Цицерон об идеале римского общества в условиях кризиса республики.

 

В поздней Республике выразителем общественных идеалов был Цицерон.(106г. до н. э. – 43 г. до н. э.) Выходец из всадников, он олицетворял главные устремления римской аристократии. Он был успешен: богат, известен, почет и слава не обошли его стороной, он имел друзей, массу дружеских связей в нужных кругах общества, удачно женился на богатой представительнице известнейшего рода. Его популярность как адвоката и ритора не имела границ, а философские труды вошли в историю. И все же работы Цицерона последних лет, где он пытался, опираясь на античную философию, которой блестяще владел, найти свое понимание образа римлянина, передают трагичность его судьбы. Идеал благородного римлянина, создаваемого, Цицероном, ориентировал на исчезающие традиции, на мир которого уже не было, «на древность, которой должно восхищаться». Время Цицерона – последняя фаза поздне республиканского Рима. Кризис стал универсальным. Почти одновременно и непрерывно шли войны: внешние, междуусобные, гражданские. Прежняя республиканская форма политической организации, страстным приверженцем которой был Цицерон, пришла в тупик. Соблюдение нравственных принципов и норм, исторически сложившихся и почитаемых в обществе вступило в противоречие со стремлением к успеху и выгоде личности или социальной группы. Поведение самого Цицерона далеко не всегда совпадало с создаваемыми им идеалами, в которые он, казалось, искренне верил. Г. С. Кнабе объясняет эту приверженность к прошлому, социальную востребованность двойной морали тем, что «римляне не знали что такое совесть в его позднейшем или современном смысле слова. Но они знали другую форму - нравственной ответственности - перед тем идеализированным образом своего государства, тем героическим мифом сурового, простого Рима, живущего по законам предков, потребность в котором была заложена… в самой природе классической античности». (6..стр.18). Этот миф присутствовал в общественном сознании, создавая постоянное противоречие нормы и практики. Г. С. Кнабе приводит интересные факты, раскрывающие устойчивость и противоречивость мифологизированного сознания. «Идеальной нормой римского общежития была непритязательность быта, суровая и честная бедность, уравнивающая членов общины. В государстве, накопившем несметные сокровища, где богачи владели тысячами гектаров и устраивали пиры, на которые свозились диковинные яства со всей земли, эта норма была явной бессмыслицей, а попытки миллионера Цицерона ее прославить, смесью наивности и лицемерия. Но с того момента, как богатства со всего средиземноморья обрушились на Рим, сенат упорно принимал законы против роскоши в 215, 182, 161,131,115,55 годах и еще несколько раз в последствии. Их повторяемость показывает, что они не исполнялись, но ведь что– то заставляло их систематически принимать. Моралисты, историки, школьные учителя пели хвалу героям древней республики за их бедность, их хижины, их деревянную посуду, земельные наделы в семь югеров(1,7 га). Сенат принял законы конфисковать земли, если они не обрабатывались. Но это никто не делал». (6,стр.17) Видимо, понимая важность сохранения в сознании общества идеальных образов прошлого, сенат принимал законы, противоречащие практике жизни и никогда не исполнявшиеся.

В связи с этим становится понятно, что идеальные черты государей, ораторов и просто римлян, которые создавал Цицерон в своих выступлениях, трактатах, диалогах с одобрением встречались римлянами, хотя и вызывали нарекания в адрес аморализма автора. Двойное нравственное сознание было нормой для этого тяжелого времени. В трактате «О государстве» Цицерон создает образ государственного деятеля, который в течении полуторостолетий сохраняет значение идеала первых принцепсов от Августа до Тита. Цицерон включает в него: верность римской традиции, ответственность перед народом, неподкупност ь и бесстрастие, соблюдение законов. В трактате «Об обязанностях» он характеризует высшие моральные ценности римского общества. В основе – служение государству и гражданская доблесть. Даже дружба, которая была очень значима в римском обществе, допустима для Цицерона лишь в том случае, если в основе личных связей лежит служение государству и гражданская доблесть.(диалог «Лелий, или О дружбе»).

