Демократический строй и проблема формирования новой этики

Политическая этика

Мораль и политика

Политическая этика это особенная составная часть общественной нравственности, социальной этики. Она начала складываться на рубеже Нового времени, когда в результате дезинтеграции ранее сплоченного социума и возникновения функциональных подсистем произошло выделение политики в виде многоуровневой специализированной деятельности со своими целями, институтами, нормами и ценностями, определенными связями и кадрами.

Этимологически термин "мораль" происходит от лат. mos "нрав". Иное значение этого слова закон, правило, предписание. В современной философской литературе под моралью, как правило, понимают нравственность, своеобразную форму общественного сознания и вид общественных отношений; один из главных способов корректирования действий человека в обществе с помощью норм.

Мораль возникла и развивается на основе потребности человеческого общества регулировать поведение своих членов в различных сферах их жизни. Мораль является одним из самых доступных способов осознания людьми сложных процессов социального бытия. Главной проблемой морали считают регулирование взаимоотношений и интересов общества и личности. Понятие морали включает: моральные отношения, моральное сознание, нравственное поведение.

Необходимо отметить, что в истории философской мысли проблема о взаимоотношении морали и политики трактовалась поразному. Она прошла развитие от полного отрицания каких бы то ни было связей между ними (Н. ди Б. Макиавелли и Т. Гоббс) до признания, что мораль и политика могут быть приравнены друг к другу (морализаторский подход). Взаимодействие морали и политики многообразно и многопланово.

Политическая борьба неминуемо сопровождается столкновением моральных установок. Политике свойственны определенная тактика и стратегия, а также законы, нарушать которые невозможно безнаказанно, но вместе с тем в свои стратегические цели политика включает моральные ценности, таким образом, внутреннюю моральную ориентацию.

Политика в тактике, в выборе средств и целей исходит из их действенности и доступности, однако не должна пренебрегать их моральной оправданностью. Мораль оказывает влияние на политику через нравственные оценки и направления. Политика тоже оказывает действие на мораль, но, как показывают многие факты из отечественной истории, в сторону ее попирания.

Все формы общественного сознания, отображая единое общественное бытие и располагая внутренней спецификой, взаимодействуют между собой. Взаимообусловленность этих двух явлений состоит в том, что политические взгляды определяют формирование и реализацию нравственных норм, так же, как моральные отношения, нормы эти содействуют формированию политического сознания.

Таким образом, ориентация личности на социальные потребности, которая выражается в политическом сознании, подкрепляется понятием долга, чести, справедливости, совести, счастья и т. д., т. е. имеет нравственную окраску. При этом нравственные убеждения становятся более результативными, если они осмыслены человеком с позиции политики.

Проблему взаимодействия политики и морали можно разрешать в разных аспектах под различными углами зрения. Например, концепция А. Оболонского исследует историю России в рамках двух фундаментальных традиций, двух взаимоисключающих точек зрения на мир, в которых отображены все разнообразные формы человеческой цивилизации: системоцентрицизма и персоноцентризма.

По персоноцентристской шкале индивидуум считается высшей точкой, мерилом всех вещей. Все явления в социальном мире рассматриваются через призму человеческой личности. Для системоцентристской шкалы характерно либо отсутствие индивидуума, либо рассмотрение его как нечто вспомогательного. Индивид это средство, но отнюдь не цель. Россия, в частности, относится к системоцентризму.

Эти две формы определяют два этических генотипа. Главное различие между ними находится в противоположности подходов к решению моральных конфликтов.

В главных ветвях российской народности доминирование системоцентристской этики на протяжении большинства столетий ее исторического существования неограниченно. Противостояние "общество личность" даже не возникало не по той причине, что была гармония, что не было противоречий, а потому, что все вопросы решались в пользу целого.

Система все время имела отличный инстинкт самосохранения. В России любые возможности, стремившиеся вывести страну из деспотизма, немедленно входили в противоречие с национальными традициями политического поведения и оральными основами социальных отношений.

