Джорджу Кеннану (George Kennan).

 

1890 г. Августа 8. Я. П.

 

Му dear m-r Kennan, (1)

 

Несмотря на английское обращение, смело пишу вам по-русски, уверенный в то[м], что вы, с вашим прекрасным знанием русского языка, не затруднитесь понять меня.

Не помню, отвечал ли я вам на ваше последнее письмо. (2) Если я этого не сделал, то надеюсь, что вы за это не сердитесь ва меня.

С тех пор, как я с вами познакомился, я много и много раз был в духовном общении с вами, читая ваши прекрасные статьи в "Century", (3) который мне удалось доставать без помарок. (4) Последние статьи еще не прочтены мною, но я надеюсь достать их. В последнее же время вспоминал о вас по случаю ваших, произведших такой шум во всей Европе, статей о сибирских ужасах. Часть этих статей, незамаранная, дошла до меня в журнале Стэда (8), не помню каком, "Pall Mall Budget" (6) или "Review of Reviews". (7)

Очень, очень благодарен вам, как и все живые русские люди, за оглашение совершающихся в теперешнее царствование ужасов.

Вы, верно, слышали про страшную историю повешения в Пензе двух крестьян из 7, приговоренных к этому за то, что они убили управляющего, убившего одного из них. (8) Это было в газетах, и даже при том освещении, которое дано этому правительственными органами, возбуждает страшное негодование и отвращение, особенно в нас русских, воспитанных в сознании того, что смертная казнь не существует в нашем законодательстве. Помню, сколько раз молодым человеком я гордился этим, теперь же с нынешнего царствования смертная казнь получила у нас права гражданства и без всякого суда, т. е. с подобием его.

Об ужасах, совершаемых над политическими, и говорить нечего. Мы ничего здесь не знаем. Знаем только, что тысячи людей подвергаются страшным мучениям одиночного заключения, каторге, смерти и что всё это скрыто от всех, кроме участников в этих жестокостях.

Разговорился я о том, что интересует вас и не может не интересовать меня; цель же моего этого письма вот какая:

Нынешней зимой появилась на Петербургской выставке передвижников картина Н. Ге: Христос перед Пилатом, под названием "Что есть истина", Иоанн XVIII, 38. Не говоря о том, что картина написана большим мастером (профессором академии) и известным своими картинами -- самая замечательная: "Тайная вечеря" -- художником, картина эта, кроме мастерской техники, обратила особенно внимание всех силою выражения основной мысли и новизною и искренностью отношения к предмету. Как верно говорит, кажется, Swift, (9) что "we usually find that to be the best fruit which the birds have been picking at", (10) картина эта вызвала страшные нападки, негодование всех церковных людей и всех правительственных. До такой степени, что по приказу царя ее сняли с выставки и запретили показывать. (11)

Теперь один адвокат Ильин (я не знаю его) решился на свой счет и риск везти картину в Америку, (12) и вчера я получил письмо о том, что картина уехала. Цель моего письма та, чтобы обратить ваше внимание на эту, по моему мнению, составляющую эпоху в истории христианской живописи картину и, если она, как я почти уверен, произведет на вас то же впечатление, как и на меня, просить вас содействовать пониманию ее американской публикой, -- растолковать ее.

Смысл картины на мой взгляд следующий: в историческом отношении она выражает ту минуту, когда Иисуса, после бессонной ночи, во время которой его, связанного, водили из места в место и били, привели к Пилату. Пилат -- римский губернатор, вроде наших сибирских губернаторов, которых вы знаете, живет только интересами метрополии и, разумеется, с презрением и некоторой гадливостью относится к тем смутам, да еще религиозным, грубого, суеверного народа, которым он управляет.

