V. Comment on the headline of the article.

 

 

Директор Федеральной службы исполнения наказаний Юрий Калинин:

«ЧЕЛОВЕКА ОТ ТЮРЬМЫ ЗАЩИЩАТЬ НАДО»

В России до начала XIX столетия тюрем было очень мало – обычным делом считались смертная казнь и порки на городских площадях. Петропавловскую крепость, Бутырскую тюрьму, Владимирский централ – как мрачные символы эпохи – подарил царской России XIX век. ГУЛАГ века двадцатого вживил в народное подсознание мудрость: «Половина страны уже отсидела, а другая собирается». С тех пор нравы сменились, как и эпоха. 15 лет назад говорили о гуманизации системы наказания. Стало понятно, что без реформирования этой государственной службы до Евросоюза точно не дотянуть. Что сегодня изменилось в огромном, во всю российскую географию, хозяйстве Федеральной службы исполнения наказаний? Ее директор генерал Юрий Калинин ответил на этот и другие вопросы специального корреспондента «Известий» Ларисы Каллиомы.

Известия: Сегодня для 850 тысяч наших сограждан тюрьма – «дом родной». Так что в нем есть? Возможность учебы, работы, лечения?

Калинин: В первую очередь хочу подчеркнуть, что тюрьма – это не завод и не фабрика. Это то место, где исполняется уголовное наказание. За годы, проведенные там, осужденный должен стать социально ориентированным и готовым к жизни на свободе. А это означает, что мы должны вернуть обществу полноценного человека – образованного, профессионально обученного, способного и желающего жить в соответствии с законом, иметь семью и ходить на работу. Сегодня мы вновь открываем начальные классы, закрытые в 80-е годы. Многие поступающие к нам сегодня не умеют ни читать, ни писать. Многие не имеют никаких специальностей и вообще не умеют работать. Сегодня мы открываем производственные и лечебно-производственные мастерские. Во времена Советского Союза в уголовно-исполнительной системе создавали мощную производственную базу. Производство в нашей системе составляло существенную долю в народном хозяйстве. Но сегодня жизнь расставила иные акценты, и производство из цели превратилось в средство по возвращению человека в общество. В этом смысле можно сказать, что мы уходим от социалистического наследия. И если кое-где в местах лишения свободы еще существуют государственные унитарные предприятия, рожденные десятки лет назад, то это не совсем правильно, потому что это не соответствует сегодняшним целям и задачам, стоящим перед нашей системой.

Повторюсь, наша задача – дать человеку специальность и подготовить его к свободе, а не выдать производственный план на-гора. К тому же не все осужденные могут работать по состоянию здоровья. С каждым годом увеличивается количество поступающих к нам больных туберкулезом, ВИЧ-инфицированных, людей с первой и второй группами инвалидности. Они вообще не могут работать. К сожалению, для некоторых из них тюрьма превращается в усыпальницу. Это происходит оттого, что за последние три года суды снизили планку условно-досрочного освобождения. Такой осужденный подает заявления, а судья – как правило, женщина – смотрит на него только как на преступника, а не глубоко больного человека.

 

«Криминал действует на свободе»

Известия: Кинематограф и литература вооружили нас понятиями «красная» и «черная» зоны. Ваше отношение к этому разделению?

Калинин: Это – условное деление по степени влияния администрации и криминалитета на контингент. Авторитетно заявляю: во всех учреждениях должный порядок поддерживает администрация. Но противостояние администрации и криминала было, есть и будет всегда. Если бы криминал был только внутри колоний, все эти авторитеты ничего бы не смогли сделать. Но криминальное сообщество действует и на свободе. У них есть коррумпированные связи во многих структурах, о чем недавно говорил президент.

В традициях криминалитета оказывать заключенным материальную помощь из так называемого общака. Но гораздо страшнее другое – они пытаются воздействовать на сотрудников учреждений, запугивать их. Были случаи нападения на наших сотрудников в Тюменской, Архангельской, Мурманской, Московской областях, в Кабардино-Балкарии и Чечне. В Дагестане хотели расстрелять начальника колонии, убили сына. А совсем недавно, 17 мая, в результате бандитского нападения был убит начальник СИЗО города Черкесска полковник Хасан Джанаев. Криминальные группировки пытаются доказать свое превосходство. Но все-таки в целом мы обстановку контролируем и стараемся защищать своих людей.

