Глава 14. Неопровержимые улики

Ксюша и Мышкины родители сидели на кухне и типа пили чай. На самом деле чашки стояли остывшие и почти нетронутые.

Мышкин папа сегодня выглядел гораздо лучше. Смотрел почти спокойно, только моргал чаще обычного. А тетя Лена вообще стала похожа на себя: причесалась, переоделась, слушала Ксюшу внимательно, то и дело кивая — продолжай, мы слушаем.

И Ксюша продолжала, хотя все время сбивалась. Тяжело говорить правду, но не всю. Если врать — почувствуют и прогонят. Если рассказать все, что она поняла… прогонят и больше на порог не пустят. А ей очень нужно убедить их.

— …Понимаете, Диана не просто так перед… то есть в последний день всех обзванивала. Она что-то важное знала! Поэтому, пожалуйста, позвольте следователю посмотреть вещи Дианы!

Отец сразу набычился, но Ксюше показалось, что больше по инерции. Мама растерянно развела руками:

— Но зачем? Если она говорила с кем-то, надо этих людей допросить — и всё.

Ксю сцепила пальцы под столом так, что стало больно.

— Да следователь уже поговорил! Они ничего полезного не сказали! А вдруг Мышка еще кому-то звонила? Или в Сети написала?

— Это все можно проверить, не приходя сюда! — резко возразил папа. — У провайдеров, мобильных операторов…

— Нельзя, — вздохнула Ксюша. — Для проверки нужно постановление, а прокурор не дает. Говорит, мало оснований. А если вы сами покажете…

— А ты, значит, умнее прокурора?! — начал заводиться отец, но жена положила ему руку на ладонь, и он сразу сдулся.

— Я не умнее, я просто… — Ксю поняла, что аргументы кончились, и устало поднялась. — Ладно, извините… Но вы подумайте.

— Мы подумаем, — пообещала мама, провожая гостью в прихожую.

Вполне искренне пообещала, Ксюша решила попробовать еще раз.

— Теть Лена, я все понимаю. Придут чужие люди, будут рыться в Дианиных вещах…

Тетя Лена смотрела в сторону, и вдруг стало понятно, что она на самом деле очень устала. Просто держится.

— Но зато вы узнаете, как все было, — продолжила Ксюша. — А иначе… Сколько вы будете так жить? Не зная, зачем Диана погибла?

Ксю прикусила язык, сообразив, что еще немного — и она проболтается. Мама Мышки продолжала смотреть в угол, глаза ее наполнялись слезами, и Ксюша поняла, что попытка провалилась. Она уже взялась за ручку двери, когда услышала голос Мышкиного отца:

— У тебя есть телефон этого… следователя?

Ксю кивнула и полезла в мобильник искать номер. Папа Дианы подошел к жене, мягко обнял ее и сказал:

— Правда… Пусть смотрят… Вдруг это все закончится прямо сегодня…

***

Ксю с Мышкиным папой сидели на кухне. Тетя Лена тоже с удовольствием бы к ним присоединилась, но Леонид Борисович попросил:

— Поприсутствуйте, пожалуйста. Вдруг заметите что-то, что не принадлежит вашей дочери.

Вот ее голос — тети Лены — они и услышали:

— Нееет! Этого не может быть! Выключите! Пожалуйста!

Ксю вбежала в комнату Дианы сразу за папой Мышки. Оперативники вдвоем держали Мышкину маму, которая порывалась, кажется, добраться до ноутбука дочери и расколотить его. На экране застыл стоп-кадр: Диана что-то говорит, глядя в камеру.

Орловский отдал несколько команд, которые просвистели мимо мозга Ксюши, она пришла в себя, только когда следователь потряс ее за плечо. Все это время она не могла отвести глаз от Мышкиного лица.

— Всё, — сказал Леонид Борисович, — нашли неопровержимые улики. Дело можно закрывать.

Ксю кивнула. Мышка по-прежнему ее гипнотизировала. Но теперь Ксюша, по крайней мере, заметила, что в комнате остались только она и Орловский.

— Так что спасибо, — продолжил следователь. — Кстати, хочешь послушать?

Ксения промолчала. Она не знала, хочет ли. Орловский вернул ролик на начало и нажал кнопку воспроизведения.

«Здравствуйте!»

Бледная, но решительная Диана помахала рукой с экрана, и к горлу Ксюши подкатил огромный ком. Она бы и рада была заплакать, но не смогла. Просто, сжав горло руками, смотрела на подругу.

«Я хочу сказать вам одну очень важную вещь. Я делаю официальное заявление. Да, это я, в здравом уме и твердой памяти добавила яд в спайс. Шприц и остатки яда — в верхнем ящике с пазлами, я специально не выбрасывала. На самом деле я еще ничего не добавляла, но сейчас пойду в школу и, если все получится, то вы будете слушать это заявление, когда мы все будем в больнице».

Мышка сглотнула и облизала пересохшие губы. Ксюша поймала себя на том, что тоже облизывает губы.

