День второй. Никакой астрономии.

Пролог

Последней каплей стал сломанный плеер. Последней грёбаной каплей.
…Если бы кто-то спросил меня, что я ненавижу больше всего, долго бы не раздумывал. Я ненавижу людей. Больше всего на свете я ненавижу этих мелочных, бессердечных и глупых тварей. И не потому, что я по сути своей аморальный демон с маниакально-депрессивным психозом, что в принципе не так (ну, почти), а потому, что эти самые люди питают ко мне такое количество чистой концентрированной ненависти, что я даже не знаю, куда её девать. Скоро можно лавку открывать. «Ненависть всем. Бесплатно». Хотя, глупо было бы раздавать такой ценный ресурс просто так…
Я уже знаю, что сказать маме. Я уже продумал все варианты разговора, в какое русло бы его не повело. Я добьюсь своего, и это точно. Боже, как же мне всё это надоело… Каждый год одно и то же. В каждой школе одно и то же. Как будто весь мир сговорился и решил довести меня до суицида. Если бы я мог что-то с этим сделать… Но нет, подобным навыком Бог решил меня не одаривать. Правильно, зачем он какому-то зачуханному фрику?
- Мам, переведи меня. – Я сел за стол напротив мамы, читающей что-то и явно не готовой к серьёзным разговорам. Она подняла голову, посмотрела на меня поверх очков, с видом предсказуемости сказанного мной.
- Скажи мне, почему я не удивляюсь? – мама убрала книгу и сложила руки на столе, глядя на меня в упор. Я не отводил взгляд, зная, что, если сдамся, о переводе можно забыть.
- Потому что в каждой школе одно и то же, - ответил я уже продуманной заранее фразой. А сейчас она скажет, что во всём виноват я.
- Но ты же понимаешь, что если бы не твоя внешность, не твои привычки, к тебе бы относились иначе. Ты же понимаешь, что всё зависит только от тебя.
Почти попал.
- Я не собираюсь ни под кого подстраиваться. Я это я, и точка. Если школа не может принять меня, я не собираюсь тут больше оставаться. – Как можно твёрже сказал я, всем своим видом выражая суровость и рвение. Мама должна оценить.
- А сколько, по-твоему, раз мы должны тратить кучу денег, времени и нервов ради того, чтобы твоё величество чувствовало себя хорошо в коллективе, а?
- Ты ничего не понимаешь, женщина! – вскричал я, с ужасом понимая, что мой гениальный план рушится ко всем чертям, - Я не хочу чувствовать себя хорошо! Я просто хочу, чтобы никто меня не мучил!
- Что опять случилось? – вздохнула мама, снимая очки и выражая собой центр спокойствия и умиротворения. Она уже давно перестала злиться на мою истеричность, от которой, кстати, неплохо было бы отделаться.
- Вот, - я вынул хладный трупик айпода из кармана джинсов и положил несчастного перед мамой. Она с видом абсолютного пофигизма потыкала в остатки плеера пальцем, пошевелила торчащие микросхемы и то, что осталось от корпуса…
- Меньше будешь уши себе портить.
- Маааам!
- Ну неужели ты думаешь, что я переведу тебя в другую школу только потому, что тебе сломали плеер? Ты хоть сам-то в это веришь? – она усмехнулась, а я подумал, как такая холодная и бессердечная женщина может быть моей матерью.
- Мам, если ты не хочешь меня переводить, переведусь сам.
- Ну попробуй, а я на это посмотрю, - мама снова лукаво улыбнулась, чем выбесила меня уже окончательно. Чёрт! Ну ладно, надавим на жалость. План Б.
- Мам, на прошлой неделе они налили мне в сумку клей. Позавчера забросали меня едой в столовой. Две недели назад они приклеили мне жвачку на волосы. Вчера облили маслом, а сегодня я нашёл у себя в учебнике десяток тараканьих трупов. И вот теперь айпод. Между прочим, его мне отец подарил. Ты думаешь, что хуже уже не будет? Я скоро буду бояться из дома выходить.