Еще раз повторю – «черных» зон нет. Пусть это останется на совести наших писателей и сценаристов. Кстати, сейчас любой канал включи – везде стрельба, и кровь, а бандиты – ну, просто герои нашего времени. Мне кажется, что в погоне за рейтингами и рекламными деньгами кто-то не хочет думать о том, какой вред наносится этой телечернухой обществу. В прошлую среду на правительственном часе в Государственной думе министр внутренних дел Рашид Нургалиев говорил, что арестованная недавно группа молодых подонков призналась – технологию совершенных ими убийств они увидели по телевизору! Консультируют такие фильмы ранее судимые люди, хоть они и скрывают это. У вас что – нет других тем для фильмов? И почему в американских фильмах всегда побеждает полицейский, армия и государство? А у нас – если чекист или милиционер, то негодяй. И как только пытаешься заикнуться об этом, моментально правозащитники поднимают крик, мол, давление на СМИ, авторитаризм, цензура… Мне кажется, что настоящий правозащитник в первую очередь думает о людях, об обществе – то есть защищает право людей. А как же могут быть защищены эти права без гарантий безопасности гражданина?! Многие же правозащитники как-то очень выборочно понимают право на защиту. Вот вы слышали, чтобы кто-нибудь заговорил о правах потерпевших – ограбленных, обворованных, избитых, потерявших близких? Что-то ни один правозащитник не обеспокоился этой стороной человеческого общества!

Между прочим, через правозащитные структуры в последнее время легализируются криминальные авторитеты. Мы сплошь и рядом сталкиваемся с тем, что правозащитники ратуют за права заключенных, их здоровый быт, а между делом проводят «подрывную» работу.

Известия: Но вы же не станете отрицать, что правозащитники выполняют роль парламентариев?

Калинин: Очень специфических парламентариев, в своих интересах. Приведу свежий пример. Недавно арестован Андрей Маяков – заместитель Андрея Бабушкина, руководителя правозащитного комитета. Арестован за мошенничество – они брали деньги с родственников заключенных в изоляторах. Обещали, что повлияют на вынесение приговора, и собирали деньги под видом помощи. Возмущенные родственники написали письмо в прокуратуру. Знаем мы и об иных их неприглядных делах. Но, к сожалению, популяризируя насилие во всех его формах, наше телевидение продолжает формировать у граждан комплекс жертвы, вбивая в головы, что борьба с насилием бесполезна, а зло всесильно и вездесуще: «оборотни в погонах», «коррумпированный суд». Порой даже преступник выставлен на экране более привлекательно, чем задержавший его милиционер! Кто раскручивает мельницу криминализации и в чьих интересах? Правозащитники пытаются убедить всех в том, что во всех проблемах роста преступности виновато исключительно общество, обеляют криминалитет – неужели это никого не настораживает?!

«Всегда держать в поле зрения»

Известия: Опыт других стран, к примеру, Швеции, показывает, что вовсе не обязательно «вор должен сидеть в тюрьме». Существует практика, когда осужденный, даже за тяжкие преступления, отбывает наказание дома, на нем постоянно специальные электронные кандалы или браслеты. И полицейский в любой момент может его проверить…

Калинин: Уже несколько лет внимательно присматриваемся к опыту зарубежных коллег. Изучали опыт США, Англии, той же Швеции. Считаем, что и эту технологию наказания надо внедрять. Вот, предположим, по приговору суда человек получает альтернативный вид наказания (не связанный с лишением свободы. – «Известия») или же он находится в нашей системе, но на «бесконвойке» в колонии-поселении. Эти электронные устройства – будут это браслеты, чипы или пейджеры – дадут возможность всегда держать его в поле зрения. Конечно, это очень дорогостоящая программа. Но есть соглашения с Европейской комиссией, и мы получим от них грант в три миллиона евро на проведение эксперимента. Теперь мы будем разрабатывать техническое задание. Это, знаете, целая процедура. После этого будет проведен тендер, где и выяснится, кто будет исполнять наш заказ. Сейчас с уверенностью можно сказать только одно – их будет делать отечественный производитель. В июне будет выбран один из регионов Центральной России, где в качестве эксперимента мы и попробуем эти браслеты.

Известия: Знаю, что опыт разрешения конфликтной ситуации в Лыговской колонии, когда десятки заключенных взбунтовались, да и других случаев массовых беспорядков недавно был обобщен в специальной методичке с грифом «Для служебного пользования». Там есть рекомендации психологов сотрудникам ФСИНа, как вести себя с контингентом колоний и даже с журналистами, которые освещают эти события. Расскажите подробнее об этом документе.

Калинин: Так он же «секретный», вы же сами это сказали! Но если серьезно, то действительно, есть специальные рекомендации и методички для наших сотрудников. Они касаются ситуаций, связанных с захватом заложников. У нас есть специальные люди – переговорщики, которые умеют вести себя так, чтобы никто не пострадал, в том числе и сам захватчик. Кстати, в большинстве случаев все эти события в колониях, о которых рассказывали СМИ, массовыми беспорядками назвать никак нельзя. Есть шантажное поведение отдельных людей, которые сами себе наносят увечья лезвиями от одноразовых бритвенных станков, – мы теперь их по новому закону обязаны обеспечивать. Вот некоторые осужденные и вынимают лезвия и царапают себя, благо неглубоко…

Вот что вызывает нашу озабоченность – появление каких бы то ни было родственников и представителей СМИ до начала событий. Так было, к примеру, в колонии в Рязанской области. Самого события – акции еще не произошло, а телевизионная группа уже стояла у ворот колонии.