«Я сделала то… — слова давались Диане все с большим трудом, — что сделала, потому что по-другому не получалось. Вся эта дрянь, этот "Василиск"… Все знают, что они есть, но никто ничего не делает. И все эти василиски… они кажутся бессмертными. Но это неправда! Эту дрянь можно победить! Не только силами полиции! Мы и сами можем что-то!»

Диана поперхнулась. В голове у Ксюши вертелось: «Василиск… Какой Василиск? А! Точно! Это же название того спайса, который они курили! Так вот почему я такой сюжет придумала… Там тоже Василиск».

Мышка на экране все молчала. Ксю подумала, что запись кончилась, но Диана снова заговорила.

«Может быть, я сделала глупость. Но… Один умный человек сказал мне, что пока не случится большой беды, все изо всех сил будут делать вид, что ничего не происходит. Пожалуйста, простите меня те, кто отравится вместе со мной, я уверена, что ущерба для нашего здоровья будет немного, а вот шуму эта история наделает… Простите и подумайте. Если мы все вместе возьмемся, то победим любого василиска! Я вас люблю. Стоп, наркотики!»

На этом запись оборвалась, а ком, перекрывший Ксюша горло, никуда не делся. Шуму история, действительно наделала, что уж говорить. Только вот умирать Мышка не собиралась…

— А ты молодец, Ксения! — бодро сказал Орловский, протянув ей руку. — Искренне советую после школы на юрфак поступать.

Следователь улыбался. На кухне рыдала тетя Лена.

— А лучше в академию МВД, — продолжил Орловский, — туда поступить сложнее, но толку больше. Из тебя хороший следователь получится, ты умеешь забыть про эмоции, это важно.

— Сколько лет было вашему сыну? — спросила Ксюша.

— Сыну? — удивился Леонид Борисович.

Пару секунд они смотрели друг другу в глаза, а потом следователь отвел взгляд.

— Этому тебя тоже научат, — сказал он, — в нашей работе много психологии. Иногда нужно расположить к себе человека, иногда напугать, иногда…

— То есть вы мне соврали? — перебила Ксюша.

Она задала вопрос, зная ответ. Не понимая, куда на самом деле делись все ее эмоции. Почему вместо того, чтобы реветь, кричать или, на худой конец, врезать в глаз этому улыбающемуся монстру, она что-то у него спрашивает, причем голос у нее не дрожит и не срывается.

— Ксения, дело закрыто, — жестко сказал Орловский, — на мне их висит еще пять. И я их, скорее всего, тоже закрою. И никого не волнует, как я это сделаю, понятно?

Ксении было понятно.

Понятно, что перед ней — бездушная сволочь. Профессиональная бездушная сволочь. И если эта сволочь захочет, она отправит за решетку всех, кто торгует спайсами. Всех, из-за кого умерла Мышка.

— Вы ведь не закончили это дело. Остались еще наркодилеры.

— Мое дело — убийство. Оно раскрыто. А наркотиками пусть ФСКН занимается, — следователь криво усмехнулся, — оперуполномоченный Ковригин сотоварищи.

— А если опять кто-то погибнет? — Ксю чувствовала, что выходит из заморозки, что сейчас сорвется.

— Будет версия убийства — подключусь. А нет…

— Но вы же можете!..

— Да, могу! — рявкнул Орловский. — Могу отложить одно из пяти убийств и заняться твоими спайсами! Что отложить? Вот на выбор: шестнадцатилетнюю проститутку задушили и утопили в пруду — раз, парня на улице пырнули ножом, когда пытался заступиться за старика, — два, пожилую женщину по голове чем-то тяжелым шарахнули и ограбили — три, дальнобойщика сорока лет застрелили вообще непонятно за что — четыре, бизнесмена взорвали прямо в машине — пять. Если не расследую по горячим следам, убийцы уйдут. Кого отпускать?

— Я… я не знаю….

— Нет, ты же настаивала! Требовала! Какое убийство убираем в стол?!

Ксю испуганно ответила:

— Бизнесмена…

— Супер! Прекрасно! Только у меня просьба — его вдове ты сама расскажешь, что убийц искать не будем! Мы ее вчера из петли вынули, ей муженек оставил двух маленьких детей и кучу долгов, так что уже все равно! Ну как, расскажешь?! Поехали!

Орловский потянул Ксю за рукав, она в панике замотала головой.

— Не надо! — чуть не плакала она. — Всех ищите!

Он тут же успокоился.

— Это называется «переключение», — сказал он безмятежно. — Сначала ты хороший, а потом ррраз — и плохой. Очень эффективно.

Орловский направился к двери, открыл ее, уже на пороге обернулся.

— А будешь поступать, позвони. Помогу.

И Орловский вышел из комнаты.

Глава 15. Безнадега

Ксюша стояла в классе у стенки и в очередной раз слушала про то, что наркотики это ужас как плохо. За партами сидели родители. Тоже слушали. Хотелось сбежать. Или закрыть уши.

