О ситуации накануне референдума 21 марта 1992 г.

18 марта вечером Верховный Совет Российской Федерации неожидан­но включи в повестку дня своего очередного заседания вопрос о референ­думе в Татарстане. Я тогда работал Председателем Верховного Совета республики. Получив телеграфное приношение срочно прибыть на заседа­ние Верховного Совета России, рано утром 19 марта я вылетел рейсовым самолетом в Москву. Поэтому работать над текстом выступления мне пришлось ночью и в самолете.

Заседание Верховного Совета вел не Руслан Хасбулатов, который вы­летел в командировку в Омск, а его заместитель— Сергей Александрович Филатов. Это памятное для меня заседание российского парламента было явно тенденциозным, каким-то однонаправленным. Я выступил с 35 — 40-минутным докладом, который неоднократно прерывался предсе­дательствующим. Председателем Конституционного суда Валерием Зорь­киным, депутатами.

В выступлении я обосновал подходы Татарстана к проблематике федеративного строительства, необходимости проведения референдума. Однако наша позиция услышана не была... Российский парламент npuняJl решение рекомендовать Верховному Совету Республики Татарстан со­браться ц отменить референдум. На мое возражение, что это решение не может быть выполнено, поскольку референдум назначен на 21-ое число и собрать Верховный Совет не представляется возможным, мне бшо заяв­лено: «это ваши проблемы». Кроме того, я обратил внимание депутатов, что у нас пока нет на руках и Постановления Верховного Совета России по указанной проблеме.

В связи с последним замечанием небезынтересен факт: пока я с председателем постоянной комиссии Верховного Совета Татарстана Рустемом Хафизовым добирался на поезде в Казань, из Москвы снарядми и в 11 часов ночи omnpaewiu автомобиль со сменными водителями, кото­рые к 10 утра приведи офоршенное Постановление Верховного Совета РФ и сдали его моему заместителю — Зиле Валеевой.

Был еще неприятный момент на заседании российского Парламента. После моего выступления, в ходе обсуждения вопроса по референдуму в зал вошли два высоких «гренадера» в штатском и прямо направились ко мне. Спросили мою фамилию. Я сидел рядом с Р. Хафизовым, С. Шахраем (тогда председатель Комитета по законодательству Верховного Сове­та). Все в тот момент почувствовали что-то недоброе. Мне сказали: «Распишитесь— вам пакет». Я постарался сохранить спокойствие, рас-писался в получении пакета, но вскрывать его не стал, отдал Р.Хафизову со словами: «Вскроешь сам».

В это время я готовился к заключительному слову, которое хотел просить после выступлений депутата от Татарстана В. Морокина и Председателя Конституционного суда РФ В. Зорькина. Последний убеж-да/1 Верховный Совет, что «если народ поддержит на референдуме пози­цию Верховного Совета Татарстана по суверенитету— это будет леги­тимно, нельзя допускать этого. Это будет окончательное решение, по которому федеральный центр ничего не сможет сделать». А В. Морокин требовсы посадить Президента М. Шаймиева и меня в тюрьму; утвер-жда/г, что в Казани «пахнет кровью», что русские с татарами разде­рутся...

В такой обстановке мы и вскрыли пакет, в котором оказ&кя текст обращения Президента РФ к многонациональному народу Татарстана. С ним Борис Ельцин должен был выступить по российскому телевидению....И такая форма давления на Верховный Совет Татарстана использова­лась, чтобы он щменш свою позицию по референдуму.

Далее. Накануне референдума, поздним вечером прокурор республики Антонов принес мне письмо с ультимативным требованием дать команду, чтобы ни один избирательный участок в республике 21 марта открыт не бьы. Я сказать, что это требование выполнить не смогу, решение о референдуме — это воля не одного человека, а коллегиального органа -Парламента Татарстана.