В то же время для римлянина государственный интерес был всегда опосредован интересами конкретной, на личных интересах основанной группы. В трактате «Об обязанностях» Цицерон писал, что у римлянина две родины – великая, требующая служения и жертв, воплощенная в римском государстве, и малая – любимая горячо и непосредственно, составляющая плоть и кровь повседневной жизни – местная община. «Связь между людьми, принадлежащими к одной и той же гражданской общине, особенно крепка, поскольку сограждан объединяет многое: форум, святилища, портики, улицы, права и обязанности, совместно принимаемые решения, участие в выборах, а сверх всего этого и привычки, дружественные и родственные связи, дела, предпринимаемые сообща и выгоды от них проистекающие»(там же,стр.12). Цицерон стремился показать, что все это свидетельствует о неотделимости государственных интересов от личной сферы. В то же время в реальных условиях того времени происходило ослабление общинного духа, а усиление противоречий между интересами большой и малой родины приводило к распространению эгоистических ориентаций. С позиций государственного интереса рассматривает Цицерон и отношение к религии. В трактате «О природе богов» Цицерон склоняется к тому, что религия необходима для нравственности и политики. Пусть природа богов недоступна человеческому познанию – религиозные обряды, переданные предками, должны свято соблюдаться. Величие римского государства было создано теми, кто исполнял обряды религии отцов.

В трилогии «Об ораторах», «Брут», «Оратор» Цицерон создает образ благородного человека. Он складывается из нравственного совершенства и владения всеми науками, достойными свободного человека. Этот образ напоминает «арете» гомеровских героев. Он называет это сочетание – gumanitas. Некоторые авторы полагают, что Цицерон переводит так на латынь греческую «пайдею» (см. об этом О. Б. Батлук,3). Цицерон вкладывает в понятие гуманизм два слагаемых – образованность и гражданскую добродетель. Образованность – общая культура - далеко выходит за рамки «закономудрия» (знания законов) и навыков красноречия, необходимых для ораторской деятельности при отношении к ней как к ремеслу. Цицерон включает в образованность так же литературу, геометрию, музыку, но главное - философию. М. Л. Гаспаров(один из ведущих исследователей римской культуры) предлагает свое прочтение связи понятий «образованность» и «гуманизм». через содержание досуга. «Новым способом заполнения досуга стало чтение, размышление и беседы на нравственные темы… В этом досуге вырабатывались две новые категории, дополнявшие традиционную систему ценностей римской идеологии – humanitas и urbanitas. «Человечность», humanitas, была свойством внутренним, воспитывалась раздумьями и попытками познать себя и ближнего, питалась чтением греческих философов; «столичность», urbanitas, была свойством внешним, как бы оболочкой этой человечности, - обходительностью, изяществом, остроумием, она воспитывалась чутьем и опытом, и одним из пособий в этом самовоспитании была поэзия» (4.,стр.316). Цицерон с юности был влюблен в философию, ездил в Грецию для знакомства с греческой философией, всегда был окружен друзьями философами, (особенно много среди них было стоиков), великолепно знал произведения представителей всех философских школ, полемизировал с ними в своих работах. На пути его становления как личности философия играла не меньшую роль, чем политика. Выступая с критикой философских доктрин, он неизменно исходил из позиции римского гражданина, для которого главное – интересы государства. Это отчетливо прослеживается в трактате «О природе добра и зла». В нем он критикует эпикурейцев(1 и д.2 книги), стоиков(3 и 4 книги), но излагая взгляды академиков, не опровергает их доктрины. Представленный в виде диалогов, трактат описывает реальные события в жизни Цицерона и разговоры с его друзьями, приверженцами различных философских школ. Убеждения эпикурейцев, что политикой заниматься не следует, было неприемлемо для подлинного римлянина, каким считал себя Цицерон. Он ставил в вину Эпикуру непонимание подлинной природы человека. Добродетель по Цицерону состоит из осторожной мудрости, мужества, справедливости, самообладания. Эти добродетели, выдвигаемые еще Платоном, Цицерон полностью разделяет. Зависимость от наслаждения, пишет Цицерон, предполагает пассивность, а это недостойно для римлянина. Те, кто стремился к идеалу государственного деятеля, поэты, вдохновлялись не мыслью о наслаждении, а стремлением к совершенству и славе. Слава представлялась Цицерону очень важной ценностью, о чем он неоднократно упоминал. В книге третьей, посвященной учению стоиков, Цицерон описывал мальчика двенадцати лет- Лукулла младшего и советовал приобщить его ко всей совокупности познаний и прежде всего к философии,, чтобы подготовить к той роли, которую ему предстояло играть в государстве. Критикуя стоиков, Цицерон утверждал, что, хотя стоики и советуют принимать участие в жизни государства, сами этому никогда не следуют. «Мы рождены, чтобы действовать, - говорит самый старший участник диалога Пизон, - действие предполагает внешний объект, на который оно направлено. Жизнь философа, поэтому не может быть сосредоточена только в нем самом. Его цель воздействовать на окружающий мир. Исходная позиция Цицерона в его полемике с эпикурейцами и стоиками – гражданская ответственность, приоритет для личности интересов государства. Не случайно даже враг Цицерона Август сказал как-то про него одному из своих внуков: «Что правда, то правда – ученый был человек и горячо любил отечество». (5. с37). В то же время, окружающая жизнь делала такую позицию несколько иллюзорной и ностальгической.

