоторого набора семантических множителей (путем последовательного указания на классы, в которые входит слово), причем этот набор может рассматриваться как альтернатива обычному словесному определению (до определенной степени, разумеется).

Основной единицей словаря считается лексико-семантический класс условной эквивалентности. Его составляют слова, несовпадающие семантические признаки которых в определенных позициях нейтрализуются. Лексико-семантические классы разных порядков отличаются один от другого числом общих семантических признаков. Чем больше это число, тем ближе друг другу понятия, репрезентуемые лексико-семантическими классами, тем теснее семантическая связь между словами, входящими в классы. Распределение слов по лексико-семантическим классам есть вид парадигматической группировки слов. Это значит, что в основании лексико-семантического класса любого уровня лежит некий семантический признак, общий для всех слов, входящих в класс (например, у слов самолет, вертолет, автомобиль, велосипед, судно и т. п. общим элементом значения является то, что предметы, с которыми они соотносятся — суть средства передвижения). Внутри конечных лексико-семантических групп слова могут находиться в различных отношениях: а) род — вид (судно — лодка); б) соподчинение (теплоход — пароход); в) целое — часть (судно — палуба); г) синонимия (автомобиль — автомашина); д) антонимия — (грустный — веселый); е) причина — следствие (выстрелить — попасть) и др.

Отношения между лексико-семантическими классами условной эквивалентности отражаются общей схемой классификации.

При семантической классификации слов существенным оказывается явление так называемой «условной омонимии», созвучное известным мыслям А. А. Потебни и Л. В. Щербы⁷⁰.

Как мы помним, эти лингвисты решительно протестовали против точки зрения, допускающей существование многозначных слов. По их мнению, это «типографский» взгляд на язык (Л. В. Щерба), а «на деле есть только однозвучность различных слов, то есть то свойство, что различные слова могут иметь одни и те же звуки» (А. А. Потебня). Оставляя в стороне вопрос о соотношении многозначности и омонимии (он имеет очень большую литературу), можно утверждать, что при идеографической классификации лексики многозначность в значительной степени сводится к «условной омонимии». При этом слово, традиционно считавшееся многозначным, распадается на ряд слов-понятий, имеющих одинаковое звучание и написание, но различные значения. Так, разными словами признаются подъем (крутой подъем) и подъем (туфли жмут в подъеме); пропуск (предъявите пропуск) и пропуск (пропуск одного абзаца); полотно (полотно железной дороги) и полотно (рубашка из полотна) и т. п. Следовательно, наименьшей единицей в идеографическом словаре является однозначное слово.

При отнесении слова к определенному классу можно исходить из определения его значения в лучших толковых словарях русского языка («Словарь современного русского литературного языка» АН СССР в 17-ти томах, «Словарь русского языка» АН СССР в 4-х томах, «Толковый словарь русского языка», под ред. Д. Н. Ушакова). В них накоплен богатейший материал, связанный с выделением и классификацией различных значений слова. В основу работы по отнесению слова к тому или иному лексико-семантическому классу должен быть положен анализ этих определений и в первую очередь выяснение родового понятия, с которым соотносится слово. Конструирование уровня родовых понятий — одна из наиболее важных и трудоемких задач составителя идеографического словаря.

Как располагаются слова в конечных лексико-семантических группах? До сих пор этот вопрос решался, как правило, в пользу размещения слов по частям речи. Однако вряд ли это решение оптимально. В связи с этим небезынтересно следующее замечание Л. В. Щербы: «Веселый, веселье, веселиться также нельзя признать формами одного и того же слова, ибо веселый — это все же качество, а веселиться — действие. С другой стороны, нельзя отрицать и того, что содержание этих слов в известном смысле тождественно и лишь воспринимается сквозь призму разных общих категорий — качества, субстанции, действия»⁷¹. На самом деле, не лучше ли, не информативнее ли станет словарь, если такого рода слова будут расположены рядом, друг за другом?

Думается, ответ здесь может быть только утвердительным. Такое расположение подчеркивает возможность выражения одного и того же содержания не только синонимами, но и словами разных грамматических классов (ср. Что это он такой веселый? — Что это он так веселится? — Что это на него веселье напало?), а в этом, собственно, и состоит одно из основных требований к идеографическому словарю.

 

Описание сочетаемости слов

Как уже указывалось выше, слово, помимо опосредованной соотнесенности с реальным миром и значимости, обладает еще и потенцией сочетаться определенным образом с другими словами, то есть употребление слова в речи предполагает, что при нем есть ряд синтаксических позиций, которые могут замещаться другими словами. Это свойство слова было названо его валентностью⁷². Поскольку разные исследователи по-разному понимают валентность, оговоримся сразу, что для нас — это способность слова вступать в разнотипную синтаксическую связь с другими словами. Так, валентность глагола «купить» проявляется в его способности сочетаться: а) с прямым дополнением (купить пальто); б) с косвенным дополнением (купить что-либо дочери); в) с обстоятельством места (купить что-либо в магазине) и т. п. Аналогично, валентность существительного переговоры, определяется противопоставлением следующих сочетаний слав: секретные переговоры — переговоры на уровне послов — переговоры о разоружении — переговоры с Габоном — переговоры между Габоном и Финляндией — начать переговоры — участвовать в переговорах — переговоры начались. Точно так же валентность прилагательного популярный (в значении «известный»), выявляется при рассмотрении таких сочетаний: популярный поэт — популярный среди студентов — популярный в Габоне. Итак, первым шагом при описании сочетаемости слов является определение их валентности, т. е. способности участвовать в разных синтаксических структурах.