Скорей бы изобрели крошечные беспроводные наушники, такие чтоб можно было засунуть в ухо и улыбаться. Всегда улыбаться. Ксюшу так увлекала эта идея, что она собралась поискать их в интернете, достала телефон и осеклась под взглядом новой классной.

— Инфантильные, ничем не интересующиеся, — продолжила учительница, обращаясь к десятиклассникам, — все ваши беды от того, что у вас нет своего мнения. Мы с вашими родителями в ваши годы уже…

Сдавленно зазвонил чей-то телефон.

— Простите, — выпалила ухоженная брюнетка, — простите, пожалуйста, но мне нужно ответить.

Она выбежала из класса, зажимая трубку рукой. Многие проводили ее завистливыми взглядами. Ксю переключилась на разглядывание стен класс. Новая классная была химиком, так что на стенках красовались живописные плакаты, а в шкафах — замысловатые молекулы и яркие реактивы. Жалко, что сто раз уже рассмотренные на уроках.

— Взрослым приходится работать, чтоб ваши прихоти выполнять. Да, Ирина? Маму не жалко? Ей пришлось из-за тебя срываться из командировки и нестись в больницу.

Ира изучала свой маникюр.

— Жестче с ними нужно быть! — подала голос худая блондинка с первой парты. — Покурил — вылетел из школы. И не церемониться! А тех, кто продает, сажать!

Катя из дальнего угла буравила взглядом шкаф с наглядными пособиями, словно не узнавая собственную мать.

— Так мы всех из школы выгоним, — примирительно сказал папа с третьей парты. — Нужно все-таки разбираться с каждым отдельно.

— Не нужно разбираться! — повысила голос блондинка. — Нужно, чтоб без вариантов. Взял в руки наркотик — вылетел из школы. А еще лучше, сажать их всех!

— Ну это уже перебор, — сказал папа, — ведь тогда и вашу Катю посадят. Зачем ломать жизнь…

— И пусть посадят! — в голосе Катиной мамы появились истеричные нотки. — Посидит, подумает над своим поведением. Ценить будет то, что в нее вкладывается.

Родители загомонили. Под шумок Ксюша таки засунула в уши наушники и прикрыла их волосами. Ее мама сидела на четвертой парте и пока молчала.

— А между прочим, школа могла бы контролировать, что у вас тут происходит! Поставить камеры, проверять карманы на входе. И все! Никаких наркотиков!

— Усилить ответственность!..

— Наказывать жестко!..

— Запретить!..

— Увольнять!..

— Сажать! Сажать без суда и следствия!

— Знаете, я разговаривала со знакомым психологом, он говорит, что запрещать бессмысленно, — сказала Ксюшина мама.

Ксюша вздрогнула.

— И что вы предлагаете со своим психологом, — взвилась мама Кати, — смотреть как они курят и ничего не делать?

— А еще он сказал, что если подросток кидается к наркотикам, то в этом всегда виноваты мы. Родители, — неуверенно продолжила Екатерина.

Ксюша включила релаксовый плей-лист погромче и натужно улыбнулась, чтоб не слышать, как Катина мама кричит, что она и так всю жизнь отдала этой неблагодарной и она не позволит, что ее еще и обвиняли в том, что она в чем-то виновата.

В кабинет бочком протиснулась мама Иры, не выпуская из рук телефон.

— Там уже общее собрание начинается, — сказала она, — нужно идти.

Родители стали шумно подниматься со своих мест. Ирина мама подошла к классной.

— Вы меня простите, я убегу, у меня поставка новая, я не могу пропустить. Но вы не думайте, я приняла меры. Карманные деньги урезала, на каникулы она к бабушке поедет, там будет под контролем, так что, вы, пожалуйста, ее из школы не выгоняйте. Я в курсе проблемы и буду… Простите…

Опять зазвонил телефон, и Ирина мама нервно дернулась.

Ксюша вышла из кабинета и наткнулась на продолжение скандала.

— И посидишь, — орала мама Кати, — Я тебя с таким трудом запихала в хореографическое, я все свои связи подняла! Выгнали! Теперь ты и отсюда вылетишь! Я в твоем возрасте уже сольные партии танцевала, я могла стать самой молодой солисткой, если бы тебя не родила! Я из-за тебя жизнь себе сломала, а где благодарность? Где? Неужели трудно было не разъедаться? Трудно было булки не жрать?

Катя стояла в коридоре и смотрела мимо мамы в окно. Неестественно спокойная. Больше похожа на статую, чем на живого человека.

Катина мама резко развернулась и отправилась в актовый зал, Ксюша кинулась к Кате, чтобы ее обнять, но та отстранилась.

— Пойдем в зал, а то еще и классная орать будет.

***

Общее собрание начали с того, что почтили память Дианы, прочитали телеграммы соболезнования. Кто-то даже всплакнул.

Директор держалась уверенно. Она приобрела привычный вид: прическа аккуратная, голос твердый, никакой растерянности в глазах.