Соединение греческой философии с римским общественным опытом привело к тому, что Цицерон называет главной добродетелью – справедливость и право в их неразрывной связи. Если в Греции, утверждает он, - первое место отводилось мудрости, то есть добродетели интеллектуальной и в то же время теоретической, то римская prudential - основа и источник всех добродетелей. Справедливость и право могут соблюдаться лишь человеком, обладающим мужеством и мудростью.(5,с.405) Оратор для Цицерона и есть олицетворение мужества и мудрости. Цицерон утвердил образ оратора, как идеал благородного сословия. Пьер Грималь пишет, что и сам Цицерон как личность, а не только его сочинения, открыл обществу высокий статус ораторской деятельности. «С точки зрения традиционной морали такая смена ценностей была своего рода «моральной революцией.Основой системы ценностей, характерной дотоле для гражданской общины Рима, были воинские таланты и доблести, а ее воплощением - победоносные полководцы. Теперь в ореоле почета представал человек, сделавший карьеру самостоятельно и не на войне, а в области политики, в которой члены его рода не играли никакой роли, человек, сумевший занять первое место в государстве, когда кругом царил мир, и тем самым как бы указавший никчемность всех других путей к вершинам почета и славы. Вполне очевидно, что столь новая dignitas(достоинство, почет) вызвало вражду и зависть, а столь необычный ее носитель поплатился изгнанием, которого потребовали все три человека, стоявшие в ту пору у власти – Помпей, Цезарь и Красс. Уничтожить Цицерона им, однако, не удалось, ибо достоинства, ему присущие, были очевидны, прочны и от него неотделимы. Авторитет Цицерона зиждился на присущих ему умеренности, предусмотрительности, на его мужестве и чувстве справедливости, основанном на законе и праве. Он делом доказал, что обладает каждым из этих свойств.»(5.,с.31). Грималь идеализировал Цицерона, но то, что оратор становился одной из главных фигур в обществе, было закономерно. «Риторика один из главнейших способов отношения к миру»,- писал С Аверинцев. И в политической жизни и в адвокатской деятельности потребность в мудрых и справедливых ораторах росла. Но, к сожалению, они далеко не всегда были справедливы. Идеал оратора, созданный Цицероном, как образ благородного аристократа, поборника законности, на практике разрушался спецификой ораторского труда. Ведь сам Цицирон писал: «Глубоко заблуждается тот, кто считает, что наши судебные речи являются точным выражением наших личных убеждений; ведь все эти речи – отражение обстоятельств данного судебного дела и условий времени, а не взглядов самих людей и притом защитников. Нас приглашают для того, чтобы мы излагали не свои собственные воззрения, а то, чего требуют само дело и интересы стороны» (5.,стр125).

 

Педагогические идеи Квинтилиана.

 

