Политико-правовые идеи эпохи петра великого

Феофан Прокопович

Преобразования Петра I и сам активный процесс государственного строительства находили свое обоснование в политических теориях его современников.

К числу сторонников реформ и активных деятелей Петровской эпохи относился архиепископ Феофан Прокопович. При построении своей политической концепции он обращался к трудам античных и современных западноевропейских мыслителей, а также широко пользовался отечественной литературной традицией.

В своих рассуждениях Прокопович сумел соединить аргументы естественно-правовой теории с догматами богословия, присовокупляя к доводам «от естественных законов и естественного разума» «непреложное Слово Божие». В истории русской политико-правовой мысли он первым обратился к исследованию процесса происхождения государства, исходя из предположения о естественном преддоговорном состоянии, которое он рисовал как эпоху войн и кровопролитий, когда ничем не сдерживаемые страсти превращали людей «в неукротимых зверей». Естественные законы (он понимает их как требования здравого разума) подсказали людям, как избежать постоянных войн, и привели их к мысли о заключении договора об образовании государства. Эта идея была реализована людьми в силу их природных склонностей (социальность, разделение труда) не без содействия Бога. При этом народ полностью отказался от своего суверенитета («не оставляюще себе никакой свободности») и полностью вручил его верховной власти. Однако народ мог выбрать себе любую форму правления. Среди таких форм Прокопович называет монархию, аристократию, демократию и «смешанный состав» (смешанную форму). Республики (аристократия и демократия) не вызывают его одобрения. В аристократиях своекорыстная борьба партий разоряет страну, а в демократиях часто вспыхивают мятежи и смуты. Кроме того, республики пригодны лишь для малого по численности народа, проживающего на небольшой территории.

Рассматривая монархию как форму правления, Прокопович исследует два ее варианта: ограниченную и абсолютную. В ограниченной монархии государь связан определенными обязательствами, за нарушение которых он может быть лишен власти, что также чревато непредсказуемыми последствиями, могущими повлечь различные бедствия для страны и ее народа. Для России же самой «многополезной» и «благонадежной» формой является абсолютная монархия, которая единственно способна обеспечить русскому народу «беспечалие» и «блаженство». В лице абсолютного монарха Феофан видит «стража и защитника и сильного поборника закона... ограду и обережение... от внутренних и внешних опасностей», а, кроме того, «пристанище и защиту» для каждого человека.

Наследственную монархию архиепископ предпочитает выборной, поскольку она, по его мнению, обладает большей устойчивостью в силу замещения престола специально подготовленным для этой цели лицом и поэтому более защищена от случайностей и неожиданностей. Обосновывая правомерность петровского указа «О престолонаследии» (1723), Прокопович настаивает на предоставлении монарху широких возможностей в выборе себе наследника по собственному усмотрению, а не по жестким правилам семейной преемственности. Монарх вправе, утверждает Феофан, сам подыскать себе «доброго и искусного» преемника на троне. В связи с этим следует напомнить, что смысловая неясность данного указа привела впоследствии к дворцовым переворотам, предел которым был положен Указом Павла I (1797), восстановившим старый порядок передачи престола старшему в роде сыну как первому наследнику.

В произведениях Прокоповича содержится апология абсолютной, ничем не ограниченной верховной власти, регламентирующей все стороны жизни подданных. Монарх дарует своему народу «обряды гражданские, церковные, перемены обычаев» и даже предусматривает для них «употребление платья и домостроение», а также «чины и церемонии в пированиях, свадьбах и погребениях и всем прочем».

В своей деятельности верховный правитель реализует одновременно божественное призвание и требования естественного права, осуществляя долг служения народу. Монарх Прокоповича – это просвещенный государь, который обязан заботиться не только об общем благе, но и о распространении просвещения, искоренении предрассудков, устроении правосудия и осуществлении хорошего управления страной.

Такое понимание верховной власти во многом было новым для русской политической мысли.

По-новому разрешил Феофан Прокопович и проблему взаимоотношений церкви и государства. Реформы Петра I изменили экономический и политический статус церковной организации. Экономическая самостоятельность церкви была подорвана образованием Монастырского приказа (1701), в руках которого сосредоточились все нити управления церковным и монастырским имуществом. Манифест об организации Синода и упразднении патриаршества передал управление церковью практически светскому учреждению.