Только в начале XIX в. персоноцентризм стал представлять в России заметную социальную величину, и весь XIX в. прошел под знаком развития, совершенствования, укрепления этой породы, расширения ее социальной базы.

В каждой цивилизации существуют свои моральные проблемы, определенные конкретными историческими условиями, но все они так или иначе являются различными гранями общих моральных проблем человека. Политика, с одной стороны, представляет собой сферу повышенного морального риска, где легко можно соблазниться властью над людьми, преимуществами морального цинизма, лицемерия, грязного политиканства, неразборчивости в избрании средств достижения даже весьма нравственных целей.

Но с другой стороны, это сфера, где морализирование прекраснодушное также очень легко показывает свою совершенную бесполезность.

Стоит только политике захотеть воспитать своих заблудших подданных в духе высоких нравственных принципов, вознаграждать добродетельных и подвергать наказанию порочных, как она станет воспринимать себя как наивысшую нравственную инстанцию, и здесь рано или поздно ей начнут угрожать провалы, западни утопичности или даже приманки тоталитаризма.

Этика политического лидера

С развитием политической этики постепенно сформировались и ее подотрасли. Это прежде всего система норм и правил, которые регулируют проведение в жизнь прав человека в политической жизни, а также депутатская этика парламентского поведения, политического соперничества и сотрудничества; этика политического лидера и избирателя, которая регулирует поведение электората, а ему совсем не безразлично, в чьи руки попадает власть, и которого не может удовлетворить только имитация избирательного процесса.

Были выработаны также этика партийной деятельности, нормы и правила различных профессиональных этик: юридической, журналистской, научной, экспертноконсультативной деятельности в той степени, в какой они оказываются причастными к политической власти.

Нормы этики побуждают политического лидера к деловому и жизненному успеху, но таким образом, чтобы, преследуя собственный интерес (популярность, карьера, слава, стремление к власти, игровые побуждения и т. п.), он мог бы соотносить подобную ориентацию со своей ответственностью за поступки. Он должен заботиться о том, чтобы они способствовали общественному благу и приносили благо другим, отвергая мотивы политического гедонизма, а также желание упиться властью над людьми и ситуациями, демонстрируя свой властный потенциал. Этика политического лидера, несомненно, нацеливает его на осмысление своей политической деятельности, профессионального призвания, восприятие им своего дела как верного служения обществу (которое необходимо отличать от фанатического служения какойлибо идее).

В число предписаний и запретов этики политического лидера включают те, которые обеспечивают естественный ход честной игры на политической ниве. Они предполагают способность лидера достойно выдержать как успех, так и поражение в борьбе. А также политик должен уметь работать в контакте с другими политиками, противниками или партнерами по политическим коалициям.

Предполагается присутствие у него таких моральных качеств, как правдивость, верность письменным и устным обязательствам независимо от того, выгодно или же невыгодно это делать в каждом конкретном деле, отсутствие политического цинизма в высказываниях и поступках, стойкая неприязнь к скандалам, закулисным интригам, демагогии, нечистоплотности в деловых отношениях, а также к прямой коррумпированности.

Вместе с этим этика политического лидера отнюдь не эгоистична. Она не накладывает запретов на замысловатые комбинации и обманные действия в сложных, запутанных политических играх, а также не осуждает различного рода политическое маневрирование, поведенческую и словесную жесткость, стремление публичных политиков показывать себя в выгодном свете.

Политическая этика базируется на способности лидера сочетать принципиальность с необходимостью идти на вынужденные компромиссы, на реалистическом, отнюдь не романтическом осмыслении интересов и задач политики, на максимально полном понимании последствий принятых им решений и совершенных поступков.