Фигура оратора,как государственного мужа – наиболее популярная в среде римской аристократии, продолжает привлекать авторов и в следующие столетия. Открываются школы, накапливается опыт подготовки ораторов. Во втором веке нашей эры, Квинтилиан создает педагогический труд «Ораторское образование». Квинтилиан –сын учителя риторской школы. Он приобретает известность как адвокат, а затем возглавляет ораторскую школу, которую император Веспассиан делает первой государственной школой. Квинтилиан становится воспитателем внуков сестры императора Домициана, за что тот награждает его знаками консульского звания. Должность руководителя риторской школы становится достаточно престижной. Квинтилиан был близок ко двору и очень богат. «Ораторское образование» - собственно педагогическое сочинение. Квинтилиан в двенадцати книгах описывает содержание и методы работы в школе, в назидательной манере дает советы, опираясь на свой опыт. Цицерон является для него высшим авторитетом. Он также вводит в содержание подготовки оратора греческую и римскую философию и литературу, а также грамматику, музыку, историю, геометрию, риторику и право. Но в отличие от Цицерона у него нет глубокого понимания и личного отношения к авторам - философам. Нет своей позиции. Платона он почитает потому, что его чтил Цицерон. Вообще его подход несколько утилитарный. Он считает, что оратору не нужно подвергать себя закону той или другой школы, ибо предмет его превосходнее и величественнее. Поэтому оратору надлежит брать себе для подражания мужей самых красноречивых, а для надзирания нравов избирать наиболее прямой путь к добродетели. Он вторит Цицерону и в трактовке образа оратора -«мудрого римлянина, который явился бы истинным государственным человеком, обнаруживающим это в своих действиях, в своей опытности». Для эпохи Квинтилиана эта характеристика была еще дальше от реальности, чем во времена Цицерона. Квинтилиан верил, что в природе тупые и невежественные головы появляются в такой же мере против законов природы, как и всякие другие выродки, но их бывает очень мало. Он также полагал, что природа не мешает быть совершенным оратором, низко и постыдно не надеяться достигнуть возможного. Квинтилиан предпочитал школьное обучение домашнему, так как полагал необходимо готовить будущего оратора к многолюдию и преодолевать в нем застенчивость. Он отмечал, что для подготовки оратора полезна соревновательность, которая возможна только при условии школьного обучения. В книге описывались многообразные требования к организации обучения. Если Цицерон опытом своей непростой жизни и творчеством пытался утвердить образ оратора как идеал, на обретение которого и должно быть направленно образование римского аристократа, то Квинтилиан педагогически описывал школьную, профессиональную подготовку к ораторской деятельности.

Ораторское образование, педагогически осмысленное, постепенно приближалось не столько к идеалу образованности, как к эталону благородства, не имеющего утилитарного интереса, сколько к образованию в его сегодняшнем понимании. Поскольку труд оратора был социально востребован и хорошо оплачивался, школы предлагали образовательные услуги и готовили кадры, популярные на рынке труда. Видимо поэтому, Тацит называл риторские школы шарлатанскими. К IV веку эта тенденция усилится. Ораторское искусство окажется еще более востребованным и популярным среди молодежи. Но негативные стороны ораторской профессии еще сильнее проявятся, а эталон мудрости и справедливости станет все более неуместным.

Аврелий Августин об ораторе

Аврелий Августина, прозванный Блаженным (354-430), - наиболее известный представитель западного богословия. В 397-401 г.г.он написал «Исповедь»- рассказ о своей жизни, адресованный Богу. В его труде сочетаются яркие описания событий личной жизни и их философско – религиозное осмысление. Августин получил риторское образование и преподавал в риторской школе. В «Исповеди» он неоднократно повторяел, что престиж риторского и подобного ему образования – отвратителен, потому что в нем присутствует лишь погоня за почетом и богатством: «Меня убеждали, искать в этом мире успеха и совершенствоваться в краснобайстве, которым выслуживают людской почет и обманчивое богатство». Оценивая свое преподавание риторики после окончания школы, он сказал про себя: «побежденный жадностью, продавая победоносную болтливость, я учил их хитростям не затем, чтобы они губили невиновного, но чтобы порою вызволяли виноватого».

Идеалы мудрости и справедливости, воспетые Цицероном, заслонялись более земными устремлениями к успеху. А успех измерялся почестями, богатством, и наличием нужных связей во влиятельных кругах. Можно предположить, что процесс образования, ориентированный на образ человека успешного был в то же время и социализацией, так как позволял установить гармоническое равновесие между личностью и обществом. Формирование личности происходило под влиянием социальных стандартов и норм через их усвоение и выработку адаптивного поведения. Ораторская деятельность и была формой такого поведения.

 

Образы и идеалы позднего стоицизма.

Другой тип становления личности предлагало чрезвычайно популярное в ранней империи философское движении стоицизма. Этика стоицизма обращала внимание не столько на гражданскую, сколько на онтологическую и экзистенциальную сущность человека. В установке на самоуглубление личности, на благожелательность и терпение к людям, она была близка христианству. Чем безразличнее становился стоический мудрец к окружающему миру (в том числе и социальному), тем сильнее он проникал в сокровенные глубины собственного Я, обнаруживая в своей личности целую вселенную. Стоицизм стал подготовительной школой христианства, открыв новый путь становления человека через самостроение его внутреннего мира, не зависящего от внешних условий.