— На данный момент ситуация в школе нормализована, — объявила директор.

Районное начальство кивало в такт речи директора, подобострастно глядя на городское.

Городское, в лице двух тетенек и одного дяденьки, сидело с неприступным видом.

— Педагогический состав школы полностью укомплектован, все классные руководители работают в должном режиме, проведен ряд мероприятий, призванных удержать подростков от употребления наркотиков. Начата серьезная профилактическая работа среди младших школьников. И даже за это небольшое время хорошо видны результаты. Наркологический контроль не выявил ни одного случая употребления наркотиков в нашей школы, хотя дважды была проведена тотальная проверка всех учеников.

— А Артем? — прошептала Ксюша.

— Тш, — шикнула Катя, — у него ж наркоту не на общей проверке нашли. Типа школа ни при чем.

— Анонимное анкетирование учащихся показало, что 95% учеников не собираются употреблять наркотические вещества. Это очень высокий показатель. Но мы не обираемся останавливаться на этом, мы и дальше будем проводить мероприятия, рекомендованные и согласованные с городской программой «Подростки без наркотиков». И мы признаем, что если бы наша школа и раньше уделяла столько внимания этой проблеме, случившегося несчастья можно было избежать.

Тут закивало и городское начальство. Районное отчетливо выдохнуло и расслабилось.

Дальше выступала школьный психолог, потом районный нарколог. Родители слушали, школьники, сбившиеся в задние ряды, не вылезали из сети.

Когда дошло до фильма и в зале притушили свет, десятиклассники зашевелились.

По экрану ползал обкуренный мальчик, неуклюже махал руками и невнятно кричал, что он голубь.

Родители замерли в ужасе. Дети душили в себе смех.

— Это Голубь, я его знаю, — зашипел Данька, — его после этой истории так Голубем и зовут. Прикольный чувак.

— От курения так называемых «спайсов» в мозгу происходят необратимые изменения… — неслось с экрана.

— Ой, да ладно, — прокомментировал Даник, — я человек сто знаю, которые курят. И почти все студенты. Говорят, кстати, что очень помогает сессию сдавать. Курнул, расслабился, на следующее утро как огурец.

— Психическое здоровье нации под угрозой…

— Конечно, под угрозой, — откомментировал Даник, — будешь такие фильмы смотреть, точно свихнешься.

— Слушай, Даник, — зашипела Ксюша, — а ты не боишься, что тебя наркоконтроль поймает?

— Да ловили уже, и что? — отмахнулся Даник. — У меня все законно, при себе — только для личного пользования!

— Но они же родителям расскажут…

— И чё? Думаешь, мать не в курсе? — Даник презрительно усмехнулся и чуть не сплюнул. — А что она мне скажет, если я зашибаю за месяц, как она за полгода в своем трамвайном депо? Бухает-то она на мои!

Ксюша в ярости сжала кулаки, но новых аргументов придумать не смогла. Несколько минут они пялились на экран, где бродили страшные худые тени. Потом Даньке надоело, он повернулся к Ксю и примирительно сказал:

— Да чего ты вообще? Подумаешь, спайс… Думаешь, у нас правда никто не курит? Да я на спор накурюсь и пойду их тесты сдавать! Ничего не покажет!

— А Артем? Его же вычислили.

— Да он просто …!

— Так называемые курительные смеси вызывают сильную зависимость… — донеслось с экрана.

Тут уже захихикали несколько человек.

— Да у нас бы уже полшколы в дурке было, если б все это было правдой, — прошипела Катя.

— Да как вы… — взвилась Ксюша, — Вам нужно, чтоб еще кто-нибудь умер, чтоб поверить?

— Так она от яда умерла, а не от спайса! — сказала Катя.

— Слышь, ты, покури и успокойся! — прошептал Даник и кинул Ксюше на колени пакетик. — Ты попробуй сначала, а потом уже верь всей этой лабуде. Эти наркологи тупо врут. Был бы у твой Мышки мозг, была бы жива…

Даник еще что-то говорил, а Ксюша смотрела на пакетик на ее коленях. С экрана опять вещали что-то про «асоциальное поведение» и «панические атаки», родители серьезно смотрели на экран и слушали советы о том, что «нужно усилить контроль» и «необходимо навести порядок в социальных сетях», а в это время ярко-зеленый пакетик с названием «Василиск» прожигал дырку в Ксюшиных коленях.

— Ты… Ты… — Ксюша шипела, как злая пума. — Да ты давно на крючке, тебя посадят, идиот! Зачем ты это делаешь?

И она даже замахнулась, чтобы со всей силы двинуть в наглую улыбающуюся рожу Даника, но в последний момент он ее остановил. Схватил, скрутил и практически вынес в коридор.

— Остынь, — сказал он и сунул пакетик со смесью Ксюше в карман. — Не скандаль. Это бесполезно. Никто меня не посадит, не надейся. Все в доле!