Тут-то происходит разговор, [Иоанна] XVIII, 33--38, в котором добродушный губернатор хочет опуститься en bon prince (13) до варварских интересов своих подчиненных и, как это свойственно важным людям, составил себе понятие о том, о чем он спрашивает, и сам вперед говорит, не интересуясь даже ответами; с улыбкой снисхождения, я полагаю, всё говорит: "так ты царь?" Иисус измучен, и одного взгляда на это выхоленное, самодовольное, отупевшее от роскошной жизни лицо достаточно, чтобы понять ту пропасть, которая их разделяет, и невозможность или страшную трудность для Пилата понять его учение. Но Иисус помнит, что и Пилат человек и брат, заблудший, но брат, и что он не имеет права не открывать ему ту истину, которую он открывает людям, и он начинает говорить (37). Но Пилат останавливает его на слове истина. Что может оборванный нищий, мальчишка сказать ему, другу и собеседнику римских поэтов и философов, -- сказать об истине? Ему не интересно дослушивать тот вздор, который ему может сказать этот еврейский жидок, и даже немножко неприятно, что этот бродяга может вообразить, что он может поучать римского вельможу, и потому он сразу останавливает его и показывает ему, что об слове и понятии истина думали люди поумнее, поученее и поутонченнее его и его евреев и давно уже решили, что нельзя знать, что такое истина, что истина -- пустое слово. И, сказав: "Что есть истина?" и повернувшись на каблуке, добродушный и самодовольный губернатор уходит к себе. А Иисусу жалко человека и страшно за ту пучину лжи, которая отделяет его и таких людей от истины, и это выражено на его лице.

Достоинство картины, по моему мнению, в том, что она правдива (реалистична, как говорят теперь) в самом настоящем значении этого слова. Христос не такой, какого бы было приятно видеть, а именно такой, каким должен быть человек, которого мучили целую ночь и ведут мучать. И Пилат такой, каким должен быть губернатор теперь в..... (14) и в Масачузете.

Эпоху же в христианской живописи эта картина производит потому, что она устанавливает новое отношение к христианским сюжетам. Это не есть отношение к христианским сюжетам, как к историческим событиям, как это пробовали многие и всегда неудачно, потому что отречение Наполеона или смерть Елизаветы представляет нечто важное по важности лиц изображаемых; но Христос в то время, когда действовал, не был не только важен, но даже и заметен, и потому картины из его жизни никогда не будут картинами историческими. Отношение к Христу, как к богу, произвело много картин, высшее совершенство которых давно уже позади нас. Настоящее искусство не может теперь относиться так к Христу. И вот в наше время делают попытки изобразить нравственное понятие жизни и учения Христа. И попытки эти до сих пор были неудачны. Ге же нашел в жизни Христа такой момент, который важен теперь для всех нас и повторяется везде во всем мире, в борьбе нравственного, разумного сознания человека, проявляющегося в неблестящих сферах жизни, с преданиями утонченного и добродушного, и самоуверенного насилия, подавляющего это сознание. И таких моментов много, и впечатление, производимое изображением таких моментов, очень сильно и плодотворно.

Вот как я разболтался. Истинно уважающий и любящий вас.

 

 

Печатается по машинописной коппи из АЧ. Большой отрывок с многочисленными пропусками опубликован в журнале "Вестник Европы" 1904, 11, стр. 24--26. Почти полностью напечатано в ТГ, стр. 26--31. Дата машинописной копии "7 августа 1890 г." исправляется на один день на основании записи в Дневнике Толстого 8 августа (см. т. 51, стр. 73).

Джордж Кеннан (George Kennan, 1845--1924) -- американец-путешественник, писатель, лектор и публицист. В 1885--1886 гг. совершил путешествие по Сибири, с целью изучить систему ссылок в России. Об этом своем путешествии напечатал ряд очерков в "Century Magazine", объединенных потом и изданных в 1891 г. отдельно в двух томах под заглавием: "Siberia and the Exile System" ("Сибирь и система ссылки"). Книга эта создала Кеннану большую популярность. В России она была запрещена цензурой и только в 1906 г. появилась одновременно в нескольких переводах.

По возвращении из Сибири Кеннан навестил Толстого. Посещение это описано в его статье "A visit to count Tolstoi" ("Посещение графа Толстого"), напечатанной в том же "Century" 1887, июнь. Изложение этой статьи, под заглавием "Американец в гостях у Л. Н. Толстого", см. "Неделя" 1887, N 28 от 12 июля, стр. 889--891.

Толстой пользовался материалами Кеннана о сибирской ссылке в своей работе над "Воскресением", см. т. 33, стр. 391--392.

 

(1) [Дорогой мистер Кеннан,]

(2) Сохранилось лишь одно письмо Кеннана к Толстому, датированное 21 декабря 1886 г., в котором Кеннан уведомляет, что посылает биографию В.Л. Гаррисона.