Наиболее последовательным выразителем стоической этики, воплотившим ее принципы в жизни, был Эпиктет – раб, затем вольноотпущенник. Два других представителя этой школы император Марк Аврелий и богатый вельможа, писатель и воспитатель Нерона, Сенека искали пути совмещения этических постулатов стоицизма с жизнью на пути компромисса, что разрушало один из главных принципов стоицизма – обретения целостности

Эпиктет(ок.50 г -140г.)

 

Эпиктет – рабская кличка, буквально «прикупленник» был куплен секретарем Нерона, вольноотпущенником, который очень жестоко обращался с рабами. Существует легенда о том, как он жестоко избивал Эпиктета. «Ты мне сломаешь ногу», - невозмутимо заметил ему Эпиктет. Когда же тот ударил так сильно, что кость переломилась, Эпиктет так же спокойно сказал: «Разве я не говорил тебе, что ты ее сломаешь». Девизом своей жизни он избрал фразу «Терпи и воздерживайся». В Риме Эпиктет изучал философию под руководством Эврата и стоика Музония Руфа. В 94 году он, будучи уже вольноотпущенником, вместе с другими философами был выслан из Рима по приказу императора Домициана. В городе Никополисе он открыл собственную философскую школу. Вернувшись в Рим при императоре Траяне, он быстро приобрел большую популярность. Слушать его приходили многие знатные римляне, в том числе и сенатор Флавий Арриан, записавший философские беседы Эпиктета, который сам ничего не писал. Афоризмы Эпиктета сохранились в изложении Марка Аврелия, его величайшего почитателя. Император и раб оказались единомышленниками. При этом мировосприятие Эпиктета удивительно близко христианству, гонителями которого были и Траян, и Марк Аврелий.

Сведения о нем сообщают Лукиан, Ориген. Последний пишет, что в его время христиане очень усердно изучали Эпиктета. Умер Эпиктет в глубокой старости, успев завоевать и громкую славу, и покровительство императора Адриана, но не изменив своим стоическим убеждениям и киническому образу жизни. На могиле его было начертано: «Раб Эпиктет, хромой и бедный, друг бессмертных».

 

Создавая образ мудреца, Эпиктет на первое место поставил отношение к Богу. Он верил, что Бог – один. Он создал небо, и землю, и солнце. Он даровал людям жизнь и имеет власть над всем. Бог справедлив. Он создал всех людей для счастья. Он не забывает никого, даже самой маленькой твари.

Человек должен принять власть Бога и благодарить Его за все. Это безграничное доверие и признание абсолютной власти Бога над человеком очень близкое христианскому мироощущению, является определяющим для мировоззрения Эпиктета.

-Через все творчество Эпиктета проходит тема смысла жизни. У человека есть некоторое внутреннее благо, дарованное Богом. Бог дал человеку разум и душу, Он дал ему совесть, способность к различению добра и зла. Это ценности являются внутренним достоянием человека, ему лично принадлежат, их нельзя отнять. Ведь нельзя отнять у человека его совесть. В человеке есть частица Бога. Это несравнимо ни с какими внешними благами. «Искать благо надо не вне себя, а в себе самом».

 

Создав меня таким, каков я есть, Бог как бы сказал мне так:

"Эпиктет! Я мог бы даровать гораздо больше твоему ничтожному телу и твоей маленькой судьбе. Но не упрекай Меня в том, что Я этого не сделал. Не забывай, что тело твое - не твое. Оно - не что иное, как горсточка земли, искусно выделанная. Я не хотел даровать тебе полной свободы делать все, что тебе вздумается, но Я вселил в тебя божественную частицу Себя Самого. Я даровал тебе способность стремиться к добру и избегать зла; Я вселил в тебя свободное разумение. Если ты будешь прикладывать свой разум ко всему тому, что случается с тобою, то ничто в мире не будет служить тебе препятствием или стеснением на том пути, который Я тебе назначил; ты никогда не будешь плакаться ни на свою судьбу, ни на людей; не станешь осуждать их или подделываться к ним. Не считай, что этого мало для тебя. Неужели мало для тебя того, что ты можешь прожить всю свою жизнь разумно, спокойно и радостно? Так довольствуйся же этим!" (8…)

Эпиктет постоянно возвращается к этой теме. Он говорит, что все привычные ценности римского мира: почести, богатства – прах и пепел, это то, что преходяще. «Нет такого крепкого и здорового тела, которое никогда не болело бы; нет таких богатств, которые не пропадали бы; нет такой высокой власти, под которую не подкапывались бы. Все это тленно и скоропреходяще, и человек, положивший жизнь свою во всем этом, всегда будет беспокоиться, бояться, огорчаться и страдать. Он никогда не достигнет того, чего желает, и впадет в то самое, чего хочет избегнуть.»(8)

Разумный человек свободен.