Теоретическое обоснование этих мероприятий дано Прокоповичем в Духовном регламенте, в котором утверждалась польза «соборного», а не единоличного (патриаршего) управления всеми звеньями церковной организации. Царь ответствен «за всей Церкви созидание». Церковь, в свою очередь, обязана «спешествовать всему, что к его царского величества верной службе и пользе во всяких случаях касаться может» и соблюдать во всем интересы государства.

В Духовном регламенте Феофан дает следующую формулу абсолютной монархии: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный; повиноваться его власти не токмо за страх, но и за совесть сам Бог повелевает». Отстаивая законность во всех формах государственной жизни, Феофан, тем не менее, ставит государя над законом, утверждая, что действия царя нельзя ни оспаривать, ни критиковать, ни даже хвалить, ибо «монархи суть Боги». Таким образом, термин «самодержавие» Прокопович стал употреблять в смысле неограниченной власти императора. Его прежнее содержание, означавшее суверенность и независимость государства, утратилось, и отныне данный термин стал обозначать только верховную, неограниченную власть.

И.Т. Посошков

Другим видным представителем политической мысли петровского времени был Иван Тихонович Посошков (1652 – 1726).

В связи со своей разносторонней деятельностью Посошков много ездил по стране, хорошо изучил современные порядки и серьезно задумывался над проектами улучшения политического устройства и экономического положения в государстве. Результатом его «многодельного» опыта стала адресованная царю Петру «Книга о скудости и богатстве» (1724, издана в 1842). В ней автор затронул обширный круг проблем, которые, по его мнению, нуждались в срочном разрешении. Это были вопросы об определении положения сословий, организации экономики, правосудия, военного дела, просвещения и т.д. При этом Посошков хотел, чтобы все затронутые им проблемы разрешались исключительно через принятие законов (царских указов).

Главной целью своей «Книги» Посошков считал «истребление великие и малые неправды и неисправностей и насаждение прямой правды и правостей». Он предпринял попытку на основе своего опыта и знания российской действительности выяснить, «отчего содеевается напрасная скудость и отчего может умножиться изобильное богатство». Он полагал, что реализация предложенных им проектов позволит насадить «правду во всем», и в результате народ не будет «в скудость приходить», и все люди «в приличном богатстве будут расширяться». Причем кроме «вещественного богатства» необходимо позаботиться и о «невещественном», т.е. «об истинной правде во всем»: в делах и нравах. Под термином «правда» Посошков традиционно понимает «правый суд» и соблюдение законов, а под термином «неправда» – нарушение закона, беззаконие.

Образ самодержавного правителя, на законы которого Посошков возлагает надежды, дан в лучших отечественных традициях. «Царь – высший судия, и он подобен Богу», перед ним, как и перед Богом, «нет лица ни богату, ни бедну, ни сильну, ни малоимущу, всем суд един...». Он «явный правдолюбец... истинный самодержец и столп незыблемый.

Целый ряд предложений Посошкова относится к осуществлению правосудия. Прежде всего, судья должен быть беспристрастен и независим; он не должен давать сильному «бессловесного изобидеть». Обиженному он должен быть стряпчим, а обидчику жестоким и немилосердным судьей. Виноватого не надлежит миловать, ибо милость виноватому – это всегда обида правому. Нельзя также судье допускать, чтобы какая-либо из сторон пользовалась «наемными ябедниками», ибо они способны всю «правду замять» и представить правого виноватым а виноватого правым. Свидетеля надлежит тщательно опрашивать, ибо «ни в чем таковой лжи не обретается, сколько в свидетельстве». Обыск следует проводить по «правде»: со свидетелей брать клятву, а за неправое свидетельство подвергать наказанию.

Само наказание за лжесвидетельство должно быть устрашающим и скорым «голову отсекут... возложат на кол и поставят при входе в Канцелярию, чтобы всем зрима была», и, сколько бы неправых свидетелей ни было, «всех рядом головы на колье тыкать», а имущества их конфисковать. Если есть заказчик такого свидетельства, то и его судить «равна» со лжесвидетелем.

