Карамзин Н.М. История государства Российского. — Кн.2. — С.115.

ваться как предыстория Казанского ханства. По мнению этого автора, дело представлялось следующим образом, В 1391 г. после разгрома Тохтамыша Тамерлан убил булгарского царя Абдуллу. Двум его сыновьям Алтынбеку и Алибеку, а также их матери удалось спастись. В 1402 г. булгары призвали Алибека ханом в город Казань. Видимо, к этому времени столица Булгарии уже была перенесена туда. Более того, ученый, опираясь на источники, имеющиеся в его распоряжении, считает, что уже до Алибека были прави­тели Казани¹⁷⁵. Предположения ученого о преемственности Булгара и Каза­ни в какой-то мере подтверждаются Кул-Шерифом, который свою страну называл иногда Булгарским, а иногда Казанским вилайетом. Это доказыва­ет преемственность между Булгаром и Казанью. Употребление же современ­ником слова «вилайет», равносильного понятию «губерния» или «область», свидетельствует о том, что Казань воспринимала себя как составную часть Золотой Орды. Вовсе не случайно, что казанский летописец говорит о Казани как об «окаянной дщери Золотой Орды». С приходом в Казани к власти Улу-Мухаммеда происходит качественное изменение. Казань из ад­министративно-территориальной единицы Золотой Орды становится как бы ею самою. Ибо вчерашний хан ее как бы переносит столицу в Казань и восстанавливает свою власть над Москвой.

В 1445 г. Улу-Мухаммед и его сын Махмутек с боем взяли Казань, и многие историки с этого времени начинают историю Казанского ханства. Однако вряд ли можно считать вполне доказанным утверждение Алишева о том, что в Казани произошла лишь смена династий и что на троне утвер­дились чингизиды. «Быстро начала возвышаться Казань, сравнялась обшир­ностью с упадавшим Сараем и даже превзошла его. Слух о новом Казанс­ком царстве отовсюду привлекал в него обитателей: шли сюда из Сарая, из Азова, Астрахани, из Крыма, Сибири и Бухары», - - писал, ссылаясь на летописи, М.Пинегин¹⁷'¹. Как видно, произошла не простая смена ханов в Булгарском государстве, а произошло его качественное изменение. Вместо Булгарского улуса, или вилайета, в составе Золотой Орды возникло новое государство, по сути своей заменившее его. Хан Золотой Орды Улу-Мухам­мед как бы переместил свою столицу из Сарая в Казань. Тем более что он силой доказал Москве, что обладает ааастью над ней. Весной 1439 г. он занял Нижний Новгород и победоносно дошел до Москвы. В 1444—1445 гг. он предпринял еще более удачный поход против русских, в результате чего в плену у Мухаммеда оказался великий князь Василий. Кроме огромного выкупа за пленных в русские города для сбора налога были назначены казанские чиновники.

Заслуживает внимания следующая оценка роли Улу-Мухаммеда, данная Михаилом Худяковым: «План основания Казанского ханства можно на­звать гениальным, потому что хан Мухаммед понял особенность древнего культурного местного населения, и, задумавши восстановить мусульманс-

''' Алишев С.Х. Казань и Москва: межгосударственные отношения в XV—XVI вв. — Казань. 1995. - С. 14.

^|!* Пинегии М. Казань в ее прошлом и настоящем... — С.27.

 

кое государство в Среднем Поволжье, правильно оценил шансы на его прочное существование. Дальновидный проект был выполнен с огромным умением, и вновь созданное государство оказалось могущественным. Воен­ный талант и организаторский гений основателя Казанского ханства дали ему возможность поставить величие государства сразу на должную высоту и достигнуть такой верховной власти над Россией, которая заставила счи­таться с Казанью более, чем с ханством Саранским. Всем этим государство казанских татар было обязано Улу-Мухаммеду»¹⁷⁷.

После смерти Улу-Мухаммеда ханом становится его сын, Махмут. При нем и особенно его преемниках окончательно сложилась внутренняя структура, и укрепился государственный строй ханства. Можно сказать словами казанского летописца, что стала усиливаться и укрепляться вместо Золотой Орды новая орда. Столица государства обогатилась и разрослась до разме­ров крупного города. Видимо, прав был видный дореволюционный историк Гайнетдин Ахмеров, когда писал, что «торговое значение Великих Булгар и политическое значение Сарая как правительственного центра Золотой Орды переходит к Казани»¹⁷*. По всей вероятности, Казань тогда станови­лась таким городом, каким ее охарактеризовал в 1550 г. Шерифи: Диво! Место увеселенья в мире этот город Казань, В мире больше нет такого города, дающего кров, В мире нет нигде такого цветущего города, как Казань, В Казани еду, питье найдут всегда; таков он, город Вселенной.