В результате она несет в себе признаки консеквенциональности. Причем в "открытом обществе" политик не может проигнорировать предъявляемые каноном требования, не рискуя неисправимой компрометацией, не обрекая себя на политическую изоляцию, потерю респектабельности как особенного рода политического капитала, на отказ в доверии к проводимой политической линии.

Регулярное отклонение от норм этики, от правил порядочности поведения на политическом поприще может привести к тому, что в обществе приживается опасный миф о занятии политикой как о заведомо "грязном деле".

Такое положение вещей способно только отклонить порядочных людей от вовлечения в политику, от реализации ими своего гражданского долга. Также опасен и миф о вероятности радикальной морализации политики, который показывает ее как заведомо "чистое дело".

В настоящее время все политические институты, формирования, прежде всего государственные, призваны в нужный момент пресекать негативные стремления тех или иных деятелей, а в случае нужды заменять их другими руководителями, действия которых отвечают потребностям общества, а также требованиям законов и нравственности.

Опасность для политического лидера представляют и негативизм, обвинение, бичевание "врагов". Исторические факты подтверждают необходимость выдвижения на руководящие посты политических лидеров нового, демократического типа, которые способны вести подлинную борьбу за влияние в обществе граждан, доказывающих способность управлять как словом, так и делом. Наиболее типичная ошибка современных лидеров подмена цели средствами ее достижения. Так было в истории не один раз, но это явление встречается и в современных условиях. И на макро, и на микроуровнях.

Проведенные исследования показали, что не только к качествам лидера, но и к средствам агитации, которые он использует, у народа разная реакция. Студенты, в частности, проявляют отношение лидеров к конкурентам.

В этом случае необходимо иметь ввиду, что политика это не только отношения между классами, национальными и социальными группами по поводу власти, но и отношения по действенному использованию всех форм и видов власти, по поводу целесообразного управления первостепенными общественными процессами.

Возможно, многие проблемы и не завязывались бы между лидерами разного ранга, если бы обе стороны не подозревали друг друга в склонности к узурпации ими власти. По этой причине здесь необходимо руководствоваться не вопросом: "А не претендуете ли вы на власть?", а вопросом: "Каковы ваши способности, осведомленность в общественнополитических делах?". Чаще всего лидер, который выступает против своего конкурента недозволенными методами и средствами, проигрывает. Дж. Буш доказательно отметил это в своей автобиографии, выделяя четыре основных правила лидерства.

1. Какой бы ожесточенной ни была борьба по любой проблеме, никогда не прибегайте к личным выпадам.

2. Выполняйте "домашнее задание". Вы не сможете лидировать, если заблаговременно не знаете того, о чем будете говорить.

3. Используйте вашу власть лидера прежде всего для убеждения, а не для запугивания.

4. Будьте особенно внимательны к нуждам ваших коллег, даже если они находятся в самом низу тотемного столба.

Лидерство и лидеры это весьма деликатная и тонкая сфера. В ней очень легко нарушить границу, сорваться в область невезений, а также впасть в крайности: или чрезмерно преувеличить роль какоголибо лидера, или серьезно недооценить его действия, его возможности, способности, самому не воспользоваться ими. В этом случае многое зависит и от непосредственного окружения, так называемой "команды", или круга помощников, советников, консультантов, экспертов и т. д Понятно, что каждый и обязан, и вправе играть только свою роль и не поддаваться искушениям политики и власти.

В наше время переход к демократизации политической жизни совсем не застраховывает лидера от той же возможности сползти к культу личности. Нам известно, что многому научил россиян культ личности Сталина. Но нельзя с полной уверенностью утверждать, что уже все выводы сделаны и что все уроки нами извлечены.

Проблемы лидерства обострились сегодня и в связи с общей политизацией жизни, усилением политического соперничества, а также политической борьбы. Неудержимые политические амбиции, претензии, популизм могут нанести значительный урон. Все большую значительность в наше время приобретают вопросы формирования "команды" лидера и вовлечение в активную политическую деятельность молодых лидеров. Цель политического лидера сегодня благосостояние и свободное развитие народа, а допустимые средства это демократизация и рынок. Без сомнения, понятно, что глубокая разработка механизмов для достижения поставленных целей является наиважнейшим элементом всей деятельности политического лидера. Причем совершенно недопустимо смешение им целей и средств.

