В: Дайте показания о Вашей националистической деятельности за этот московский период.

О: За время учебы в Темирязевской сельскохозяйственной академии моя националистическая деятельность ограничилась поддержанием связей с Ходжановым, Асфендияровым, приезжавшими в Москву, Рыскуловым, Тогжановым, Байдильдиным и Асылбековым.

В январе 1924 года в Москве я встречался с Ходжановым, Асфендияровым и Худайкуловым Рахманкулом. Ходжановым и Асфендияровым я был информирован, что нового в смысле каких-либо изменений в националистической деятельности группировок не произошло, хотя Ходжанов выражал резкое недовольство секретарем ЦК КПТ Карклиным и жаловался на усложнившуюся в связи с этим обстановку для националистов. Только в связи с этим положением, когда осенью 1924 года я вновь встретился в Москве с Ходжановым и Асфендияровым. нами было решено составить письмо на имя Сталина по вопросу о положении в Казахстане и о необходимости организации Казахстанского бюро ЦК ВКП(б). Это письмо, являющееся националистической клеветой на казахстанскую партийную организацию, имело лишь тот истинный смысл, чтобы Ходжановской националистической группировке пробраться к руководству в Казахстане и, занимая ведущее положение различными комбинациями, регулировать верхушечную борьбу группировщиков, за протаскивание националистических элементов к руководству.

Ходжанов, Асфендияров и я вполне себе представляли, что самостоятельность и полнота власти, которой будет обладать такое бюро, дадут больше возможностей для различных политических махинаций, направленных к тому, чтобы обеспечить успех националистической деятельности.

В Москве Ходжанов и Асфендияров встречались с Сафаровым, и такие встречи с Сафаровым у Ходжанова и Асфендиярова были не раз.

Мне известно,что они получали от него установки по Туркестанским вопросам и справлялись об общем положении в стране. Ходжанов и Асфендияров советовали и мне бывать у Сафарова, но я за исключением одной случайной встречи с Сафаровым на улице в Москве, других встреч в этот период с Сафаровым не имел.

В: Я Вас прерву. Вы скрываете свои встречи с Сафаровым и умалчиваете об истинном характере встреч с Рыскуловым и другими националистами в Москве. Требуем дать правдивые показания по этому вопросу?

О: Я повторяю, что в Москве других встреч с Сафаровым я не имел. Я встречался с ним еще раз в 1932 году в г.Алма-Ата, но об этой встрече я прошу дать мне возможность рассказать позднее. Встречи же с Рыскуловым и Тогжановым были случайными и такой же характер носили наши разговоры.

В: Хорошо, о встрече с Сафаровым в 1932 году Вы дадите показание позднее, но предупреждаю, что Ваш ответ о встречах с Рыскуловым и другими следствие не удовлетворяет, поэтому к исследованию этого вопроса следствие еще вернется.

Продолжайте показания.

О: В конце 1924 года я вернулся обратно в Казахстан. Обстановка сложившаяся в этот период для националистической деятельности, в связи с разоблачением националистических группировок, резко изменилась в худшую для нас сторону. К тому же был предрешен вопрос о главарях двух основных националистических группировок, а именно: Рыскулов был отстранен от руководства и предстоял отъезд Ходжанова, о чем стало известно к осени 1925 года. Отъезд Ходжанова мы расценивали прежде всего, как солидный удар по нашей националистической деятельности, который заставлял нас принять соответствующие контрмеры.

В апреле 1925 года, после переезда столицы Казахстана в Кзыл-Орду по инициативе моей, Асфендиярова и Ескараева, было созвано конспиративное совещание с участием, кроме нас, самого Ходжанова, Токтабаева Иса, Аралбаева (екінші бір жерде Арабаев – Б.Н.), Кубенова, Рустемова и ряда националистов Кзыл-Ординского уезда, фамилии которых вспомнить не могу. На этом совещании был поставлен вопрос о дальнейших задачах и о дальнейшем поведении членов группировки. Совещанием руководил Асфендияров. В своем выступлении Ходжанов полностью подтвердил свою прежнюю позицию в борьбе с партией, указав, что еще есть возможность оставаться у руководства.

Это был период известного кризиса в Ходжановской националистической группировке, связанный с предстоящим съездом Ходжанова и частичным разоблачением деятельности националистов. По предложению Ходжанова С., Асфендиярова С., Токтабаева И. и моего Джандосова У., совещание решило изменить тактику и перейти к более замаскированной подрывной работе, прикрывая свою деятельность саморазоблаченными заявлениями.

На следующий день Аралбаев вновь позвал к себе меня, Ходжанова, Асфендиярова, Токтабаева и Ескараева. Это второе совещание преследовало цель – внести известное успокоение в среду актива группировки, так как предыдущее совещание было бурное, а с другой стороны, на этом совещании было решено идти по пути блока с другими Казахскими националистами.

Несмотря на то, что в 1925-1926 г.г. группировщина еще разъедала Казахских националистов, последующая практическая антисоветская деятельность, особенно по земельному вопросу, привела к тесному блоку всех националистов, что было прологом к созданию антисоветской казахской националистической организации.