Дата: воскресенье, Июнь 30,2013.

Время: 7:37.

 

Привет Ханна,

Я наслаждался нашим разговором прошлой ночью. В будущем ты, вероятно, не должна так легко распространять личную информацию. Мы, интернет-хищники, питаемся именно такими фактами. Например, теперь, когда я знаю, что твое самое главное желание — это научиться летать, я стал в десять раз ближе к обнаружению местоположения твоего секретного бункера.

И я хочу показать тебе намного больше, чем свое кретинство.

Прошлой ночью я вел себя достойно. Сейчас все ставки обнуляются.

Позвони мне, когда будет свободная минутка.

Мне скучно.

Мэтт.

 

Я отправил сообщение и бродил на квартире, как зомби.

Я уставился на ряд из сорока разложенных контейнеров Tupperwares, ютящихся в морозильнике, каждый из которых был промаркирован. (Примеч. Tupperware — всемирно известный производитель эксклюзивной высококачественной посуды премиум класса). Да, моя девушка не только приготовила и заморозила еду для меня на пару месяцев вперед, но она еще и разложила все это в том порядке, в котором я должен съесть.

Я выбрал замороженную пасту, срок годности которой, похоже, истек еще в середине июля. Поставил ее в микроволновую печь на две минуты.

Я все еще ковырялся в еде, когда Ханна написала.

Аврора. Улица Сиенна, 9900. У нас политика открытых дверей. За исключением сегодняшнего дня, старая школьная подруга тащит меня с собой. Я возьму с собой телефон. Так рада быть дома!

Я сразу же позвонил ей.

— Хэй! — ответила она, было слышно собаку, лающую на заднем плане и разговаривающих людей. — Боже, я...

— Что, черт возьми, ты сделала, — я зарычал. — Я не... не могу поверить, что ты написала мне свой адрес. Ты что, сдурела?

— Ох, не начинай. Сегодня вечером мне плевать на твое плохое настроение. Я гнала, как ненормальная, чтобы поскорее оказаться дома и ты, мистер Брюзга, не будешь строить меня по струнке. Давай.

— Ханна, — мой голос дрожал от гнева. — Ты даже не знаешь меня.

— Да, это ты говорил более чем один раз. И это, заметь, не из-за того, что я недостаточно пыталась.

— Это не имеет значения. Я могу быть кем угодно. Пожалуйста, не давай незнакомым людям из Интернета свой адрес. Такое поведение приведет к ужасным последствиям, которые вскоре могут произойти. Ты хоть представляешь, как это тревожит меня?

— Кажется, я начинаю понимать, — она зевнула мне в ухо.

Ох уж, этот маленький дьявол.

— К счастью для тебя, я не психопат, но я...

— Да ладно Мэтт. Я согласна с тобой. Я торжественно клянусь, что в будущем, больше никогда не дам свой адрес случайному незнакомцу из Интернета, etcetera etcetera. (Примеч. С французского языка «и так далее, и прочее»). Но это моя жизнь, которой я рискую или что бы там ни делала. И я не даю свой адрес какому-нибудь случайному извращенцу, ладно? Я дала его тебе. Я хочу встретиться с тобой.

Я прошел в гостиную и смотрел на свой эскиз Ханны. Каждый раз, когда она произносит моё имя, непонятное удовольствие распространяется по мне.

Боже, Мэтт... Я чувствую, как сильно промокла.

По сравнению с глазами, которые я помнил по фотографии Ханны, глаза на моем эскизе были безжизненными. Я мог бы встретиться с ней. Я мог бы встретиться с теми тёмными озорными глазами.

Я взглянул на фотографию в рамке на стене — лицо Бетани и моё, были рядом, бок о бок, у нас обоих была широкая улыбка на фоне Майами-Бич.

Бетани. Моя девушка.

— Ты хочешь встретиться, — повторил я, испытывая невероятную тяжесть этих слов.

Я никогда не чувствовал такой тоски. Моё тело отреагировало на идею Ханны быть рядом со мной. Моя душа перелистывала фантазии в моей голове.

— Да, — сказала Ханна, — я хочу встретиться с тобой. Эта мысль заставляет меня чертовски нервничать, но я действительно хочу встретиться.

— Но не сегодня вечером.

— Эмм, к сожалению, нет. Сомневаюсь, что ты захочешь встретиться с моим другом из средней школы.

— Парень, друг?

— Да, Мэтт. Парень, друг. Друг-парень. Даже не думай об этом.

— У меня и не было никаких мыслей, — пробормотал я, — но они могут прийти. Где вы будете?

— Я не знаю. Может, в баре посидим. Я в данный момент безработная, так что он платит.

— Здорово.

Настроение у меня быстро ухудшилось. Ханна собиралась в бар с каким-то заплесневелым старым школьным другом. Учитывая то, что она рассказывала мне о своей юности, я знал, что ее школьные приятели точно не были молодыми учёными. В основном геймеры и недоумки.