Этот автор, хорошо знавший исламский мир, следующим образом оп­ределил в нем место Казани: «столица Булгарского вилайета, прекрасный и благостный город — один из великих городов исламского мира, и Каза есть явление времени».

Казанское ханство занимало одну постоянную территорию примерно 300 тыс. квадратных верст. Татарское население занимало примерно тысяч верст этой территории, т.е. 1/5 часть территории государства. Ханства могло быть отнесено к числу государств средней величины, таких, как Испания. Оно несколько превосходило по размерам территории Францию и Польшу, но несколько уступало Германии и Оттоманской империи. Ест все население государства составляло не более 2,5 миллиона человек, и собственно татар было не более 1 миллиона человек. Для сравнения ска­жем, что после покорения Москвой Твери и Новгорода Русское государ­ство по территории в 5 раз превосходило Казанское ханство. И в нем проживало 7—8 миллионов человек.

Казанское ханство, продолжая традиции Булгарского государства и Зо­лотой Орды, очень быстро развивалось в экономическом отношении. все более красивой становилась Казань. Князь Андрей Курбский в восторжен­ных выражениях описывал этот город: «В земле той поля великие и зело преизобильные и гобзующие на всякие плоды; тако же и дворы княжат к и вельможей зело прекрасны и воистину удивления достойни, и сел|

¹⁷⁷ Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства... ¹⁷¹¹ Ахмеров Г. Избранные труды... — С.72.

- С.31.

часты; хлебов же всяких такое там множество, воистину вере ко исповеда­нию неподобно: аки бы на подобие множества звезд небесных; так же и скотов различных стад бесчисленные множества и корыстей драгоценных, наипаче от различных зверей, в той земле бывающих: бо тамо родятся куны дорогие и белки и прочие зверие ко одеждам и ко ядинию потреб­ные; а мало за тем далей соболей множество, такое же и медов: не вем, где бы под солнцем больше было»¹⁷⁹.

V Все сельское население ханства занималось хлебопашеством и частично скотоводством. Страна была покрыта лесами. Люди жили в аулах и улусах. Городское население было преимущественно торговым и ремесленным. Гайнетдин Ахмеров писал так об этом: «Казанцы, как и булгары, занима­лись в городах торговлей и ремеслами, в селах — пашенным хлеборобством и разведением скота, пасечным хозяйством. Вся прежняя обширная торгов­ля перешла в руки Казани, но основывалась на прежних булгарских тради­циях и традиционных товарах, вследствие чего не переменились даже зару­бежные компаньоны купцов. Например, торговые связи, завязанные булга­рами с народами Средней Азии, успешно продолжили и продолжают ныне казанские купцы. Большинство армянских, грузинских купцов, издавна живших в Великих Булгарах, видимо, тоже переселились с булгарами в Казань и продолжили прежнюю свою торговую деятельность»'⁸⁰. Переход столицы из Великих Булгар в Казань означал также дальнейшее развитие традиций и роли бывшей столицы в новых условиях. Казань очень быстро превращается в главный торговый центр Восточной Европы. На Арском поле города ежегодно в июне месяце проводилась международная ярмарка, не уступавшая знаменитой ярмарке «Ага-Базар» в Великих Булгарах. Ко­нечно, такая роль Казани определялась ее высоким культурным потенциа­лом, ибо казанские татары «стояли в своем развитии на голову выше других тюркских и финских племен страны».

2. Система управления государством

Во главе верховной власти находился хан, унаследовав­ший от Золотой Орды все традиции военно-монархического правления. Он опирался на военную силу. Вступление хана на престол происходило в мечети при огромном скоплении народа. Ведущие места при этом занимали муллы, данишменды, хафизы, бики, мурзы. Во имя славы Аллаха и всту­пающего на престол представителя рода чингизидов первое слово произно­сил сеид. Затем четыре человека брались за четыре конца золотой кошмы, на которой стоял хан, и поднимали хана. При этом со всех мест раздава­лись радостные возгласы. Затем начиналась церемония поздравления хана.

¹⁷⁴ Цит. по: Худяков М. Очерки по истории Казанского ханства... — С.161. ^и" Ахмеров Г. Избранные труды... — С/5.

Принадлежность ханского достоинства состааояла печать - - «нашан», который прикладывался ко всем документам, издававшимся от имени хана. На всех ханских ярлыках он имеет квадратную форму. На ярлыке Сахиб-Гирея штемпель составляет 13,5 см в длину и ширину. Все пространство квадрата заполнено надписью куфическими письменами.

Хан традиционно почитался всеми. Его имя упоминалось во время ежед­невной молитвы в мечетях.

