Во время действия «строгого римского права» влияла ли на действительность соглашения истинная воля сторон.

КОНСПЕКТ ЛЕКЦИИ

по дисциплине «Римское право»

 

Тема № 6. «Заключение и прекращение контрактов. Деликты, квазиконтракты и квазиделикты»

Рассмотрена и обсуждена

на заседании кафедры

гражданского права

14 сентября 2010 г.

Протокол № 1

 

Иркутск 2012

Печатается по решению кафедры гражданского права Юридического института

НОУ «Сибирская академия права, экономики и управления»

 

Конспект лекции разработан в соответствии с учебным планом подготовки студентов Юридического института НОУ «Сибирская академия права, экономики и управления» и призван помочь в получении систематизированных знаний по римскому праву, определить возможные направления применения таких знаний в дальнейшей познавательной и научной деятельности.

Предназначен для студентов Юридического института НОУ «Сибирская академия, экономики и управления» заочной формы обучения.

 

 

Составитель: И.А. Шкареденок, канд. юрид. наук, доц.

 

 

 

ãНОУ «Сибирская академия права, экономики и управления», 2010

ã И.А. Шкареденок, 2010

14. 09. 2010 г.

Пан лекции

1. Заключение и прекращение контрактов.

2. Как бы контракты (квазиконтракты).

3. Деликты и квазиделикты.

 

 

Глоссарий к теме 6

 

1. stricti juris - строгое пра­во;

2. bonae fidei contractus – контракт, в котором преимущество все более отдается воле, намерениям сторон;

3. dolus – обман;

4. exceptio doli - возражения на основании совершенно­го обмана;

5. error – ошибка;

6. vis - физическое насилие;

7. nietus - угроза, страх перед большим злом;

8. causa – основание;

9. dies – срок;

10. conditio – условие;

11. modus – способ;

12. locus – место;

13. accessio – дополнение;

14. propositio - предложение заключить контракт на определенных условиях, которое еще называют «оферта»;

15. acceptus - согла­сие заключить соглашение на предложенных условиях;

16. novatio – обновление;

17. delegatio - замена стороны контракта;

18. compensatio – зачет;

19. confusio - совпадение должника и кредитора в одном лице;

20. remissio debiti - освобождение от долга;

21. negotiorum gestio - ведение чужих дел без поручения;

22. condictio indeliti - иск о возврате недолжно уп­лаченного;

23. condictio furtiva - иск на случай воровства;

24. odium furum - нена­висть к ворам;

25. injuria - покушение на личность (лицо);

26. furtum – кража;

27. damnum injuria datum - повреж­дение или уничтожение чужих вещей.

 

 

1. Заключение и прекращение контрактов

 

Главная область действия обязательств - сфера обра­щения. Однако обязательства применяются не только в самой этой сфере, но иза ее пределами (например, в слу­чае возмещения причиненного ущерба, вреда). В одних случаях обязательства направлены на приобретение права собственности на имущество, в других - на получение иму­щества в пользование, в третьих - на получение имущества во владение и т.д.

Обязательство, по определению позднейшего римско­го частного права, есть такое юридическое отношение между двумя лицами, в силу которого одно из них (кредитор) имеет право требовать от другого (должника) исполнения чего-либо в свою пользу. Будучи правовой связью, обязательство в случае, если не последует доб­ровольного его исполнения, способно к реализации в при­нудительном порядке путем предъявления кредитором со­ответствующего иска к должнику. Отсюда следует вывод: там, где отсутствует исковая защита, нет и обязательства.

Обязательственные отношения возникают из различных источников. Некоторые из них устанавливаются законом, другие являются результатом частных действий. Эти действия будут или правонарушениями (деликтами), или юридическими актами (сделками). Юридические акты яв­ляются основным фактором, основным средством обяза­тельственных отношений.

Обязательства ex contractu считаются установленны­ми, когда стороны последнего в форме, предусмотрен­ной законом, достигли соглашения по всем существу­ющим условиям. В римском частном праве такими считались:

- соглашение, договоренность сторон;

- предмет контракта;

- основание контракта.

Рассмотрим детальнее каждое из названных усло­вий.