Вторым шагом может стать оценка и классификация синтактико-семантических связей, составляющих валентность слова с точки зрения их прочности, необходимости, центральности. Так, связи можно условно разделить на ближайшие и периферийные. Ближайшие связи проявляются в сочетаниях, которые создают наилучшие условия для реализации опорного слова как коммуникативной единицы.

Поскольку основными единицами акта номинации являются имя существительное и глагол, то естественно, что ближайшая связь существительного отражается сочетаниями с глаголами, а глагола — сочетаниями с существительными. Что касается прилагательных, то их фиксированная ориентация на существительное не оставляет места для сомнений: ближайшая связь прилагательного — связь с согласуемым существительным.

Периферийными по отношению к указанным связям являются такие связи, которые обнаруживаются в сочетаниях, представляющих собой именные (если опорное слово существительное) или глагольные (если опорное слово — глагол) заготовки. В статьях на существительное таковыми будут сочетания с предложно-падежными формами и с прилагательными. В статьях на глагол — сочетания глагола с наречиями, наречными выражениями.

Таким образом, принимая во внимание грамматические особенности опорных слов, можно предложить следующую последовательность раскрытия их связей:

• I. Статьи, в которых опорным словом является существительное:
• а) сочетания с переходными глаголами, требующими после себя существительного в винительном падеже (начать переговоры);
• б) сочетания с непереходными глаголами, требующими после себя существительного в других косвенных падежах (участвовать в переговорах);
• в) сочетания с глаголами в личной форме, в которых опорное существительное является субъектом действия (переговоры начались);
• г) сочетания с падежными или предложно-падежными формами, являющиеся расчлененными именными обозначениями для какого-либо единого понятия или представления. Внутри этой группы сначала идут сочетания беспредложные, а затем — предложные. Подача тех и других регулируется последовательностью падежей;
• д) сочетания с прилагательными (секретные переговоры).
• II. Статьи, в которых опорным словом является глагол:
• а) сочетания глагола с объектами
  — прямыми (купить пальто)
  — косвенными (купить что-либо дочери);
• б) сочетания глагола с обстоятельствами (купить что-либо в магазине, купить что-либо за бесценок и т. п.);
• III. Статьи, в которых опорным словом является прилагательное:
• а) сочетания с согласуемыми существительными (популярный певец);
• б) сочетания с предложно-падежными формами (популярный среди студентов).

Таким образом, описание связей опорного слова с другими словами ведется от общего, наиболее существенного — к частному, отдельному.

Как было указано выше, каждая синтактико-семантическая связь как потенция слова «сочетаться» определенным образом с другими словами требует для своей реализации наличия одной синтаксической позиции. Эта позиция может быть замещена одним, несколькими или многими словами. Поэтому третьим шагом в описании сочетаемости слов является рациональное замещение каждой синтаксической позиции. В самом общем виде можно сказать, что замещают ее не отдельные слова, а некоторые ряды слов. Слова, составляющие ряд, обладают, по крайней мере, одним общим свойством: любое из них может заполнить эту позицию. То есть именно здесь в явном виде проявляется связь между парадигматическим и синтагматическим аспектами синтетического словаря. В зависимости от количества, слов, однотипно связанных с опорным словом, можно говорить о большей или меньшей емкости позиции или об ограниченных, перечислимых и неограниченных, неперечислимых рядах слов, способных ее замещать. Так, объектное место при глаголе «видеть» может быть замещено практически неограниченным числом слов (ср. видеть кого—что: ~ дом, стол, стул, самолет, реку, гору, дерево, человека и т. п.), что свидетельствует о максимальной емкости позиции. А вот место объектного глагола при существительном «переговоры» заполняется строго ограниченным числом слов (начать, вести, прекратить, прервать, сорвать, возобновить и некоторые другие), то есть позиция обладает фиксированной емкостью.

Сочетания опорных слов с перечислимыми рядами других слов в наибольшей степени определяются системой языка; они индивидуальны, информативны и лингвистически интересны. Степень предсказуемости каждого нового слова, могущего при этом заместить определенную синтаксическую позицию, минимальна.