При слушании дела судья обязан сличать досудебные показания с судебными. Дело ему надлежит знать хорошо и «вершить его так, чтобы за тем делом волочась, люди не разорялись и напрасно не убыточились». А для этого судье необходимо приезжать в судебную палату «по обеде» и делать все «со тщанием» и «не торопясь».

Автор «Книги» различает два вида процесса: суд и розыск. По суду «возможно приводить стороны» к миру, но если кто либо из них этого «не восхочет», то принуждать не следует и в таком случае судья обязан дать ему справедливый суд. «По розыску» «расспрос» надо проводить с пыткой только в том случае, если разбойник не признается; если же он повинится и все расскажет, то «пытать его не для чего», а уж если кто придет с повинной, то его вообще от наказания следует освободить, даже если он ранее разбойничал.

Среди составов преступления Посошков называет богохульство, воровство (татьбу), разбой, грабеж, убийство, членовредительство, мошенничество, хранение краденого, укрывательство преступника. Предусматривает он и довольно суровые меры наказания. Смертная казнь предусматривается для разбойников и убийц. Причем применять ее он советует без промедления, ибо преступники «с каторги уходят». Для разбойников, повинных в душегубстве, он предусматривает квалифицированную смертную казнь: колесование и реброповешение. Упоминает он и каторгу в качестве наказания. «Наказание должно быть такое, чтобы вельми страшно было воровать».

Особо выделены наказания против «неправедных судей». Они могут лишиться за неправый приговор жизни и имущества. Это, конечно, может привести к большому урону для судей, но «без урону невозможно у нас на Руси правому суду уставиться».

Для предупреждения преступлений в стране Посошков советует ввести на всей ее территории разветвленную и единообразную организацию нижних полицейских чинов: сотских, пятидесятских и десятских, которые бы за порядком «смотрели крепко». За их деятельностью, в свою очередь, наблюдают городовые правители.

Население тоже должно бороться с разбойниками. Так, он советует Петру I издать закон, обязывающий односельчан приходить на выручку тем, на чей двор напали разбойники. Причем обязательство такое распространяется не только на крестьян, но и на дворян. Если же они помощи пострадавшим не окажут, то за такое их бездействие будут наказаны, да еще обязаны возместить убыток ограбленным.

В целом? следует отметить, что Посошков представил царю Петру I весьма продуманную и широкую программу по искоренению преступности и «учинению правого суда».

В.Н. Татищев

Василий Никитич Татищев (1686 – 1750) происходил из знатного дворянского рода. Он окончил московскую артиллерийскую школу, много времени посвятив самообразованию, в результате чего снискал известность одного из образованнейших офицеров эпохи. Царь заметил его и несколько раз давал ему дипломатические поручения. В течение своей жизни Василий Никитич занимал крупные политические и хозяйственные посты.

Теоретической базой взглядов Татищева являются концепции естественного права и договорного происхождения государства.

В своих рассуждениях о происхождении государства мыслитель использовал гипотезу о преддоговорном «естественном состоянии», в котором господствует «война всех против всех». Разумная нужда людей друг в друге (Татищев руководствовался соображениями о разделении труда между людьми) привела их к необходимости создать государство, которое он рассматривает как результат общественного договора, заключенный с целью обеспечения безопасности народа и «поисков общей пользы».

Татищев пытается внести в процесс образования государства исторические начала, утверждая, что все известные человеческие сообщества возникали исторически: вначале люди заключили договор супружества, затем из него возник второй договор – между родителями и детьми, затем – господами и слугами. В конечном итоге семьи разрослись и образовали целые сообщества, которым потребовался глава, им и стал монарх, подчинив всех подобно тому, как отец подчиняет своих детей. В результате получается не один, а несколько договоров, и само их заключение, по видимости зависящее от людей, на самом деле предопределено самой природой.

Согласно договору, по мнению Татищева, возникает власть господина над слугой. «Например, – рассуждает он, – один не способен добыть себе пропитание, одежду, жилище, защититься от неприятеля, а другой имеет все это, тогда они договариваются о том, что один обещает снабжать другого пищей и одеждой, а другой обещает служить ему и во всем его воле повиноваться, а своей не иметь». По этим соображениям крепостное право он рассматривал как договорное и считал недопустимым его расторжение по требованию одной стороны. Не покушаясь в целом на отмену крепостного права, он пытался теоретически обосновать возможность рассматривать его как результат своеобразного договора найма, влекущего определенные обязанности для заключивших его сторон.