Проблема свободы. Отношение к богатству. Отношение к власти.

«Но раб не образумится. Он хочет разбогатеть, и для этого он терпит всякие невзгоды. А когда получит то, чего хотел, то опять оказывается, что он оплел себя разными неприятными заботами.

Все-таки он не берется за разум. Он думает: "Вот если бы я стал великим полководцем, все мои несчастия кончились бы: меня стали бы носить на руках!"

И он отправляется в поход. Он терпит всякие лишения, страдает, как каторжный и все-таки просится в поход во второй и третий раз.

Наконец он достиг высшего, чего хотел, и его сделали сенатором. А на самом деле, чем он сделался? Он все тот же раб, но раб, ходящий на заседания сената... Цепи его стали красивые, цепи блестящие, а все-таки это - цепи, лишающие его свободы.»] «Если свобода есть благо, то свободный человек не может быть и подлецом. И потому, если ты увидишь, что человек унижается перед другими, льстит им, - знай, что человек этот также не свободен. Он раб, который добивается или обеда, или выгодной должности, или еще чего-нибудь. Кто добивается малых благ, тот немножко раболепствует; кто добивается великих благ, тот много раболепствует.] Если мы позволим себе желать того, что не вполне в нашей власти, то нашим хозяином будет всякий, кто может дать нам или отнять у нас желаемое нами. И их, таких хозяев, будет у нас очень много, потому что мы захотим много таких вещей, которые зависят от других людей. Через это люди эти сделаются нашими господами. Мы любим богатство, почести, доходные места, и потому те люди, которые могут доставить нам все это, делаются нашими господами. Мы боимся тюрьмы, ссылки, смерти, и потому те люди, которые могут причинить нам все это, также делаются нашими господами».

 

Эпиктет из глубокой древности предупреждает нас о главных опасностях потребительского общества и установки на потребление человека, потому, что оно бесконечно.

-«Человек, который не внимает голосу Бога и устремляется на завоевание мира, становится рабом своих желаний, которые создают дурную бесконечность.

«Бывает жажда здоровая и жажда болезненная. У здорового человека жажда утоляется, лишь только он напьется. У больного же - жажда от питья прекращается на малое время, а потом опять желудок его страдает, его тошнит, он весь в жару, и снова мучает его неутолимая жажда.

Так бывает и с теми, которые гоняются за богатством, почестями и похотливыми удовольствиями: они грабят слабых, мучают невинных, занимаются постыдным сладострастием. Но этим они никогда не

удовлетворяются: им нужно все больше богатства и власти, они ищут все новых наслаждений и вместе с тем боятся потерять то, что имеют. Зависть, злоба, ревность овладевают ими, и они умирают, не достигнув того, чего домогались.

Не завидовать нужно таким людям, а жалеть их и бояться стать такими».(8)

-Эпиктет не требует аскетизма как принципа жизни. Он говорит не об абсолютном отказе, а о выработке безразличия, непривязанности к материальным ценностям. «Разбросайте на улице орехи и пряники - сейчас же прибегут дети, станут подбирать их, подерутся между собою. Взрослые же не станут драться из-за этого. А пустые скорлупки и дети не станут подбирать.

Для меня - деньги, должности, почести, слава - те же скорлупки и детские сласти. Пусть дети подбирают их, пусть бьют их и гоняют из-за этого, - для меня это все - скорлупки. Если случайно ко мне в руки попадет какой-нибудь орех, почему же и не съесть его. Но нагибаться для того, чтобы его поднять, бороться из-за него, свалить кого-нибудь с ног или самому свалиться - не стоит из-за таких пустяков».

- Человек Эпиктета не пассивный, безвольный. Наоборот он управляет своей жизнью, опираясь на волю, разум и твердые принципы.

«Человек уже много улучшил себя, если понял, что он должен обвинять только самого себя, когда не может справиться со всем тем, что с ним случается, то есть если понял, что все дело его - в том, как он сам поймет свои затруднения. Если он поймет их так, как следует, то они перестанут быть для него затруднениями» Как представитель античной философии, Эпиктет видит в управлении человеком собой главным образом разум, а не дух. «Один только разум указывает нам, что следует делать и чего не следует. Разумом человек судит обо всем. Человек понимает разумом, какое дело чего стоит, следует ли им заняться, когда следует и как следует.