1. Для того чтобы договоренность считалась до­стигнутой, необходимо, чтобы она была между субъек­тами права и к тому же облечена в определенную форму. При этом волеизъявления участ­ников должны иметь встречный характер (корреспон­дировать одно другому) и быть согласованными. На­пример, нельзя говорить о соглашении, когда одна сто­рона желает продать дом, а другая хотела бы получить его в подарок.

Но волеизъявление - это внешний, видимый акт, который основывается или должен основываться на внутренней мотивации (желании поступить так или иначе) субъекта права - воле.

Однако довольно долго, во всяком случае, весь пе­риод господства формального, древнего гражданского права, имело решающее значение волеизъявление, если только оно было выражено в надлежащей форме. Действовало так называемое stricti juris - строгое пра­во. Это означало, что фактически действительная воля сторон не то чтобы не имела значения вообще, а не влияла на действительность соглашения.

Однако постепенно, вместе с развитием и услож­нением общественных отношений, активизацией тор­гового оборота, не без влияния греческих философов и договорного права, начала формироваться идея прима­та намерения над словом. Переломным моментом в оценке значения формы и содержания, слова и намере­ния, волеизъявления и воли стала известная causa Curiana. Суть ее в следующем.

В завещании было сказано: «Если родится сын и умрет до достижения совершеннолетия, то пусть моим наследником будет Курий». Однако сын не родился во­обще. На наследство претендовали Курий и наследни­ки по закону, оспаривавшие права последнего.

В интересах наследников по закону в процессе вы­ступал знаменитый юрист старой школы, бывший кон­сул Квинт Муций Сцевола, который говорил, что не­обходимо придерживаться консервативных принципов в гражданском праве, следовать текстам, а не занимать­ся поисками воображаемой воли наследодателя. Пред­ложен был такой вывод: Курий должен был стать на­следником в случае смертисына наследодателя. Сын не родился вообще - Курий не может быть на­следником.

Известный оратор Красс, защищавший интересы Курия, наоборот, предлагал учитывать не букву, а суть завещания: наследодатель хотел, чтобы наследником был если несын, то Курий.Сына нет, зна­чит, наследником должен быть Курий. Его позиция: справедливость требует, чтобы мысли и воля учитыва­лись, ибо ничего хорошего не будет, если мы будем руководствоваться словами, а не сутью, - была под­держана Цицероном, а позднее и Папинианом, кото­рый считал, что «в условиях завещаний необходимо при­нимать во внимание в большей мере волю, нежели сло­ва»; «в соглашениях договаривающихся сторон было признано важным больше обращать вни­мание на волю, чем на слова».

С победой указанной точки зрения, распростране­нием договоров bonae fidei contractus преимущество все более отдается воле, намерениям сторон (которая при этом должна быть выражена в надлежащей фор­ме, требуемой законом).

Однако это не исключало ситуации, когда вроде бы ясно выраженная воля обладала пороками: сторона ссылалась на то, что ее намерения формировались под влиянием ошибки, насилия и пр. Для договоров stricti juris это не имело бы значения, но тенденции развития права, о которых шла речь, обусловливали необходи­мость соответствующей реакции со стороны законода­телей и юридической практики. Постепенно был сфор­мулирован принцип признания недействительными контрактов, если соглашение заключено при наличии пороков воли.

К таким порокам воли относили формирование под влиянием dolus, error, vis, metus.

Dolus приблизительно отвечает современному тер­мину «обман». Однако говорить об абсолютной их тож­дественности нельзя. Dolus в римском частном праве - это хитрость, коварство, злонамеренность. Лабеон опре­делял его как «хитрость, коварство (ловушка) для того, чтобы обойти, обмануть, подловить другого».

Сначала обман не являлся основанием для призна­ния соглашения недействительным, главное, чтобы была соблюдена форма контракта. Однако со временем (в I в. до н.э.) претор начал предоставлять потерпевшему от обмана actio doli. Этот иск можно было предъявлять при сле­дующих условиях: отсутствуют основания для другого иска, со дня обмана прошло не более 1 года, обстоя­тельства дела указывают на обман. Его удовлетворе­ние влекло за собой не только признание соглашения недействительным, но и сопровождалось infamia.