В России в первые годы перестройки симпатии общества часто привлекали люди слова, которые образно мыслили, владели ораторским искусством. В настоящее время взгляды общества обратились к людям дела, практических поступков истинным выразителям политических интересов народа.

Хозяйственная этика

Корпоративная этика

Предпринимательская этика регулирует также и отношения между предпринимателями в различных сообществах ассоциациях, гильдиях, корпорациях.

Эти отношения предусматривают как отстаивание конкурентных позиций, так и солидаристские связи, кооперативно-организационные программы деятельности. Последние строятся на принципах равенства, доверия, взаимоуважения и взаимопомощи, доброжелательности, ответственности за собственность. Партнерские отношения предусматривают не просто солидаристскую поддержку, но и предполагают определенную степень близости, привязанности людей и именно поэтому могут строиться на принципах доверия и ответственности.

Одним из принципов корпоративной этики является принцип единой семьи. Это прежде всего означает, что на предприятии должно быть как в семье: интересы одного ее члена дороги всем, потому что все друг от друга зависят.

И главное, чтобы это не просто объявлялось на словах, важно, чтобы каждый член коллектива ощущал на себе заботу, поддержку, уважение. Тогда он будет и работать так, чтобы дело семьи процветало, будет бороться за ее доброе имя, достоинство и благополучие.

Чтобы в людях был дух причастности и даже совладельчества, надо, чтобы они чувствовали, что их не обманывают Экономика предприятия должна быть прозрачна не только для руководства, но и для всего коллектива. Самоотдачу сотрудников всех рангов, которые поднимают престиж предприятия, следует поощрять. Человек прежде всего должен чувствовать, что коллектив его ценит, тогда он будет еще больше ценить коллектив и еще больше стараться на работе.

Чтобы человек добросовестно, с душой, похозяйски, а не как поденщик относился к своему делу, необходимо, чтобы ему было что терять, а значит, было, чем дорожить.

По принципу корпоративной этики также должны жить не только головные, но и все имеющиеся филиалы. Руководство головного предприятия должно делать все, чтобы филиалы не чувствовали себя придатками, а ощущали себя его неотъемлемой частью.

Корпоративная этика это не просто красивые слова. У каждого современного предприятия есть кодекс корпоративной этики, которому следуют и руководство, и служащие. Человек рожден для самореализации, утверждает корпоративный кодекс. А реализоваться личности легче всего в условиях корпоративности, т. е. взаимоуважения и взаимопонимания.

Благотворительность

Благотворительность это деятельность, в результате которой частные ресурсы добровольно распределяются их владельцами в целях помощи очень нуждающимся людям, решения общественных проблем, а также улучшения условий общественной жизни.

Под нуждающимися в этом случае понимаются не только находящиеся в нужде, но и те люди (специалисты, лица творческих профессий, политики, учащиеся) и общественные (т. е. неполитические и некоммерческие) организации, которые испытывают недостаток в дополнительных ресурсах для решения личных, профессиональных, культурных и гражданских задач.

Как частные ресурсы могут выступать финансовые и материальные средства, а также способности и энергия людей. В последнее время (примерно с 1960х гг. когда стали особенно быстро развиваться так называемые неправительственные организации) сформировалось устойчивое представление о благотворительности не только как о денежных и имущественных пожертвованиях, но и как о безвозмездной (добровольной) деятельности. А также как об общественном (т. е. некоммерческом и неполитическом) деле в прямом смысле этого слова.

Широкая мировая практика свидетельствует о том, что благотворительность, как правило, представляет собой оборотную сторону успешного (временами и ловкого) бизнеса.

