Я замечаю тюльпан в январе; прогулка к алтарю; мой торт

Жизнь вообще странная штука и если вам повезет, длинная, насыщенная событиями. Вот я и очутилась в мэрии одним морозным январским днем, приглашенная пообедать с недавно вступившим в должность мэром Нью-Йорка. Когда я приехала, его помощница объявила, что у моего бывшего врага есть не более получаса на обед.

— Мэр очень занятой человек, — сказала она, как будто я не знала об этом.

На обеде мы с мэром пообсуждали мой бизнес и его планы изменить законодательство, в частности законы Рэмбо. Мы чуть поговорили о его сыне, хотя я не возражала бы против более подробных деталей, настолько это было интересно. За пять минут до конца обеда мой старый коллега посмотрел на меня с очень торжественным выражением на лице.

— Аня, — произнес мистер, теперь уже мэр, хотя все тот же мистер Делакруа, — я звал тебя на обед не ради болтовни. У меня есть просьба.

Я приготовилась, памятуя о некоторых неприятных просьбах от этого человека. Что он может потребовать от меня сейчас, когда стал могущественнее, чем был до этого?

Он пристально посмотрел на меня. Я не моргала.

— Я собираюсь жениться, и мне хотелось бы, чтобы ты стала моей свидетельницей.

— Мои поздравления! — Я потянулась через стол, чтобы пожать ему руку. — Но кто она? — Мистер Делакруа всегда был скрытен насчет своей личной жизни, и я даже не знала, что он с кем-то встречается.

— Мисс Ротшильд. Бывшая миссис Делакруа.

— Вы собираетесь повторно жениться на матери Вина?

— Ага. Что ты об этом думаешь?

— Я думаю... честно говоря, я не думаю ни о чем, кроме шока! Чем вызвана такая перемена?

— Прошлым летом вместо неудачной попытки сосватать тебя с Вином я преуспел в сватовстве Джейн. Если бы я не отправил тебя на ферму, что потребовало моего присутствия там, очень сомневаюсь, что я бы рассказывал тебе сейчас эту сказку. Джейн находит меня менее страшным эгоистом, чем раньше. Она думает, что это твое влияние, на что я ей ответил, что это абсурд. С другой стороны, я ее люблю. И никогда не переставал любить ее. Я люблю эту женщину всю свою жизнь, с пятнадцати лет.

— И хотя она знает, что вы из себя представляете, она все равно снова хочет выйти за вас замуж?

— Я не уверен, надо ли оскорбиться этим вопросом. Но да, это так. Как ни странно это может показаться. Она прощает меня, любит меня. Несмотря на то, что я ужасный. Возможно, она думает, что жизнь лучше с компанией. Аня, ты плачешь.

— Вовсе нет.

— А вот и неправда. — Он потянулся через весь стол и вытер мои глаза рукавом рубашки.

— Я так рада за вас, — сказала я. И как можно не быть счастливой, когда представлены доказательства того, что любовь может расцвести на земле, считавшейся бесплодной? Я обняла мистера Делакруа и поцеловала в обе щеки. Он по-мальчишески улыбнулся и напомнил мне Вина.

— Что Вин сказал по этому поводу?

– Он закатил глаза. Сказал, что мы – и в особенности его мать – сошли с ума. Конечно, он поведет Джейн к алтарю. Свадьба в марте. Это будет всего лишь маленькое событие, но ты мне еще не ответила, будешь ли ты стоять подле меня.

— Конечно, буду. Для меня это предложение – большая честь. Я же действительно ваш лучший друг?

— Да, типа того. Это была одинокая жизнь. И мы с Джейн благодарны тебе. Странно, она считает тебя нашей, хотя я ей сказал, что Аня Баланчина гуляет сама по себе. В любом случае, мы не могли думать ни о ком другом, кто бы стоял возле нас, за исключением нашей собственной дочери, будь она жива. — Он держал меня, а я старалась не плакать. (Примечание: как часто в этих книгах – нет, в моей жизни – я «старалась не плакать»? Когда мне кажется, что это напрасный труд!)

Его помощница вошла в кабинет. Полчаса истекли. Он пожал мне руку, и я вышла на улицу. Январский воздух был холодным и свежим, и казалось, будто краски города стали более яркими, чем прежде.

Невероятно, но в канаве пробил себе дорогу через грязь, мусор и лед желтый тюльпан. Простите за клише, но я должна упомянуть, что видела. Тюльпан там был – и не мое это дело – рассуждать почему и как такие чудеса происходят.