 

«Вменено по закону – придется выполнять»

Известия: Про «главного» сидельца России Ходорковского нельзя не задать вопрос, хотя подозреваю, что коллеги-журналисты уже замучили вас.

Калинин: Есть такое дело.

Известия: Что же на самом деле произошло, что за инцидент, после которого Ходорковского поместили в отдельную камеру в колонии?

Калинин: Истинные причины нападения на Ходорковского – личный конфликт с другим заключенным. В данном случае, значит, царапнули его по носу. Мы вынуждены были разбираться. И на время, для обеспечения его безопасности и в соответствии с законом, поместили его в камеру. Сейчас он снова находится в отряде. С точки зрения права и закона мы делали все совершенно верно. И все спекуляции адвокатов на эту тему носят, по-моему, больше пиаровский характер, чем правовой. Вообще вся история с Ходорковским, как мне кажется, для многих адвокатов больше собственный пиар, чем реальная забота о клиенте.

Известия: Но в прессе полно информации, прочитав которую человек, незнакомый с пиар-кухней, понимает – делается все, чтобы ухудшить положение осужденного Ходорковского.

Калинин: Никаких действий в направлении ухудшения положения осужденного Ходорковского мы не делали и не делаем. Просто, видимо, у него еще силен синдром «большого хозяина» и он пытается подстроить под себя порядок колонии. Заявляю: все, что ему положено, он получает, а все, что ему вменено по закону в обязанности, – придется выполнять. И мы будем этого от него требовать.

Известия: Юрий Иванович, вот сейчас улучшаются условия пребывания заключенных в тюремных заведениях. А какова теперь площадь средняя на одного человека?

Калинин: Ну, улучшения связаны не только с камерной площадью в изоляторах, это в первую очередь. Еще есть изменения в медицинском обеспечении и питании. В прошлом году вышло постановление правительства, которое улучшило нормы питания, теперь пища более сбалансированная. Выделено дополнительно полтора миллиарда рублей. В среднем один заключенный в день съедает сегодня продуктов на 34 рубля. Что касается «камерных» площадей: мы в прошлом году построили новых учреждений на 18 тысяч мест, но этого, понятное дело, недостаточно. И сегодня в среднем где-то 3,6 – 3,7 квадратных метра жилой площади приходится на человека. А в некоторых областях и того меньше – 2 метра. Но полметра, как было еще несколько лет назад, – такого больше нигде нет.

 

«Человек выходит на свободу никому не нужный»

Известия: Сейчас будет неудобный вопрос. Про побеги. На памяти громкие случаи: побег в Приморском крае, когда часовой на вышке за 30 тысяч рублей «не увидел» беглецов, ну и самый известный случай – побег заключенных из «Бутырки». Почему люди бегут?

Калинин: Основные причины, думаю, это естественное стремление человеческой души к свободе. Наверное, любой нормальный человек мечтает об этом. А вот каким путем выйти на свободу – освободиться досрочно или попытаться убежать – это выбор каждого. В прошлом году по всей стране было 17 побегов из-под охраны. Все пойманы. В этом году у нас совершен один побег. В Новороссийске повезли заключенного в больницу, а он оттуда убежал, естественно, ненадолго. Вообще же хочу сказать, что случаев, когда сбежавшие не были бы обнаружены и задержаны, у нас за последние годы не было. Но мы работаем над тем, чтобы снизить риск побегов: сейчас внедряются новые технологии, принципиально новые системы видеонаблюдения, тем самым повышается надежность охраны.

Известия: В Америке и в Европе каждый налогоплательщик знает, что сидеть в тюрьме – это дорогое «удовольствие», для канны накладно.

Калинин: Материальная сторона, безусловно, важна, но она не главная. Затратность в нашей системе огромная, строить новые тюрьмы и изоляторы очень дорого. Но моральный ущерб для общества важнее. Руководство стран поставило перед нами задачу: гуманизация условий отбывания наказаний, включая расширение применения альтернативных лишению свободы мер наказания. Мы должны помнить, что среди отбывающих наказание на сегодняшний день – две трети попали в места лишения свободы впервые. И мы должны обеспокоиться, чтобы они туда не вернулись. К сожалению, за время срока человек, как правило, теряет семью, все свои социально полезные связи и выходит на свободу никому не нужный. Что ему делать? Идти в криминал. Многие осознанно делают этот выбор, продолжают свой криминальный опыт и восстанавливают связи с преступными группировками. Человека от тюрьмы защищать надо – как бы парадоксально это ни звучало.

 

«…наши позиции гораздо сильнее, чем у западных партнеров»

Известия: Идеальная модель уголовно-исполнительной системы – какая она, по-вашему? Другими словами, к чему вы хотели бы привести свою службу?

Калинин: Тюрьма должна стать социальным центром, где оступившийся человек адаптируется, социализируется и готовится к свободе. Хотелось бы уйти от тюрьмы традиционного представления – камеры, решетки. Использование новых технологий позволяет, например, осужденным получать дистанционное образование, а интегрированная система охраны сделает наши тюрьмы более безопасными.