— Попробуй своим голосом немного осчастливить меня.

Я сделал небольшой вдох. Ханна хихикнула. К черту внутренний голос. Почему она идет с каким-то хреном-в-мешке сегодня вечером? Почему вместо этого она не хотела тяжело дышать и стонать по телефону со мной, пока я не кончу? Мне нужно было кончить. С ней. Боже, мне это нужно.

— Знаешь, а ты милый, — сказала она.

— Я предпочитаю красивый. И да, я знаю это.

— Ха! И еще такой выскочка.

Кто-то на заднем плане нетерпеливо окликнул Ханну по имени.

— И это я тоже знаю. Тебя зовут.

— Тьфу, я слышу. Как видно, чтобы привлечь внимание в этом доме, надо уехать отсюда на целых пять лет. Как бы там ни было. Хм… — Ханна поднесла трубку телефона поближе и понизив голос. — Я напишу... я напишу сообщение, когда вернусь домой, ладно? Мы можем поболтать ещё, если ты хочешь.

— Мм.

— И я... одета в голубые атласные стринги, — прошептала она.

Я выдохнул и закрыл глаза. Мой мир замедлился.

— Хорошо, — сказал я и повесил трубку.

Глава 6.

 

Ханна

 

ПОСЛЕ КРАТКОГО разговора с Мэттом, последнее место, где я хотела бы находиться, так это в «Партии 49» с Эваном Рексэром.

Не поймите меня неправильно, «Партия» была небольшим хип-баром, и мне нравился его стиль со ссылкой на Пинчона (Примеч. То́мас Ра́гглз Пи́нчон-мла́дший — американский писатель, один из основоположников «школы чёрного юмора», ведущий представитель постмодернистской литературы второй половины XX века), но после того, как Эвану принесли пиво, стало очевидно, что Мэтт был прав — у Эвана были свои мысли по поводу сегодняшнего вечера.

Он продолжал класть свою веснушчатую руку на мои плечи, сжимая их, и «случайно» задевая мою грудь. Грубо. Мне бы это не понравилось, даже если бы Эван был красивым. У него был лишний вес и грязная потрепанная борода, что напомнило мне о лишних волосах на теле Мика.

Я написала Мэтту сообщение.

Я неохотно признаю поражение... в этот раз. Друг-идиот лезет ко мне.

Мэтт ответил через секунду.

Ты в порядке?

Нормально, просто раздражает. Эта вылазка не скоро закончится. Я не хотела волновать тебя.

Ответ Мэтта пришел спустя несколько минут. Читая его, я могла практически слышать его саркастический голос, со странной смесью гнева и веселья.

Хорошо, я действительно очень переживаю за тебя. Если что, ты должна уделать его прежде, чем я доберусь до него. Напиши мне, если ты захочешь уехать оттуда, хотя я не даю никаких обещаний, насчет того, что доставлю тебя домой.

Я вздрогнула и засунула телефон обратно в сумочку. Осознавая, что я могла вызвать моего сексуального незнакомца, и он умчит меня от этого переполненного бара и прыщавого бородатого кобеля.

Эван ущипнул меня за бок.

Я выскользнула из его рук.

— Не делай так, мне больно, — проворчала я. Сомневаюсь, что он услышал меня из-за громкой музыки, которую играла какая-то группа на сцене.

Я вздохнула и продолжила потягивать свой Лонг-Айленд. Напиток сильно подействовал на меня, наверное, потому, что перед этим мне необходимо было поужинать. Когда Крисси и я вернулись домой, после объятий моих родителей, брата и собаки, я блуждала вокруг дома, чувствуя себя подавленной.

Возвращение домой в двадцать семь лет вряд ли можно было назвать триумфом. У меня даже не было сэкономленных денег, чтобы найти себе съемную квартиру.

Моя мама обещала передать мне часть ее работы и платить мне по-тихому, пока я не встану на ноги. Я оценила предложение и, несомненно, оценю и средства, но это, конечно, удар по моей гордости.

Это действительно моя жизнь? Выпускница, отличница, аспирантка с полной стипендией живет с родителями и ведет медицинские записи?

Я узнала песню, заигравшую в баре. Группа недавно выпустила достойный диск — Jigsaw Falling Into Place.

— Отлично! — усмехнулась я и покончила со своим напитком одним большим глотком.

— Что? Ты хочешь ещё один? — крикнул Эван.

— Нет! Я собираюсь танцевать!

— Ох, — его лицо вытянулось.

Я почти почувствовала жалость к нему. Я знала, что Эван никогда не присоединится ко мне на танцполе. Он был парнем, который играет в «Dungeons & Dragons» и одевается только для премьеры нового фильма «Звездный путь».

— Я буду допивать своё пиво! — крикнул он.

Я соскользнула со стула и растворилась в небольшой толпе перед сценой.

Группа парней и несколько танцующих жадно смотрели на меня, но я закрыла глаза и настроилась на танец. Боже, это моя любимая песня.