Мама сидела, подперев рукой голову и переводя взгляд с плеера на меня и обратно. Когда я замолчал, она ещё немного подумала, а потом всё-таки сказала:
- Фрэнк, ты всегда знал моё отношение к твоему виду. К твоему поведению, к твоей зависимости от музыки. Ты просишь меня помочь тебе и дальше продолжать в том же духе. Думаешь, мне это импонирует? Я бы с радостью отдала тебя в католическую школу на перевоспитание, но ты ведь сбежишь из дома или там наркотиками начнёшь баловаться. Знаешь, почему я всегда иду к тебе навстречу? Потому что я люблю тебя, потому что выбираю меньшее зло. Твой отец совершенно не понимает, к чему может привести твоя «индивидуальность», поэтому я вынуждена в одиночку заниматься твоим воспитанием. Все эти дети, которые тебя достают, конечно же неправы, но ты даёшь им повод к тебе приставать. Это будет последний раз, Фрэнк. Если у тебя снова начнутся подобные проблемы, я даже слушать тебя не стану, понял? Хочешь сладкой жизни? Приложи усилия.
Я готов был танцевать брачный танец кенгуру на Аляске в полнолуние. На радостях обняв маму и сплясав какую-то джагу с трупом плеера, который я поклялся похоронить, я взлетел на второй этаж в свою комнату. Радость. Счастье. Конец издевательствам.
…Честно говоря, я не надеялся, что ситуация улучшится, но всё же… Я лежал на кровати, пялясь в потолок и улыбаясь, как придурок. В голове роились идиотские мысли, лишённые смысла и цели, но мне было всё равно. Я. Перевожусь. В. Другую. Школу. Я больше никогда не увижу мерзких рож своих «высокообразованных и порядочных» одноклассников, я больше никогда не буду оправдываться перед директором за испорченные маслом стулья, я больше никогда не стану делать всяких глупостей вроде порезанных вен. Что бы ни случилось, меня ТАК уже не доведут, в этом я уверен. Должно же быть хоть где-то место, где мне будет комфортно… Где меня хотя бы замечать не будут. Было бы прекрасно.
Я взглянул на плеер. Придётся доставать из закромов старенький MP3шник на какие-то полтора гига. Ну что ж, раз такое дело, раз я умудрился уломать маму на перевод, пока придётся попридержать коней и новый плеер не просить. Радость всё равно била ключом, и всё это благодаря этой странной непостоянной женщине, являющейся моей матерью (чудом, опять же). Хоть ей и не нравится моё отношение ко всему сущему, она хотя бы не навязывает своё мнение, спасибо и на том. В последнее время таких людей всё меньше. Ну и что, что пирсинг? Ну и что, что волосы крашеные? Что рваные джинсы, что чёрные ногти и узкие штаны? Это я, и это никого кроме меня не касается. Я не обязан быть частью массы, в Конституции ничего такого не написано, а если и было бы, всё равно бы не соблюдал. Правила созданы для того, чтобы их нарушать, ведь так?
- Фрэнк, я займусь этим завтра, ты не против?
Я дёрнулся от неожиданности. Мама – мастер проникать в помещения абсолютно незаметно. Лучше бы банки чистила с такими способностями, а не сына пугала.
- Чем быстрее, тем лучше, - ответил я, понимая, что наглость моя не знает границ. Мама вздохнула, смерив меня крайне неприятным взглядом.
- Советую подумать насчёт воскресной школы, мой мальчик, ибо ещё одно слово, и ты там окажешься, - она улыбнулась, и я снова убедился, что моя мать – это нечто. Нечто одновременно доброе и хорошее, и в то же время на редкость вредное. Но я это нечто люблю, чёрт возьми.
... Эта неделя была лучшей в моей школьной жизни. Естественно, издевательства никуда не делись, но отношение мое к ним кардинально поменялось. Подложили дохлого таракана? Это последний увиденный мной труп таракана в сумке, надо сфотографировать на память и на стену повесить дома. Налили клея в кеды после физры? Ничего, они все равно разваливались. Уже ничего не имело значения, дотерпеть одну неделю - и жизнь наконец-то наладится. Они знали,что я ухожу и, даже если и собирались отыграться на мне напоследок, получалось у них как-то не очень впечатляюще. Перед глазами стоял умерший плеер, и по сравнению с ним все эти детские подшучивания вообще всерьез не воспринимались. И не такое бывало, потерпеть одну неделю - ничего после целого года мучений и издевательств.