И Даник улыбнулся так широко, что Ксюша разревелась и, как была, без куртки, выбежала из школы, на ходу выуживая телефон из сумочки…

***

Ковригин не орал и не «переключался». Просто слушал и гладил Ксюшу по голове. Посетители кафе думали, что заботливый папа утешает дочку, у которой горе. Хотя какое у нее может быть горе, у такой сопливой? Мальчик, наверное, внимания не обращает.

— Всё это зря! Мышка умерла зря!

Ковригин гладил, но не возражал, и от этого становилось еще хуже.

— И ловить этих гадов никто не собирается! А Орловский мог бы! — Ксю захлебывалась словами, но оперативник все понимал и так. — Ведь он же Даньку нашего поймал! И Данька ему всех сдал, я уверена! Ведь сдал же? Да?

Ковригин устало кивнул.

— Вы их же уже арестовали, да?

— Ну… арестовывает суд, я могу только задержать.

— Какая разница?! Задержали?

Оперативник виновато почесал нос.

— Понимаешь… их не за что…

У Ксюши от возмущения даже слезы высохли.

— Как же не за что?! Они же наркотики продают! Детям!

Ковригин тяжело вздохнул:

— В том-то и дело, что не наркотики…

— Но ведь спайсы!..

Наркополицейский остановил ее властным жестом.

— Наркотики — они все в специальном реестре. Если вещество психоактивное, но в перечне наркотиков его нет, то всё, это не наркотик.

— Ну так внесите спайс в этот список! Что, трудно?

— Нет такого вещества — «спайс», — по голосу Ковригина было понятно, что он злится, но сдерживается. — Это каждый раз новое соединение! Мы его фиксируем, вносим в перечень, а они уже другим торгуют!

— Так быстрее вносите!

— А это уже не ко мне!

За соседним столиком выразительно покашляли. Ксю и оперативник понизили голоса.

— Эти спайсы каждый раз разные. Один состав не торкает, а от другого — под тем же названием! — человек на стену лезет.

— Все равно, — не сдавалась Ксю, — можно же всё подряд запретить!

Ковригин явно собирался разразиться длинной тирадой, но тут же взял себя в руки.

— Знаешь, не буду я тебя грузить техническими проблемами. Не в них дело. Даже если бы мы запретили всё-всё-всё, что можно и нельзя, — даже тогда наркомания не исчезла бы.

— Пусть не исчезла! Но меньше стала бы.

Наркополицейский покачал головой.

— Я ведь в полицию из науки пришел. У меня два диплома: мед и социология. Так вот: нигде и никогда запретительные меры не помогали. Ни уничтожить наркоманию не смогли, ни хотя бы уменьшить количество наркоманов.

Ксюша замотала головой.

— Я не верю! А если расстреливать этих сволочей? На площадях! Чтобы все боялись!

— Не поможет. Хотя расстреливали. И сажали пожизненно. Результат всегда один — наркотики дорожают, а наркоманов меньше не становится.

— Знаете что, — взорвалась Ксюша, — это все отмазки! Вы просто делать ничего не хотите! Хотите сидеть чистенький в костюме, а в это время люди будут умирать. Или вы боитесь? Или с вами деньгами делятся?

— Прекрасно, — взорвался следом полицейский, — а ты у нас самая умная, да? Давай, расскажи нам всем, что нужно делать.

Ксюша вскочила.

— Не сидеть сложа руки, когда у вас под носом торгуют наркотиками!

— А что ты предлагаешь, пойти морду им бить?

— Да!!! – заорала Ксюша, наплевав на окружающих. — Я предлагаю бить морды. Может быть, они задумаются и… и…

— И что? Давай, продолжай? Раскаются? Заплачут и уйдут?

— Ну что вы издеваетесь? – Ксюша уже не сдерживалась и размазывала по лицу слезы. — Нельзя же просто смотреть! Ведь можно же что-то сделать?

— Можно! – неожиданно твердо и спокойно сказал Ковригин. — Не покупать у них наркотики.

— Этого мало! – уперлась Ксюша.

— Вот ты успокоишься, подумаешь и поймешь, что это не просто не мало, это единственное, что стоит делать, — сказал полицейский.

— Я не могу успокоиться! – закричала Ксюша. — Я не могу! Моя подруга умерла, ее друга чуть не посадили, в школе ад. А вы говорите – успокоиться…

Ковригин взял Ксюшу за руку и буквально выволок из кафе. Только на выходе она поняла, что посетители кафе давно молчат и смотрят на них.

— Устроила, понимаешь, публичное представление, — пробурчал он, протягивая Ксюше салфетку, — а потом меня спрашивают, почему я не люблю работать с подростками…

— И почему? – проревела Ксюша.

— Потому что не умею, — честно ответил Ковригин. — И никто не умеет. И что с этим делать, я не знаю.

***

Ксюша ввалилась домой совершенно без сил. Не раздеваясь, плюхнулась к компьютеру, мечтая только об одном – включить любимый сериал и забыть обо всем на свете.

