Когнитивно-смысловые предикторы совладания со стрессом в ситуации вынужденной миграции

 

Основываясь на анализе структуры и особенностей вынужденной миграции (см. первый параграф данной главы), мы провели эмпирическое исследование когнитивно-смысловых детерминант совладания со стрессом в ситуации вынужденного переселения. Дизайн исследования был построен на сравнении смысложизненных ориентаций и картины мира, описанной в терминах базисных убеждений, у трех групп испытуемых.

Представители первой группы, получившей условное название «Мигранты – не война», мигрировали до начала военных действий на территории Чечни (их мы позиционируем как перенесших стресс вынужденного переселения). Во вторую группу «Мигранты – война» вошли те, кого согнала с места война (сочетанная травма: миграция и военные действия). Третью группу – «Не мигранты» – составили те, кто никогда не выезжал за пределы республики в качестве беженца или вынужденного переселенца (монотравма: война).

Указанные различия в травматическом опыте испытуемых были условно названы «мигрантским статусом»: нас интересовали не формально-юридические рамки беженца или вынужденного переселенца, но внутренние ощущения человека, которого лишили малой Родины.

Группы комплектовались на добровольной основе, уравнивались по состоянию здоровья (отсутствие боевых ранений и черепно-мозговых травм) и социально-демографическим показателям, существенная роль которых в совладании с травматогенными переживаниями была неоднократно показана исследователямил (Практикум…, 2007): по критерию Крускала—Уоллиса различий по возраст у (Н = 4,3; p = 0,12) и образова нию (Н = 0,94; p = 0,62) не зафиксировано. Перед началом обследования с испытуемыми проводилась беседа, из которой они могли получить информацию о его целях и задачах; получалось письменное согласие на участие. На этом этапе работы использовался метод анализа случаев с целью отдифференцировать выборку по критерию «миграция вынужденная – миграция добровольная».

В группу «Мигранты – не война» вошли 47 вынужденных переселенцев, покинувших г. Грозный до начала военных действий, т. е. до ноября—декабря 1994 г., проживающих в настоящее время на территории Московского региона: 17 мужчин и 30 женщин русской (77 %) и чеченской (23 %) национальности в возрасте от 25 до 60 лет (М = 43,1; SD = 10,9) со средним и высшим образованием (М = 13,7; SD = 2,1).

Группа «Мигранты – война» была сформирована из 47 вынужденных переселенцев из Чеченской республики, проживающих в настоящий момент в Москве и Московской области, в чьей личной истории есть травматическое событие «война»: 18 мужчин и 29 женщин русской (30 %) и чеченской (70 %) национальности в возрасте от 24 до 60 лет (М = 38,5; SD = 11,2) со средним и высшим образованием (М = 13,0; SD = 2,3).

Группу «Не мигранты» составили 53 жителя Чеченской республики, никогда не выезжавших за ее пределы в статусе беженца или вынужденного переселенца: 15 мужчин и 38 женщин преимущественно чеченской (98 %) национальности в возрасте от 25 до 56 лет (М = 38,4; SD = 8,9) со средним и высшим образованием (М = 13,1; SD = 2,2). В жизненной истории каждого из них присутствует травматическое событие «война».

Хронологические рамки миграционных процессов из Чеченской республики в соотношении с исследуемыми подгруппами отражены на рисунке 3.

 

Рис. 3. Хронологические рамки миграционных процессов из Чеченской республики в соотношении с исследуемыми подгруппами

 

Первый пик миграционных процессов связан с приходом – после известных событий августа 1991 года – к власти генерала Дудаева и волной криминала, в течение одной-двух недель буквально захлестнувшей республику. Среди главных причин принятия решения о переезде мигранты этого периода называли следующие: «нет будущего для детей», «русским не давали нигде расти, вытесняли», «опасался за жизнь своей семьи», «очень трудно материально», – т. е. события, связанные с угрозой безопасности, оказались существенными аргументами в пользу миграции из республики задолго до боевых действий.

