Понедельник, 13 февраля 2006

Да, у меня проблемы. Не уверен, что, как я думал, произойдет, когда я увижу ее сегодня, но точно не ожидал, что она превратится в кого-то, кто сделает мой член еще более твердым, чем он уже был. Она вошла в эту аудиторию так, будто владела ею и направила на меня взгляд настолько сексуальный, что я не думаю, что когда-либо буду вялым снова. Я имею в виду, она всегда была воспламеняющей, но сегодня... Я не знаю. Будто ночью в пятницу что-то пробудилось внутри нее. Что-то могущественное. Как только она вошла в класс, я не мог отвести от нее взгляда. Она источала энергию. Сексуальную уверенность.

Это охеренно завораживало.

Я понятия не имел, что делать. Будто теперь она сверхновая звезда – ослепительная и смертоносная – и, хотя я знал, что она сделает меня слепым, я не мог отвести взгляд.

Она флиртовала со мной, и что еще более странно – я флиртовал в ответ. Что, блядь, происходит?

Возможно ли, что одна необыкновенная ночь сможет все исправить? Преодолеть все наши проблемы? Это казалось маловероятным.

Думаю, мы оба просто немного в эйфории от произошедшего, но я уверен, что когда это пройдет, я пойму, что она слишком хороша для меня, и она вспомнит, что ненавидит меня, и мы опять станем разобщенными и отдаленными.

Если честно, я надеялся, что так и произойдет, потому что эта новая Белла… Если я не буду осторожен, она, нахер, погубит меня. И да поможет мне Бог, я бы наслаждался каждой секундой этого.

...

Пятница 10 марта 2006

У меня нет слов. Действительно нет. Она соблазнила меня сегодня. На самом деле соблазнила. Заставила меня сойти с ума от похоти так, что я не смог устоять перед ней. Я имею в виду: я и так был на пределе, но все же. Я пытался сопротивляться, а она пыталась разрушить мою решимость своей невероятной сексуальностью.

Само собой разумеется, она выиграла.

И потом мы трахались. О Боже, как мы трахались.

Я чувствовал, будто резиновая лента, которая медленно растягивалась, растягивалась, растягивалась все эти недели мучений, натянулась так же туго, как и наша сексуальная напряженность. И когда я кончил, то чуть не потерял сознание. Удовольствие было слишком сильным. Оно взорвалось во мне как чертово торнадо, вращаясь и закручиваясь, и преодолевая все причины, по которым я не должен быть с ней вот так.

После этого она не сказала ни слова. Оделась, поцеловала меня и ушла. Вернувшись на вечеринку, будто ничего не произошло.

Я был бы зол тем, что меня использовали, если бы так отчаянно не нуждался в этом.

Какое-то время я диктовал, как будут идти наши отношения. Пытался контролировать их и мои чувства к ней. Теперь она была в сиденье водителя и, я уверен, безрассудно мчала нас в массивную гребаную стену. Инстинктивно я понимал это, но если она захочет, чтобы я трахнул ее снова, я знал, что мигом примчусь. В зависимости от того, насколько я буду возбужден, последнее утверждение может быть в буквальном смысле.

...

Пятница 17 марта 2006

Прошла неделя с той вечеринки. Я просто умираю. Я настолько возбужден, что все, о чем я могу думать, – это о ней. Прикоснуться к ней. Вкусить ее. Найти сладкое облегчение в скольжении моего бедного ноющего члена внутрь ее.

И она это знала. Как она может не знать? Это было написано на моем лице каждый раз, когда я видел ее. С таким напряжением. С таким дискомфортом. С таким отчаянием.

Думаю, она наслаждалась моей агонией. Она мучила меня. Она задевала меня, будто не видела насколько я твердый, и так смотрела на меня, будто она проголодалась, а я – антрекот. Трахая меня глазами, когда сосала кончик ручки, очень хорошо зная, что я представляю ее рот вокруг моего члена.

Я так постоянно тверд, что мне физически больно, и никакое количество мастурбации не дает мне облегчение.

Я поймал ее взгляд, которым она смотрела на меня сегодня, и видел, что она понимала это. Будто это игра для нее, и нравится мне это или нет, я позволю ей победить. Видеть ее такой? Властной и уверенной? Сексуально всемогущей? Это почти делало сильную боль в моих яйцах оправданной.

Вообще-то, нет. Не делало. Мне нужно трахнуться. С ней. Сейчас же.

...

...

...

Я рассмеялась. Он был довольно точен в своей оценке.

В то время дразнить его – всегда было одним из моих любимых способов иметь контроль над ним, независимо от вины, что я чувствовала, потому что была настолько мелочной. Это не было чем-то, чем я гордилась, но это увлекало. Властью. Временной близостью. В некотором смысле, это было так просто. Кроме того, что на самом деле не было.