Подхватив темп музыки, я начала танцевать. Я подняла руки в воздух. На мне была бледная расклешенная юбка, и она высоко поднималась на моих бедрах, когда я крутилась.

Я позволила моим мыслям вернуться к Мэтту. Я скучала по нему. Я не знала, как я могла скучать по кому-то, кого я никогда ни разу не встречала, а только болтала по несколько часов в день. Я хотела, чтобы он был здесь.

Хотела, чтобы он танцевал со мной, хотела чувствовать его руки на моем теле, его голос возле уха.

Также я скучаю по нашей книге. Писать с Мэттом стало звездным часом в моей жизни, и, несмотря на нашу пошлую сюжетную линию, он бросил мне вызов. Моя проза была неуклюжей, по сравнению сего. Я стала одержимой дикцией и синтаксисом; я мучилась над каждым словом.

Проза Мэтта текла без особых усилий. Он за любое слово хватался без страха, однако разговорная речь или устаревшие книжные слова превращали в жертву каждое правило грамматики в погоне за нормальным выражением. Но, черт возьми, этот парень знал и эту грамматику.

Однажды он язвительно привлек мое внимание на «постоянно неправильное употребление апострофов».

— Как насчет твоих постоянных использований фрагментов из предложений? — парировала я.

— Это преднамеренно, — ответил он, — по сравнению с твоими неуклюжими ошибками. Я уверен, что ты видела сюрреалистические вещи Пикассо, но где ты увидела связь между наукой и благотворительностью? Искусство писательства — это не собирательство и описание различных случаев. Сначала необходимо освоить правила, прежде чем их нарушать.

Я улыбнулась и, покачиваясь, остановилась, когда песня закончилась.

Мы покинули бар около 22:30 в основном потому, что я соврала, будто у меня болевые спазмы.

Эван разглагольствовал об онлайн игре. Он попытался взять мою руку, когда мы переходили улицу, но я отстранилась.

— Серьезно, Эван, — вздохнула я.

Я собиралась уже наорать на Эвана, когда кое-что бросилось мне в глаза.

В нескольких метрах, почти прямо через дорогу от «Партии», фонарь осветил фигуру высокого человека. Он стоял, наклонившись и держа поводок. На конце поводка был маленький комочек с высокими ушами.

Эван хмыкнул.

— Боже мой, — сказал он, и его пивное дыхание было слишком близко к моему лицу. — Чувак ходит с кроликом на поводке? Серьезно? Какой педик.

Я направилась вниз по тротуару в сторону этого человека. Он не обращал внимания на меня, даже когда я ступила на траву. Даже когда я бесстыдно глазела на него. Его волосы были светло-грязными и небрежно запутанными, он носил облегающую серую футболку и джинсы. Черт, этот парень знал, как носить джинсы. Светлая джинсовая ткань держалась на его худых бедрах и крепкой заднице, и я могла видеть, что заниженная талия едва прикрывала пах. Его красивое лицо было чисто выбритым. Я окинула его тело взглядом от шлепанцев до кончиков волос на голове.

Черт, я надеюсь, что Мэтт выглядит так же восхитительно.

Но это определенно был не Мэтт. Ни в коем случае. Я, может, и не знала Мэтта, но я могу сказать почти с уверенностью, что он никогда не будет владеть домашним кроликом, не то, что выгуливать его в середине ночи на каком-то...

— Маленький поводок, — выпалила я и уставилась на кролика.

Так. Мило.

Никогда не мечтала встретить такого сексуального парня и такую нелепую и очаровательную сцену одновременно. Само животное было восхитительно. Оно было размером с футбольный мяч. Его глаза были круглые, большие и черные, его шкурка была узорчатой, черно-белой, как смокинг.

Мужчина смотрел в другую сторону. Блин, мудак, даже не взглянул на меня.

Кролик прыгал у его ног.

— Извините, я... я пугаю его? Его… это он?

Челюсть мужчины напряглась, и он сделал почти незаметный кивок. Он смотрел на пятно уличного искусства, словно от этого зависела его жизнь.

Эван топтался на тротуаре, в нескольких шагах от них, очевидно, стесняясь молодого Бога и его кролика.

— Он такооой замечательный, — пролепетала я, приседая, чтобы приблизиться к кролику. — Можно мне погладить его? Он позволит?

Человек не двигался. Что с ним не так? Может быть, он был под кайфом?

Я потянулась к кролику, и он прижался к земле.

Наконец, мужчина пригнулся и успокоил испуганное животное. Он погладил его живот, а затем голову и уши. Я улыбнулась. Я не двигалась, и темные глаза человека мельком прошлись по мне. Он ухмыльнулся.

Он потянулся к моему запястью. Я позволила ему вести моей рукой вдоль тела кролика.

— Такая мягкая, — прошептала я и уставилась на длинные пальцы мужчины, обхватывающие мою руку. Алкоголь, должно быть, ударил мне в голову; дрожь желания прошлась по коже моей руки. Я хотела наклониться и вдохнуть его чистый аромат. Хотела прижать руки к его груди.