Интересно была решена проблема применения actio doli против уважаемых в обществе людей (например, против бывшего консула и т.п.). Перед юриспруденци­ей встала дилемма: infamia, т. е. бесчестие не должно было бы применяться против людей «порядочного об­раза жизни». Однако нельзя допустить, чтобы нажи­вался мошенник.

Выход юристами был найден в виде паллиатива: против таких лиц можно было подавать иск, однако соответствующие выражения должны быть смягчены.

Если потерпевшим оказывался не истец, а ответ­чик (например, лицо считало, что, вступив в одно обя­зательство, формально связанное с другим, было об­мануто), то претор предоставлял ему защиту в виде exceptio doli - возражения на основании совершенно­го обмана.

Error - ошибка. При dolus мошенник нарочно вво­дит потерпевшего в заблуждение. Но ошибка возмож­на и без таких противоправных действий. Возможно, с учетом этого обстоятельства не каждая ошибка имела юридическое значение и была пороком воли, а только такая, которая считалась существенной, касалась ха­рактера соглашения, предмета контракта, личности кон­трагента.

При наличии этих обстоятельств контракт можно было признать недействительным по иску потерпев­шего. Но, как считал Цельс, поскольку соглашение не состоялось, то ошибочно переданное имущество дол­жно быть возвращено на основании не договорного иска, а кондикции.

Vis - сначала под этим термином понимали пря­мое физическое насилие: заперли в доме, заковали в цепи и пр. Потом сюда стали включать и случаи пси­хического насилия, т. е. угрозу применения насилия в будущем. Таким образом, возникла еще одна катего­рия пороков воли - nietus - угроза, которую Лабеон характеризовал как страх перед большим злом.

Сначала угроза как вид принуждения тоже не име­ла юридического значения. В Дигестах содержится та­кая сентенция Павла: «Если, принужденный угрозой, я принял наследство, то считаю, что я стал наследником; правда, если бы я был свободен в своем выборе, я не желал бы принять, однако, хотя и принужденный, я пожелал. При помощи претора я подлежу возвраще­нию в первоначальное положение».

Таким образом, претор давал возможность защи­ты тем, кто действовал в состоянии душевного потря­сения из-за страха перед явной или будущей опаснос­тью.

2. Другим существенным условием контракта был его предмет. Возможный предмет соглашения опреде­лялся понятием обязательства, включающего в себя указание на то, что кредитор вправе требовать от дол­жника что-либо dare, facere, praestare - дать, сделать, предоставить.

Но указанные действия могли быть предметом соглашения лишь при соблюдении определенных требо­ваний:

а) они должны были быть законными, т. е. дозво­ленными или во всяком случае не запрещенными законом;

б) отвечать нормам морали boni mores;

в) необходимо было также, чтобы эти действия мож­но было осуществить, исполнить (невозможность исполнения могла быть юридической - изъятие вещей из оборота, или физической - гибель вещи). Если было установлено, что должник при заклю­чении соглашения знал о невозможности его ис­полнения, то соглашение признавалось недействи­тельным, а ответчик должен был возместить кре­дитору убытки, возникшие вследствие этого обсто­ятельства;

г) кредитор должен был иметь интерес в обусловлен­ных действиях. Если его не было, то контракт не приобретал юридической силы. Например, счита­лось, что интерес кредитора отсутствует, если пред­мет соглашения нельзя оценить в деньгах.

3. И, наконец, существенным условием контракта было causa - основание. Основание - это та причина, которая обусловливает заключение именно данного кон­тракта. Но следует иметь в виду, что существовало раз­деление соглашений на казуальные и абстрактные, осно­вывающиеся на классификации контрактов stricti juris и bonae fidei. Поскольку в первых решающее значение имела форма, то основание, например, при стипуляции значения не имело. Но в контрактах bonae fidei, казуальных по своему характеру, поскольку в них учи­тывалось не только соблюдение формальных требова­ний, а и намерения сторон, отсутствие causa влекло признание их недействительными (например, купля-продажа, подряд и пр.).

Как уже отмечалось, существенные условия были необходимы для того, чтобы контракт считался заклю­ченным. Но кроме них существовали еще и элемен­ты контракта, которые могли включаться или не вклю­чаться в него по усмотрению сторон. Эти элементы (условия) назывались случайными.