Я отложила журнал и игнорировала покалывание между ног. Это жаждущая маленькая боль и стала причиной стольких неприятностей в то время. Она убедила меня, что я могу иметь его физически, не желая большего. Требуя его, снова и снова. Утихомиривая мое сердце, когда оно жаловалось, что мы становимся слишком близкими. Чувствуем слишком многое.

Она просто хотела, и не важно, сколько границ стали размытыми в процессе.

Я закрыла глаза и игнорировала ее. Обняв свою подушку и сопротивляясь гипнотическому шепоту моего глупого, властолюбивого либидо.

...

...

...

Среда 16 июня 2010

Это был наш первый день в театре. Когда я шагнула через дверь, острые ощущения волнения прошли через меня. Находиться в театре – всегда волшебное впечатление. Эта энергетика. Облупившиеся стены и толстые шерстяные шторы. Памятные вещи за десятилетия постановок. Нацарапанные сообщения на кирпичах за кулисами, запечатлевая историю и традиции, объединяющие искусство и воображение.

Сет встретил меня и протянул стаканчик с кофе, затем показал мне мою гримерную. Как и большинство гримерных, она не была роскошной, но резонировала аурой всех исполнителей, которые были там раньше. Я нашла минутку, чтобы просто сесть перед зеркалами и закрыть глаза, впитывая атмосферу, позволяя ей вселиться и вдохновить меня.

Я не говорила с Калленом с вечера воскресенья, хотя не думала ни о чем другом. Я провела весь понедельник и вторник, читая его дневники и чередуя желания вмазать ему по лицу и оттрахать его до полусмерти.

Я не могла заставить себя заглянуть в 2007 год. Думаю, сейчас это принесло бы больше вреда, чем пользы.

Я услышала выдох позади меня. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, глядя с такой интенсивностью, что это заставило меня отвернуться.

- Эй.

- Привет.

Тяжесть миллиона вопросов повисла в воздухе, но он не задал ни одного из них. Он хотел знать, что я думаю о том, что прочитала. Я бы сказал ему, но у меня не было ни малейшего понятия. Он хотел знать, делает ли это все между нами лучше. Если бы понимание приравнивалось к отпущению грехов… Не приравнивалось, но это не мой выбор. Думаю, если бы я была способна отпустить – простить его и изгнать каждую унцию недоверия и подозрительности, что скрывались в самых дальних уголках моей души, – вся эта ситуация уже бы разрешилась к настоящему времени. Я бы исцелилась, и он был бы благодарен, и мы провели бы бесчисленные ночи, вдыхая наше счастье в кожу друг друга.

Если бы я была на это способна, это было бы здорово. Но это было не так.

Странное дело, я не думала, что он ожидал от меня этого. Он понимал, что какой бы путь нам не предстоял, он будет пройден маленькими шагами, и, пока мы продолжим двигаться вперед, его не волновало, сколько расстояния уже позади нас. Я была более нетерпелива. И расстроена из-за себя. Невозможно полностью очистить и перезагрузить мою эмоциональную систему. Я колебалась между желанием убежать вперед и пропустить всю гонку в целом. Мне хотелось бы иметь возможность перепрыгнуть через мои психологические барьеры, вместо того, чтобы врезаться в них, но мои ноги были обременены страхом, и сейчас заставить их летать казалось почти невозможным.

- Ты в порядке? - спросил он, все еще оставаясь в дверном проеме.

Я встала и пошла посмотреть на мои костюмы. Это не заняло много времени. У меня их было только три. Тем не менее, я провела по ним руками, касаясь швов, внезапно занервничав и чувствуя себя все хуже с каждой секундой. Часть этого была связана с ним, часть с осознанием того, что через три дня мы будем выступать на предпремьерном показе. В любом случае: я в ужасе, что могу разочаровать кого-то.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил он.

- В целом нормально. Немного, будто меня сейчас вырвет.

- Меня тоже.

- Ты скрываешь это лучше, чем я.

- Думаю, я просто больше привык к этому сейчас. Хочешь обняться?

Его вопрос застал меня врасплох. Моя рука замерла на рукаве моего платья.

- Э-э...

- Раньше это помогало, помнишь? Нам обоим.

Я чувствовала его позади меня, прежде чем он провел пальцем по моему костюму чуть выше моей замершей руки. Когда он заговорил, его дыхание опалило мое ухо:

- Кроме того, думаю, я сойду с ума, если не прикоснусь к тебе в ближайшее время. Строго платонически, конечно.

Я не могла поднять глаз. Не могла повернуть голову. Не могла даже прикоснуться к его пальцу.

Я уставилась на шов на рукаве. Такой отчетливый и ровный. В отличие от меня.