Но в то же время она по своей природе противоположна бизнесу: бизнес стяжателен, ориентирован на извлечение прибыли, на скапливание средств с целью их вложения и извлечения еще большей прибыли. Филантропия же по внутреннему значению этой деятельности бескорыстна, с ее помощью средства распределяются, прибыль растрачивается.

При всем том кажущаяся противоположность благотворительности и предпринимательства отрицается тем, что в социальном плане они часто представляют собой разные стороны одной медали. Не случайно почти во все времена филантропия в такой же мере, как и предпринимательство, оживляла и жадный интерес, и скепсис, и подозрение, что это, конечно, хотя и нужное, но сплошь и рядом грязное дело.

С одной стороны, в благотворительности, бесспорно, усматривались великое благо и возможность спасения для многих, даже вконец утративших надежду. С другой в благотворительности зрели источник социального и морального зла, "самообман нечистой совести".

Что же такое благотворительность: этика или социальная инженерия? Переосмысление значения благотворительности в жизни общества приготовило интеллектуальную почву для замены принципиальных и прагматических приоритетов благотворительности, для изменения мнения о благотворительности как элементе и факторе общественной жизни.

Во второй половине XIX в. в деле филантропических организаций, главным образом, американских, происходил радикальный перелом: благотворительность все менее рассматривалась как способ раздачи благ бедным; ее задача усматривалась в совершенствовании состояния общества в целом.

Например, признается, что благотворительность должна обеспечивать людей не предметами потребления, а средствами, с помощью которых они смогут сами себе помочь; поддержка, таким образом, совершенно определенно находится в том, чтобы нуждающиеся перестали являться зависимыми и могли быть ответственными за свою жизнь.

Но в этом случае сама благотворительность как целенаправленная деятельность должна стать другой: просвещенной, научной, контролируемой, технологичной.

В отличие от старой филантропии, которая несла в себе дух патернализма, новая филантропия обязана стать деятельностью, имеющей ввиду планомерное развитие общества и широкомасштабное улучшение жизни человека. Методология нового подхода к благотворительной помощи, которая была заимствована из социальной инженерии, заключается в следующем: сформулировать вопрос в терминах объективно фиксируемых критериев; определить цели, поддающиеся контролю; подобрать средства для реализации данных целей и достижения конструктивных практических результатов.

Показателен в этом плане опыт очень известного промышленника и впоследствии одного из крупнейших в XX в. филантропов Дж. Форда. В духе своего времени он исходил из того принципа, что истинная помощь нуждающимся состоит в том, чтобы предоставить им самим возможности зарабатывать себе на жизнь. Как и мыслитель Сенека, Форд выступал не против благотворительности, а против собственно расточительности: расточительно оказывать организованную помощь, отдавая при этом физически и психически здоровым работникам рабочие места, на которых можно было бы использовать неквалифицированный или частичный труд.

Как пример частного решения проблем в Детройте, где располагались заводы Форда, была организация на коммерческой основе бесплатной специальной профессиональной школы для детей рабочих и рабочей молодежи. Форд, таким образом, взялся реализовать совет, предложенный Конфуцием, учить ловить рыбу, а не просто раздавать ее.

Проблема не так уж и проста. Как быть с порядком работ, в частности, в условиях экономического спада и роста безработицы? Стоит ли тратить деньги на благотворительность, обучение и создание рабочих мест, когда денег очень мало (например, хватает только на организацию небольшого курса обучения, но не на предоставление работы по профессии) и надо выбирать между оказанием конкретной помощи конкретно нуждающемуся человеку и организацией условий для того, чтобы бедствующий сегодня не нуждался завтра? Понятно, что первое требует намного меньших материальных и организационных средств, чем второе.

Хотя поворот в деле благотворительности нельзя истолковывать односторонне: отказаться от раздачи не обеспеченных трудом ресурсов и организовать обучение и переквалификацию нуждающихся.