Анализ правовых источников позволяет выделить 6 групп таких условий:

1. Dies (срок) - служил для определения момента начала или прекращения действия контракта. Мог определяться календарной датой, событием, кото­рое обязательно должно было наступить, истече­нием определенного отрезка времени. По характе­ру мог быть прекращающим или отлагательным.

2. Conditio (условие) - общим со сроком являлось то, что вводилось для того, чтобы связать с ним начало действия контракта или его прекращение. Как и dies, могло быть прекращающим (с этим свя­зывалось прекращение действия контракта) или от­лагательным (определяло момент начала действия договоренности).

Однако conditio отличалось тем существенным об­стоятельством, что здесь речь шла лишь о событии, в отношении которого точно неизвестно, произойдет оно или нет. В контракт можно было включать лишь такое conditio, которое не было бы аморальным, не противо­речило закону, могло быть реализовано и относилось к будущему, не имея места в прошлом.

В древнем гражданском праве conditio было не­возможно во многих сурово формальных соглашени­ях: например, при mancipatio, testamentum. Считается, что впервые оно начало применяться в более гиб­ких консенсуальных контрактах.

3. Modus (способ). Это условие включалось в кон­тракт тогда, когда хотели обусловить порядок ис­полнения обязательства, который почему-либо не совпадал с общепринятым. В частности, речь шла об альтернативном и факультативном исполнении. Альтернативное исполнение могло иметь место тогда, когда предметом соглашения было не одно, а несколько действий, вещей и т.д. Например, дол­жник обязался передать кредитору одну из несколь­ких вещей. Устанавливая альтернативное испол­нение, стороны обычно обусловливали (оговари­вали) и то, за кем из них остается право выбора. Если это не было сделано, то выбирать вариант исполнения мог должник, поскольку считалось, что для кредитора это не имеет значения.

Факультативное исполнение также означало изме­нение принятого порядка. Здесь предусматривали как бы основной и запасной предмет, основной и дополни­тельный вариант исполнения. Например, должник обя­зывался или передать вещи, или оплатить их стоимость.

4. Locus (место). Это условие стороны могли опре­делять в случаях, когда оно не следовало из самой сути договора (например, ясно, что передача зе­мельного участка возможна лишь по месту нахож­дения последнего) или не определялось ритуалом заключения контракта (например, исполнение со­глашения, заключенного при помощи mancipatio, должно было проводиться с соблюдением той же процедуры и в том же месте). При альтернатив­ном исполнении выбор места мог произвести дол­жник, а при неисполнении - избрать место суда имел право кредитор. Подсудность определялась местом проживания должника или его принадлеж­ностью к общине, или же процесс мог состояться в Риме, поскольку действовал принцип:Roma est communis patria.

5. Accessio (дополнение) применялось тогда, когда для исполнения договора привлекались третьи лица, но без передачи последним прав и обязанно­стей по контракту. То есть третьи лица не вводи­лись непосредственно в соглашение, а имели пра­ва и обязанности по отдельным договорам с ка­кой-либо из сторон. Фактически accessio здесь ис­полняло информационную роль.

6. Stipulatio poenae (штрафная стипуляция). Исполь­зовалась для установления размера денежной сум­мы, которую должник обязан был уплатить кре­дитору в случае неисполнения договора. Являлась обеспечением обязательств. Случайные элементы контрактов не были обяза­тельными условиями для того, чтобы соглашение счи­талось заключенным. Отсутствие их в тексте контрак­та не влекло недействительности последнего. Но если стороны включали какой-либо из указанных элемен­тов в свое соглашение, то он становился для них столь же обязательным, как и другие.

Практически каждый вид контрактов в Древнем Риме имел свои особенности установления прав и обя­занностей сторон. Вместе с тем можно обобщить неко­торые моменты, свойственные процедуре заключения всех контрактов.

Прежде всего, к ним следует отнести предложение заключить контракт на определенных условиях (propositio), которое еще называют «оферта», и согла­сие заключить соглашение на предложенных условиях (acceptus).

В зависимости от вида контракта оферта могла быть изложена в различной форме, с соблюдением различ­ных процедур и даже могла быть высказана разными лицами - будущим должником или будущим креди­тором. Но в любом случае она должна быть направле­на определенному лицу и содержать все существенные условия контракта.