Дома меня ждал сюрприз. Несмотря на предвкушение хорошей жизни и ничем пока не испорченное настроение, мама умудрилась меня окончательно убить.
- Твоя форма на кровати, померь, будь добр, - сказала мама из кухни, а я не поверил своим ушам. Что? Форма?! Охрененная шутка, да, смешнее ничего не слышал... Но, добравшись наконец до своей комнаты, я понял, что это никакой не прикол. На моей кровати лежала аккуратно сложенная форма. Черт возьми, форма! Я такой херни класса с третьего не носил!
- Мам, очень смешно, я оценил твое чувство юмора, - крикнул я этой чокнутой женщине, наивно полагающей, что я, вытерпевший ради своей индивидуальности почти десять лет мучений, на последнем году обучения в школе надену гребаную школьную форму!
- Я сейчас поднимусь и посмотрю, попала ли я с размером, и если вдруг я увижу очередной бунт или забастовку, ты у меня рясу наденешь лет эдак на пять, понял?
Наша семейка достойна премии за самые чудные отношения детей и родителей. Премии, памятника и трех кило медалей на развес.
Я глянул на эту проклятую форму. Ну что ж, будь по-твоему, бессердечная женщина, я надену эту дрянь. В первый и последний раз.
- Школа Сеттер-холл одна из самых престижных в городе, и я специально выбрала ее, - слышал я мамины рассуждения, параллельно проклиная постоянно сваливающиеся брюки, - и из-за формы тоже. Ты не так будешь выделяться среди одноклассников, если все они будут одинаковыми. И наконец займешься учебой: тебе поступать в этом году, а у тебя куча провалов.
- Мам, а что-нибудь попроще выбрать было слабо, да? - прошипел я, когда мама наконец вошла и смерила меня оценивающим взглядом. - Я чувствую себя каким-то придурком в этой парандже.
- Тебе очень идет, вот не надо тут, - мама скрестила руки на груди, все еще меня оценивая. - Только вот слишком ты у меня тощий, с тебя же все сваливается.
- Да ладно, а я и не заметил! - огрызнулся я, всплеснув руками. Зря я это сделал: штаны сочли своим долгом свалиться с меня. Получилось крайне драматично. Мама зашлась гиенистым хохотом, заставляя меня чувствовать себя еще ущербнее. Спасибо, блин.
- Мааам, - я взглянул на нее как можно более раздраженно, чтобы хоть как-то успокоить и настроить на то, что я против этой гадости под названием "форма".
- Ничего, думаю, если ты в первый день придешь в джинсах, тебя не убьют, - улыбнулась мама, выходя из комнаты. Удивительное создание.
Я плюхнулся на кровать прямо так, в сраной форме и без штанов. Моя территория, что хочу, то и делаю. Под потолком крутились фосфорные звездочки, которые я присобачил туда еще в детстве. Напоминание о том, что тут я в безопасности или что-то типа того. Парочка уже оторвалась, одну содрал кот, когда падал со шторы, а еще одна свалилась на меня ночью, почти что доведя меня до инфаркта. Я улыбнулся. Как бы то ни было,моя жизнь всегда будет пустым времяпровождением фрика-неудачника, который сам не знает, чего хочет. Это как аксиома, с этим смирились и мама, и отец, даже кот, наверное. Ну и я, естественно. Ждать кучу друзей, вечную любовь и цель в жизни? Пфф, мне бы хоть до подарка на Рождество дослужиться.
Школа Сеттер-холл, жди новую жертву. Хотя хотелось бы быть не жертвой, а кем-то своим. Хоть раз в жизни.

День первый. Знакомство.

... "Новая школа сделает мою жизнь лучше, надо мной перестанут издеваться, я заживу спокойно"
БРЕД.
Началось все с самого порога.