Наделив нас разумом, Бог дал нам в распоряжение то, что нам нужнее всего и с чем мы можем справиться»

Принципы, которые должны определять поведение человека по Эпиктету, очень четко им сформулированы:

-хотеть только того, что в твоей власти;

-подчиняться тому, что не от тебя зависит;

-улучшать в себе то, что зависит только от тебя.

В отношении к другим людям Эпиктет высказывает понимание близкое к христианскому и очень важное в жизни.

«Человек властен только над тем, что является его внутренним достоянием: разум, воля, совесть, порядочность.

Человек не властен над другими людьми и их поступками. Они принадлежат Богу. Бог дал им жизнь во временное пользование и может взять ее. Нельзя рассматривать близких людей как свою собственность.

«Зачем желать того, что не повинуется моему желанию, а повинуется одному Богу? Зачем стараться удержать за собою навсегда то, что мне достается временно. Тем, что мне дано, я должен быть доволен в том виде и в том размере, в каких оно мне дано».

«Мне все – таки жалко, что моя жена и дети помрут», -говорит собеседник Эпиктета. Тот отвечает: -«Разве они твои, а не Того, Кто их создал? Неужели ты хочешь уступить твоему Хозяину того, что принадлежит не тебе, а Ему?» (8). Через два века Аврелий Августин будет говорить об этом в «Исповеди», рассказывая о смерти матери.

-Для Эпиктета есть общие мировые законы, есть установления Бога, они не зависят от человека и им надо подчиняться. Всякое отступление от воли Божьей неизменно сопровождается наказанием. Если человек будет считать, что для него может быть добро в том, что от него не зависит, то он непременно будет завистлив, ревнив, льстив и постоянно беспокоен. Если человек будет считать, что в том, что от него зависит, может быть для него зло, то он непременно будет грустить, плакать и отчаиваться. Наказания, описываемые Эпиктетом, нравственные, психологические. Человек не теряет денег, здоровья, он становиться беспокойным, грустит.

-В отношении третьего принципа Эпиктет описывает программу совершенствования человека, «улучшения в себе того, что зависит только от тебя».

«Приведи в порядок свою внутреннюю духовную жизнь; не давай ходу печали, страху, зависти, корысти, алчности, недружелюбию, изнеженности и необузданности. Всему этому можно не давать ходу только тогда, когда будешь помнить Бога, стремиться к Нему и исполнять во всем Его заповеди. Прожить свой век настоящим человеком совсем не так легко и просто, как это кажется с первого взгляда. Мы знаем, что человек отличается от диких зверей и домашнего скота разумом своим. Бог ведь не подчинил нашей души ни родителям нашим, ни братьям, ни богатству, ни телу нашему, ни смерти. Он, по благости Своей, подчинил ее одному тому, что от нас зависит, - разумению нашему…..

Бог поручил тебе призреть самого себя и как бы сказал тебе: "Убереги ты этого человека в том чистом образе, в котором Я произвел его на свет. Он родился честным, верным, бесстрашным и с чистой душой. Сохрани же его в целости!.." Жить по добру или по злу - в твоей воле. Никто не помешает тебе, что бы ни случилось с тобою, поступать всегда и во всем сообразно с правдой и добром. Так и не говори: что-то будет? Все, что ни случится, ты обратишь себе в поучение и пользу.

- А если я умру в борьбе с несчастиями?

- Ну что же? В таком случае ты умрешь смертью честного человека, совершая то, что ты должен совершать. Нужно же тебе все равно умереть, и смерть должна же застать тебя за каким-нибудь делом. Я был бы доволен, если бы смерть застала меня за делом, достойным человека, за делом, добрым и полезным всем людям; или чтобы она застала меня в то время, когда я стараюсь исправлять себя. Тогда я мог бы поднять руки к Богу и сказать Ему:

- Господи! Ты знаешь Сам, насколько я воспользовался тем, что Ты дал мне для понимания Твоих законов. Упрекал ли я Тебя? Возмущался ли против того, что со мной случилось? Уклонялся ли от исполнения своего долга? Благодарю Тебя за то, что я родился, - за все дары Твои! Я пользовался ими довольно: возьми их назад и распорядись ими, как Тебе угодно, - ведь они Твои!