(3) "The Century Illustrated Monthly Magazine" -- американский журнал.

(4) Русская цензура вымарывала или совсем вырезала запрещенные ею места из пропущенной в Россию литературы.

(5) О Стэде см. в прим. 3 к письму N 70.

(6) "Pall Mall Budget" -- английский журнал.

(7) "Review of Reviews" -- английский журнал.

(8) Убийство управляющего имением произошло в Долгорукове, Инсарского уезда Пензенской губ. -- родовом имении Тучковых, владелицей которого была в то время Наталья Алексеевна Огарева-Тучкова (1829--1913). Дело об убийстве управляющего крестьянами разбиралось в Пензе временным отделением Казанского военно-окружного суда с 22 по 26 сентября того же года. Из 30 обвиняемых 14 (не 7) было приговорено к смертной казни. Прошение осужденных "на выеочайше имя" изменило приговор: двое были повешены, трое сосланы на вечную каторгу, остальные 9 на 20 лет каторжных работ. По поводу этого происшествия возникла в 1892 г. между Толстым и Н. А. Огаревой переписка, из которой сохранилось лишь одно письмо Толстого (см. письмо от 7 августа 1892 г., т. 66). Письма Н. А. Огаревой-Тучковой, подробно рассказывающие о событии, опубликованы в книге: "Труды Публичной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. Письма Толстого и к Толстому. Юбилейный сборник", Гиз, М. -- Л. 1928, стр. 194--207.

(9) Джонатан Свифт (Wift, 1667--1745), английский писатель-сатирик, автор всемирно-известного "Путешествия Лемюэля Гулливера" -- сатиры на современный ему общественный строй Англии.

(10) [мы обычно находим более вкусным тот плод, который клевали птицы,]

(11) Ср. книгу В. В. Стасова "Н. Н. Ге", изд. "Посредник", М. 1904, стр. 322.

(12) Николй Дмитриевич Ильин (1849-- ок. 1895), в то время частный поверенный в Петербурге. В письме от 20 апреля Ильин предложил Ге выставить картину за границей, на что получил согласие. П. М. Третьяков, купивший картину в июне, дал свое разрешение на это путешествие и вперед защитил две тысячи рублей. Картина первоначально выставлялась в Германии, затем в Америке, но выставка всюду несла материальные убытки. Ильин беспрестанно писал Ге, прося о высылке денег. Вернулся он в апреле 1891 г., прислав картину наложенным платежом. См. В. В. Стасов, "Н. Н. Ге", стр. 331--346, 365--366.

(13) По смыслу: с начальнической снисходительностью. Буквальный перевод: добрым принцем

(14 Многоточие в копии.

 

 

Л. Л. Никифорову.

 

1890 г. Августа 9. Я. П.

 

Дорогой Лев Павлович!

 

Посылаем вам кое-какие вещи. Очень будем рады, если вам они пригодятся. Я затерял ваш адрес и пишу в Тверь, куда и пошлю вещи малой скоростью. --

Как радостно общение с такими людьми, как вы, смотрящими релдгиозно на жизнь.

Мне тоже очень нравится ваша мысль снимать наделы и жить в деревне. Помогай вам бог. Не оставляйте уведомлять о вашем житъе-бытье.

 

Любящий вас Л. Толстой.

 

 

Впервые опубликовано без даты в "Ежемесячном журнале" 1914, 1, стр. 87. Дата определяется сопоставлением настоящего письма с предыдущим письмом Толстого к Никифорову (см. N 115), ответным письмом Никифорова (почтовый штемпель: "Тверь 16 сентября 1890") и упоминанием под датой "9 августа" в Списке М. Л. Толстой.

Ответ на недатированное письмо Никифорова, в котором Никифоров благодарил за книги, полученные от Толстого (см. письмо "V" 115), и писал, что после пожара он нуждается в осенней и зимней одежде.

 

 

*125. Д.А.Хилкову.

 

1890 г. Августа 9. Я. П.