Как только я открыл дверь новой и выглядевшей вполне адекватной школы, на меня стали коситься, как на инопланетянина. С одной стороны, вполне логично, я ведь как бы новенький, а значит, заведомо чужой. Пришелец. Но ладно бы это были просто косые взгляды или там перешептывания, к этому я привык. Каждый год ведь одно и то же. Но... Мои новые "однокласснички" заржали в голос, как только я вошел.
- Познакомьтесь с вашим новым одноклассником, - обратился к классу маленький сухонький дядечка, оказавшийся моим новым классным. Естественно, его услышал только я, стоявший рядом: класс решил сразу мне показать, кто я здесь и как я им всем нужен. Ха, да пожалуйста. Как будто мне эта толпа имбецилов больно нужна. Я улыбнулся украдкой, радуясь про себя тому, что уже не расстраиваюсь такому ко мне отношению.
- Представься, пожалуйста, расскажи что-нибудь о себе, - обратился ко мне дядька, передавая эстафету говорения и тем самым освобождаясь от обязанности перекрикивать стадо ржущих баранов. Однако как только однокласснички услышали о том, что я буду говорить, в классе воцарилась мертвая тишина.
- Эм, ну меня Фрэнк зовут. Фрэнк Айеро. Мне семнадцать, - я еле-еле выдавливал из себя слова, постоянно переводя взгляд с класса на свои кеды и обратно. - Вряд ли вам будет интересно знать обо мне что-то еще, - буркнул я и поплелся к последней парте в углу.
- Эй, нет-нет, там ты сидеть не будешь! - услышал я голос классного, - сядь-ка вот сюда, за четвертую.
Я посмотрел на место, на которое указывал дядька (иначе я его называть вряд ли смогу, плохая память на имена, да и желания забивать голову всякой ерундой у меня не возникало). Странное дело, но взгляд мой будто споткнулся об одного паренька, сидевшего перед моей будущей партой. Завесившись черными космами и не обращая внимания ни на меня, ни на дядьку-классного, парень что-то увлеченно малевал в блокноте с обгрызенными углами, скрючившись так, что я не сразу понял, откуда у него что торчит. Единственное, что я для себя отметил, - это кеды. Потрепанные, черные, такие носят или дети, или долбанные отморозки-фрики типа меня. Удивление? Да, немного. Я сел на свое место, стараясь сделаться незаметным или хотя бы сжаться до размеров атома. Классный начал урок, рассказывал что-то про теорию относительности и охренительность Эйнштейна, а я боялся пошевелиться, потому что на меня смотрели двадцать пар изучающих глаз. Единственным, кто на меня не пялился, был тот самый художник, ни разу не поднявший головы и ни разу не взглянувший даже на учителя. "Псих какой-то", - сделал вывод я, пытаясь поменьше внимания обращать на тех, кто уж точно со мной никогда не заговорит, хочу я этого или нет...Черт, что я несу! Хочу? Чтобы со мной заговорили?! Я болен, я заразился каким-то вирусом от новой школы, мне нужна срочная музыкальная терапия.
Честно говоря, я был удивлен тому, что в этой школе все действительно ходят в этой дурацкой форме. Ни одного явного неформала или фрика я тут не встретил, но даже какой-то парень с дредами, от которого за километр несло пацифизмом, и тот ходил в этом идиотском синем пиджаке с гербом школы. Сначала это было немного дико для меня, привыкшему к разврату и распущенности обычных среднестатистических школ, но... Не знаю, почему, но все эти гербы школ, длиннющие коридоры, толпы девочек в форме команды поддержки и пустой шкафчик, выкрашенный в веселенький голубенький цвет, придавали мне уверенности. У меня был шанс кем-то стать, был шанс прожить хотя бы один год нормально, без вечного баттхерта и желания убить все, что дышит.
Наушники отрезали меня от внешнего мира, отрезали от проблем и неопределенности, заставили забыть о том,что вероятность терпимых ко мне одноклассничков близка к нулю. Ну а впрочем... Шло оно все к черту. Посмотрим, что будет.