— Ксенья!

— Да, мам.

— Разденься.

— Окей.

Серия начала грузиться, Ксюша медленно расстегнула куртку.

— Ксень!

— Да, мам.

— Где ты была?

— Ай, неважно, — Ксюша подумала, что если начнет пересказывать все, что узнала за сегодня, или разрыдается или сойдет с ума.

— Важно! И разденься.

— Окей.

На экране шла завязка серии, и Ксюша пыталась уловить, что же там происходит.

— Ксень!

— Да, сейчас.

Ксюша сняла куртку, не отрывая глаз от экрана.

— Ксень! – голос у мамы дрожал. — Ксюша, посмотри на меня!

Девочка с усилием оторвала глаза от монитора.

— Где ты была? У тебя глаза красные! У тебя зрачки расширены!

Ксюша остановила фильм.

— Мам, я плакала. Тут темно.

— Почему ты плакала?

— Потому что.

— Не хами!

— Боже, мама, не трогай ты меня! – Ксюша посмотрела на испуганную маму и смягчилась. — Хорошо, я плакала из-за наркотиков.

— Ты… Ты… — мама захлебнулась словами, — не смей думать про эту гадость!

— А как про нее не думать? – закричала Ксюша. — Как не думать, если спайсы везде?

— Так, — твердо сказала мама, — чтобы я от тебя про эту дрянь не слышала.

— И ты туда же? – взвилась Ксюша. — А кто про них будет думать? Кто? Нужно же что-то делать!

— А теперь послушай меня, — голос мамы сорвался в фальцет, она откашлялась, но продолжила. — Никогда. Никогда не подходи к этой гадости. Не смей. Даже думать. Если я хоть на секунду представлю себе, что на месте Дианы… Короче, не смей.

Ксюша отшвырнула куртку в угол.

— Все, я спать, — отрезала она и рухнула на кровать прямо в одежде.

Глава 16. Выход

Проснулась Ксюша от телефонного звонка. Кажется, пятнадцатого по счету. Или сорокового. Она выползла из комнаты и наткнулась на лохматую маму в халате, которая разговаривала по одному мобильнику, нежно прижимая к груди другой.

— Мааам, — выдохнула Ксюша, — суббота. Девять утра. Что вообще происходит?

Мама отмахнулась, сделав страшные глаза.

— Хорошо, давайте я верну вам деньги и мы просто откажемся от этой идеи, — сказала она в трубку, — Но вы поймите, что… Но мы же не можем… Но как вы себе это… Хорошо, я поняла.

Мама повесила трубку и уставилась в стену.

— Что? — спросила Ксюша.

— Ничего, — загробным голосом сказала мама, — мы же профессионалы. Поэтому мы обязательно что-нибудь придумаем.

И заплакала.

Через четверть часа с помощью чашки чая, упаковки салфеток и природного обаяния Ксюше удалось вытащить из мамы, что, собственно, случилось.

Оказывается, на следующую пятницу она должна провести большой корпоратив, человек на сто. Корпоратив как корпоратив, ничего необычного, если бы не одно важное обстоятельство. Городское начальство, перепуганное наплывом наркотиков, объявило месячник здорового образа жизни. И «настоятельно рекомендовало» все корпоративные праздники сделать безалкогольными. А на корпоратив уже пригласили несколько человек из управы. Пить в их присутствии — значит подставить директора по самое не могу. А ему еще в тендерах участвовать…

Теперь никто не понимает, что делать. Заказанный ведущий, как только узнал, что праздник безалкогольный, немедленно отказался от работы. Соответственно вся группа поддержки, включая певичку бэк-вокала, тоже отказалась. Они сказали, что нет ничего проблемнее, чем сто трезвых людей с высшим образованием. И что никакие деньги не смогут залечить потом психологическую травму от такой работы.

А мама уже взялась за подготовку, и тоже рада бы отказаться, но ей говорят, что «вы же профессионал, придумайте что-нибудь». А что она может придумать?

В городе, конечно, есть адекватные люди, которые согласились бы вести безалкогольный праздник, но мама уже обзвонила всех, кого могла. Все заняты.

— Провести я и сама смогу, но не в одиночку же! Мне бы молодую задорную команду, — вздохнула мама, — но кого я найду за неделю, представить себе не могу.

Тут у мамы опять зазвонили сразу все телефоны, Ксюша посидела рядом с ней пару минут и ушла к себе в комнату.

О том, что еще вчера выпустили Егора, Ксюша узнала из сети. Кто-то из одноклассников написал, что ура, мол, Егор дома, дело закрыто и, наверное, жизнь в школе теперь наладится. Ксюша схватила телефон, мысленно проклиная себя за то, что совершенно забыла про друга. Вообще забыла. А человек натерпелся ужасов в разы больше, чем все остальные, вместе взятые.

— Егор, ты как? — выпалила она в трубку.

— Да нормально, — ответил Егор.

Или не Егор?