Аристократия Казани состояла из биков и мурз. Биками были старшие члены «княжеских» фамилий. Среди последних были лица, пользовавшиеся особым влиянием. Это были карачи и «большие князья», «князья князей». Карачами сначала были только четыре рода: Аргын, Кипчак, Ширин и Мангыт. Из них составлялись правительства. Царя окружали уланы, состав­лявшие ханскую гвардию. \ Велика была также роль духовенства, во главе которого стоял сеид. Этот с&н могли получить только потомки пророка Мухаммеда. Однако хан Золо­той Орды и хан казанский, особенно в последний период существования этого государства, значительно отличались друг от друга. «Татары поддались неотразимому влиянию булгарской цивилизации; они постепенно превра­щались из номадов в горожан и возобновляли в разоренной стране ее⁴ прежний порядок; но при этом татары вносили и значительные изменен! в государственную жизнь прежней Булгарии»"¹¹. Суть этого положения заклю­чается в том, что знать во главе с ханом начала предпочитать удобства спокойной городской жизни. Приобретение собственности, ее увеличение! становятся целью жизни. Место общественных интересов заменяют личные интересы. А новизна всегда порождает недовольство. Если хан защищал новые" начала жизни, им была недовольна масса. Если же он выступал хранителем прежних традиций, им была недовольна нарождающаяся аристократия.

«Абсолютизм ханской власти также становится уже многим ненавист-1 ным, потому что капризная воля хана весьма часто нарушает интересы] влиятельных лиц, но еще не выработались средства обуздать эту волю; отсюда частые убийства неуступчивых ханов или изгнание их и замена другими». Так написано в книге об истории Казани, увидевшей свет в начале последнего десятилетия XIX столетия¹*².

Хронологическая последовательность смены ханов Казани могла бы быть! представлена следующим образом:/Улу-Мухаммед -- царствовал в 1437-1445 гг. После него на трон взошел Шахмутек, который царствовал с 1443 по 1464 гг. Ставший ханом после негоЗХалил процарствовал всего 3 года умер в 1467 г. На смену ему пришел его брат^ Ибрагим, сидевший на троне до 1479 г. После его смерти страной до 1487 г. правил его сын^Ильгам.1 Пожалуй, самым ярким после Улу-Мухаммеда ханом был'йМухаммед-Эмин, Это был третий сын Ибрагима, и пришел он к власти с помощью русско! армии. Однако если Улу-Мухамед был ханом, добившимся беспрекослов­ного подчинения московских князей Казани, то Мухаммед-Эмин

•"* Пинегин М. Казань в ее прошлом и настоящем... — С.28—29. '"- Там же.

человеком откровенно прорусской ориентации. Хади Атласи относил его к категории людей, у коих нет святых чувств и которые, будучи абсолютно бесталанными, проявляли расторопность при исполнении поручений рус­ских князей. При нем московский князь включил Вятскую область в состав своего государства и вообще начал считать Казань чуть ли не своей вотчи­ной. Он считал, что отныне все ханы должны назначаться Москвой и войско казанское всегда должно выступать в русских интересах. Мухаммед-Эмин положил начало закату Казанского государства. И вовсе не случайно он был нелюбим народом и в 1496 г. изгнан из Казани. Покровители в Москве не обидели его, дав в кормление Каширу, Серпухов и Хатунь. Заменивший его сибирский правитель Мамук пробыл у власти всего один год. Этот хан оказался недолговечным не потому, что не было народной поддержки. Она была. Но хан не умел ею дорожить. Был слишком жадным, обирал не только купцов, но и простой народ. Обижал он даже тех вель­мож, которые рисковали головой ради того, чтобы этот человек стал ханом. Однажды, возвращаясь с грабежа арских людей, он увидел у стен города вооруженный народ. Выступившие навстречу ему люди сказали: «Нам не нужен хан, грабящий свой народ!»¹⁸³. Мамука прогнали, и он умер где-то в ногайских степях. Ханом Казани, и опять-таки по воле Москвы, стал брат Мухам мед-Эми на Абдул-Латиф, имевший удел в Звенигороде. Однако он был откровенным двурушником. По этой причине вскоре был изгнан. Царь Иван III также решил убрать его подальше и сослал в Бело-озерск. А на его место в 1502 г. снова посадил Мухаммед-Эмина. На этот раз под влиянием жены он, казалось бы, решил отказаться от угодничес­кой Москве политики. Говорят, что жена ему твердила: «Сегодня ты, раб московского тирана, на престоле, а завтра, как хан Ильгам, умрешь в тюрьме и будешь презираем царями и своим народом. Избавься от этого позора. Чем терпеть эти унижения от Москвы, лучше умереть во славе». Видимо, он настолько любил свою жену, что на какое-то время вознена­видел Москву и ее правителей. 24 июня 1505 г. во время ярмарки по его инициативе были разграблены русские купцы. Вместе с ними был убит и посол московского князя. Более того, собрав войско в 80 тысяч из казан­цев и ногайцев, он пошел на Москву. В ответ из Москвы было послано 100-тысячное войско. В этой кратковременной вооруженной схватке было перебито немало людей с той и другой стороны. Однако Мухаммед-Эмин очень быстро вернулся к прежним симпатиям к Москве и выкинул белый флаг. Написал письмо к великому князю с просьбой о перемирии. Москва согласилась. И 'очень долго между Москвой и Казанью царили мирные отношения, даже после смерти самого Мухаммед-Эмина. А умер он в 1518г. Эти «мирные отношения» были возможны только благодаря безус­ловному подчинению казанских ханов московскому государю. Чуть стоило казанским ханам проявить свою самостоятельность, как на Казань обруши­вались кары, включая и военные походы на нее. Москва превратилась в место сборища беглецов из татарских государств, которые ради своих лич-