... Увидев урну на горизонте, я, ликуя, отправился к ней. Ну что за придурочная школа, а? На весь коридор - одна урна! Из-за этой фигни я шлялся по коридорам с этой долбонутой нугой, как идиот, в поисках места, куда ее можно выбросить. Но только я протянул руку, чтобы избавиться от этой попавшейся мне в пакете с завтраком гадости, как...
- Ты что такое творишь, имбецил?! - нечеловеческий вопль лишил девственности мои барабанные перепонки; я дернулся, на автомате матернувшись под нос. Я убью его.Точно убью.
- Ты чего орешь? - с расстановками в голосе почти спокойно сказал я, стараясь скрыть ярость.
- А ты чего святотатствуешь? - ответил вопросом на вопрос парень. Я нисколько не удивился тому, что это был именно он - никто другой не подойдет ко мне ближе, чем на двадцать метров. Я не знал его имени и толком не разглядел его лица в классе, но я был уверен, что мы с ним подружимся. Или навсегда возненавидим друг друга.
- Я ненавижу нугу, уж извините, - пробормотал я, уже собираясь выкинуть пачку в урну, как мою руку перехватила бледная худая ладонь с обгрызенными до мяса ногтями и вырвала у меня из пальцев серебристый пакетик.
- Нечего разбрасываться ценными ресурсами, - невозмутимо пробурчал парень, поглощая содержимое окаянного пакетика. Я так и встал как вкопанный. Этот мудак вконец офигел. Не успел я прийти в новую школу, как меня уже объели.
- Может, ты хоть представишься? - спросил я, скрещивая руки на груди и выражая собой квинтэссенцию недовольства.
- Уэй, - с набитым ртом промямлил фрик, убирая с лица черные пряди. Я впервые разглядел его лицо и, честно говоря, меня прямо дернуло. Нет, он ни в коем случае не был уродом или там инвалидом. Он был безумно похож на девушку. Огромные оливковые глаза, курносый тонкий нос, слишком специфический; тонкие губы и ни малейшего намека на какие-нибудь там прыщи. Это удивляло, учитывая любовь к сладкому этого неведомого существа.
- Что ты там сказал? - переспросил я, не поняв, что за странный звук издало Оно.
- Джерард Уэй меня зовут, - прожевав наконец, сказал парень. - Ты чего так на меня уставился?
- Удивляюсь твоей наглости, - пробормотал я.
- А мне так тебя и называть: Унылый Отморозок Который Не Любит Нугу? Или сократить до просто "Отморозок"?
- Я вообще-то уже говорил, как меня зовут.
- Правда? - наивно удивился Уэй, изогнув двумя тонкими дугами брови. Этот парень безнадежен.
- Фрэнк Айеро, приятно познакомиться, - пробормотал я, ожидая, что этот ненормальный не услышит и подумает, что я унылое говно и со мной скучно и неинтересно. Что наконец оставит меня в покое.
Но не судьба.
- Ну, приятно познакомиться, - криво усмехнулся Джерард. И только тут до меня дошло: это надолго. Это надолго и мне это по душе, черт возьми.
Можно называть меня как угодно: сентиментальная сопля, размазня, мистер "Я слишком чувствительный" - но от этого я не изменюсь. Если человек обратил на меня внимание, просто так, не из корысти - я этого не забуду. Я не плюну на это. Несмотря на репутацию молчаливого урода, ненавидящего все живое, я никогда откровенно не огрызался на тех, кто искренне хотел со мной пообщаться. Проблема была лишь в том, что таких субъектов было, эмм... не было, но не суть. Если этот странный фрикастый Уэй действительно хочет приключений на свою задницу, то милости прошу в мой мир, всегда с радостью поделюсь грязью, которой меня каждый день поливали и будут поливать. Только вот жалко мне его.
Пока.
