Фортепиано приходит в Россию

Тот сезон 1885/86 года в Европе был не похож ни на один из прежних сезонов. Его ждали с особым нетерпением. «Неслыханно! — говорили любители музыки.— В семи концертах одному пианисту исполнить почти все, что создано для фортепиано за несколько веков!»

А в крупнейших европейских городах уже пестрели афиши, извещающие о том, что здесь состоятся «исторические концерты» великого русского пианиста Антона Рубинштейна.

О том, что это были за концерты, рассказывает сам Антон Рубинштейн: «Мне хотелось представить в ряде концертов в главнейших центрах Европы, так сказать, наглядную историю постепенного развития фортепианной музыки. И мне удалось целиком осуществить эту мысль... Я дал по семи исторических концертов в Петербурге, Москве, Вене, Берлине, Лондоне, Париже и Лейпциге; по три таковых же концерта в Дрездене и Брюсселе: при этом в первых семи городах каждый исторический концерт давал я вдвойне, то есть каждый концертный вечер повторял один для публики и на другой вечер тот же концерт для учащихся в области музыкального искусства... Итого, по четырнадцати концертов в каждом из этих городов. Приемом публики и вообще успехом повсюду я вполне был доволен».

 

Антон Григорьевич Рубинштейн

 

Что ж, пианист действительно мог быть доволен своим успехом, который превзошел все ожидания. Причина триумфа Рубинштейна прежде всего в том, что он воочию показал, какое огромное богатство накопила фортепианная литература за несколько веков существования клавишно-струнных инструментов — фортепиано и его предшественников, как велика духовная ценность фортепиано и написанной для него музыки.

Секрет успеха был, однако, не только в колоссальном количестве сыгранных произведений, но и в том, как Антон Рубинштейн их исполнял.

«Когда он играл на рояле, он бурно увлекал публику своей личностью,— писал один из современников.— Казалось, будто от него исходит мощная волна магнетизма, и ему аплодировали, потому что аудитория не могла не аплодировать. Он овладевал ею властно и решительно...»

 

Это был подвиг, равного которому не знала история фортепиано ни до, ни после Антона Рубинштейна. Перед слушателями предстала впечатляющая картина прошлого и настоящего фортепианной музыки, исполнительского искусства. Но имя Антона Рубинштейна стоит наравне с самыми выдающимися музыкантами еще и потому, что он очень много сделал для будущего фортепианной музыки, фортепианного исполнительства. Сегодня мы часто слышим о международных музыкальных конкурсах, проходящих каждый год во многих странах мира. Но далеко не все знают, что организатором первого в мире интернационального конкурса для молодых композиторов и пианистов был Антон Рубинштейн.

Неоценим вклад Антона Рубинштейна в развитие русского музыкального искусства. Ведь именно по его инициативе и благодаря его энергии в России была открыта первая Консерватория. Это произошло в 1862 году. А очень скоро это детище Рубинштейна дало свои первые изумительные плоды. Среди ее выпускников оказались три гениальных русских композитора, творчество которых сыграло такую важную роль в будущей истории фортепиано.

 

Пётр Ильич Чайковский

 

...Зимнее морозное утро. Ребенок только что проснулся, и обрывки сновидений еще стоят перед глазами. Пора вставать, ведь впереди целый день — радостный день игр и забав. Пожалуй, начать лучше всего с игры в лошадки: безудержно скакать на палочке — воображаемом коне. А вот и мама, она очень добрая, но бывает и строгая, если нашалишь. Наскакавшись вдоволь верхом, можно заставить маршировать деревянных солдатиков, губами подражая призывным звукам военной трубы, или поиграть с любимой куклой. А стоит начать танцевать, как время пролетает особенно быстро: камаринская, вальс, мазурка, полька сменяют друг друга. Но что может быть лучше песен — веселых и грустных, медленных и задорных! Итальянская и немецкая, неаполитанская, русская и даже старинная французская — песенок на свете так много, что едва успеваешь пропеть, как наступает вечер. Пора спать. Няня расскажет сказку про бабу-ягу и про добрых волшебников, незаметно подкрадется сон. И на фоне доносящихся откуда-то издалека звуков хора послышится голос жаворонка или звуки шарманки...

Что это?—спросите вы.— Рассказ об одном дне из жизни мальчика или девочки? Но при чем тут фортепиано?

Это действительно рассказ о дне ребенка или подростка, но рассказ необычный. Он написан звуками музыки. Его сочинил для детей — начинающих пианистов — гениальный русский композитор Петр Ильич Чайковский. И даже в этих крохотных по размеру «музыкальных страничках» «Детского альбома» — так назвал композитор свой сборник — обнаруживаются удивительные черты его творчества: яркая, легко запоминающаяся мелодика, поразительное богатство музыкальных образов.

Чайковский любил фортепиано и охотно писал для него. Автор опер «Евгения Онегина» и «Пиковой дамы», множества замечательных романсов, Чайковский и в фортепиано видел прежде всего «инструмент ноющий». Это «вокальное» свойство фортепиано композитор с необычайным мастерством и изобретательностью раскрыл во всех своих сочинениях. Одно из самых популярных из них — «Времена года».

Двенадцать — по числу месяцев — музыкальных картин из «Времен года» — это проникновенные зарисовки русской природы. Но это не просто музыкальные пейзажи; в пьесах заключено особое настроение человека, всегда меняющееся, живое, вызванное каждым временем года, их нескончаемой сменой.