Может ли быть лучшая смерть? Чтобы дожить до такой смерти, тебе нужно многого лишиться, хотя, правда, этим самым ты многое приобретешь. Если же ты захочешь удержать то, что не твое, то ты непременно потеряешь и то, что твое.» Освобождай себя от чрезмерной привязанности ко всему тому, что не принадлежит тебе, для того чтобы не пришлось тебе страдать, когда у тебя этого не будет

Начни с самых пустячных вещей, например с твоей глиняной посуды; потом перейди к твоей одежде, собаке, лошади, к твоему полю; потом к самому себе, к телу своему..

Упражняйся в этом ежедневно; но не думай, что ты от этого стал мудрецом; это была бы похвальба. А ты говори только, что занят собственным освобождением, ибо в этом самом и лежит путь к истинной свободе. Когда ты сможешь сказать по правде и от всего сердца: Господи, Боже мой! веди меня туда, куда Ты хочешь, - тогда только ты избавишься от рабства и сделаешься истинно свободным». Это высказывание звучит в христианской тональности. Вспомним как говорила Богоматерь: «Се раба твоя. Да будет мне по слову твоему».

«Меня часто спрашивают, -говорит Эпиктет:

- А сам-то ты, Эпиктет, считаешь ли себя свободным?

- Видит Бог, что я хочу быть свободным и всеми силами стараюсь быть таким. Но, конечно, я не достиг еще полной свободы. Я слишком еще дорожу своей плотью. Мне слишком еще хочется, чтобы тело мое было невредимо, несмотря на то, что оно уже давно повреждено. Но если вам нужны примеры людей, на самом деле свободных, то знайте, что такие люди бывают, и значит, свобода возможна для человека». «Мы сами виноваты в том, что люди злы. Если бы мы были добрее, то и злых людей было бы меньше,-утверждает Эпиктет и приводит такой диалог:

- Сосед мой бросал каменьями в мои окна.

- Ну что же? Ведь не ты, а он в этом виноват.

- Да у меня в доме все поломано!

- Разве ты горшок? Ведь тебя разбить нельзя: в тебе совесть и разум. Поступи же разумно и по совести с твоим соседом. Если бы ты хотел поступить по-зверски, то бросился бы на него и стал бы кусать его в отместку. Но ты хочешь быть человеком - поступи же с твоим обидчиком человечно и кротко, а не мстительно и жестоко.

Лошадь спасается от врага своим быстрым бегом, и она несчастна не тогда, когда не может петь петухом, а тогда, когда потеряла то, что ей дано, - свой быстрый бег. Собака имеет чутье; - Но неужели я должен позволить, чтобы меня презирали?

- Да кто тебя презирает? Люди справедливые не могут презирать тебя за твою кротость и доброту; а до других людей тебе дела нет - не обращай внимания на их суждения. Не станет же искусный столяр огорчаться тем, что человек, ничего не понимающий в столярном деле, не одобряет его хорошую работу.

- Но если я не стану обращать внимания на людей, то они еще больше разозлятся на меня и повредят мне!

- Как это ты говоришь: "повредят мне"? Разве может повредить кто-нибудь твоей душе?»

- Да разве можно быть непогрешимым человеком?

- Конечно, нельзя. Но можно стараться быть непогрешимым. Это вполне доступно человеку. И велика бывает его радость, когда, благодаря неослабному наблюдению над собою, он избегает какого-нибудь дурного дела или уберегается от ошибки, в которую чуть было не впал.

Не суди других и не будь самоуверен. Когда ты хочешь показать твоему собеседнику, в разговоре, какую-нибудь истину, то самое главное при этом - не раздражаться и не сказать ни одного недоброго или обидного слова.»

Эпиктет утверждает, что все происходящее с человеком создает ему возможность изменять и улучшать себя.

«- У меня злой отец; какая мне от него польза?

- Он зол для самого себя; для тебя же он добр, потому что он опять-таки учит тебя терпению и кротости.

- Ну хорошо. А какую пользу приносит мне болезнь?

- Если я заболею, то у меня хороший случай показать на деле, что значит болезнь тела для жизни духа. Я буду покорен, терпелив, спокоен, я наряжусь в болезнь, и она будет для меня украшением.

- А смерть, неужели и она полезна?»

- Я могу, умирая, стать духом своим выше смерти, показать и себе и людям, что смерть не имеет надо мною никакой власти. Я могу, если придется, умереть за правду и этим содействовать тому, чтобы она укрепилась в людях.