... - Мааам, я дома, - протянул я с порога, сбрасывая кеды и проползая наверх к себе. - Есть не буду, школа отстой, ко мне не заходить, - крикнул я, запирая дверь на защелку и падая на кровать. Звездочки на потолке отвратительно поблескивали, заставляя меня снова и снова возвращаться к мысли о том, что стоило бы их вообще нахрен оторвать и сжечь во славу сатане. Я пошарил рукой по тумбочке в поисках брошенного куда-то туда плеера. Единственный способ заставить маму не трогать меня – это врубить музыку так громко, чтобы было слышно на другом конце города. К счастью, я могу себе это позволить: когда соседи пожаловались на меня в последний раз, они не спали всю ночь, а наутро переехали в другой город и сказали по телефону, что я очень милый и порядочный мальчик и они не держат на меня зла. Ну, ещё они попросили удалить их номер и никогда не звонить им, но не суть. Я, всё так же с закрытыми глазами и наощупь, подключил-таки нечеловеческими усилиями плеер к колонкам. Отключить мозги, включить Нирвану и катарсис. Я устал, физически и морально. Каждый мой переход в другую школу сопровождается нервозом и каким-то воспалением ненависти. Каждый, но не этот, и это меня настораживает. Я понимаю, что от моих новых одноклассничков можно ожидать чего угодно, но... Есть этот ненормальный, Уэй кажется, и это значит, что я не один такой. Это греет душу.
- Фрэнки, тут отец звонит, - мама снова возникла ниоткуда (как она открыла дверь, черт возьми?!) перекрикивая завывания Кобейна, включенные на максимум.
- Скажи ему, что я подхватил сифилис и умер, - пробурчал я, закрывая лицо подушкой.
- Не поверит. От кого ты мог сифилис подхватить, от упаковки салфеток, что ли? - усмехнулась мама. Охренеть просто.
- Мааам, тут ты должна была выждать драматическую паузу и начать причитать из-за того, что у меня нет девушки, а не ехидничать и делать сомнительные выводы из моего образа жизни, - промямлил я из недр подушки.
- Ну, как хочешь, отец интересовался, как ты тут влачишь свое бессмысленное существование, скажу ему, что ты снова превратился в отморозка, - мама безразлично пожала плечами и вышла, демонстративно захлопнув дверь за собой. Наконец-то блаженная тишина.
Не то, чтобы я не хотел бы услышать отца, просто... Настроение не то, и я могу наговорить ему всяких гадостей сейчас. Родители развелись несколько лет назад, но это не значит, что я отцу не нужен: он занимает очень важное место в моей жизни, он научил меня играть на гитаре и ударных, которые сам мне и купил вопреки маминым истерикам; он научил меня быть индивидуальностью, человеком со своими собственными взглядами на жизнь, на отношения, на мир. Именно поэтому я боюсь его обидеть своим вечным унынием. Отец прекрасно это понимает и обычно не обижается на то, что я отказываюсь с ним разговаривать. Мамин же мозг не в силах удержать в себе подобные сведения, и поэтому она постоянно грызет меня за мнимый пофигизм. Эх, женщина, что с нее взять.
Я сполз с кровати на пол, стянув за собой плед и подушку. Естественно, делать на завтра я ничего не собирался, и не потому, что я там двоечник конченый или просто ленивая жопа. Тем мне и нравились переходы в другую школу: первые несколько дней спокойно ничего не делаешь и на каждом уроке строишь морду кирпичом и говоришь "Ой, я не знал, я новенький". Лекция на пол-урока на тему "как привыкнуть к новой школе" обеспечена.
Мама давно уже смирилась с тем, что физик-ядерщик из меня получится, как минимум, хреновый. Поэтому к постоянным мозгодробительным стараниям научиться нормально играть на гитаре она уже привыкла. Мечты об игре в рок-группе не покидали меня с детства. В одиннадцать лет я даже пытался сколотить какую-то пародию на группу. Выглядело это убого и по-детски, но ведь попытка - не пытка. Теперь все, что я могу - играть для себя и ждать подходящего момента, ждать, когда ко мне придет дух Кобейна и скажет мне, что делать, чтобы моя мечта не умерла вместе со мной.Глупо, я знаю, но я не вижу других вариантов. Поэтому я просто буду валяться на полу, свернувшись эмбрионом и замотавшись в плед с головой. Вот.

Эпилог.

Прошло три года с тех пор, как я перешёл в школу Сеттер-холл.
Кажется, всё это было уже вечность назад. Сейчас я играю в своей группе, которую сумел-таки сколотить, несмотря на не ахти какую игру на гитаре. Ребята помогают, поддерживают, как могут. Колледж так и остался в маминых мечтаниях. Всё, что произошло три года назад, сейчас кажется каким-то далёким-далёким сном, как будто призрак черноволосого парня, отпечатавшегося в моём сердце – лишь моя фантазия. И только рисунок, висящий в рамке над моей кроватью, напоминает о том, что всё это действительно было.
Жизнь изменилась. Я изменился. Кажется, что от того забитого мальчишки ничего не осталось. Только шрам на сердце.
И вот я проснулся в своей каморке, больше напоминающей какой-то грёбаный клоповник, и снова хряснулся головой о полку, висящую прямо у меня над головой. На койку посыпались книги, вызывая во мне бурю негодования. Отличное начало дня, собственно говоря.
Словами не передать, насколько я соскучился по маминой стряпне. Как только я закончил школу, в попе заиграла самостоятельность и я поставил маму перед фактом: я буду жить один. Та только пожала плечами и буркнула что-то вроде «флаг в руки». Ну, она же моя мама. Купив себе какую-то совсем запущенную нору, я смог-таки привести её хоть в какой-то скудненький порядок. Тут теперь и живу, разделяя одну крохотную комнатушку со всеми известными домашними насекомыми. Но мне тут нравится.
- Доброе утро, Фрэнк Айеро, добро пожаловать в ещё один ебанный день в этом аду, - улыбнулся я своему отражению в зеркале. Впереди – подработка в забегаловке напротив и репетиция, впереди ещё один день.
Я смог пережить. То, что случилось, закалило меня, подогрело, и я вступил в эту жизнь со всеми ранами, которые мне достались по наследству от прошлого меня. Да, первые несколько месяцев мы с Джи созванивались. Разговаривали. Писали друг другу в интернете. Но потом он не взял трубку один раз, потом трубку не взял я, потом он удалился из одной соцсети… Наши дороги слишком разошлись, чтобы пытаться хоть как-то их сшить обратно. Два года я ничего от него не слышал. Парни подшучивали надо мной, в шутку называли «несчастным Ромео», я смеялся и пытался заставить себя перестать тешиться безумными надеждами на непонятно что.
Так и живу.
- Доброе утро, Пуговка, - улыбнулся я, увидев огроменного таракана на столе. Ну конечно, куда без этих красавцев. Несчастное насекомое, решив, что я один из тех садистов, что бегают за таракашками с газетой, быстро скрылось из виду. Ну и ладно.
Наспех позавтракав и собравшись, я хотел было выбежать уже из квартиры, как вдруг…
Звонок в дверь.
- Ну и кого на этот раз занесло? – бурчал я, подходя к двери. Это или кто-то из ребят, или грёбаная домоуправляющая, которая давно уже решила сделать из меня карпаччо, или внезапно приехавшая мама, которая просто обожает одаривать меня неожиданными визитами.
Своё крохотное сокровенное желание я засунул куда подальше, потому что… Потому что это просто невозможно. Сколько уже раз я дёргался из-за звонков дверь, потому что верил, что может быть, по случайному стечению обстоятельств эта сучка судьба повернётся ко мне наконец не задницей и я увижу в дверях того, о ком грезил все эти годы по ночам… Но было просто глупо надеяться так долго.
Я подошёл к двери и, не глядя в глазок, начал разбираться с замком, бурча себе под нос что-то вроде «уроды, как можно так рано, если не по делу – тут же дверь закрою и пошлю всё нахрен». Я открыл дверь и уже открыл было рот, чтобы наорать на пришедшего, но…
Из рук выпала сумка.
Я понял, что конец той истории, которую я так любил снова и снова воскрешать в мыслях, не был дописан, как мне казалось ранее. Только сейчас, когда на пороге стоит этот человек, можно на последней странице витыми золотистыми буквами писать слово «Конец».
- Я скучал, Фрэнки.

 

Пролог