Официальное начало контртеррористической операции на территории Чечни, бомбардировки и ввод бронетехники в Грозный, развернувшаяся снайперская война послужили причиной второй волны миграции: люди бежали от боевых действий и связанных с ними ужаса и страха за свою жизнь. По данным Федеральной миграционной службы России, с декабря 1994 по апрель 1995 гг. было зафиксировано свыше 320 тыс. беженцев из Чечни, к концу 1996 г. их число приблизилось к 400 тыс. человек, что составило треть всего населения республики, к концу же 1999 г. миграционный потенциал был практически исчерпан (Солдатова, 2002).

На основании представлений о сложной структуре травмы у вынужденных переселенцев были выдвинуты следующие гипотезы:

 

1. Уровень выраженности признаков посттравматического стресса соотносится с комплексным характером феномена вынужденной миграции: переселенцы, имеющие опыт пребывания на территории боевых действий, демонстрируют более высокий уровень посттравматических стрессовых реакций.

2. Базисные убеждения и система жизненных смыслов являются предикторами интенсивности посттравматического стресса у вынужденных переселенцев.

 

Методика исследования

 

Личностные характеристики испытуемых оценивались посредством следующих методик:

 

1. Модифицированный вариант «Шкалы базисных убеждений» Р. Янофф-Бульман (см. параграф 3 главы 3). Методика измеряет характеристики имплицитных представлений личности о доброжелательности-враждебности окружающего мира, его справедливости, а также ценности и значимости собственного Я.

2. Тест смысложизненных ориентаций в адаптации Д. Леонтьева (Леонтьев, 2000). Измеряет осмысленность жизни личности. Включает в себя следующий набор субшкал:

 

• три субшкалы смысложизненных ориентаций, т. е. то, в чем человек находит смысл своего существования: «Цели в жизни» (наличие или отсутствие целей в будущем), «Процесс жизни» (насыщенность и эмоциональная наполненность жизни в настоящем), «Результативность жизни» (удовлетворенность самореализацией, т. е. ощущение того, насколько продуктивна и осмысленна была прожитая часть жизни);

• два аспекта интернальности: субшкала «Локус контроля – Я» (Я – хозяин жизни), которая отражает представления человека о себе как о сильной личности, обладающей достаточной свободой выбора, чтобы построить свою жизнь в соответствии со своими целями и представлениями о ее смысле, и субшкала «Локус контроля – жизнь» (управляемость жизни), выявляющая представления испытуемого о степени человеческих возможностей в реализации сознательного контроля над жизненными событиями.

 

Для оценки выраженности психопатологической симптоматики, а также признаков посттравматического стресса использовались методики, апробированные в лаборатории психологии посттравматического стресса ИП РАН (Практикум…, 2007):

 

1. Опросник оценки выраженности психопатологической симптоматики (Symptom Check List – SCL-90-R). Состоит из 90 утверждений, отражающих наличие определенных соматических и психологических проблем. Оценка и интерпретация результатов производится по 9 основным субшкалам, которые объединяют следующие группы симптомов (подробное описание см. в параграфе 2 данной главы). В исследовании в качестве интегрального рассматривался показатель общего индекса тяжести дистресса. Методика использовалась для выявления уровня переживаемого дистресса применительно ко всем исследовательским подгруппам.

2. Шкала оценки влияния травматического события (Impact of Event Scale, IOES) – самоотчетная методика, основанная на работах М. Горовитца. Направлена на выявление трех основных критериев ПТСР (подробное описание см. в параграфе 2). Данная методика позволяет во время обследования сосредоточить фокус внимания опрашиваемого не на травматических переживаниях вообще (сюда недифференцированно попадают как миграция, так и пребывание в районе боевых действий), а на конкретной ситуации вынужденного переселения и оценить степень влияния именно этого события на испытуемого. Обследовались только испытуемые, перенесшие травму вынужденного переселения (группы «Мигранты – война» и «Мигранты – не война»).

 

Кроме вышеуказанных методик, в работе применялся также метод анализа случаев.

Статистическая обработка производилась при помощи программного пакета Statistica 6. Использовались данные описательной статистики, проверка соответствия эмпирического распределения нормальному распределению данных с помощью критерия Колмогорова—Смирнова, анализ значимости различий по критерию Манна – Уитни и Крускала—Уоллиса, корреляционный анализ по критерию Спирмена, регрессионный анализ. Уровень статистической достоверности оценивался как значимый при p≤0,05.