 

***

Свадьба прошла в марте, хотя денек казался майским. Родители Вина уже немолоды, они уже регистрировали отношения, поэтому грандиозного события не получилось – всего лишь мировой судья в «Темной комнате» на Манхэттене. Помимо нас с Вином пришли только несколько их коллег, в том числе Тео, который привел Люси. Ходили слухи, что Тео и барменша обручились, но мы с Тео подобные вопросы не обсуждали. Нетти собиралась прийти, но не смогла отлучиться из школы.

Я надела розовое платье, которое мисс Ротшильд выбрала мне. Хотя я и не согласилась, она настаивала, что розовый мне к лицу и подчеркивает темные волосы. Вин был в обычном сером костюме, который я видела несколько раз и пока что от него не устала.

Я впервые после ранения надела низкие каблуки. У меня осталась заметная хромота, но я чувствовала себя женственнее, сильнее и даже немного сексуальнее. В прошлом году я никогда бы не подумала, что снова могу почувствовать себя привлекательной.

Родители Вина произнесли свои обеты. Я украдкой взглянула на стоявшего рядом Вина, которого не видела с Рождества. Он ухмыльнулся мне, потом наклонился и прошептал на ухо:

— Ты выглядишь ужасно мило, Анни.

Свадьба закончилась в три. В качестве подарка Тео предоставил на праздник торт – шоколадный. Мистер Делакруа недавно продавил законодательство и сделал поправки в законы Рэмбо в пределах Нью-Йорка, позволившие продавать какао с лицензией, что сделало возможным приготовить такой свадебный торт. Больше никаких предписаний, необходимых для нью-йоркских клубов. Вместо этого у нас стене висел сертификат, который гласил, что город разрешил продавать внутри заведения какао-продукты во всех видах.

Было так тепло, что я решила пойти домой пешком, хотя для меня это была долгая прогулка. Тео отрезал мне два куска торта, и я спросила Вина, хочет ли он проводить меня до дома.

— Если тебе больше нечего делать, кроме этого. У меня, вероятно, эта прогулка займет вечность.

Он долго смотрел на меня.

— Ты уверена, что достаточно окрепла для прогулок, — спросил он. — Это долгая дорога.

— Я уверена. Я сильнее, чем осенью, Вин. Думаю, я действительно к этому готова. — Я взяла его под ручку. — Так хорошо?

— Да, — ответил он после паузы.

— Давай двинемся на запад, — предложила я. — Я хочу пройти мимо Троицы.

— Это же не по пути.

— Думаю, меня пробило на сентиментальность.

— Хорошо, Анни, — покорно согласился он. – Я понесу торт. — Он забрал у меня коробку, и мы направились в верхнюю часть города.

 

***

— Есть планы на весну? — спросил он, когда мы вошли в Центральный парк.

— Отправлюсь в Россию с Мышью. Мы переговорим с Баланчиными насчет открытия сети какао-баров.

— И тебя не беспокоит эта перспектива? — спросил Вин.

— Нет. Уже нет. Они в бизнесе, хочу я этого, или нет. Думаю, то лучший вариант, чтобы попытаться направить их в нужное русло.

— С твоей стороны звучит обнадеживающе.

— Я сейчас и оптимистична, Вин. Почему бы и нет? Мне двадцать один, на мою долю выпали трудные времена и я приняла несколько довольно сомнительных решений, но осталась жива и все обратилось в мою пользу, ведь так? Взгляни на своего отца. Родителей. Кто бы мог подумать, что они снова сойдутся? Я не могу помочь, но чувствую надежду.

— Я думаю, моя мать сумасшедшая. Не помню, упоминал ли я об этом.

— Я знаю, они твои родители. Но почему ты не находишь это романтичным, даже чуточку? Они любят друг друга со средней школы.

Он изучающе посмотрел на меня.

— Куда делась Аня Баланчина? Это та же девушка, что говорила мне, что школьные романы не вечны?

— Твои родители доказали, что я была не права. Я снова опростоволосилась.

— Я не знаю, с кем гуляю прямо сейчас. — Он улыбнулся мне и вокруг его глаз появились маленькие морщинки. Мне нравилось, когда он так жмурился.

— Как ты можешь не чувствовать счастье, когда почти весна и в воздухе пахнет цветами, а ты можешь прогуляться по парку и при этом не быть ограбленным?

Он положил руку на мой лоб.