Сам вопрос организованного оказания помощи не однороден по своим задачам. Данная проблема не стоит при этом таким образом, что надо перестать раздавать продукты и деньги и начать раздавать рабочим знания и умения. Люди, конечно же, нуждаются в помощи, и причем в разной степени.

Кому-то сегодня не хватает денег, чтобы, например, организовать выставку экзотических бабочек, а кто-то не знает, чем ему накормить своего ребенка. Поэтому и формы помощи должны быть разнообразными, как в плане объекта благотворительности (кому помогают) и предмета (чем в настоящее время помогают) помощи, так и в плане социальных функций оказываемой помощи (какие задачи должны решаться благотворительной помощью).

В настоящее время развитые индустриальные общества могут позволить себе содержание очень значительных масс малообеспеченных людей.

Современные благотворительные программы направлены не только на поддержание достаточного жизненного уровня нуждающихся, но в широком масштабе на финансирование различных научных, образовательных, экологических, социально-культурных и т. п. программ.

Однако неправильно было бы считать, что с их помощью действительно возможно разрешить многие социальные противоречия, причем даже в развитых обществах "золотого миллиарда" человечества. И более того, сама по себе благотворительность и как система перераспределения ресурсов, и как область специальной деятельности остается источником очень серьезных проблем социально-этического, нравственного порядка. Нравственная критика благотворительности в наше время производит сдвиг в решении прагматических вопросов на ценностные и нормативные ориентиры и подводит тем самым к наиболее специфическим и человекоориентированным темам. Этическое рассуждение о филантропии пытается выявить ее нравственный смысл с точки зрения заповеди любви. В ходе данного рассуждения проясняется и само человеколюбие.

В такой связи представляют интерес размышления Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского о явлении благотворительности. По сути дела, исторически их можно отнести к тому же самому времени, когда в Западной Европе и в Америке происходит значительное переосмысление самой социальной миссии благотворительности.

В России в то далекое время совсем не было условий для развития принципов и методов филантропии. Но постижение того, что принципы и методы благотворительности должны отвечать нравственным критериям, бесспорно, было.

И Ф. М. Достоевский, и Л. Н. Толстой в критике благотворительной практики очень точно отметили наиболее важные этические проблемы. Но таким же образом полемика о благотворительности была переведена в более широкое, несомненно, и нравственно, и духовно значимое, но проблемно иное русло общих этических задач человека, путей его самопонимания и совершенствования.

Помощь другим людям, как правило, нуждающимся, это выражение солидарности и учтивости к ним, а собственно человеколюбие является милосердием, в свете которого целесообразные аргументы утилитаризма потеряют свою остроту. Милосердие не должно подсчитывать равенства благ, что очень важно для государства или добросовестного благотворительного фонда, оно дарит и сострадает.

Благое дело как нравственная тема выражается не просто в готовности делиться, отдавать, но и в готовности выйти из ограниченности личного эгоизма.

Только бескорыстных действий, только самоотверженности далеко не достаточно. Здесь будут необходимы как понимание, так и сочувствие, солидарность, чтобы воплотить в жизнь заповеди любви.

Милосердие потребует от человека не только щедрости, но также и духовной чуткости, и моральной зрелости, и поэтому ему надо самому возвыситься до добра, искоренив в себе зло, чтобы суметь сделать добро другому. Этический и прагматически инженерный подходы к явлению благотворительности значительным образом дополняют друг друга.

Необходимо иметь ввиду, что нравственная критика благотворительности выступает прежде всего как немаловажный вклад в преодоление нравственных искажений в филантропии. А также благотворительность проявляется как показатель нравственной зрелости, но не совершенства человека. В ходе критики благотворительности были предложены, несомненно, принципиальные критерии, которые и привнесли в благотворительную деятельность расчет и рачительность.

Свободные финансовые средства и материальные ресурсы должны концентрироваться с наибольшей эффективностью и делиться таким образом, чтобы благо и материальные средства частных лиц при их желании могли бы значительным образом способствовать приумножению блага всего общества И хотя в рамках тех или иных благотворительных проектов эти меры инструментализируются соответственно программным целям, в основании общей оценки конкретных благотворительных программ находится их вклад в дело благоденствия общества и повышения благополучия отдельных его граждан.

Экологическая этика

Насилие и ненасилие

Понятие насилия и ненасилия

2.

Понятие насилия, как и само это слово, имеет, несомненно, негативный эмоционально-нравственный оттенок. В большинстве философских и религиозных моральных учений насилие отождествляется со злом. Решительный запрет на него "не убий" обозначает границу, которая отделяет нравственность от безнравственности. Вместе с тем общественное сознание, а также и этика допускают ситуации нравственно оправданного насилия. В понимании насилия существует два крайних подхода абсолютистский (широкий) и прагматический (узкий), каждый из которых обладает своими преимуществами и недостатками. В широком смысле под насилием понимают подавление человека во всех его видах и формах как прямое, так и косвенное, как физическое, так и экономическое, психологическое, политическое и всякое другое.

При этом подавлением считают любое ограничение условий развития личности, причина которого заключена в других людях, а также общественных институтах. Таким образом, насилие оказывается синонимом нравственного зла, в него вместе с убийством включают ложь, лицемерие и другие моральные деформации. Широкое истолкование понятия насилия дорого тем, что придает существенное значение его нравственному измерению. Но оно имеет, по крайней мере, два недочета: исчезает собственное содержание явления насилия; его отрицание неминуемо приобретает форму бессильного морализирования.

При этом подходе к насилию исключают саму постановку вопроса о какихнибудь случаях его нравственно оправданного применения.

В узком смысле насилие чаще сводят к физическому и экономическому урону, который люди могут наносить друг другу, и оно понимается как телесные повреждения, ограбления, убийство, поджоги и т. д. При этом подходе насилие сохраняет свою специфику, не растворяется целиком в родовом понятии морального зла. Его несовершенство состоит в том, что насилие приравнивается к внешне ограничивающему влиянию на человека, не увязывается с внутренней мотивацией его поведения.

При этом, если не учитывать мотивации, понять феномен насилия невозможно. Например, есть боль вывихнутой ноги. А есть боль от дубинки милиционера. Если в физическом смысле между ними может не быть разницы, то в нравственном смысле различие огромно.

Трудности, связанные с понятием насилия, получают разрешение, если уместить его в пространство свободной воли и анализировать как одну из разновидностей властноволевых отношений в обществе между людьми. И. Кант определял силу как "способность преодолеть большие препятствия. Та же сила называется властью, если она может преодолеть сопротивление того, что само обладает силой".

Власть в человеческих отношениях можно было бы определить как принятие решения за другого, приумножение одной воли за счет другой. Насилие является одним из способов, который обеспечивает господство, власть человека над другим человеком. Причины, в силу которых одна воля доминирует, властвует над другой, подменяет ее, принимает за нее какиелибо решения, могут быть разными:

1) некоторые имеют реальное превосходство в состоянии воли обыкновенный случай: патерналистская власть, власть отца;

2) предварительный взаимный договор, например: сила закона и законных властителей;

3) насилие как типичный случай: власть оккупанта, насильника, завоевателя.

Насилие это такое принуждение или такой ущерб, которые реализовываются вопреки воле того или тех, против кого они сориентированы. Насилие является узурпацией свободной воли. Оно также является посягательством на свободу человеческой воли.

В понятии насилия существенными являются два момента

1) то, что одна воля прерывает другую волю или подчиняет ее себе;

2) то, что это реализовывается путем внешне ограничивающего воздействия, физической силы.

Понятие насилия имеет очень конкретное и строгое содержание, его невозможно отождествлять со всякой формой принуждения. Насилие как определенную форму общественного отношения необходимо отличать, с одной стороны, от инстинктивно природных свойств человека, а с другой стороны, от других форм принуждения в обществе, в частности, патерналистского и правового.

Основной аргумент в пользу насилия состоит в том, что без него невозможно противостоять враждебным формам зла (например, тирании).

И как бы дурно ни было насилие, оно все же лучше безропотности и трусости. Насилие считают оправданным как противонасилие. Насильственный ответ на насилие в сравнении с непротивлением, покорностью ему и в самом деле имеет огромные преимущества.

В утилитарном плане оно эффективней и в нравственном плане более достойно. Оно тем самым является вызовом насилию, формой борьбы с ним. Если бы у человека, утверждал Ганди, был выбор между трусливым смирением или насильственным сопротивлением, то выбор, конечно, был бы за последним. Но имеется еще и третья линия поведения перед лицом враждебной несправедливости это активное ненасильственное сопротивление, преодоление ситуации несправедливости, но другими ненасильственными способами.

Ненасилие отличается от насилия главным образом пониманием того, как поделены добро и зло в обществе людей. Оно основывается на взаимной связанности всех людей в добре и зле. Одно из нередко повторяемых возражений против ненасилия как программы действий состоит в том, что оно будто бы способствует развитию слишком благостного и потому нереалистического представления о человеке.

В реальности это не так. В основе современных концепций ненасилия находится убеждение, согласно которому человеческая душа становится ареной для борьбы добра и зла.

Как отмечал Мартин Лютер Кинг, даже в самых худших из нас есть частичка добра и в лучших из нас есть частичка зла. Считать человека действенно злым значит, несправедливо клеветать на него. Считать человека безгранично добрым значит, льстить ему. Должное же ему воздастся тогда, когда определится моральная двойственность человека. Приверженец ненасилия не считает человека до конца добрым существом. Он полагает, что человек открыт добру так же, как и злу. Человек может быть добрым. Оттого в отношениях между людьми всегда остается вероятность сотрудничества.

Намеренно ориентируясь на доброе начало в человеке, поборник ненасилия тем не менее отталкивается от убеждения, что моральная амбивалентность (двойственность) является принципиально неустранимой основой человеческого бытия. Он не может удалить из себя того зла, против которого ведет борьбу, и не отлучает оппонента от добра, во имя которого эту борьбу ведет. На этом, собственно, и построены позиции ненасильственного поведения:

1) полный отказ от монополии на истину, готовность к изменениям, диалогу или компромиссу;

2) критика своего собственного поведения с целью выявления того, что в нем могло бы питать и провоцировать враждебную позицию оппонента;

3) рассмотрение ситуации глазами оппонента с целью понять его и найти выход из ситуации, который бы помог ему сохранить лицо.

Таким образом, перед лицом воинствующей несправедливости возможны три линии поведения:

1) пассивная покорность;

2) насильственное сопротивление;

3) ненасильственное сопротивление.

Насилие и государство

Важным качественным скачком в ограничении насилия стало возникновение государства. Отношение государства к насилию, в отличие от первобытной практики талиона, характеризуется тремя основными признаками.

Государство монополизирует насилие, институционализирует его и заменяет косвенными формами.

Государство означает такую стадию развития общества, когда предоставление его безопасности становится особой функцией в рамках общего разделения труда. С этой целью право на насилие сосредоточивается в руках группы некоторых лиц и осуществляется по установленным правилам. Примерно так же, как появляются ремесленники, земледельцы, купцы и т. д., появляются стражи (воины, полицейские), которые призваны оберегать жизнь и собственность людей как от их взаимных посягательств, так и от внешних врагов.

Безопасность человека в первобытном обществе является делом всего рода: здесь каждый взрослый мужчина воин. Право кровной мести всеми признается, и каждый сородич в соответствии с определенным обычаем и очередностью воспринимает ее как свою неотъемлемую обязанность.