Каждой пьесе, помимо названия месяца, предпослан подзаголовок. Например, «Январь» —«У камелька», «Октябрь» — «Осенняя песня», «Декабрь» — «Святки». Кроме того, композитор все пьесы сопроводил поэтическими эпиграфами, взятыми из стихотворений русских поэтов. Все это, считал Чайковский, очень важно для верного и точного понимания произведений. Но даже если бы мы не знали названий пьес, поэтических эпиграфов к ним, музыка в них настолько яркая, пленительно-выразительная, легкая для восприятия, что очень доступна самым разным слушателям. Ее исполняют в концертах, часто звучит она по радио. Особенно же трогательны бывают исполнения пьес из «Времен года» в Доме-музее Петра Ильича Чайковского в Клину, живописном месте между Москвой и Ленинградом, где жил композитор. Право исполнить их здесь получают молодые пианисты — лауреаты Международного конкурса имени П. И. Чайковского, проводимого в Москве раз в четыре года. Когда здесь, в Клину, в бывшем кабинете — гостиной играются пьесы из «Времен года», звуки музыки льются через открытые окна и улетают к далеким перелескам, к живописным берегам реки Сестры, где любил бродить композитор и где рождались изумительные созвучия этих произведений...

 

Тема родной природы стала одной из важнейших в творчестве другого гениального русского композитора — Сергея Васильевича Рахманинова.

В звуковой палитре давно знакомого рояля, возможности которого казались уже полностью раскрытыми, он увидел новые краски, нашел новые тончайшие оттенки фортепианного звука. Рядом с широкими, напевными мелодиями появились знаменитые рахманиновские многозвучные аккорды, вызвавшие к жизни не рождавшиеся ранее на фортепиано образы. Неповторимые «колокольные» звучания и яркие но краскам, почти зримые картины русской природы — все это привнес в фортепианную музыку Рахманинов.

Сергея Рахманинова по праву считают одним из самых выдающихся пианистов за всю историю фортепианного искусства. Сила его как исполнителя была прежде всего в том, что он композиторски прочитывал исполняемое произведение, как будто заново создавая его на эстраде. Поэтому одинаково интересно было слушать в его исполнении как его собственные сочинения, так и произведения других композиторов.

«...Несмотря на то, что концертировать было ему тяжело,— рассказывает известная советская писательница Мариэтта Шагинян,— он ни разу, ни в одном глухом городишке не позволил себе легко отнестись к своему исполнению и все равно давал самое свое лучшее, самое первоклассное. Это всегда был Сергей Рахманинов, тот, кто и перед пустым залом, если он сел за рояль, должен создать, сотворить вещь, дать ее абсолютно, сгореть в ней и быть после игры выжатым лимоном, бледным до серой испарины, исчерпанным до изнеможения, молча полулежащим в антракте».

«Сотворить» как бы заново исполняемое произведение, сыграть его «абсолютно», «сгореть» в нем — отличительные черты Рахманинова-пианиста.

Была в его исполнительском творчестве еще одна важная черта — «русская лирико-творческая стихия», по образному выражению композитора Б. В. Асафьева, «хранящая образы родных далей, величавое раздолье русских пейзажей и «говор» и тишину лесов и полей».

«Фортепиано,— говорил Рахманинов,— наиболее доступный инструмент, и поэтому оно всегда будет привлекать любителей. Фортепиано — путь к познанию музыкальной литературы... Для большинства начинающих занятия музыкой фортепиано — лучший инструмент».

 

Для многих поколений музыкантов и любителей искусство Рахманинова-пианиста, его сочинения служили эталоном фортепианного искусства. Однако рояль — на редкость универсальный инструмент. Он дает возможность проявить свою индивидуальность, свой особый талант каждому музыканту, чутко и своеобразно чувствующему «душу» инструмента.

Одним из таких музыкантов, чье творчество начиналось в то же время, что и рахманиновское, но оказалось совершенно не похоже на него, был Александр Николаевич Скрябин.

 

За исключением нескольких симфонических произведений, Скрябин писал только для фортепиано. Подобно писателю-фантасту, он создавал в произведениях далекий от реальности мир, используя вместо слов фортепианный звук.

Особое впечатление этот звук производил на слушателей, когда Скрябин сам играл свои сочинения. «...Нежный и обольстительный звук Скрябина был непередаваем,— вспоминал один из его современников.— Этой огромной тайной звука он владел в совершенстве. Звук в «пианиссимо» открывал ему свое полное очарование... и его виртуозная педаль обволакивала эти звуки слоями каких-то странных отзвуков, которых никто после из пианистов не мог воспроизвести...»

Скрябин обладал еще одной удивительной способностью: он не только внутренне слышал музыку, но еще и видел ее. Наделенный редким даром представлять звучание в цвете, он мечтал о таком фортепиано, которое, повинуясь пальцам пианиста, вместе со звуками будет рождать разливающиеся по специальному, соединенному с инструментом экрану световые краски, создавая единый звукосветовой образ. И хотя реализовать эту идею Скрябину не удалось, его музыка всегда создает у слушателя это ощущение света, стремительного взлета...

Вот каким всемогущим стало наше фортепиано — на нем звучали симфонии и оперы, оно рождало человеческие портреты и картины природы, погружаясь в его звучание, можно было отправиться в далекий фантастический мир.

Из всех музыкальных инструментов все это оказалось по силам только фортепиано.