 

Ахмеров Г. Избранные труды... — С.94.

Э-312

ных интересов были готовы на все. Они, как писал Хади Атласи, «жаждали родной крови», меняли веру, предавали родину¹*⁴. Во многих случаях они участвовали в военных походах против Казани и других татарских государств.

Эти походы и военные действия не были случайными. У русских кня­зей, как об этом рассказывалось в предыдущем изложении, стремление овладеть богатым, обустроенным государством появилось еще перед мон­гольским нашествием и в период распада Золотой Орды. Если этим вожде­лениям не могло найтись применения при Улу-Мухаммеде или Мамутеке, поскольку тогда Казань олицетворяла Золотую Орду, то начиная с Мухам-мед-Эмина начинается закат ханства и открывается путь к ликвидации его самостоятельности.

Уже тогда начала вырабатываться основательная идеологическая подго­товка уничтожения татарских ханств, и прежде всего Казанского. Основой ее явился религиозный фанатизм, который пробуждал чувства националь­ной и расовой ненависти. Поэтому не случайно главная роль принадлежа™ духовенству. Целевая установка по отношению к Казани была высказана еще в 1523 г. митрополитом Даниилом, который сказа¹!, что «великий князь всю землю казанскую возьмет». Эти слова стали очередной программой русской политики. В последующем главным идеологом Москвы стал митро­полит Макарий, который, используя свой выдающийся ум и глубокие знания, призывал обратить мусульман в христианство, освящал все анти­татарские акции русского правительства.

В 1547—1549 гг. активную антитатарскую публицистическую деятельность развернул некто, скрывавшийся под именем Ивана Пересветова. По-ви­димому, это был человек, очень близкий к правительству. Есть даже пред­положение, что это был сам архиепископ Макарий. Во всяком случае, взгляды и цели и того и другого полностью совпадают. Разница только в том, что архиепископу, как божьему человеку, приходилось придерживать­ся принципа «не кради», светскому же человеку можно было без оглядки призывать к захвату. Поэтому Пересветов, называя Казанское царство «под-райской землицей, всем угодною», призывал ее завоевать, не считаясь с тем, что она с Русью «и в дружбе была». Причем он обосновал совпадение интересов духовенства, мелкопоместного дворянства и купечества, кровно заинтересованного в овладении волжским водным путем. Таким образом, военная программа захвата Казани была готова.

После смерти Мухаммед-Эмина инициатива в назначении хана на ка­занский престол перешла целиком и полностью в руки московского вели-когр князя Василия III. А он на казанский престол предложил кандидатуру Шах-Али, внука золотоордынского хана Ахмеда. Личность этого человека весьма, противоречива. 'Он внешностью был не просто некрасивым, но даже в какой-то мере уродливым. Это в нем породило некий комплекс неполноценности. Видимо, он был уродлив более всего политически. Воз­можно, в нем внутренне присутствовали некие стремления к возвеличива­нию своего народа, государственности. Однако воспитан он был целиком

^1X4 Атласи Ь. Себер тарихы. Сеенбикэ. Казан ханлыгы. — Казан, 1993. — 251 б.

на русских традициях. В нем постоянно боролись два начала. Ответ на вопрос, какое из этих начал победит, всегда зависел от конкретных обсто­ятельств и соотношения сил. Шах-Али первый раз сидел на троне с 1519 по 1521 гг. Поскольку он правил только по указке московского государя, оказался не в состоянии занять достойное положение среди казанской знати. К тому же,, он был очень жестоким человеком. Издевательства, бес­причинные казни стали при нем постоянным явлением. Вовсе не случайно, что в качестве его основного врага оказалась крымская партия, которая стремилась посадить на казанский трон своего представителя. В Казани назревал заговор. Испугавшись заслуженной расправы, в сентябре 1521 г. Шах-Али бежал из Казани.