Не знаю, как долго я оставалась в таком положении, сидя на корточках с мужской рукой поверх моей и теплом кроличьего тела под моей ладонью. Поглаживающие движения полностью расслабили меня.

Молодой Бог, наоборот, становился все более напряженным, и я решила, что он вот-вот взорвется. Только его рука на моей была нежна. Я могла видеть жилистые мышцы, сжимавшиеся на его предплечье и переходящие в красивую шею.

Он пугал меня.

Я хотела его.

Виновато я вспомнила, что Мэтт ждет, когда я доберусь до дома и позвоню ему. Я отстранилась и в тот же момент мужчина встал. Мы наткнулись друг на друга.

Мужчина поспешил вверх по улице, исчезая за углом. Я смотрела на его горячую задницу. Даже его шаги были сексуальными, хищными и стремительными. Черт.

Ошеломленная, я вернулась к Эвану.

— Как пошепталась с кроликом? — спросил он, обхватывая мясистой рукой мою талию.

— Эван, соси х*й.

Я отпихнула Эвана и пошла прочь, вылавливая телефон из сумочки и без энтузиазма пытаясь остановить такси. Я знала, что могла позвонить Мэтту, но внезапно город показался мне огромным и безликим, и воспоминания о встрече с требовательным незнакомцем напугали меня.

Кроме того, я еще не оправилась от произошедшей ситуации между мной и парнем за пределами бара. Почему после безмолвного столкновения я почувствовала себя такой довольной? Почему он не заговорил со мной? Почему он не смотрел на меня?

Такси притормозило рядом со мной, и я, с благодарностью, забралась внутрь.

Когда я вернулась домой, то обнаружила, что папа уже установил кровать в подвале.

Итак, прямо сейчас я собираюсь стать настоящим подвальным обитателем. Я предполагаю, что не должна жаловаться. Подвал был с отделкой и летом будет прохладно, не говоря уже о приватной обстановке.

На данный момент само помещение было мрачным и безликим.

Завтра я начну распаковывать свои книги. Книги могут украсить любую комнату.

Я плюхнулась на кровать и позвонила Мэтту.

Нет ответа.

Через двадцать минут я попробовала еще раз.

Нет ответа.

Я скучаю по тебе, Мэтт.

Я отправила текст и уставилась в потолок. Нет такого понятия, как одиночество, сказала я себе. Комок образовался у меня в горле.

Если нет такого понятия, как одиночество, тогда что я чувствую?

Глава 7.

Мэтт

 

Приходи сегодня вечером. Я заеду за тобой. Я нуждаюсь в тебе.

Я посмотрел на текст, который написал.

И удалил его.

Я написал его снова и снова удалил.

Я не мог думать.

Я прошелся по квартире, снимая одежду, сдирая вниз джинсы и боксеры, чтобы освободить свою эрекцию.

— Ханна, Боже, Ханна, — шептал я, наполняя комнаты своей квартиры лихорадочными мольбами. Я схватился за волосы и стоял с ноющей болью в темноте кухни. Я вздохнул и прислонился одной рукой к дверной раме своей спальни.

Я уже знал, что собираюсь увидеть ее.

Я собирался увидеть её сегодня вечером.

Пока я тут вышагивал и страдал, какая-то часть меня осталась парализованной на лужайке, напротив «Партии 49». Только Бог знает, что я делал там, в глухую ночь, с моим кроликом. Я думал убить время, прежде чем Ханна позвонит.

Я надел на Лоренса небольшую шлейку, поводок и… понес его вниз, до ближайшей зелёной зоны, положил его на траву, чтобы тот размялся — и увидел её.

Она танцевала.

Сквозь переднее стекло «Партии 49», я видел, как она появилась и исчезла в толпе на танцполе. Ее руки были в воздухе. Ее каштановые локоны, рассыпавшиеся по спине, и маленькая юбка кружилась вокруг ее бедер. Ее красивое лицо было поднято вверх, глаза закрыты. Именно так она выглядела, когда кончала со мной?

Ханна.

Я не мог заставить себя уйти.

Я не мог заставить себя отвести взгляд.

Я впитывал глазами ее сильные полные бедра, тонкую талию и круглую попку.

Какова была вероятность, что она будет в этом баре, недалеко от моей квартиры?

Я потерял ее из виду в полумраке здания. Ханна, в атласных стрингах, всего в нескольких шагах от меня. Я должен был почувствовать ее одежду между своими пальцами. Мне нужно было прикоснуться к ней. Эти мысли вызывали у меня дрожь в летнюю ночь.

Я погрузился в свои фантазии и следующее, что я услышал, был знакомый добрый голос Ханны, которым она обращалась ко мне.

Я не решался заговорить, так как она могла узнать мой голос.

Я с трудом решился взглянуть на нее. Мои глаза кричали о том, кто я.