Акцепт в формальных договорах должен быть вы­ражен определенным образом: провозглашение форму­лы, слова(spondeo). Но в более поздних видах догово­ров согласие должно было быть четким, ясным и не содержать никаких новых условий. Если такие новые условия были названы, то это уже был не акцепт, а новая оферта.

Общим правилом римского права было заключе­ние контрактов лично.

Прекращение обязательств. Договорные обязательства могли прекращаться по разным основаниям, как правило, связанным с действи­ями участников. При этом наиболее естественным, «идеальным» вариантом прекращения было исполне­ние договора (контракта). Собственно, контракты для того и заключались, чтобы быть впоследствии испол­ненными. Сначала для исполнения договорных обяза­тельств требовался своеобразный «обратный ход» - совершение такой же процедуры, как и при заключе­нии соглашения. Но уже в классическую эпоху эти жестко формальные требования отпали.

Не любое исполнение контракта считалось доста­точным для прекращения возникших из него обяза­тельств: требовалось реальное и надлежащее испол­нение условий договора. Требование реального испол­нения означало, что оно должно быть исполнено в на­туре, т. е. не для вида, а должно было действительно иметь место. Надлежащим исполнение обязательства считалось при соблюдении пяти условий - совокуп­ностипяти факторов, пяти элементов:

1. Обязательство исполняет надлежащее лицо, име­ющее право распоряжения своим имуществом. Им может быть как сам должник, так и третье лицо.

2. Исполнение принимает также надлежащий субъ­ект - кредитор или уполномоченное им лицо.

3. Содержание исполнения также должно быть над­лежащим, иными словами, производимые долж­ником действия должны отвечать условиям (эле­ментам) контракта. Произведение одних действий вместо других возможно лишь при согласии кре­дитора, кроме альтернативных или факультатив­ных обязательств. Долгое время считалось, что не­допустимым является исполнение обязательства поэтапно, например, возвращение долга частями. Однако в постклассическую эпоху в Византии это требование было смягчено. Как отмечал Юлиан, «представляется более справедливым склонить ист­ца принять предложенное (часть), ибо в обязанно­сти претора входит уменьшение предмета спора».

4. Исполнение должно проводиться в надлежащем месте, вытекающем из сути и содержания контрак­та.

5. Исполнение должно проводиться в надлежащий срок. Если срок не был установ­лен, как дополнительный (случайный) элемент контракта, то обязательство должно быть испол­нено по первому требованию кредитора. Досроч­ное исполнение контракта допускалось, если это не противоречило сути обязательства и не наруша­ло интересов кредитора (например, не считалось надлежащим исполнением досрочное возвращение вещей, принятых на хранение, если об этом не про­сил кредитор).

Надлежащее исполнение обязательств было иде­альным, но не единственным вариантом их прекраще­ния. Действие контрактов могло прекращаться по сле­дующим основаниям:

а). novatio (обновление) - новым договором уста­навливается иное обязательство с целью замены суще­ствовавшего ранее, могли изменяться содержание, пред­мет, срок контракта и пр. Если заменялись стороны контракта, то это называлось delegatio. Кроме добровольной новации, юристами респуб­ликанских времен уже было отмечено существование обязательного обновления, происходящего на основа­нии процессуальных правил после и на основании ре­шения суда. Здесь происходила трансформация обязан­ности исполнить условия контракта в обязанность ис­полнить решение суда;

б) compensatio (зачет). Его суть состояла в том, что при наличии встречных однородных требований обя­зательство по соглашению сторон могло быть погаше­но полностью или частично. Сначалаcompensatio ис­пользовалось как процессуальный прием, хотя даже его применение в формулярном процессе вызывало опре­деленные возражения. Более широкое применение за­чет получил уже после реформ в этой сфере во II в. (император Марк) и, наконец, во времена Юстиниана;

в) confusio - совпадение должника и кредитора в одном лице. Чаще всего это было возможно в случае, когда должник становился наследником кредитора, или наоборот;

г) remissio debiti - освобождение от долга. Мог­ло происходить при помощи формальных способов (на­пример, воображаемый платеж: при помощи aes et libram - меди и весов; формальное устное заявление кредитора о получении платежа - acceptilatio), преторских средств(stipulatio Aquiliana), а также односторон­ними действиями(legata) и т.д.;