— Егор, это ты? — переспросила Ксюша.

— Йа, — ответила трубка.

— Ты спишь?

Ксюша не успела задать вопрос, как Егор уже отключился. «Не надо было так рано звонить!» — буркнула себе под нос Ксюша и отправилась завтракать. Готовила себе бутерброды, заваривала чай, но странный голос Егора не выходил из головы. Такого голоса от него она никогда не слышала. Но она многого об однокласснике, оказывается, не знала. Что ему Мышка рассказала о своей любви к Стасу (ему, а не лучшей подруге!). Что он курил вместе со всеми…

Ксюшу как током дернуло, она даже чай на себя пролила.

Все понятно! Егор сейчас под наркотой! Потому и голос такой! Она несколько раз пыталась набрать его номер, но звонок не проходил. Ксю подхватилась, наскоро оделась и побежала. Благо, недалеко — соседний дом.

Несмотря на утро, у входа в подъезд Егора стояла обычная компания дворовых пьянчуг. Ксю привычно хотела обойти ее по широкой дуге, как из толпы раздалось:

— Ксюха! Я тут!

Она остановилась и обернулась. Посреди компании пьяно улыбался Егор. И помахивал ей почти пустой бутылкой водки. Парни одобрительно похохатывали.

— Ты с ума сошел? — Ксю возмущенно схватила его за руку и потащила прочь от подъезда.

Парни не возражали, только один, чернявый и верткий, успел на ходу отобрать бутылку. Егор бессмысленно улыбался.

Ксюша затащила его за трансформаторную будку и для начала отвесила несколько пощечин.

— Ты чего? — обиделся Егор. — За что?!

— Ты псих? Зачем напился? А если отец узнает?!

— Так он знает… — Егор гордо улыбнулся. — Он мне вчера сам налил.

И он принялся рассказывать: как его двое суток мурыжили в полиции, как отпустили, даже не извинившись. Как Егор, вернувшись домой, первым делом бросился к компьютеру — искать, кто продает спайсы.

— Я думал: сейчас найду этих уродов, отмудохаю. А их, оказывается — тысячи! — Егор хихикал. — Тут батя приходит такой. Увидел слово «спайс» на экране, озверел, ничего слушать не хотел, запер в сортире, прикинь? Шваброй подпер!

Он зашелся таким идиотским смехом, что Ксюше пришлось вкатить ему еще пару пощечин — увесистых, от души.

— Вот, — продолжил Егор, немного успокоившись, — а потом мать ему чего-то втерла. Не знаю что. Наверное, — он снова начал хихикать, — что сортир занимать нельзя… Короче, он меня выпустил, повел на кухню. И бутылку на стол — бац! Говорит, лучше водки выпей, если у тебя проблемы. И мне налил, и себе…

Егор вдруг замолчал, глядя куда-то в сторону.

— И? — Ксю встряхнула его за плечи.

— Выпили. Поговорили. Я ему все рассказал. Мышка же сама эту дрянь купила…

«Я знаю», — хотела сказать Ксюша, но решила дать Егору высказаться. Вдруг он что важное скажет.

— Ей эсэмэску прислали, где забрать. А она сама пойти испугалась, меня попросила. Ну, я забрал… Там. В детском садике.

— Где?! — не поверила Ксю.

— Он уже не работает, — успокоил ее Егор. — Его сносить будут. Короче… Я утром забрал, но по дороге посмотрел. Сразу все понял. Мы поругались, я даже от нее отсел. Хотел выбросить… А Мышка вцепилась в меня, говорит: «Егорик, родной, пожалуйста! Так надо! Я тебе завтра все объясню!»

Ксюша вдруг поняла, что Егор от нервного смеха переключился на пьяные слезы.

— Она меня родным раньше никогда не звала, понимаешь? Я ей поверил… Тут остальные подвалили, я и отдал.

Тут Егора совсем задушили рыдания, ему пришлось смачно высморкаться на землю, чтобы продолжить.

— А мне она покурить не дала. Я только ползатяжки сделал… Понимаешь? Она мне так: «Егорушка! Родной!».

Ксюша поняла, что сейчас его совсем развезет, и встряхнула за плечи:

— А сегодня тебя что, опять отец напоил?

— Неее! — Егор гордо улыбнулся сквозь слезы. — Батя старый уже, после вчерашнего спит. А я — огурцом! Взял в холодильнике бутылку — и к парням! Во такие ребята! Друзья, ясно? Во такие!

Ксюша уже собралась снова врезать Егору — на сей раз кулаком в нос — но он вдруг позеленел, отвернулся и принялся блевать.

Ксю развернулась и ушла.

Прямиком к компании у подъезда.

— Что, передумала?! — приветствовал ее чернявый.

— Вы, уроды! Вы его зачем напоили?!

— Кто его поил? — удивился один из алкашей. — Сам пришел, сам принес!..

— Вы что, не видите, что ему плохо?!