На его место заступил представитель крымской династии Сахиб-Гирей. Тогда же крымский хан предпринял поход на Москву и заставил князя Василия III платить дань. Поэтому вплоть до 1524 г. Сахиб-Гирей спокойно сидел на троне. Более того, совершил поход на Москву, разгромил Влади­мир, осадил Нижний Новгород. В 1523 г. по его приказу были убиты русские купцы и послы московского князя, что до предела обострило обстановку. В ответ на попытку нового крымского хана Сагадат-Гирея вос­становить свою власть над Москвой князь Василий ответил: «Когда цари воюют меж собой, они не убивают послов и торговцев, я с этим никогда не смирюсь»¹". И Москва начала готовиться к войне с Казанью. В августе 1523 г. на Казань было послано войско во главе с изгнанным из Казани Шах-Али. Во время этого похода была основана крепость Васильсурск, которая была необходима для дальнейшей борьбы с Казанью. В этих усло­виях Сахиб-Гирей обратился за помощью к турецкому султану Сулейману Великолепному. Откликнувшись на просьбу казанского хана, Сулей ман объявил Казань одной из областей Османского государства. Ответ Москвы был таков: «Казань всегда была и впредь будет вассалом Москвы, а заго­ворщик Сахиб-Гирей не имел права передавать Казань султану»¹*'¹. Весной 1523 г. на Казань было послано войско во главе с тем же Шах-Али общей численностью 150 тысяч человек. Сахиб-Гирей покинул Казань, оставив вместо себя сына своего брата Мухаммед-Гирея 13-летнего Сафа-Гирея. Перед отъездом он объявил народу, что поехал просить помощи в Стамбул. Больше он в Казань не-вернулся и вскоре был избран крымским ханом. 'Сафа-Гирей женился на дочери хана Ногайской орды Юсуфа, женщине незаурядного ума и исключительной красоты:

И была та царица Казанская

Так прекрасна, умна, рассудительна,

Что подобно ей не было женщины

Среди жен всех казанских ц девушек,

Даже в стольной Москве нашей царственной,

Между жен, дочерей наших княжеских

Отыскать нелегко ей соперницы...

^И1Ахмеров Г. Избранные труды... — С.99. ^|%Там же.- С. 100.

— таков портрет этой женщины, созданный автором «Казанской исто­рии»¹⁸⁷.

Несмотря на столь тревожное военное время и свою молодость, Сафа-Гирей усидел на троне до 1531 г. Москва была вынуждена признать его, ибо терпела в войне одно поражение за другим. Однако удача сопровождала казанцев недолго, ибо Московское государство росло быстрыми темпами как территориально, так и в военном отношении. К тому же в Казани усиливалась московская партия во главе с очень образованной и влиятель­ной женщиной, младшей сестрой покойного Мухаммед-Эмина Горшанда-бике (Гаухаршад). В результате казанцы прогнали Сафу-Гирея. Исследовате­ли считают, что в ликвидации Казанского ханства наибольшую роль сыг­рала именно эта женщина. Она будто бы перед послами, прибывшими из Москвы, сказала, что через 16 лет Казань не в состоянии будет противо­стоять Москве, и великий князь Иван возьмет не только Казань, но и другие татарские земли¹⁸⁸. Разумеется, ее отрицательная роль в истории Казани не сводилась только к такого рода паническим высказываниям. Через послов, направляемых Сафа-Гиреем в Москву, она передавала очень важные сведения, интересовавшие великого князя и его окружение. По сути дела, она этих послов превращала в агентов Москвы. Такими агентами стали Табай, Тевкил и Ибрагим, отправленные в 1530 г. ханом в качестве послов в Москву. Как писал Хади Атласи, эти люди не только не отстаи­вали интересов своего государства, наговаривали на своего хана, выдавали государственные секреты, но и давали советы приближенным великого князя о том, как нужно действовать против Казани^!"⁹. Будучи посланника­ми Сафы-Гирея, они, тем не менее, просили Василия III прислать ханом Казань вместо него Шигалея. «Кого ты к нам пришлешь, тот и будет нам) люб», - говорили эти люди¹⁴⁰.

Под влиянием антигосударственных преступных деяний таких людей, постепенно вызрела не только идея завоевания Казани, но и возник кон-| кретный план ее осуществления. Он состоял в следующем:

1) осуществление военной блокады всех речных путей Казанского ханства;

2) основание русской крепости у устья Свияги.

При этом предполагалось низвержение с казанского престола крымской; династии, освобождение всех русских пленных и присоединение к Русскому государству правобережной части Казанского ханства.

Нельзя сказать, что вызревание планов Москвы относительно Казани! оставалось неизвестным Турции и Крыму. Вот что писал С.М.Соловьев: «Еще при отце Иоанновом крымский хан обратил внимание султана унижение, какому подвергается магометанский мир, оставляя Казань зависимости от христианских государей Москвы; еше при отце Иоанново

^1X7 Цит. по: Садекова М. Плач ханши Сююмбике//Гасырлар авазы — Эхо веков. — 1998. № 1/2. - С.18.

"""Атласи Ь. Себер тарихы. Сеенбикэ. Казан ханлыгы... — 297 б. ^т Там же. - С.292-296. ^т Там же. - С.295.

посол турецкий объявлял в Москве, что Казань есть юрт султанов; и в малолетство Иоанново крымский хан необходимым условием мира постав­лял то, чтобы Москва отказалась от притязаний своих на Казань. Иоанн, возмужав, показал ясно, что нисколько не думает отказаться от этих притязаний»¹⁹¹.

Все последующие события свидетельствовали именно об этом. Пробыв­ший ханом Казани всего один год после изгнания Сафы-Гирея брат Шах-Али Джан-Али был откровенной марионеткой в руках Москвы. Видимо, решив, что хрен редьки не слэше, казанцы быстро заменили его только что изгнанным ими же самими Сафа-Гиреем.

Сафа-Гирей начал новое свое правление энергично и настойчиво. Во-первых, он решил полностью избавить Казань от влияния Москвы. Из Казани были высланы все московские представители. В городе была разме­шена значительная вооруженная группа, состоявшая из крымцев.

Между Казанью и Москвой снова началась война. Инициатива в начале военных действий исходила от Москвы. Однако Сафа-Гирей не остался в долгу, выставив против русских внушительное войско. На этот раз, каза­лось, все закончилось миром.

Однако уже в 1537 г. Сафа-Гирей во главе своего войска двинулся на Москву. Молодой русский государь Иван IV был тогда еще неопытен и не проявил должной настойчивости в организации отпора татарам. Он тогда отступил. Иным был результат похода 1540 г. На этот раз вынужден был отступить Сафа-Гирей. Неудачей хана воспользовалась внутренняя оппози­ция и начала усиленно готовиться к его свержению. Особенно усердствовал князь Булат, возглавивший тайные переговоры с Москвой. Сафа-Гирей был не безгрешен. Так же, как и многие ханы, он в больших масштабах обирал народ. И говорили тогда, что многое из награбленного он пере­правляет в Крым. Конечно, в этих слухах было немало наговора, ибо подлинной заботой Сафа-Гирея было укрепление ханства, его вооружен­ных сил. Это вызывало симпатии патриотически-настроенных сил.

Немало сделала для укрепления позиций Сафа-Гирея его молодая жена Сююмбике, дочь ногайского мурзы Юсуфа. Она была не просто красива, но и чрезвычайно умна. В отличие от своего отца и многочисленных род­ственников, она понимала ключевую роль Казани в тюркско-татарском мире. Знала, что только могущество Казани может быть подлинной гаран­тией существования татарских государств. Поэтому укрепление взаимопо­нимания и согласия между ними для нее являлось первостепенной задачей. Не менее важной задачей являлось обеспечение внутреннего согласия в Казани, где находилось место и московской, и сибирской, и крымской партиям. Не было только партии казанской, которая ставила бы на первое место интересы Казанского царства, его народа. Сафа-Гирей и Сююмбике пытались создать такую партию путем обеспечения внутреннего мира и согласия. Это вызывало к ним симпатии народа.

Глава московской партии Горшадна-бике об этом так писала московс-

Соловьев С.М. Сочинения... — Кн.111. — С.466—467.

кому князю: «Народ Казани вновь начал склоняться в сторону Сафа-Гирея. В Казани неспокойно. Народ в растерянности: кого поддержать, как сохра­нить спокойствие»¹¹*². В то же время нельзя не обратить внимания на конста­тацию ею факта ослабления мусульман за последние 10 лет. Она это подчеркнула для того, чтобы придать уверенность русскому государю, с тем чтобы тот шел на Казань. Однако Иван IV знал неплохо Сафа-Гирея. Знал его как талантливого организатора войск. Поэтому, хотя и принял сигнал из Казани, идти походом на нее он не спешил.

И только в апреле 1545 г. великий князь для похода на Казань выделил два войска. Было определено и третье войско, которое должно было подой­ти со стороны Перми и Вятки. Первые два войска, поразбойничав вокруг Казани, ушли восвояси.

Хан решил, что это проделки промосковски настроенной знати, поэто­му произвел казнь некоторых наиболее враждебно настроенных к нему вельмож. Однако это привело к обратным результатам. Уцелевшие отправи­ли в Москву князей Кадыша и Чуру с просьбой о помощи. Помощь была обещана, но с условием, что в Казани будет организован внутренний заговор против Сафа-Гирея. И заговор действительно был организован. Сафа-Гирей был вынужден бежать из города. /

8 апреля 1546 г. в город в качестве хана въехал Шах-Али. Хотя его сопровождали 3 тысячи русских воинов, казанцы впустили в город только 300 человек. По словам князя Палицкого, сопровождавшего неудачливого претендента на престол, «в Казань Шах-Али вошел не как падишах, а скорее как пленник». Действительно, в Казани его держали подальше от глаз людских. Многих его сторонников к этому времени успели или унич­тожить, или попрятали в тюрьмы. По сути дела, он остался один, если не считать Чура-мурзу. Помощь от последнего была только в том, что он уже через месяц после воцарения Шах-Али помог ему благополучно бежать из города. Другого выхода у этого марионетки не было.

Да и у казанцев не было другого хода, как снова призвать Сафа-Гирея. Однако уже многое было упущено. На этот раз Сафа-Гирей усидел на троне три года. Однако это был уже не тот энергичный хан. Он был более осторожен. Теперь его главная задача заключалась в том, чтобы укрепить ханскую власть. Большинству казанцев он не доверял. Около 70 сторонни­ков Чура-мурзы и Шах-Али сбежали в Москву. Хан окружил себя только крымцами и ногайцами.

Царь Иван предпринял несколько неудачных походов на Казань. Но дальше отдельных грабежей и погромов в окрестностях Казани дело не пошло. Зимний поход 1548 г. был, казалось, более подготовленным. Однако ледяной покров Волги оказался обманчивым, и под Нижним Новгородом под воду ушло много оружия и людей. Тогда царь сделал для себя вывод, что на Казань нельзя предпринимать зимних походов. В марте счастье улыб­нулось московскому государю. Его войско, разгромив армию Сафа-Гирея, вошло в город. Русские тогда не смогли долго удержаться в Казани. Их

'''-'Ахмеров Г. Избранные труды... — С. 106.

очень быстро заставили убраться из города. Тем не менее это была первая крупная победа Ивана над Казанью.

Неизвестно, как бы развернулись события в дальнейшем, но смерть Сафа-Гирея в октябре 1549 г. придало им иное развитие. Вряд ли можно отрицать роль Сафа-Гирея в казанской истории. Это была, несомненно, крупная личность. Он как полководец и политик находится в одном ряду с первым казанским ханом Улу-Мухаммедом. Прав, очевидно, выдающийся историк Хади Атласи, который оценивай этого человека с самой лучшей стороны. Он считал, что цели укрепления Казанского государства он не смог достичь по двум причинам. Первая из них - - безответственность и несоответствие своему долгу казанских верхов и вторая - - недостаточная зрелость народных низов для осознания общегосударственных интересов¹⁹¹.

После смерти Сафа-Гирея Казань осиротела/ Тогда на русскую службу перешло более 10 тысяч казанцев. Это придало уверенность царю Ивану. И он взял в свои руки инициативу в назначении нового хана. По закону на трон должен был взойти сын Сафа-Гирея и царицы Сююмбике младенец Утямыш-Гирей. В 1549 г. он был провозглашен ханом. Сююмбике стала, регентшей-со правительнице и. Это вызвало недовольство Ивана IV и он предпринял поход на Казань. /Науськивали его ногайские мурзы, в том числе отец Сююмбике Юсуф, дядя Исмаил-мурза и братья. Это был, пожалуй, самый трудный год в жизни Сююмбике: умер муж Сафа-Гирей, на руках остался двухлетний младенец Утямыш, походом шел на Казань Иван IV которого поддерживали ее родные во главе с ее отцом.

В литературе о периоде независимости Казани мало что говорится, тем более о русском походе на город в 1549 г. Его начало было связано с провозглашением двухлетнего Утямыша ханом после смерти его отца, Сафа-Гирея. Как пишет Н.М.Карамзин, Иван IV был недоволен этим, и с целью свержения молодого хана 60-тысячное войско 14 февраля стало под Каза­нью. В летописях говорится, что оно после 11-дневной осады вернулось домой. В качестве причины этой неудачи называется плохая погода, неожи­данные дожди и оттепель.