д) невозможность исполнения контракта, возник­шая без вины должника, могла быть юридической (изъятие предмета обязательства из гражданского обо­рота, провозглашение моратория на совершение опре­деленных действий и т.д.) или физической (гибель пред­мета контракта - индивидуально-определенной вещи). От невозможности исполнения контракта, вслед­ствие которой прекращаются обязательства, следует от­граничивать первоначальную невозможность исполне­ния обязательства (например, обязательство выпить море). В последнем случае права и обязанности не воз­никают - действовало правило: impossibilium nulla obligatio est - нет предмета - обязательство невозмож­но;

е) и, наконец, некоторые контракты могли пре­кращаться смертью должника или кредитора. Это име­ло место в случаях, когда они были связаны с личнос­тью участника договора. Например, смерть одной из сторон была основанием для прекращения до­говора поручения(mandatum), поскольку последний ос­новывался на личном доверии, даже симпатии сторон. Но в большинстве случаев права и обязанности умер­шего переходили к его наследникам.

 

 

2. Как бы контракты (квазиконтракты)

 

Как бы контракты представляют собой весьма любо­пытную категорию римского частного права, объеди­няя односторонние, как правомерные(negotiorum gestio), так и неправомерные(condictio sine causa) дей­ствия. Такая разнородность как бы контрактов иногда создает впечатление, что объединение их является лишь искусственным приемом. Однако позиция римских юристов представляется вполне логичной. Классифицирующим основанием из­браны два достаточно существенных признака.

Первымиз них можно назвать односторонний характер дей­ствий, являющихся основанием возникновения данных обязательств, на что указывали практически все рома­нисты, писавшие об этом.

Вторым объединяющим моментом, характерным признаком является получе­ние выгоды одной из сторон данных отношений вслед­ствие действий другой. Причем выгода возникает в ре­зультате, как правило, действий этой стороны, совер­шенных без намерения одарить приобретателя.

Рассмотрим каждый из упомянутых видов квази­контрактов подробнее.

1. Negotiorum gestio (ведение дел). Обычно в ли­тературе этот институт именуют как «ведение чужих дел без поручения», подчеркивая тем самым эти харак­терные признаки: заботу не о своем, а о чужом деле; отсутствие поручения к этому. Но сами римские юрис­ты ограничивались более краткой формулировкой.

Причины, породившие возникновение данного ин­ститута, были двоякими, с одной стороны, действовал принцип недопустимости вмешательства в чужие дела без просьбы хозяина или указания закона, с другой - интересы отсутствующего хозяина иногда могли быть завещаны лишь при помощи такого «непрошеного вме­шательства».

Эти противоречивые тенденции были примирены преторским правом. Характерно, что вначале преторским эдиктом был предусмотрен прямой иск отсутству­ющего хозяина против того, кто вмешался в его дела, и лишь потом ведущий дело (gestor) полу­чил обратный иск для возмещения понесенных расхо­дов.

Окончательно институт negotiorum gestio сложил­ся только в позднем классическом праве. Основные его положения выглядели следующим образом.

Вмешательство в дела другого лица допускалось лишь при наличии определенных условий:

- необходимость в ведении чужих дел;

- отсутствие поручения в широком смысле слова (договора, прямого указания закона, акта магис­трата о назначении опекуна);

- полезность для хозяина совершаемых гестором действий;

- отсутствие у гестора намерения одарить хозяи­на, т. е. ведение дел за счет самого обладателя блага.

Если эти условия были в наличии, возникали обя­зательства ведения чужих дел. Если же какое-то из них отсутствовало, то могли возникнуть обязательства из причинения вреда (например, если лицо действовало за чужой счет в своих интересах) либо неосновательно­го обогащения (если кто-то возвращал долг за отсут­ствующего третьему лицу). Могло быть и мнимое ведение чужих дел. Например, Дигесты пре­дусматривали такую ситуацию: «Но если кто-либо по­ступит так наивно, что будет вести свое дело в своем хозяйстве в качестве моего дела, то ни одной из сторон не принадлежит иск, так как этого не допускает добро­совестность...».