 

(1) что мы (большей частью, даже всегда -- это наши прошедшие грехи) действуем в области недолжного, и тогда должны, выбирать, что из дурного менее дурно, и как нам поступить, чтобы сделать, как должно. Рассудить это, во-первых, никогда. не успеешь, а, во-вторых, если бы и успел, этого никогда нельзя сделать, и потому решителем того, что должно, или, скорее чего не должно, а что скорее можно сделать, остается совесть. Совесть, которая может быть темная, непросвещенная светом христианского разумения, может быть бессознательная, т. е. такая,что человек не знает сам про нее, и может быть просвещенная и сознательная, т. е. что человек вперед определил себе с помощью христианского учения то, чего не должно делать, и, кроме того, в минуту сомнения не отдается одному чувству, но еще спросит себя: как мне должно поступить? Вот к такой совести я и прибегаю, и прибегаю в таких случаях, и совесть эта всегда несомненно и так, что потом я не только не раскаиваюсь, но радуюсь, решала в этих случаях. И решала не так, как можно бы думать, и как говорят многие, что совесть решит, что именно нужно сделать. Совесть моя никогда ничего подобного не решает, -- она только ясно, несомненно и бесспорно решает, чего нельзя, невозможно сделать. У нее только один ответ: этого нельзя, и кончено.

 

 

Отрывок письма печатается во машинописной копии из АЧ. Дата копии "Осень 1890 г." уточняется на основании упоминания этого письма под датой "9 августа" в Списке М. Л. Толстой.

В копии АЧ значится: "Д. А. Хилкову (Из непосланного письма)".

 

(1) Начало не сохранилось.

 

 

М. А. Щмидт.

 

1890 г. Августа 9. Я. П.

 

Сиасибо за ваше письмо, дорогая М[арья] А[лександровна]. Вы вот часто меня благодарите, а мне как вас благодарить за все те радости, которые вы мне доставляете? Каждое известие о вас (я получил такое через Ге) и письмо от вас -- это радость.

Вот живут люди по-человечески и не только не жалеют о брошенном язычестве, а только радуются. И какие люди -- испорченные, слабые. Никогда мне не удастся придумать и написать таких доводов в пользу исповедуемого нами учения, какие вы даете своей жизнью.

Маша непременно вам доставит и комедию, и послесловие, (1) и еще статейку -- предисловие к книге Алексеева о пьянстве, (3) и статью, составленную из Катехизиса Баллу и декларации Гаррисона. Баллу -- это американец, 87-летний старец, посвятивший свою жизнь на борьбу с ложным учением -- о возможности соединения христианства с властью и написавший прекрасные сочинения о непротивлении. Одно из них, кроме Катехизиса, довольно большое, переведено, (3) и мы его, по невозможности печатать, будем сообщать тем, кого это интересует. В Америке происходит, на мои взгляд, огромное движение христианское, практическое, которое короче всего определить -- стремлением ко всеобщему братству. Я получаю всё больше и больше писем, статей, книг в этом направлении.

У нас живых людей тоже много. Сейчас у нас гостит Рахманов. Он жил у сестры у Буткевича, (4) которые поселились на земле и сами работают. По дороге оттуда к нам живут Булыгин, (5) точно так же, с одним Бибиковым (6) --замечательно милым, кротким человеком. Идет же он к Новоселову на время, а оттуда в Новгородску[ю] губ[ернию] к доктору, чтоб зиму с ним заняться медицинской практикой. (7) На него наваливают требования лечения, а он считает себя слишком мало знающим. Лето же он жил у Алехиных. Там было человек 16. Всё сильные духом люди. Продолжатся ли эти общины или нет -- всё равно. Они много помогли людям, много опыта духовного вынесено из них.

Вышел французский перевод Бондарева статьи с моим предисловием под заглавием-- Le travail. Очень хорошо. Я пошлю вам одну. Да еще попрошу Машу послать вам книжек новых Посредника. Что вы не поручите нам что-нибудь? Пожалуйста, поручайте нам, когда вам что нужно.

Все наши вам кляняются. Как я радуюсь за Ольгу Алексеевну. Помогай ей бог. Вы, верно, преувеличиваете, говоря, что вы здоровенны[е] сталл. Я очень боюсь, что вы очень изморены.

Да, впрочем, это ничего. Только бы жить.

 

Любящий вас всей душой Л. Толстой.

 

 

Печатается по машинописной копии из АЧ, дополненной по рукописной копии из АЧ. Автограф сгорел. Полностью в несколько иной редакции опубликовано в книге Е. Е. Горбуновой-Посадовой "Друг Толстого Мария Александровна Шмидт", изд. Толстовского музея, М. 1929, стр. 31--33.