Такие жесткие формы несвободы, как рабство и холопство, Татищев осуждал, заявляя, что «рабство и неволя против закона христианского» и являются «плодом насилия», а не договора. За рабом признавал право требовать и добиваться своего освобождения.

Татищев понимал юридическую несостоятельность крепостного права, но боялся его разрушения и предлагал различные полумеры, облегчающие участь крестьян.

Большое внимание Татищев уделял рассмотрению форм правления. Наличие той или иной формы правления он ставил в зависимость от размеров территории, обеспечения ее внешней безопасности. «Малые» народы, к тому же не подвергающиеся нападениям, вполне могут управляться всенародно (демократическая республика); «великие и находящиеся также в безопасном положении могут установить у себя аристократическое правление» (аристократическая республика). Великие же и от соседей небезопасные государства без самовластного государя в целости сохраниться не могут». Рассматривает Татищев и смешанные формы правлений, но достоинств за ними не признает. Наилучшей формой правления для России Татищев считал ограниченную монархию, при этом он отмечал преимущество опоры монарха на двухпалатный выборный орган, учреждаемый «для лучшей государственной пользы управления».

Представительный орган состоит из двух палат: Сената – высшей палаты, в состав которой входит 21 представитель из дворян, и Совета – второй палаты, где заседает 100 человек, избранных по более широким нормам представительства. Монарх выступает у него в роли верховного законодателя, но издаваемые им законы должны соответствовать естественному праву, справедливости и общей пользе. Соблюдение таких требований один человек не может полностью обеспечить, поэтому необходимо, сохранив за монархом формальное право на титул верховного законодателя, потребовать предварительного рассмотрения и одобрения каждого законопроекта различными ведомствами и выборными учреждениями. Роль монарха будет заключаться в подписании готового законопроекта.

Соблюдению законов Татищев придавал большое значение, полагая, что «в государстве не персоны управляют законом, а закон персонами».

При составлении нового проекта Уложения, отмечал он, необходимо проведение кодификационных работ для устранения существующей в нынешнем законодательстве «неразберихи» и противоречий. Новые законопроекты до их принятия следует подвергнуть широкому обсуждению. В тех случаях, когда всему народу не представляется возможность собраться, то следует заменить народный референдум выборными представительными учреждениями («сеймами и парламентами»), наделенными «полной мочью».

Рассматривая вопросы, связанные с судоустройством и судопроизводством, Татищев настаивал на профессиональной подготовке судей, полагая, что на судебные должности должны определиться лица только с соответствующей профессиональной подготовкой.

Вообще образованию, его организации, распространению и качеству Татищев уделял серьезное внимание. С отсутствием просвещения в стране он даже связывал «бунты и разорения», поскольку он полагал, что народное недовольство выражается в такой форме именно потому, что «народ никакого просвещения не имеет и в темноте суеверий утоплен», поэтому его так легко могли обманывать всякие «коварные плуты». В данном случае Татищев имел в виду самозванцев, раскольников и «своих мятежников» (Милославских и Ивана Хованского), которые «учинили великие беды и смятения».

Пользу наук он считал очевидной и даже связывал промышленное и экономическое процветание Англии и Франции именно с развитием и распространением в этих странах наук.

Он настаивал на предоставлении возможности обучения за границей тем чиновникам, которые состоят «в знатных услугах и правлениях, яко в Сенате, Иностранной коллегии и в посольствах во иностранные государства, тем весьма нужно знать состояние, силы богатства, законы и порядки тех государств, с которыми чаем союз или войну иметь». Но учить также необходимо военных, купечество и простой народ.

Предусмотрел он организацию образования по губерниям, связанную с подготовкой учителей для проведения его программы.

При общей оценке взглядов В.Н. Татищева необходимо принимать во внимание цензурные условия, а также трагические перипетии в его судьбе (неоднократные отстранения от должностей, опалы), которые, несомненно, обусловили определенную осторожность в изложении им своих политических взглядов.