При возникновении обязательств вследствие веде­ния чужих дел права и обязанности сторон распределя­лись так.

Gestor должен был вести чужие дела надлежащим образом, заботясь о них, как о своих собственных, от­вечая за любую вину; после завершения действий в чужом интересе надлежало отчитаться перед хозяином в ведении дел и передать ему все полученное в процес­се таких действий. Если у gestor была возможность сообщить хозяину о ведении его дел, то он обязан был сделать это и далее действовать в соответствии с полу­ченными указаниями. В этом случае к отношениям сто­рон применялись правила mandatum.

В свою очередь dominus (хозяин дела) должен был принять отчет и вещи от ведущего дела и компенсиро­вать ему произведенные полезные и разумные расхо­ды.

2. Обязательства из неосновательного обогащения возникали в случае приращений в имуществе одного лица за счет другого без законных (достаточных) к тому оснований.

Существовали данные обязательства как совокуп­ность различных исков, порою заметно отличающихся своими основаниями, но некоторые общие условия их возникновения назвать все же можно. К ним, в частно­сти, относились:

- приращение имущества (обогащение) одного лица;

- уменьшение в связи с этим имущества у друго­го лица;

- отсутствие для этого достаточных оснований (со­глашение сторон, указаний закона и т.п.).

Еще раз напомним, что римские юристы не были сторонниками абстрактных определений, но, не зани­маясь без крайней нужды обобщениями отвлеченного характера, компенсировали это тщательной разработ­кой отдельных казусов, систематизируя их, и т.п. Ска­занное касается и правил о неосновательном обогаще­нии. Названные выше условия возникновения данных обязательств появились позже. В самом же римском праве была разработана детальнейшая система соответ­ствующих исков. Следуя за системой Дигест, назовем некоторые из них:

а) condictio causa data, causa non secuta (иск о воз­врате имущества, предоставленного для цели, которая отпала): «Если по какому-либо небесчестному делу даны деньги... то после того, как эта цель достигнута, отпа­дает истребование денег обратно»;

б) condictio ob turpem vel injustam causam (иск о возврате полученного по неправомерному или постыд­ному основанию). Такой иск, в частности, мог быть предъявлен, если деньги получены по стипуляции, совершенной под на­силием; если деньги даны, «чтобы ты не со­вершил святотатства, не совершил воровства, не убил человека» и т.п. Тут действовало своеобразное общее правило: «Сабин одобрил для всех случаев мне­ние древних, считавших, что оказавшееся у кого-либо в силу неправомерного основания может быть истре­бовано путем кондикции, такого мнению придержива­ется и Цельс» (Ульпиан);

в) condictio indeliti (иск о возврате недолжно уп­лаченного) мог быть предъявлен для возврата сумм, уплаченных по ошибке (например, при возврате повтор­но уже погашенного долга). При этом важную роль играл субъективный момент: необходимо, чтобы уп­лативший считал себя обязанным уплатить, «но если он уплатил, зная, что он не должен, то обратное истре­бование не имеет места».

Применительно к этому иску были закреплены и некоторые принципиально важные для обязательств из неосновательного обогащения в целом положения, яв­ляющиеся как бы основанием, мотивом их существо­вания и определения содержания. К числу таких поло­жений можно отнести сентенцию Помпония: «...соглас­но природе справедливо, чтобы никто не обогащался в ущерб другому лицу», его же: «Если по ошибке уплачено недолжное, то подлежит истребова­нию обратно или то самое, что уплачено, или столько же...»; высказывание Павла: «Взыскание недолжно уплаченного является естественным (вытекает из при­роды вещей), и потому в состав кондикции входят при­ращения вещи, переданной в качестве исполнения»;

г) condictio furtiva (иск на случай воровства). Та­кой иск предоставлялся собственнику украденной вещи относительно этой вещи.

Возникает вопрос: насколько нужна такая кондикция, если собственник и так может виндицировать вещь или предъявить деликтный иск?

Римляне и тут вполне логичны. Причиной внедре­ния данного иска была не только «odium furum» (нена­висть к ворам), но и соображения практического харак­тера. В частности, хотя по некоторым моментам такая кондикция уступала виндикции (не давала возможнос­ти полного возмещения интереса), зато имела место, где бы ни находилась вещь, даже если она погибла без вины нарушителя, который постоянно находится в просрочке с момента своего действия. Кроме того, виндицировать можно было только индивидуаль­но-определенную вещь, кондикция могла быть приме­нена в отношении родовых вещей.