— Было плохо. Выпил — стало хорошо, — хохотнул чернявый. — Кстати, а не сбегаешь в магазин? Ну, или хотя бы сотку подкинь, мы потом вернем…

— Да пошли вы, алкаши!

Уже уходя, она слышала обиженное:

— Кто алкаш?! Я алкаш? Да я слесарь шестого разряда! У меня руки! «Алкаш»! Да я вообще могу в любой момент бросить! Вот захочу — и брошу! Просто не хочу! Слышь?

***

Когда Ксю приехала на репетицию, она застала ругань и там.

Стас вяло огрызался, отбиваясь от наседающих ролевиков.

— Что за ерунда? Какой еще новый сценарий? — возмущался Гарри Поттер. — Это же надо заново все придумывать!

— А я два месяца палочку Лорду паял, а она теперь что, три секунды сыграет, а потом выбрасывать? — ныл кто-то из малышни и тыкал Стасу в лицо волшебной палочкой.

— А если не получится, то что?! — кричала Нюша.

— То ничего! — разозлился Стас. — Если кому-то не нравится…

— Слушайте, у меня есть идея! — перебила его Ксюша, понимая, что если Стас договорит, то наступит «все пропало».

— Ну и какая? — презрительно спросил Гарри Поттер.

— Понимаете, — сказала Ксюша, — мы все немного устали…

«Мама бы сейчас мной гордилась, — думала она, произнося свой пламенный спич, и одновременно пытаясь придумать хоть какую-то идею. — Мама всегда говорит, что она лучший на свете улаживатель конфликтов. Или укладыватель? Может быть, мне это передалось по наследству? А что будет, если я ничего не придумаю? Но все равно я молодец, я хотя бы попыталась… Интересно, а если бы у мамы сорвалось что-то, чем она занималась…»

Идея вспыхнула в мозгу Ксюши так ярко, что она замолчала. И думать тоже перестала.

— Мы можем придумать интерактив? — резко спросила она у Стаса.

— Что? — ошалел тот.

— Нам нужно дело. Настоящее. Я предлагаю сделать игру для других. Типа на продажу. На корпоратив. Это будет как репетиция перед «Старконом»!

— Да кто нас возьмет? Кто нас пустит? — удивилась Нюша.

— Я договорюсь. Прямо сейчас. Не расходитесь, — Ксюша выстреливала короткими фразами, в промежутке между ними пытаясь осмыслить то, что только что сама придумала. — Идея такая. Начинается с представления, чтобы въехали в тему. Потом поделить людей на команды, пройти с ними квест, а в финале опять что-то показать. Стас, ты меня понимаешь?

Стас как раз с большим трудом подобрал отпавшую челюсть и с чувством кивнул.

— Отлично! Думайте. Я сейчас! Мне нужно позвонить.

И Ксюша выскочила за дверь, мысленно умоляя маму ответить на ее звонок и не отбросить слету ее сумасшедшую идею.

Мама слушала терпеливо. Хотя волновалась Ксюша ужасно, постоянно сбивалась и объясняла все про три раза.

— Вы еще долго там будете? — спросила мама. — Я приеду через час. Хочу на вас посмотреть.

Ксюша диктовала адрес, в прямом смысле слова стуча зубами о трубку. А вдруг маме не понравится? А вдруг все передумают? А вдруг…

— У нас есть час, чтобы придумать что-нибудь стоящее, — объявила она, войдя в зал.

И работа закипела.

***

Сначала мама была настроена скептически. Но костюмы рассмотрела с интересом и с удовольствием выслушала принцип работы волшебных палочек. Правда, в этот момент Ксюше показалось, что мама сейчас встанет, похвалит их и уйдет искать другое, нормальное, решение проблемы. Она даже вертелась рядом с мамой, чтобы схватить за руку, не отпустить.

Мама не ушла. Постепенно энтузиазм захватил и ее.

— А давайте я буду эльфийкой, — кричала Нюша, — типа из другой школы магии!

— А давайте, как будто Гермиона забыла рецепт зелья, она набирает себе команду и они должны это зелье намешать…

— А давайте…

— Екатерина Владимировна, смотрите, что я вам покажу! Это не просто вентилятор, это…

Ксюшина мама закрыла уши руками.

— У меня к вам только одна просьба, — сказала мама, когда все стихло — Екатериной Владимировной меня не называть. Я на работе просто Екатерина.

— То есть «да»? — спросила Ксюша.

— А у меня есть выбор? — вздохнула мама.

Так они добрались до финала сюжета, и мама нахмурилась:

— Как-то… недожато, да?

Все согласились.

— А вы подумайте, — предложила мама, — как эту всю историю привязать к жизни? Чтобы зрители смогли увидеть себя… Ну, или не себя, а каких-то своих знакомых. Чтобы смотрели и думали: «А ведь это не совсем сказка…» Чтобы борьба с Василиском…

Ксю хлопнула себя по лбу. Раньше она думала, что это просто такой оборот — «хлопнуть себя по лбу» — но сейчас шлепнула реально.