Мы были так близко. Ее колени столкнулись с моими. Я чувствовал пульс на ее запястье. Я видел ее грудь, которая поднималась и опускалась под свободным топом с бисером.

Все остальное исчезло.

Во всем мире были только я и Ханна, и электричество между нами. Я видел, как она почувствовала это, когда она нахмурилась в замешательстве. Я собрал все свои силы, чтобы не произнести ее имя и не притянуть к себе, когда она наклонилась.

Боже, что со мной происходит?

Я был достаточно тверд, чтобы пробить отверстие в гипсокартоне. Вместо этого я курил сигарету и изучал фотографию с собой и Бетани в Майами-Бич. Я заставил себя смотреть на нее. Я не искал никаких оправданий.

В конце концов, что я мог сказать о Бетани: она была удушающей, она была как вторая мама, она доставала меня по поводу написания книги сильнее, чем Пэм в десять раз, и она никогда бы не сделала то, что я собирался сделать.

Однажды я захотел Бетани. Я хотел ее достаточно, чтобы пригласить ее в свою квартиру и жить с ней в течение двух лет. Но Ханну я хочу сильнее, и больше тут не о чем говорить.

Я медленно принимал душ, страдая от своих охрененно синих шаров. Я не воспользовался одеколоном. Я почистил зубы, вытер полусухие волосы, и тянул время, одеваясь, выбрав темные джинсы и черную, с V-образным вырезом, рубашку.

При каждой возможности, я встречался со своими глазами в зеркале.

Ты это сделаешь. Ты хочешь ее. Ты возьмешь ее.

Я метался, чтобы успокоить свои нервы.

Больше всего на свете, я хотел быть спокойным, уверенным в себе человеком, с которым Ханна встретилась по телефону, еще когда это было глупой игрой. Да, вернемся на день назад. К черту. Как все изменилось так быстро?

К тому времени, как я выехал из гаража, прошло полтора часа. Ханна звонила два раза и один раз написала.

Я скучаю по тебе, Мэтт.

Я не смог найти чертову песню, которую хотел послушать. Я разъезжал в тишине по знакомым улицам Денвера, убивая еще полчаса. Возможно, мне нужно было время, чтобы передумать. Если я сделаю это, то не хочу, чтобы это оказалось ошибкой.

Я не хотел, чтобы Ханна была ошибкой.

В половине первого ночи, я вбил адрес Ханны в GPS и выехал из города. Мне было жаль оставлять его позади. Холодная энергетика Денвера, возможно, была всем, что препятствовало моим эмоциям выйти из-под контроля.

Желание.

Гнев.

Путаница.

Страх.

Я легко нашел дом. На улице было темно. Из того, что я мог разглядеть, дом был старый и разваливающийся, стоящий в стороне на большой лужайке, в окружении деревьев. Я выключил зажигание.

Боже, теперь я чувствовал себя крайне нервно, без приглашения припарковавшись возле дома Ханны.

Но она хотела встретиться со мной. И она скучала по мне. И она действительно говорила, что у них была политика открытых дверей, которая, хотелось надеяться, не истекала после полуночи. Только сейчас у меня возникла мысль, что Ханна, должно быть, уже спит. В доме было темно. Как и в большинстве остальных домов на улице. Плюс, у нее был длинный день.

Я подумал о Ханне, в ее постели. Ханна, растянувшись на спине, спит в топе и стрингах, ее красивая грудь медленно вздымается, а ноги раскинуты в стороны. Или Ханна на животе, ее задница в форме сердца торчит в воздухе.

Я мог бы склониться над ней, разбудить ее поцелуем. Пройтись щетиной вдоль ее тела.

Я ощутил пульсацию между ног. Я взглянул вниз на мой член.

— Попридержи чертовых коней, — пробормотал я.

Боже, черт... это серьезно происходит в моей жизни? Преследую девушку, с которой я познакомился в Интернете, припарковался возле ее дома в полночь, и разговариваю со своим членом?

Я опустил вниз козырек и взглянул на себя в зеркало. Я посмеялся над тем, что увидел.

Хотя внутри мне было чертовски страшно, снаружи я выглядел как обычно: скучающим, раздраженным и слишком нетерпеливым. И на сто процентов мудаком.

Я ухмыльнулся своему отражению.

— Сейчас, — сказал я. — Это случится.

Я достал свой телефон и отправил Ханне сообщение.

 

Глава 8.

Ханна

 

Я НЕ МОГЛА УСНУТЬ.

Я устала и окончательно зашилась.

Как это работает?

Я встала ни свет ни заря, включила «Wyoming in a marathon drive», и завершила ночь с суперкрепким чаем со льдом под названием Лонг-Айленд. Я, должно быть, уснула, прежде чем моя голова успела коснуться подушки.

Мэтт не отвечал на мои звонки. А потом это странное столкновение около бара. Назовите меня сумасшедшей, но, пока я ворочалась в постели, я почувствовала, как чары Мэтта рассеялись по мне интенсивным толчком притяжения.

Как я уже сказала, назовите меня сумасшедшей.

Все равно, это не давало мне покоя. В баре было много красивых парней, некоторые из них заглядывались на меня, но я не хотела иметь ничего общего с ними. Я хотела танцевать и думать о Мэтте. Мэтте, который на меня смотрит, Мэтте, который меня касается, Мэтте, шепчущего мне на ухо.

Черт.

Никто и никогда не заставлял меня дрожать от вожделения, а Мэтт делал это одним лишь своим голосом — пока незнакомец снаружи бара не заставил меня почувствовать то же самое.

Так что в Мэтте не было ничего особенного. У нас с Мэттом не было безумной химии. Он просто возбуждал меня. Боже, я не могла устоять, чтобы хоть как-то обесценить это чувство... чувство, которое я испытывала, когда голос Мэтта дрожал от желания...

Я кончаю. Я ничего не могу с собой поделать. Ханна... Боже, сделай это.

Я села в постели и проверила электронную почту. Ничего. Я открыла Safari. Что это была за странная фраза Мэтта, которую он сказал по телефону? Optima... или как-то так. Он сказал, что это была латынь.

Я загуглила — «Оptima латинская фраза».

Нашла. Optima dies. Optima dies, prima fugit. Лучшие дни убегают... быстрее всех.

Мои глаза начали жечь.

Зачем ему говорить это? Это какой-то намек? Он все время намеревался бросить меня, как дурную привычку, когда я добралась до Колорадо? Лучшие дни убегают... быстрее всех.

Мэтт сказал, что боится, что я закроюсь. Он посоветовал мне не строить планы. Внезапно, я поняла, что все кончено. Независимо от того, что это — наш глупый флирт, с ним было покончено.

Я посмотрела на веб-страницу еще раз. Цитата Верджила была известна в качестве эпиграфа в книге «Моя Антония» Уилла Кэсера.

Ха. Кэсер. Почему это имя звучит знакомо?

После того как я ломала голову несколько минут, я загуглила — «Эпиграфы M. Пирс».

Я вспомнила. Эпиграфом к «Серебряной нити» была цитата Уилла Кэсера «Быть может, мы что-то упустили в жизни, но с нами осталось бесценное, принадлежащее только нам, прошлое». И это было из романа «Моя Антония». Какое странное совпадение.

Мэтт читал Верджила или Уилла Кэсера? Или обоих? Он, очевидно, читал совсем мало. И учитывая нашу совместную историю, я знала, что ему нравилось больше писать.

Мой телефон зазвенел, и я вздрогнула.

Кто, черт возьми, отправляет смс в час ночи?

Это было моей первой мыслью.

Моя вторая мысль: пожалуйста, пусть это будет Мэтт.

Выйди на улицу.

Я тяжело сглотнула. Я не могла двигаться. Выйди на улицу?.. Ох... Боже мой.

Мэтт был снаружи. Либо Мэтт был снаружи, либо это был странный приказ получить оргазм на лужайке. Черт. Очевидно, Мэтт был снаружи. О черт, черт, черт. Мозг, работай!

Я выползла из постели и, спотыкаясь, пошла к двери. На мне были мини-шорты Aerie, которые едва прикрывали мою задницу, и кружевной белый топ, поверх лифчика с пушапом. Ох, и синие атласные стринги. На каком-то жалком уровне, я все еще хотела быть в них, когда звонит Мэтт.

Я захватила одно из старых папиных пальто и набросила его, прежде чем выйти во внутренний дворик через раздвижные двери.

Черт, черт, черт. Мэтт пришел. Он был здесь. Я должна была увидеть его. Если он уродлив, как грех, что сказать? Эм... привет... да... мне уже нужно ложиться спать.

Удивительный план. Именно это, твоя самая глубокая мысль из всех, Ханна.

Я была на автопилоте, когда обходила вокруг дома. Я хотела увидеть Мэтта, прежде чем он увидит меня. Это оказалось легко, потому что Мэтт стоял спиной к дому, подпирая руками черный Лексус. Ох, срань Господня!

Эта сцена, как будто, из какой-то книги. Черный автомобиль, странный человек, середина ночи. Возможно, меня собираются похитить. Может быть, я собиралась стать одной из тех людей в выпусках Новостей, которых заставляют говорить: «Я себя чувствую плохой девочкой, которая сама напросилась на неприятности».

Были ли у меня неприятности?

Сегодня вечером была неприятность с красивым телом, стоящая рядом с красивым автомобилем прямо возле моего дома, ожидая меня.

Я не чувствую ни единого укола страха.

Я чувствую примитивный восторг.

Мэтт был здесь, я еще не видела его лица, а уже была мокрой.

Я пробежала через газон, не в силах заставить ноги идти. Моя грудь подпрыгнула, когда я остановилась. Радость была двойной.

— Мэтт! — позвала я.

Он повернулся. Я немного плохо видела без очков, но я сразу поняла, кто передо мной. Парень с кроликом. Молодой Бог. Чувак около бара.

Мои шаги запнулись.

Я не могла переварить это открытие.

Он... следовал за мной домой?

Он пошел ко мне, оттолкнувшись от автомобиля, в его темных глазах был голод. Он сократил расстояние между нами одним шагом.

Парень с кроликом. Мэтт. Молодой Бог. Человек, которого я хочу.

— Да, — сказал он, как будто читая мои мысли. — То, что случилось у входа в бар. Это была случайность. Совпадение.

Как-то неправдоподобно, настоящий голос Мэтта был сексуальнее, чем по телефону.

Он протянул ко мне руки, откидывая пальто с моих плеч. Оно упало на траву. О боже. О боже, это действительно происходит.

— Мэтт, — прошептала я.

Он притянул мое тело к себе. Я чувствовала, как мои твердые соски прижались к его груди. Он стоял, на голову выше меня, и легко прислонился подбородком к моим волосам. Я обернула руки вокруг его талии. Он весь состоял из мышц, тепла и учащенного сердцебиения. Я думала, что упаду, если не буду держаться за него.

— Ханна, — прорычал он.

Он грубо исследовал мое тело, и рукой прижимал еще ближе. Я бы не смогла убежать, даже если бы захотела. Теперь все по-настоящему, и сила Мэтта и его мощь заставляли меня трепетать от волнения.

Он не был застенчивым.

Я не буду нежен, сказал он мне по телефону.

И он не врал.

Он опустил свою руку вниз по моей талии и спустился к моей заднице, которую сжал и потер. Я могла слышать его неровное дыхание, когда он прикоснулся ко мне. Внезапно он дернул мои крохотные боксеры так, что они треснули по швам, и хлопнул меня по голой заднице.

— Аах! — задохнулась я и качнулась ближе к нему.

Святое дерьмо, он уже был тверд?

Двигайтесь руки, двигайтесь! Я хотела встретиться с его голодом, дразнить его кончиками пальцев, иметь смелость, чтобы почувствовать его эрекцию.

Вместо этого, я захныкала, прильнув к нему, как котенок.

— Моя с-семья, — промямлила я, мой рот оставил влажное пятно на его груди.

Его футболка была настолько мягкой, а грудь очень твердой. Но, спаси Боже, если кто-то в доме случайно посмотрит в переднее окно, то они увидят зрелище, в виде моей голой задницы и незнакомца, ласкающего меня.

— О, да? — прошептал Мэтт в мое ухо. Вот он — безжалостный, сладкий голос. У дьявола был бы голос точно такой же, как и у Мэтта. Мои ноги превратились в желе. — Ты думаешь, они могут выглянуть? Что насчет твоих соседей?

Пока Мэтт говорил, он натянул мои маленькие боксеры туже и туже к моей расщелине.

Он хотел, чтобы мне было неудобно. И мне это нравилось.

— Боже, я надеюсь, что они выглянут, — сказал он. — Ты заслужила это, Ханна. Ты заслужила быть униженной за то, что сводишь меня с ума. У тебя есть что сказать?

Его рука снова решительно обрушилась на мой зад.

— Ох! — я покачнулась напротив него, и он застонал.

— Черт, — выдохнул он. — Покажи мне все. Боже, покажи мне.

Не дожидаясь моего участия — что было несложно, кажется, я не могу двигаться — Мэтт потянул мой топ до тех пор, пока моя тяжелая грудь не выскочила из лифчика с пушапом. Я чувствовала, как пылала моя кожа. Я знала, что была ярко-красного оттенка.

Мэтт повернул меня, пока я не оказалась спиной к его груди и задницей не прижалась к его паху.

Да, он определенно был очень тверд. Я чувствовала, как моя задница подстроилась под его форму.

Я изогнулась, когда он стал мять мою грудь, и тихо застонал.

— Теперь каждый может увидеть, — прошептал он, и его дыхание щекотало мое ухо. — Каждый человек из этих зданий. Что бы они сказали? — Он усмехнулся. — Посмотрите на эту шлюху, скажут они, позволяет человеку вытворять такие вещи с ней, прямо на улице.

Я застонала. Слабо подняла руки, чтобы прикрыть свою грудь. Мэтт откинул мои руки прочь. Он обхватил мою грудь, ущипнул за сосок и зажал его между пальцами. Я ахнула. Моя голова упала назад на его плечо, а руки, ослабнув, упали по бокам.

— Вот так, малышка, отдайся этому. Тебе ведь нравится. Я знаю это.

Он потер руками мои груди, его ладони и пальцы задевали мои соски. Я дергалась каждый раз, когда он прикасался к чувствительным бутонам.

Он был прав, черт возьми, он был прав. Мысль о том, что любой из моих соседей наблюдает, как Мэтт грубо обращается со мной, приводила меня в мрачный восторг.

Я облизала губы. Такое чувство, как будто рот у меня был набит опилками. Я должна была сделать что-то, по крайней мере, сообщить ему, что я об этом думаю.

— Да, — прошептала я. Мои слова прозвучали хрипло. — Мне нравится это, мне... пожалуйста, Мэтт... пожалуйста.

Мэтт вдруг смягчился. Его железная рука ослабла, а его прикосновения стали нежными, лаская мой живот.

Он наклонился и поцеловал уголок моего рта.

Огонь чистой необходимости пронзил меня от прикосновения его рта. Мой язык выскользнул и прошелся по его губам. Боже, дай мне больше...

— Я знаю, — сказал он. — Я знаю, чего ты хочешь, но я не хочу делить тебя с соседями.

Мог бы и одурачить меня. Возражение замерло на моих губах.

— В другой раз я заставлю тебя просить. Я заставлю тебя сказать это и умолять. Но Ханна..., — его голос дрогнул. Черт, мне это нравилось. — Мне тоже это нужно.

Мэтт плавно прошел мимо меня и открыл заднюю дверь своего автомобиля.

— Забирайся, маленькая птичка. Обопрись на руки и колени. Я собираюсь взять тебя сзади.

Я сглотнула. Почему эти откровенные слова были настолько горячими?

Я не колебалась, хотя могла. Я могла повернуться и войти обратно в дом. Мэтт не давил на меня. Он не прикасался ко мне.

Несмотря на свою силу и настойчивость, он предоставил это решение полностью мне.

Я прошла мимо него и забралась в прохладный кожаный салон, изо всех сил пытаясь справиться с дрожью. Мэтт был прямо позади меня. Я могла практически чувствовать его взгляд на моей заднице.

Автомобиль пах совершенно ново и был смехотворно просторен. Мэтт потянулся за дверью и закрыл ее за нами. Я склонилась над большой центральной консолью, расставив колени на одной стороне, руки на другой, и робко взглянула через плечо. У меня отвисла челюсть.

Мэтт спустил джинсы достаточно, чтобы освободить свой член. Я напрягла глаза, пока они не привыкли к темноте. Он достал его, и я, должно быть, издала какой-то шум, потому что его глаза встретились с моими. Он ухмыльнулся мне.

— Нравится то, что видишь? — пробормотал он.

Мои глаза беспомощно перешли обратно на его член. Да... пожалуйста. Я могла только кивать, пока наблюдала, как Мэтт гладит себя, его рука лениво путешествовала вверх и вниз по толстому, пугающе длинному органу. Его горящий взгляд был прикован к моему лицу.

— Смотри, сколько хочешь, — сказал он мягко. — Я тверд для тебя. Я видел, как ты танцевала, Ханна. В баре. Когда ты станцуешь для меня? Когда ты устроишь мне представление?

Я склонила голову и выдохнула. Мои длинные локоны спадали на сиденье.

— Я хочу тебя, — выдохнула я.

Он сдвинул мои крошечные шорты вниз по заднице и оставил их вокруг моих бедер. Я услышала, как он резко вдохнул. Конечно, я по-прежнему была в стрингах.

— Ах ты плохая, порочная, — простонал он, раскрывая мои ягодицы и массируя мою задницу. — Боже, ты совершенство. Посмотри на себя.

Я раздвинула колени сильнее и обрадовалась, услышав, как этот жест заставил Мэтта стонать. Его контроль разрушался.

Он прижал палец к моей киске, заталкивая атласные стринги внутрь, заставляя меня беспомощно выгнуть бедра.

— Черт, Ханна, черт.

Напоминание: носить стринги и представлять потерявшего дар речи Мэтта.

Он начал бормотать что-то, залезая к себе в карман. За презервативом, как я поняла.

— Нет, я…, — запнулась я. — У меня ВМС, я... (Прим. ВМС — внутриматочная спираль, один из видов контрацепции)

Я хотела его кожа-к-коже. Я хотела, чтобы Мэтт вошел в меня, сейчас. Я хотела быть в состоянии сказать это, но все, что я могла сделать, это изо всех сил пытаться не пускать слюни.

Глаза Мэтта встретились с моими. Одним движением он опустил мои стринги и приподнялся надо мной. Единственным предупреждением, что он собирался войти в меня, было, когда я почувствовала его пухлую головку напротив моего входа.

— О, Боже! — закричала я, когда он врезался в меня, похоронив себя во мне полностью на всю длину.

Я плотно обхватила его, или это он был такой большой. Я чувствовала его, словно он разрывал меня на части.

Из Мэтта вырвался рваный стон, когда он вошел в меня.

— Ханна! Ах черт, Ханна.

Мое имя вырывалось из его уст бесконечно, смешиваясь с рядом ругательств. Он пристроил одну руку на спинку сидения, а другой держал одну мою грудь, пока трахал меня. Каждый раз, когда он скользил в меня, его пальцы сжимались на моей груди.