Однако сохранился документ, который иначе описывает эти события. Это сочинение написано в 1550 г. поэтом Шерифи и называется «Зафер намеи вилайети Казан». Оно адресовано турецкому султану Сулейману Кануни.

Шерифи пишет, что Булгарский вилайет расположен «на седьмом кон­тиненте из всех семи» и здесь «из-за чересчур близости к Северному полюсу в конце апреля и начале мая не имеет времени один из пяти намазов ясту». Причем автор ссылается на книги по математике «ал-Кенз», «ал-Вафи» и «ал-Кафи», что так же, как его ссылки на Платона, Аристо­теля, свидетельствует о большой степени его образованности и в целом о состоянии знаний в Казанском государстве.

Шерифи выражает беспокойство, что «Казань, находясь вдалеке от исламских вилайетов, границами соприкасается с государствами неверных».

""Атласи h. Себер ханлыгы. Свенбикэ. Казан ханлыгы... — 334 б.

Написав эти строки, он рядом с ними добавил слова поговорки: «Не будь рядом с плохим». И привел их не случайно, ибо считал это соседство большим несчастьем для Казани, т.к. «ей неоткуда ждать помощи и поддер­жки, кроме покровительства Господа миров и помощи ангелов».

Поскольку соседей не выбирают, поскольку это данность, с ними при­ходится ладить «в соответствии с необходимостью эпохи, в целях обеспе­чения богатства и благополучия страны, спокойствия и безопасности наро­да, для обеспечения мира». Таким образом, автор в нескольких строках смог не только охарактеризовать Казанское государство как богатое и про­цветающее, но и определить задачи внешней политики его правителей, направленные на обеспечение безопасности народа и обеспечение мира. Более того, он поэтическими словами выразил эту суть следующим образом:

«Спокойствие мира зиждется на понимании этих двух слов:

Быть верным с друзьями и притворно радушно с врагами».

По словам Шерифа, «вражеское войско было многочисленным, как полчища муравьев и племя Яджуджа, а не людей». В войске Ивана IV было 11 огнестрельных пушек. Каждый снаряд этих пушек весил 1 батман или же 32 кг, был величиной с лошадиную кормушку. Снаряды были опоясаны железом. Внутри их завернуты в кованую медь белая нефть и сера и дробь из 4—5 свинцов. Все это приводилось в движение укрепленным курком. «Ими стреляли темной ночью, словно как дождевая туча с неба». Искры, вылетавшие по ночам из огромного снаряда, можно было сравнить с упавшими разом звездами и планетами..Шериф писал, что «эти огромные снаряды падали везде во внутрь города и ни у кого не было возможности подойти к ним и потушить». Такой огонь невозможно было потушить и водой. «Кроме этого в войсках Ивана было 4—5 камнеметных орудия, каждое из которых выталкивало каменное ядро наподобие куска горы». «Каждый раз, когда эти пушки стреляли, эти каменные ядра, приводимые в движение при помощи выталкивающей силы, вылетев, словно птица, поднимались в воздух... Показавшись в пространстве неба, как точка в воздухе, то есть двигаясь по пустоте неба, после угасания выталкивающей силы, по естественной траектории оно падало вниз. Падало вниз мощнее сильного урагана, быстрее стрелы судьбы».

Шериф пишет, что схватки происходили около шести ворот. Для нас огромную ценность представляют имена людей, возглавивших оборону. У одних ворот, собрав около себя молодежь, стояли Мамай-бик и Нургапи-мурза. Они охарактеризованы им такими поэтическими строками: «Водру­зив на головы венец превосходства, воины стоят рядами бок о бок. Каж­дый из них на поле как лев, всегда убьет врага саблей». Оборону ханских ворот возглавил «преданный друг поля отваги, лев искусства храбрости Козыджак-улан. Вместе с ним также сражалась молодежь и «истинные храбрецы». На третьих воротах — глава группы отважных Ак Мухамед-улан. Автор сравнивает звон синего колокольчика на шее его коня с солнцем. На четвертых воротах оборонялись молодые дервиши с суфиями во главе с Кул Мухамед Сейидом, внуком Кутби ль-актаба Сейид Аты, из рода пророка. Пятые ворота оборонялись воинами Барболсун Аталыка, который «сегодня умрет за вас — и скорби нет». На шестых воротах крепости оборону держал городской бек, правитель Булгарского вилайета, «фаворит султанов, мощи перламутра и уважения жемчужина, управитель делами областей султана, завоеватель ханской казны, из рода эмиров» Байбарс-бик. Шерифом он охарактеризован следующими поэтическими строками:

«Я не тот, который, повернувшись спиной, уйдет с поля битвы,

Голова, что в крови и пыли, это есть моя голова.

Любой, начиная сраженье, играет со своей кровью,