- Белла? - Он прикоснулся к моим волосам и откинул их через плечо. - Я не прошу у тебя секса. Или поцелуя. Я просто хочу обнять тебя. Можно?

Это не просто объятия. И никогда не были. Они интенсивно интимные. Смешивающие нашу энергию. Позволяющие нашим сердцам говорить друг с другом, когда слова, казалось, только мешали.

Я была спасена от отказа ему, когда Элис появилась в дверях.

- Эй, вы двое. Мы собираемся начать технический прогон. Не могли бы вы появиться на сцене в костюмах, пожалуйста? И будьте готовы проявить терпение. Аро любит заниматься своими техническими прогонами красиво и медленно.

Она исчезла, и я отошла от Каллена. Он выдохнул и протянул мне мой костюм.

- Это то, что ты одеваешь в первом акте?

Я кивнула.

- Неудивительно, что я влюбился в тебя.

Он улыбнулся, показывая мне свою привязанность и терпение.

По некоторым причинам это заставило меня ощетиниться. Почувствовать себя слишком уязвимой.

Он ушел, а я попыталась избавиться от негатива. Мне он был не нужен сегодня. Я должна быть сосредоточенной. Невозмутимой.

Контролирующей.

...

...

...

- Теперь расстегни его рубашку. Хорошо. И положи голову так, будто целуешь его грудь. Так, отлично. Останьтесь в таком положении.

Каллен напряг и расслабил свой захват на моих бедрах, в то время как я удерживала свои губы в миллиметре от груди. Аро бормотал инструкции художнику по свету, жалуясь, что свет центральных прожекторов слишком поверхностный и боковой свет перебивает его. Ему хотелось, чтобы сексуальная сцена была затененной и переменчивой, но, видимо, единственным, кто был в театре сейчас переменчивым, это он.

Этот технический прогон продвигался черепашьими темпами. Я никогда не работала с режиссером, который был так зациклен на освещении и позиционировании. Это будто он делал покадровую анимацию.

Я сосредоточилась на изучении волосков на груди Каллена и пыталась блокировать то, насколько его запах влиял на меня. Это было нелегко. Прямо сейчас я была заведена сильнее, чем швейцарские часы, и за то, что он так старался уважать мое личное пространство, мне хотелось его ударить.

- Белла?

- Хмммм.

- Я собираюсь спросить тебя кое о чем, и хочу, чтобы ты пообещала, что ответишь честно.

Я сразу насторожилась и посмотрела на него.

- Белла! Положи голову обратно. Лэнс фокусирует дополнительный свет. Не двигайся!

Каллен простонал.

- Нахер этот гребаный технический прогон.

Я снова уставилась на его грудь.

- Придвинь голову ближе!

Я ее опустила. Мои губы случайно задели кожу. Каллен выругался.

- Что за вопрос? - спросила я.

- Ты пытаешься спровоцировать нервный срыв и убить меня? Потому что, клянусь гребаным Богом, твой рот около моей груди, даже не целующий ее – это жестокая и разочаровывающая версия ада. Я не хотел бы быть ее частью.

Он проговорил это таким плаксивым тоном, что заставил меня смеяться.

- Блядь, - проговорил он снова, и выдохнул. - Теперь твое дыхание задевает мой сосок? Просто... ебать. Если я еще не мертв, то, пожалуйста, убей меня.

- Ладно, Эдвард, сними с нее блузку.

Он вздохнул.

- И мучения продолжают прибывать.

Он расстегнул мою блузку и раскрыл ее. Затем закрыл глаза и прошептал:

- Господи, пожалуйста, пусть Аро скажет замереть с руками на ее груди. Пожалуйста.

- Этого не было в расстановках для этой части.

Он глянул на меня сверху вниз.

- Тихо, женщина. Я разговаривал с высшим духом. Не отвлекай его своей мелочной логикой.

Он стал медленно поднимать руки к груди, когда Аро прокричал:

- Ладно, Эдвард, подними ее.

- Проклятье.

Он обернул руки вокруг меня и поднял, а я скрестила лодыжки за его спиной. Чувствовалось странно делать это по частям. Даже без поцелуев. Его руки спустились на половинки моих ягодиц. Я подняла бровь.

- Так тебя легче держать, - невозмутимо сказал он. - Это не имеет ничего общего с тем, что мне хочется пощупать твою задницу.

- И все же, ты щупаешь мою задницу.

- Ну, полущупаю. Обрати внимание, мои руки над, а не под твоей юбкой.

Пожалуйста, обратите внимание, мое тело реагировало таким же раздражающе нуждающимся образом. Оно хотело, чтобы он был под юбкой, теребя резинку моих трусиков. Отвлекая меня от всех противоречивых эмоций, с которыми я, как слабачка, не хотела разбираться.