Основные положения кондикционных исков были разработаны в классическом и постклассическом пра­ве. Юстиниан добавил субсидиарную condictio ex lege для притязаний, заслуживающих защиты со­гласно новым законам (которые, однако, не принима­ли во внимание специальные иски), и общую condictio generalis для притязаний из всех контрактов, квазикон­трактов и деликтов, если они направлены на уплату определенной денежной суммы.

 

 

3. Деликты и квазиделикты

 

Как отмечалось выше, деликты были первыми среди обязательств римского частного права по времени сво­его возникновения. Связано это с тем, что в древней­шие времена государство вообще предпочитало не вме­шиваться в отношения между частными лицами - за­щищать свои интересы было делом самих потерпев­ших. Постепенно возникли понятия о мести и ответ­ственности. И лишь со временем сформировались взгляды, согласно которым месть может быть замене­на действиями, направленными на устранение неспра­ведливости.

Интересно, что эта эволюция отразилась на трак­товке сущности богини Немезиды, существовавшей в греческой мифологии, которая в числе очень немногих перешла в римский пантеон под тем же именем. Из греческой богини мести она превратилась в Риме в бо­гиню справедливости, счастья и успехов в борьбе.

Гражданскому праву были известны три вида де­ликтов, закрепленные в систематизации Юстиниана: это injuria, furtum, damnum injuria datum.

1. Injuria - покушение на личность (лицо). В за­висимости от степени нарушения Законы XII таблиц предусматривали разные наказания - от допущения ме­сти за тяжкие телесные повреждения до относительно небольшого штрафа за удары.

2. Furtum - кража. Поскольку по гражданскому праву розыск нарушителя был еще делом самого потер­певшего, то ему позволялось производить обыск, хотя общим правилом являлась неприкосновенность жили­ща. Обыск проводился с соблюдением формальностей.

3. Несколько позднее появился в гражданском пра­ве и третий деликт - damnum injuria datum - повреж­дение или уничтожение чужих вещей. Допускают, что Законы XII таблиц еще не знали общего иска на все случаи нанесения ущерба вещам, а устанавливали от­ветственность лишь за отдельные деликты такого рода.

Позднее эти казуистические решения были заме­нены lex Aquilia. Этот закон был принят око­ло 286 г. до н.э. по предложению трибуна Аквилия и содержал три главы, последняя из которых, включавшая более или менее общие положения о повреждении чужой движимости, была добавлена позже. Штраф в пользу потерпевшего был не возмещением ущерба, а последствием запрещенного действия.

Анализ титулов 1-го и 2-го книги 9-й Дигест, со­держащих этот закон и дополнения к нему, позволяет говорить о существовании следующих условий возник­новения деликтных обязательств в римском частном праве:

- наличие вреда собственнику (практика распро­странила это положение на узуфруктуария, за­логодержателя, посессора);

- противозаконность причинения вреда;

- наличие вины, любой ее формы - от умысла и неосторожности до легчайшей вины.

Одновременно необходимо еще раз подчеркнуть, что универсального правила, согласно которому вся­кое виновное противоправное повреждение имущества влечет возникновение частного деликта, римское пра­во не знало. Вместо этого существовала система, четко определенный круг конкретных видов обязательств. Это послужило причиной возникновения такой категории, как квазиделикт.

Под данный вид обязательств подпадали все слу­чаи неправомерных действий в сфере частного права, которые не относились к деликтам. Единое определе­ние, как и какой-то общий критерий отнесения их к одной типичной группе отношений, отсутствует. Су­ществует предположение, что критерием отграничения их от деликтов могло быть то, что вред еще не причи­нен, а лишь создана угроза его возникновения, либо то, что речь идет об ответственности за чужие действия. Однако они могут быть основанием разграничения двух названных видов обязательств, не поясняя мотивы объ­единения разнообразных исков под одним наименова­нием. Остается признать, что более важным римская юриспруденция считала тут размежевание, а не объ­единение.

Среди квазиделиктов можно назвать: