Вид у него был усталый, руки дрожали.

-- Вы плохо выглядите, -- сказал я.

-- Ох, еще бы, мсье. Со мной случилась ужасная история.

К нам приближался маленький злобный корсиканец с усами тамбурмажора. Он

Часами прохаживается между столиками, громко стуча каблуками. Зимой он

Отхаркивает мокроту в носовой платок, а потом сушит платки на печке.

Самоучка придвинулся ко мне вплотную, дыша мне прямо в лицо:

-- Не хочу говорить при этом человеке, -- доверительно шепнул он. -- Но

если бы вы согласились, мсье...

-- На что?

Он покраснел и грациозно качнул бедрами:

-- Мсье, ах, мсье, была не была. Не окажете ли вы мне честь пообедать

Со мной в среду?

-- С удовольствием.

Обедать с ним охоты у меня не больше, чем лезть в петлю.

-- Вы меня просто осчастливили, -- сказал Самоучка и торопливо добавил:

-- Если вы не против, я зайду за вами, -- и исчез, боясь, видно, что, если

Он помедлит, я передумаю.

Была половина двенадцатого. Я работал до без четверти двух. Мартышкин

Труд: перед глазами у меня была книга, но мысли все время возвращались в

кафе "Мабли". Сошел мсье Фаскель вниз или нет? В глубине души я не очень

верил в его смерть, это-то меня и раздражало! Мысль была какая-то смутная, я

Не мог ни отделаться от нее, ни в ней утвердиться. По полу стучали ботинки

Корсиканца. Несколько раз он останавливался возле меня с таким видом, точно

Хотел заговорить со мной. Но удерживался и шагал дальше.

Около часа ушли последние читатели. Есть мне не хотелось, и, главное,

Не хотелось уходить. Я поработал еще некоторое время, и вдруг вздрогнул -- я

Был замурован в безмолвии.

Я поднял голову -- я остался один. Корсиканец, наверно, спустился вниз

К жене -- консьержке библиотеки. Мне захотелось услышать его шаги. Но

Услышал я только треск рассыпавшегося в печи уголька. Читальный зал

Подернулся туманом, нет, не настоящим туманом, тот давно рассеялся, другим,

Которым все еще были полны улицы, он сочился из стен, из мостовой. Все стало

Каким-то шатким. Конечно, книги по-прежнему стояли на полках на своих местах

В алфавитном порядке, коричневые и черные корешки и наклейки на них: ОД-фл

7996 (Открытый доступ -- французская литература) или ОД-ен (Открытый доступ

-- естественные науки). Но... как бы это объяснить? Обычно плотные,

Приземистые, они вместе с печкой, с зелеными лампами, с большими окнами и

Лестницами ставят рамки будущему. Пока ты остаешься в этих стенах, все чему

Предстоит случиться, может случиться только справа или слева от печки. Если

Бы сам Святой Дени вошел в зал, неся в руках свою голову, ему все равно

Пришлось бы войти справа, пройти между полками, отданными французской

Литературе, и столом, за которым работают ассистентки. И если он будет

Парить в двадцати сантиметрах над полом, не касаясь земли, его окровавленная

Шея непременно окажется как раз на уровне третьей книжной полки. Таким

Образом, все эти предметы обычно хотя бы очерчивают границы возможного.

Так вот, сегодня они не очерчивали ничего -- казалось, само их

Существование поставлено под вопрос, и им стоит величайшего труда дотянуть

До следующего мгновения. Я крепко стиснул в руках книгу, которую читал, --

Но даже самые резкие ощущения стерлись. Все казалось ненастоящим -- меня

Окружала картонная декорация, которую в любую минуту можно было передвинуть.

Мир ждал, съежившись, затаив дыхание, -- ждал своего кризиса, своей Тошноты,

Как недавно мсье Ахилл.

Я встал, я больше не мог оставаться посреди этих обессилевших вещей. Я

решил взглянуть из окна на череп Эмпетраза. Я прошептал: "Случиться может

все что угодно, все что угодно может произойти". Понятное дело, не в духе

Тех ужасов, что придумали люди, -- Эмпетраз не пустится в пляс на своем

Постаменте, речь совсем о другом.

Я с ужасом смотрел на все эти зыбкие предметы, которые в любую минуту

Могли рухнуть, -- ну да, я находился здесь, я жил среди этих книг,

Начиненных знаниями: одни из них описывали незыблемые формы животного мира,