Дата копии "10 августа 1890 г." уточняется упоминанием этого письма под датой "9 августа" в Списке М. Л. Толстой.

Ответ на большое недатированное письмо М. А. Шмидт из окрестностей Сочи от июля 1890 г. с описанием ее жизни.

 

(1) "Плоды просвещения" и послесловие к "Крейперовой сонате".

(2) "Для чего люди одурманиваются?".

(3) Книга "Christian non-resistance". См. прим. к письмам "NN 26 и 93.

(4) Сестра В. В. Рахманова, Евгения Васильевна, жила со своим мужем Андреем Степановичем Буткевичем на хуторе близ г. Крапивны.

(5) Михапл Васильевич Булыгин (1863--1943), близкий знакомый Толстого, владелец хутора Хатунка близ Ясной Поляны.

(6) Александр Дмитриевич Бибиков (р. 1862?), сын чернского помещика.

(7) Об этом см. в воспоминаниях В. В. Рахманова "Л. Н. Толстой и "толстовство" в конце восьмидесятых и начале девяностых годов" -- "Минувшие годы" 1908, 9, стр. 23 и 28--29.

 

 

127. В. Г. Черткову от 10 августа 1890 г.

Н. Н. Ге (отцу).

 

1890 г. Августа 22. Я. П.

 

Получил уже давно ваше письмо, дорогой друг, и хотя оно не требует никакого ответа, хочется откликнуться. --

Третьякову я, грешный человек, писал, (1) когда вы еще были у нас, под секретом от всех. Мне искренно было жалко его, что он, по недоразумению, упустит ту картину, во имя кот[орой] он скупает всю дрянь, надеясь на то, что, собрав весь навоз, попадет и жемчужина. ----

У меня был некто Якубовский (2) из Петербурга, знакомый Ильина, 3 недели две (или меньше) тому назад, и картина еще не уехала. Из Америки кое-кто отвечали. (4) Один, Гаррисон, (5) пишет, что едва ли будет иметь успех, так как фиаско выставки картин Вереш[агина] (6) отбило охоту от русск[их] картин. Ведь везде всё дело рекламы, а тем более в Америке, и успех и не-успех ничего не показывают, как только достоинство и мастерство рекламиста. А вы волнуетесь. Стыдно, дедушка, голубчик. Я говорю стыдно, а сам такой же -- дорожу славой мирской. Но борюсь сильно и упорно и вам советую. Я живу хорошо, заливаем волнами моря мирского, но кое-как не захлебываюсь. Золотарев на-днях был. Он ездил к брату (7) кончать дела и теперь возвращается к отцу, где прекрасно живет. Теперь у меня Руган. Он пришел с Рощиным (8) из Алех[инской] общины, и Рощин поселился у Буткевича, а Ругин у Булыгина. Все они устраиваются, и внешняя жизнь идет так, что похвалиться нечем, но внутренняя неукоснительно двигается, как росток.

Ну, пока прощайте. Целую вас, и Колечку, и Рубана, и их жен и детей. Как им живется? Верно, хорошо.

 

Л. Толстой.

 

 

Полностью опубликовано в ТГ, стр. 133--134. Датируется на основании пометы на автографе письма и записи в Дневнике Толстого 23 августа: "Вчера написал Ге" (т. 51, стр. 80)..

Ответ на письмо Н. Н. Ге, оставшееся неизвестным.

 

(1) См. письмо N 94.

(2) Юрий Ооиювич Якубовский (1857--1929), банковский чиновник сначала в Петербурге, потом в Туркестане. Якубовский заезжал в Ясную Поляну 14 августа проездом в Ташкент.

(3) О Н. Д. Ильине см. прим. 12 к письму N 123.

(4) См. прим. 1 к письму N 94.

(5) Вендель Гаррисон. См. о нем т. 63, стр. 344.

(6) Василий Васильевич Верещагин. См. прим. 1 к письму N 109. В 1890 г. картины Верещагина выставлялись в Бостоне.

(7) Максим Петрович Золотарев, московский купец; летом жил в имении близ г. Серпухова.

(8) Сергей Ивавович Рощин (р. 1864), уроженец г. Выксы, Нижегородской губ.

 

 

129. В. Г. Черткову от 22 августа 1890 г.