Свет сменился снова, и Аро закричал:

- Ради любви к Богу, Лэнс! Они выглядят как гигантский двуглавый Квазимодо! Можно мне получить что-то попадающее под определение перекрестного освещения? Это же смешно!

Ассистенты по свету забегали по сцене, в то время как Каллен чуть опустил меня и полностью обустроил на своей промежности. И опять я подняла бровь.

- Что? - Его игра в невинность стала лучше за эти годы, но ему было меня не одурачить. - Так тебя легче держать.

- Потому что я опираюсь на твою эрекцию.

- Я знаю. Это как на полку.

Я покачала головой.

- У тебя совсем нет стыда, ты знаешь?

- Неправда. У меня много стыда. Я только что дал ему выходной. Я так тяжело им работал в последнее время, что он очень устал, и ему необходимо восстановить силы.

- В отличие от твоего пениса.

- Он редко нуждается в восстановлении. Не около тебя, во всяком случае.

Он говорил спокойно, но то, как он дышал и едва заметные движения бедер говорили мне иное. Видеть его таким – едва сдерживающимся – заставило меня захотеть помучить его еще сильнее. Аро помог мне в этой миссии.

- Ладно, Эдвард, перенеси ее на кровать. Белла, я хочу, чтобы он лег между твоих ног.

- О, твою бога мать.

Каллен опустил меня на кровать и заполз между моих ног. Я стянула с него рубашку и обернула руки вокруг его шеи, в то время как он обосновался напротив моей промежности. Он застонал и опустил голову на мое плечо.

- Это просто смешно. Почему это не может быть как в кино, где есть дублеры для этого?

- Больше синего! - сказал Аро. - И добавьте сзади немного розового!

Я сглотнула и попыталась держать себя в руках. Если бы я уже не ненавидела технические прогоны, то этого опыта было бы достаточно, чтобы заставить меня презирать их. Я уже и так была запутана тем, как держаться около него, и вот сегодня изменила все правила без собственного разрешения. Я не имела никакого контроля, и он был не намного лучше. Будто сама вселенная просила меня трахнуться с ним, и, черт меня дери, если я не думала, что это самая лучшая идея из всех.

Я могла переспать с ним. Почувствовать это тело-содрогающее удовольствие. Пусть это притупит все мои другие мыслительные процессы. Приведет нас к нашим базовым инстинктам, вместо запутанного беспорядка и перекрестных целей, чем мы в настоящее время являемся.

Упростит вещи самым сложным из возможных способов.

- Ты как? - спросил он, опираясь на локти. - Я не давлю на тебя?

- Ты все делаешь хорошо.

- Благодарю. Я работаю над этим. Мне было интересно, когда ты заметишь. Ты тоже хороша.

- Ты пытаешься вывести меня из себя сегодня?

- Нет. Просто так получается само собой. Ты хочешь свести меня с ума, двигаясь вот так?

- Как так?

Он смотрел между нами. И я поняла, что раскачиваю мой таз в направлении его. Совсем немного. Но достаточно, чтобы снять остроту желания.

Он, по всей очевидности, не чувствовал то же самое.

- Белла... - Он закрыл глаза и прижался ко мне. Дополнительное давление – это хорошо, но оно остановило мои движения. - Имей каплю жалости, женщина, ради Бога. Ты убиваешь меня.

Я выдохнула, когда свет стал немного ярче.

- Ладно, Эдвард. - проговорил Аро. - Теперь толчки, пожалуйста.

Каллен выпустил короткий смешок.

- Толчки. Ну конечно. Как раз то, что надо.

Он стал симулировать толчки, удерживая свою эрекцию подальше от меня.

У меня были дурные помыслы, когда я погладила его по затылку и одной рукой спустилась вниз к его груди, затем провела пальцем по соску.

Его ритм сбился.

- Перестань.

- Почему? - Я опустила руку на его пресс, и его лицо покраснело.

- Ты знаешь, почему. - Его голос упал на октаву ниже; задыхающийся и источающий желание.

- Скажи мне.

- Белла... пожалуйста... не сейчас.

Я снова Афродита. Он не мог скрыть, как сильно хотел меня, и это опьяняло.

- Разве ты не хочешь, чтобы я прикоснулась к тебе? Разве ты не хочешь, чтобы я была твоей девушкой снова? Прервать трехлетнюю засуху?

Я провела рукой по его длине через штаны, едва касаясь. Он зашипел и ругнулся. Я улыбнулась и продолжила дальше.

- Это, блядь, не смешно. Мы работаем.

- Ты был тем, кто начал щупать, я просто хочу это закончить.

- Я тебя не мучил.

- Нет, мучил. Ты всегда мучаешь меня. И это приводит в бешенство. Ты делаешь это, даже не стараясь.

- Я не пытался сделать так, чтобы ты кончила перед всей нашей производственной группой.

- Это то, что я делаю?

- Ты знаешь это.