Явление неперечислимости рядов слов, способных определенным и однотипным образом сочетаться с опорным словом, покоится на множественности обозначаемых ими явлений окружающего мира. Следует различать неперечислимые ряды слов, поддающиеся и неподдающиеся свертыванию. Первые обозначают, как правило, видовые понятия некоторого легко восстановимого, а иногда даже присутствующего в ряду родового понятия. В этом случае неперечислимость легко устраняется путем указания на слово, называющее родовое понятие. Например, глагол «обидеть» вообще говоря способен сочетаться с очень большим рядом существительных в винительном падеже (ср. обидеть кого: ~ мать, отца, брата, девочку, старика, инженера, начальника и т. п.). Однако совершенно ясно, что весь этот ряд состоит из различных названий человека и, следовательно, может быть представлен своим родовым словом и значком, указывающим на возможность подстановки любого названия человека или отсылающим к соответствующей лексической парадигме (парадигмам). Вторые не могут быть сведены к одному слову-понятию. При их лексикографической интерпретации следует идти по какому-то другому пути. Можно, например, эксплицитно указывать на характер ряда: видеть кого—что: (все, что имеет осязаемую форму и размер), а можно задавать ряд путем перечисления родовых слов-понятий: видеть кого-что: человека (брата, матроса, испанца...), животное (собаку, крокодила, мышь...), предмет (дом, стол, танк...) и т. п. Сугубая ориентация неперечислимых рядов на внелингвистическую действительность делает их с лингвистической точки зрения тривиальными. Степень предсказуемости каждого нового слова, способного заполнить синтаксическую позицию, чрезвычайно высока.

Весьма важным для синтетического словаря представляется вопрос рационального сопряжения парадигматической и синтагматической частей. При описании сочетаемости каждого отдельного слова, а также слов, определенного лексико-семантического класса условной эквивалентности необходимо постоянно использовать идеографическую классификацию лексики. Это позволит добиться максимальной унификации словарных статей одного класса и в значительной мере устранит их избыточность.

Глава 4. ИДЕОГРАФИЧЕСКОЕ РАСПОЛОЖЕНИЕ ЛЕКСИКИ
И ПРОБЛЕМА РАЦИОНАЛЬНОГО ТОЛКОВАНИЯ СЛОВ
(на материале имен, называющих средства перемещения в русском языке)

В заключительной главе мы попытаемся на практике показать, как и в чем идеографическое расположение лексики помогает составлению толкового словаря.

 

Характер словарных определений и требования, предъявляемые к ним

Определение значений слов в толковом словаре осуществляется, как правило, на основе родо-видового принципа. В толковании можно выделить две части — общую и специальную.

Первая указывает на родовые признаки понятия, обозначенного словом, вторая — на видовые, индивидуальные признаки. Родовые признаки даются обычно не перечислением, а суммирование, при помощи слова, обозначающего их совокупность (ср. сейф — шкаф). Видовые, индивидуальные признаки даются перечислением (ср. сейф — несгораемый шкаф для хранения ценностей и документов⁷³). Назначение общей части — показать, что слово не атомарно, что оно не без роду, без племени, а, напротив, входит в определенные семьи родственных слов. Назначение второй — указать на особенное, индивидуальное лицо каждого слова, которым оно отличается даже от ближайших своих «семантических родственников».

Требования, предъявляемые к определениям слов в толковых словарях, сводятся к следующему:

• а) Определение должно быть ясным. Основным назначением словарей является облегчение трудностей, которые возникают при пользовании языком, а не создание таковых. Впрочем, это требование имеет смысл лишь при соблюдении остальных, которые приводятся ниже.
• б) В определении указываются лишь основные признаки означаемого. Основными, сущностными следует признать такие признаки, которые определяют данное слово как члена данной системы, одновременно противопоставляя его остальным ее членам. Каждый признак позволяет вычленить существенный элемент значения слова. С лингвистической точки зрения существенными элементами значения слова являются такие, сумма которых обеспечивает возможность функционирования слова в качестве коммуникативной единицы. В связи с этим нелишне вспомнить известную мысль А. А. Потебни о том, «что под значением слова вообще разумеются две различные вещи, из коих одну, подлежащую, ведению языкознания, назовем ближайшим, другую, составляющую предмет других наук, — дальнейшим значением слова. Толь ко одно ближайшее значение составляет действительное со держание мысли во время произнесения слова»⁷⁴.
• в) определение значения слова должно быть свободно от порочного круга⁷⁵.
• г) При определении значения следует по возможности избегать тавтологии. Наиболее типичным случаем тавтологического толкования является толкование при помощи цепочки синонимов. Процесс определения значения слова состоит в указании на его дифференциальные семантические признаки. Толкование же слова путем подбора синонимов предполагает приравнивание его как целостной единицы другой целостной единице, что (так как в языке очень мало абсолютных синонимов) часто бывает порочным.

Впрочем, когда составитель толкового словаря сталкивается с необходимостью определить значение просторечного, областного, устаревшего и т. п. слова, он оказывается в положении составителя переводного словаря. Он, по сути дела, переводит указанное слово на литературный язык, то есть приравнивает его к соответствующему литературному слову. При этом толкуемое слово сопровождается стилистическими пометами, устанавливающими сферу и границы его употребления.

Следует заметить, что определение значения слова через синонимы — это не то же самое, что использование синонимов в словарном определении. В первом случае мы имеем дело с тавтологическим толкованием (убить — умертвить). Bo-втором — синонимы приводятся после корректного определения значения и помогают установлению семантических связей слова с другими словами (убить — сделать мертвым; умертвить); Такое использование синонимов является оправданным. Оно представляет собой привнесение в толковый словарь элементов аналогического словаря.