В день референдума утром у меня дома раздался телефонный звонок,— из своей служебной машины звонил Сергей Фи/ютов. Он в достаточно резкой форме поздоровался и спросил — как дела в республике. На что я отвепиы ему: «В Татарстане ~ - прекрасное солнечное весеннее утро, русские и татары, обнявшись, идут на избирательные участки, и никаких инцидентов нет. Не беспокойтесь, пожалуйста, в Республике Татарстан живет очень дружный народ. Посмотрим, что он скажет сегодня по вопросу референдума». Фиатов сказал, что он едет на работу и, попро­сив меня перезвонить ему через час, брос&г трубку.

Проголосовав с супругой на избирательном участке, я, естественно, npuexoji на работу. Созвониться с Филатовым, еще раз рассказа? ему о ситуации в республике: что все избирательные участки открыты, что люди активно голосуют. На все это Сергей Александрович только и сказал (привожу дословно): «Фарид, ваша судьба будет зависеть от ито­гов голосования, от того, как вас поддержит народ. Если люди вас не поддержат, то будем считать, что эта затея ucxodwia только от вас с Шаймиевым, и вы будете привлечены к ответственности». Я ответил Филатову: «Мы это понимаем, поэтому стараемся идти в ногу с мнени­ем нашего народа». Вот такой «задушевный» разговор состоялся в день референдума, который г^уубоко запал мне в память...

на вопрос, поставленный перед вами, вы ответите «да», назавтра вы про­снетесь второстепенными гражданами», - - сказал он. В те дни мало кто знал, что Председатель Верховного Совета РСФСР Хасбулатов приехал в город Волжск Марийской республики с тем, чтобы при отрицательном ответе на вопрос референдума принять необходимые меры по отношению к руководителям республики. На границе Татарстана грохотали танки, го­товые к тому, чтобы вступить на территорию республики. Вокруг Ельцина находились шептуны, советовавшие ему ввести войска в Татарстан. Однако Президенту России хватило ума, чтобы не совершить этого рокового шага.

Активность проявляла прокуратура, в том числе и татарстанская, воз­главляемая О.Н.Антоновым. На все избирательные участки утром 21 марта были посланы его представители, которым было дано задание закрыть их. Руководство Татарстана, местные органы власти не испугались. Не был закрыт ни один избирательный участок. Голосование прошло спокойно. В городах и населенных пунктах царила обстановка взаимного доверия. Не было ни одного факта межнациональных столкновений.

В итоге за суверенный статус Татарстана проголосовало 61,4% явивших­ся на избирательные пункты граждан республики. Никто не почувствовал себя второстепенным.

Наоборот, результаты референдума дали уверенность в правильности выбранного пути. Вот как вспоминает эти дни Минтимер Шаймиев:

«Когда осталось несколько дней до референдума, Конституционный суд России возбудил дело, что это якобы неправомочный референдум, и его надо отменить. Верховный Совет Российской Федерации организовал бур­ное заслушивание спикера нашего парламента. В республику была направ­лена группа российских прокуроров. В то время у нас было 2611 избира­тельных участков, и всем председателям этих участков было дано письмен­ное предписание, что если они в день референдума откроют избирательные участки, то будут привлекаться к суду. Накануне референдума (мне до сих пор не понятна причина этого шага) Президент России Борис Николаевич Ельцин выступил по телевидению с обращением к татарскому народу, отговаривая его от участия в референдуме, и призвал к бойкоту. Если на референдуме народ Татарстана ответит положительно на поставленный вопрос, утверждал он, это может привести к кровопролитию.

В тот же вечер, после его выступления, я тоже обратился к своему, народу. Я объяснил недемократичность такого давления. Я сказал, что свою судьбу может определить только сам народ. Я твердо заявил, что только через положительный ответ на вопрос референдума придет мир и покой в каждую семью. На другой день после референдума я в семь часов утра получил первые данные. Все участки до единого были открыты для изби­рателей. И более шестидесяти процентов принявших участие проголосовали «за». Я это все рассказываю для того, чтобы подчеркнуть, какой сложный путь нам пришлось пройти на пути к демократии»™.