- Неужели это работает?

Я полностью прижала к нему мою ладонь. Все его тело напряглось.

Ахххх, вот оно. Кайф власти. Мое господство над ним было написано у него на лице. В том, как его веки задрожали и закрылись. Это работало, о, да.

- Блядь, Белла... остановись.

- Нет.

Я продолжила поглаживать его, и он выглядел так, будто находился на электрическом стуле. Он пытался отодвинуться, но деваться ему было некуда. Он что-то пробормотал и опустил свой таз вниз, прижав мою руку между нами. Я сжала его, потому что это все, что я могла сделать. Видимо, этого было достаточно. Он замер и зажмурил глаза, сжимая челюсть и подавив стон. После долгих секунд напряженности, он расслабился и впился в меня взглядом.

Я пыталась изобразить невинность, но была в этом не так хороша, как он. После того, что я только что сделала, это было более чем очевидно.

Он схватил меня за руку, находившуюся между нами, и расположил ее рядом с моей головой. Он был зол. Реально зол. И это заставило меня еще больше захотеть его трахнуть.

- Ты перешла все границы, - прошептал он. - Что, блядь, я сделал, чтобы заслужить это?

- Дважды разбил мое сердце и бросил меня.

Он сглотнул и пристально оглядел меня, выискивая признаки, что я шучу. И я не знала, почему. Никто не может притвориться таким долбанутым. Если бы я могла, то уже выиграла бы Оскар.

- Тебе не нужно делать это, - проговорил он, и было ясно, что он пытался не показать мне, насколько на самом деле был разозлен. - Независимо от того, игра ли это, просто, блядь, остановись. Тебе это не нужно. Ты и так владеешь мной. И всегда владела. Я думал, чтение моих журналов тебе это докажет.

- Ладно, все, - сказала Элис по системе громкой связи. - Тридцатиминутный перерыв, пока мы все подготавливаем для следующей сцены. Всем вернуться через тридцать минут, спасибо.

Каллен поднялся с меня и схватил свою рубашку. Затем он ушел со сцены, даже не оглянувшись.

Мое лицо горело, в то время как сожаление и чувство вины расползались по моим венам. Я прикрыла рукой глаза, как будто так могла скрыться сама от себя.

Что, черт возьми, со мной?

Он так старался показать мне, что изменился, а я полна решимости утянуть его обратно в наши старые модели поведения. Почему? Потому что мне они знакомы? Потому что я чувствую себя с ними в безопасности? Что, черт возьми, хорошего они кому-то дадут, особенно мне?

- Белла?

Я открыла глаза и увидела Элис, возвышающуюся надо мной.

- Ты в порядке?

У меня появилось желание истерически расхохотаться. Я уж точно далеко не «в порядке».

- Конечно, Элис. Все отлично.

Она кивнула, но я могла сказать, что она на это не купилась.

- Угу. Эдвард в бешенстве. Что ты сделала?

Я села и запустила руки в свои волосы. Стыд Каллена может быть и отдыхал, но мой очень даже присутствовал и грыз меня, как росомаха.

- О, ну, ты знаешь. Как обычно. Спустила на него мою внутреннюю суку.

Она снова кивнула, а рот сжался в линию. Ее неодобрение окутало меня как ядовитое облако.

- Как помощник режиссера, я должна напомнить тебе, что поддержание профессионального поведения со всеми членами этой группы обязательно. А как сестра Эдварда, я напоминаю тебе, что он протащился в ад и обратно, чтобы стать лучше для тебя, и если ты понимаешь, что у него нет никаких шансов, так скажи ему об этом и позволь ему жить своей жизнью.

- Это не так просто, Элис. Я не могу измениться в одночасье.

- Я знаю это. Не мог и он, но хотел этого. А ты?

Аро появился на сцене, явно взволнованный.

- Элис! Ты мне нужна. Я намереваюсь разыскать Лэнса и содрать с него кожу до костей. Мне нужно, чтобы ты остановила меня.

- Иду.

Она ушла, и осталась только я, сидящая на поддельной кровати в поддельном доме, пытающаяся выяснить, как заставить все мои части состыковаться в нормального человека. Человека, который лучше, чем я бывшая, и больше, чем я настоящая. Самое главное, человека, который бы мне понравился. Потому что та, какая я сейчас? Ее я не слишком-то жалую.

...

...

...

АУТТЕЙК 4.

События в этом ауттейке происходят через две недели после ванно-вечериночного перепиха в 32 действии. Возможно, вы захотите быстро просмотреть его, прежде чем прочитать ауттейк.

 

Она склонилась над символом, который рисовала, и подправила надпись, настолько сосредоточившись, что пробежала языком по своей верхней губе. От этого у меня пересохло во рту.

Этот язык.