— Весенняя лихорадка, — прокомментировал он. — Ясно. – Он рассмеялся. — Мне надо доставить тебя домой.

— Нет, давай не пойдем домой. Давай останемся здесь на весь день. Мы найдем в парке скамейку и съедим тут наш тортик. Тебе же никуда не надо, не так ли?

— Не надо, — сказал он. — Возвращаясь назад, так о чем мы говорили, что- то о поджидающей тебя опасности в России, нет?

— Может быть, — сказала я. — Хотя я не думаю, что кто-то хочет моей смерти в данный момент.

— Ну, это успокаивает. — Он закатил глаза. — Я предпочитаю тебя живой. Возможно, это выходит слишком быстрым для тебя.

— Сенсация. Этот красавчик действительно любит меня, раз не желает моей смерти! На самом деле я с нетерпением жду поездку в Россию. Я вполне уверена, что выживу, и более того, я никогда там не была. Люди считают меня русский, но я, если честно, ничего об этом не знаю. — Я внезапно остановилась. — Вин, посмотри на это! — Мы были на полпути в Центральном парке. — Вода в озере!

— Какая новость, — сказал Вин.

— Твой папа стоит за этим, ты так не думаешь? — Одна из речей мистера Делакруа была о нуждах горожан помимо необходимого. Причина, он думал состояла в том, что «Темная комната» облагородила Мидтаун, потому что это напомнило гражданам, что жизнь может стать чем-то большим, чем просто выживанием. Мистер Делакруа обещал высадить цветы и вновь открыть музеи и, да, заполнить пруды водой. Он сказал, что даже если стоимость окажется непомерной, это стоит того: город с надеждой это город с меньшей преступностью, и стратегические решения, основанные на одной только стоимости, бывают часто недальновидны. Это была очень хорошая речь. Но политики – включая моего уважаемого коллегу – как было известно, всегда делали громкие заявления в предвыборной агитации. Я не знала, найдет ли мистер Делакруа время для заполнения озер после избрания. Но сегодня, чудо из чудес, я смотрела на озеро! Я не забыла, как пять лет назад пробегала мимо грязной ямы, в то время как Нетти чуть не ограбили.

— Возможно, — сказал Вин. — Анни, как ты отнесешься к тому, что я поеду в Россию вместе с тобой?

— Ты не будешь пытаться защитить меня? Потому что я живучая, знаешь ли.

— Ха, я знаю. Я всегда хотел посетить Россию. Может быть, ты не знаешь об этом, но я западаю на русских девушек.

Я подумывала поцеловать его, но не стала этого делать. Я не боялась. Больше нет. И могу с абсолютной уверенностью сказать, что поцелую его снова. Знала, что нацелуюсь с ним за всю оставшуюся жизнь, но решила не искушать судьбу таким чудным заявлением. Но в этот миг предвкушение первого поцелуя витало в воздухе, как обещание весны в запахе мартовского дня. То, чего я не ведала в шестнадцать, было изысканным удовольствием, которое можно обнаружить в ожидании, предвосхищении.

Как приятно смотреть на невспаханную землю и знать, что любой цветок может высунуть головку наружу. Как приятно находиться на улице, быть молодым и знать: о да, будет поцелуй. Как приятно авторитетно утверждать, что этот будущий поцелуй будет хорошим, потому что я целовалась с ним раньше. Я знала ощущения его рта, губ, языка. Этот будущий поцелуй походил на восхитительный секрет, о котором мы оба уже знали. День был наполнен счастьем. Почему бы не сэкономить часть радости на завтра?

— Хочешь торта? — спросил он. Мы шли где-то с час, я проголодалась. Мы присели на скамейку возле озера. Близился закат, небо вечерело. Вин достал из коробки торт и протянул мне кусочек.

Я откусила. Возможно, иронией моей жизни было то, что не искренне любила вкус шоколада. Да, я построила на нем бизнес и могла определить хорошее качество типа «Баланчина особого темного». Я могла даже насладиться какао, если оно было простым, или моле из Гранья-Манана. Но шоколад не был моим любимым ароматом, я предпочитала ему цитрусовые или корицу. Когда я попробовала шоколад, то зациклилась на горечи и ничего другого почувствовать не могла, хотя остальные описывали иные ощущения, когда ели его. Но в эту практически весеннюю ночь шоколад быстро растворился на языке, а рядом сидел хороший человек, что я даже почувствовала его притягательность. С этого времени я уступила ему и все, что я пробовала, теперь казалось сладким.