 

Более двух недель назад он делал такие вещи со мной, что я не мог думать об этом, не становясь болезненно твердым. И теперь он же впустую тратит время на ее верхней губе.

Ее верхняя губа не нуждалась в этом. Не то что я.

 

Мне тоже была нужна ее верхняя губа. И нижняя. И руки, и лицо, и ноги, и мозг, и слова, и...

Ебать.

Это смешно.

 

Я двадцатичетырехлетний мужчина. Я не должен так отвлекаться на горячую девчонку. Я никогда не был настолько возбужден, даже в подростковом возрасте. И все же: сейчас я не могу перестать думать о сексе.

Ну, не о сексе вообще. О сексе с ней. И это не просто секс, это... сложнее.

 

Когда я думал о ней в сравнении с другими девушками, с которыми я спал, она заставляла меня чувствовать совершенно другую вселенную ощущений. С остальными секс всегда был более физическим, чем все остальное.

 

С Джессикой это было увлекательно, когда было в новинку, но она всегда меня заставляла чувствовать себя так, будто я должен был заслужить право спать с ней. Я был как собака, прыгающая через обруч, чтобы получить заветную кость.

Я и не подозревал, что она скорее бы трахнулась с моим лучшим другом.

 

После нее у меня была добрая доля одноразовых перепихов, отчасти чтобы успокоить себя тем, что девочки еще хотели меня из-за меня, но и чтобы вытрясти память о Джессике из моего тела. Девушки были в диапазоне от сладких до распутных, и даже при том, что это всегда чувствовалось хорошо, оно никогда не было действительно удовлетворяющим.

До Беллы.

 

С ней это... в более превосходной степени. Более возбуждающее, более взрывное, более эмоциональное... Более всего остального.

То, что она делала со мной, было настолько мощным, что я не мог даже описать. И это не просто стандартный перечень гормонов и похоти. Это целая куча других вещей. Это проникало через поры нашей кожи, когда мы были вместе. Передавалось между нашими ртами, когда мы целовались. Искрило через наши руки, когда мы прикасались. Сводило меня с ума, когда я был так глубоко внутри нее, как только мог.

 

От нее у меня перехватывало дух.

Даже сейчас, когда я смотрел на нее, я чувствовал это. Я так сильно хотел прикоснуться к ней, что должен был удерживать мои колени, чтобы остаться на месте. Часть меня не могла поверить, что я когда-то нашел в себе силы уйти от нее, но потом понял, что в первую очередь сделать это меня заставила слабость, а не сила. Глупая, самоненавидящая слабость.

 

Та часть по-прежнему была внутри меня, нашептывая держаться от нее подальше, но всякий раз, когда она была рядом, она кричала как отчаянное животное, которое хотело ее, независимо от цены, что пришлось бы заплатить.

Она выпрямилась и посмотрела на свою работу, наклонив голову в сторону и улыбнувшись.

 

Она никогда не была настолько красива, чем когда не обращала внимания на то, какая она чертовски потрясающая.

Она оглянулась через плечо и словила мой взгляд. Я пожал плечами, как бы говоря: «Конечно, я смотрел. А чего ты ожидала?».

 

Я должен был нарисовать композицию, и до сих пор, в общей сложности, так нихрена и не сделал. Это была не моя вина. Я не мог сосредоточиться. Не мог перестать смотреть на нее. Моя голова раскалывалась, мой член был твердым, и все, о чем я мог думать, так это о том, что я не должен позволять себе так сильно хотеть ее. Но это было вне моего контроля. К тому же, если я не окажусь в ней в самом ближайшем будущем, мои яйца взорвутся и убьют меня.

 

Может быть.

Две недели. Почему кажется, что прошло гораздо больше времени, с тех пор как я прикасался к ней? Это как какая-то сине-яйцевая временная аномалия: время, проведенное в ее объятиях, мчится со скоростью света. Время вдали от нее тащится так, будто оно прикреплено к цементному блоку.

 

Если бы у меня был хоть какой-то мужской характер, я бы сделал шаг. Сказал бы ей, как сильно хочу ее, а затем бы напомнил, какое удовольствие я могу ей доставить.

Но я не мужчина. Я – киска в мужском виде. Испуганный до смерти, что она отвергнет меня и раздавит мое хрупкое эго.

 

Жалкий трус.

И что бесит меня больше всего, так это то, что я серьезно сомневался, что она отвергнет меня. На самом деле уверен, она была так же возбуждена как и я, если не больше. И есть напряженность, которую она так старается скрыть, но я ее вижу.

 

Каждый раз, когда мы спим вместе, она уменьшается, но никогда не уходит. Затем она возвращается с удвоенной силой, и чем больше мы отрицаем притяжение друг к другу, тем более невыносимой она становится. Будто провод, наматывающийся и растягивающийся, становится настолько тугим, что малейшее дуновение ветра чувствуется как ураган.

 

И то, как она теперь смотрит на меня? Это тот самый ураган: закручивающаяся, турбулентная похоть, которую она так отчаянно хочет скрыть, но не может. И я подхвачен им. Меня переворачивает с ног на голову и бросает из стороны в сторону так же основательно, как я запутался относительно того, почему я не могу быть с ней.

 

Мой логический мозг понимал, что то, что мы делаем – это глупо. Он распознал знакомые шаблоны заблуждения и отрицания, по которым мы кружили, но я понятия не имел, как это остановить. НЕ желать ее просто невозможно. Поверьте, я пробовал. Год попыток не делать ничего заставило меня хотеть ее еще больше, и сейчас сумасшедшая глупая власть того, что она делала со мной, полностью вышла из-под контроля и жила собственной жизнью.

 

И теперь вот это. Это... между нами. Убывающее и приливающее в воздухе, как живой дышащий зверь. Питающийся тем, о чем мы не говорим, и рычащий на то, что мы не делаем – а конкретно, друг с другом.

 

Она все еще пристально смотрела на меня, и я смотрел в ответ. Это чертовски нелепо, как горячо видеть, насколько неистовым становится ее дыхание, когда она смотрит на меня. Сейчас любая модель Victoria Secret могла бы станцевать голой передо мной, и я бы ее даже не заметил. Все, что я видел – это она.

 

- М-р Каллен.

Ирина встала передо мной, и я подскочил, будто кто-то посыпал льдом мои яйца.

- Иисус, Ирина!

 

Она игнорировала мой «сердечный приступ» и уставилась на абсолютно чистый кусок холста.

- У вас все еще в процессе, как я вижу.

- Да, ну, мне нравится делать вещи тщательно или никак вовсе.

 

Ирина подняла бровь, а затем посмотрела на Беллу.

- Ясно. Однако, «никак вовсе» – не вариант для данного проекта, так что поторопитесь. Вы можете смотреть на мисс Свон в свое свободное время.

 

Когда она отошла, Белла тихо рассмеялась.

Я нахмурился.

- Заткнись. Это все ты виновата.

 

- В чем?

- Во всем.

 

- В том, что ты не выполнил свою работу?

- Да.

 

- Что Ирина наехала на тебя?

- Да.

 

- В том, что ты пялишься на меня, будто это и есть твоя работа?

- И это тоже.

- В чем же здесь моя вина?

 

- Я не говорил, что это твоя вина. Я сказал, что ты в этом виновата. Теперь, пожалуйста, освободи все углы моего взгляда, чтобы я мог разрисовать эту чертову стену.

 

Я выдохнул и опустил маленький валик в лоток с краской. Как обычно, она не сделала того, что ей говорили. Вместо этого, она подошла ко мне. Я повернулся к ней спиной, как будто это могло помочь, и стал красить холст в цвет, который может быть описан только как фиолетовая головка члена. Или, может быть, этот цвет я интерпретировал так, потому что Белла так близко подошла ко мне, что мой член стал пульсировать.

 

Она встала рядом со мной и смотрела, как я раскатывал краску вверх и вниз по полотну. Я чувствовал ее глаза повсюду, что было чертовски нелепо, но, клянусь Богом, это правда.

Я выдохнул, окончательно потеряв всякую надежду, в полном смысле этого слова.

 

- Что ты делаешь?

- Наблюдаю.

- Почему?

 

- Мне нравится, как двигаются мускулы на твоих руках. Твои предплечья такие... притягательные. Мне нравится, как они изгибаются.

Я опустил валик и сердито посмотрел на нее.

 

- Уходи.

- Что?

- Уходи к черту отсюда сейчас же, пока я не утащил тебя в светорегуляторную будку и не сделал то, за что мы оба можем быть арестованы.

 

- Но...

- Пресвятой милосердный Иисус, Белла, просто уйди!

Она рассмеялась. Более того, она не только никуда не ушла, она сделала шаг вперед и положила руку мне на грудь.

 

- Эдвард, может, я и должна бы, но я чувствую, что ты немного напряжен. - Она потянулась и прошептала мне на ухо: - Ты можешь захотеть перепихнуться. У такого молодого, зрелого мужчины как ты, не должно быть никаких проблем с поиском того, кто пососет твой замечательный член.

 

Со своим последним словом, она высунула кончик языка, которым я был так одержим чертовым утром, и облизала мою мочку уха.

Ебать. Ее.

- Знаешь что, Свон? - проговорил я, отступая от ее как никогда дьявольской магии женщин вуду. - Ты права. Мне действительно нужно, чтобы кто-то об этом позаботился. Эй, Лорен?! Хочешь отсосать мне?

 

Ее лицо потемнело, в то время как Лорен на другой стороне комнаты повернулась и нахмурилась, глядя на нас.

- Эээ... что ты только что сказал?

Я проговорил яснее.

 

- Мой член. Хочешь отсосать его мне? Свон считает, что у меня сексуальное расстройство. Уверен, что ты могла бы мне помочь с этим.

Йорки разразился смехом.

Ирина покачала головой.

- М-р Каллен...

 

- Я просто спросил, Ирина. Она может сказать нет, верно?

Белла смотрела на меня так, будто хотела оторвать мой член. Ее злость только заставляла меня хотеть ее трахнуть еще больше.

 

Лорен выглядела озадаченной. Тем не менее, она пожала плечами и сказала:

- Э-э... ладно. Сейчас? Или после занятия?

Белла закатила глаза.

 

- Он пошутил, Лорен.

- Это так не звучало.

- Заткнись.

 

Белла схватила меня за руку и потащила в светорегуляторную будку. Йорки отпустил ехидный комментарий, что Белла выглядит так, будто собирается выбить из меня дерьмо. Ирина вздохнула и предупредила нас, что будет лучше для нас не повредить лампы.

 

Когда мы скрылись из виду, Белла пихнула меня в грудь.

- Какого черта?

- Что?

- Что значит «что»? Лорен, ты, мудачина.

 

- О, так тебе позволительно дразнить меня, а я не могу так делать?

- Ты попросил ее отсосать тебе! - шепотом прокричала она.

- Ты облизала мою гребаную мочку уха!

 

- Это не то же самое!

- Я знаю! То, что ты сделала, было ГОРАЗДО хуже!

 

Мы уставились друг на друга, и, клянусь Богом, огромное чудовище, которое мы пытались игнорировать, толкнул наши головы ближе друг к другу и прошептал: «А сейчас... поцелуйтесь».

Мы этого не сделали, но это потребовало серьезных усилий от нас обоих.

 

Я шагнул назад и засунул руки в карманы. Я должен или очутиться в ней, или в ванной комнате в самом ближайшем будущем, потому что боль в паху достигла катастрофического уровня, и мне требовалось облегчение.

- Белла, какого хрена мы делаем?

 

Она потерла глаза.

- Я не знаю, о чем ты говоришь.

- Ой, да ладно. Вот это! Все это... между нами. Мы старались держаться подальше друг от друга. И это не сработало. Так что теперь мы не избегаем друг друга, и это еще хуже. Что мы делаем?

 

- Мы не делаем ничего такого.

- Правда? - Я прижал ее спиной к стене и наклонился. - В ту ночь, когда мы сдались и занимались любовью снова и снова? А затем на вечеринке у Йорки две недели назад? Это тоже ничего такого? Потому что, уверен, черт возьми, что это чувствовалось как что-то.

 

- Это был секс, Эдвард.

- Да. Потрясный секс.

 

Быть так близко к ней – это пытка. Уже становилось хреново, когда она была в метре от меня. А сейчас я мог наклонить голову и поцеловать ее за доли секунды.

Она была так же возбуждена. Ее дыхание было быстрым и неглубоким, и я даже не знал, понимала ли она, что схватившись за пояс моих джинсов, притянула меня ближе.

 

- Ничего особенного, - проговорила она, успешно проваливая игру в беспечность.

- По моим ощущениям очень даже особенное. - Она была одета в футболку с V-образным вырезом. Ее груди выглядели удивительно. Мне хотелось облизать ее ложбинку.

 

- Да, ну это не так. Я хотела секса, и ты мне дал его. Конец истории.

Для талантливой актрисы она чертовски дерьмово лгала.

- Угу. Так это все, что тебе было нужно от меня все эти дни?

 

- Да. - Лгунья. - И даже не делай вид, что если бы я захотела тебя прямо сейчас, ты не скинул бы свои штаны ровно за три секунды.

- Дай мне гребаный перерыв. Вся наша группа снаружи. Я не настолько отчаялся.

 

- В самом деле? - Она погладила меня через джинсы. - Ты ощущаешься очень отчаянным.

Я оперся рукой о стену рядом с ее головой. Она сжала меня, и мне пришлось закрыть глаза, потому что комната начала вращаться.

 

- Только скажи слово, Эдвард, и я дам тебе счастливое окончание.

- Ты думаешь, это все, что я хочу от тебя?

- Это все, что ты получишь от меня. И то, только тогда, когда скажешь «пожалуйста».

 

Я положил свою руку на ее, чтобы остановить поглаживания. Я серьезно не смог бы сейчас справиться с этим, или взорвался бы как теплое шампанское. Нет никаких сомнений, что я находил ее сексуальную стервозность возбуждающей, но не собирался позволить ей сделать все по-своему. Я откинул ее руку и запустил пальцы ей под юбку. Влажность разоблачила ее за секунду.