Авторская субъектность в художественном тексте

Как продукт человеческого разума, художественный текст всегда связан с личностью, он как бы пропущен через призму авторского мировоззрения, содержит субъективные оценки действительности. Именно поэтому один и тот же объект или явление мастера слова могут представлять в текстах абсолютно по-разному. Например, для А.С. Пушкина осень – это «унылая пора», «очей очарованье», для Н.Н. Некрасова – время бодрящего воздуха, когда «нет безобразья в природе», для И.А. Бунина – сезон, вызывающий ассоциации с расписным теремом, а для А.В. Кольцова период, когда «всё умирает, охладело; / Пространство дали почернело». Идея авторской субъектности отражаются в работах исследователей в понятиях «образ автора» (В.В. Виноградов, М.М. Бахтин, Б.О. Корман и др.), «авторский контекст» (М.М. Бахтин), «авторское начало», «авторский узор» (Т.В. Шмелёва, О.Н. Копытов), «авторская модальность» (И.Р. Гальперин, Н.С. Валгина), «авторский идеал» (А.Б. Есин), «авторская картина мира» (Т.В. Латкина).

Проявление личности автора в текстах стало предметом исследования таких учёных, как М.М. Бахтин, В.В. Виноградов, Б.О. Корман, А.М. Левидов, В.В. Одинцов, Н.Т. Рымарь, Б.В. Томашевский и др.

Л.Г. Бабенко, Н.С. Болотнова, Н.С. Валгина и др. рассматривают автора как участника особой коммуникации, осуществляемой в пространстве текста; А.И. Горшков, В.А. Лукин, Н.С. Валгина и др. анализируют типы проявления авторской субъектности в тексте. Внимание к проблеме связи «автор – текст» привело к тому, что целый спектр исследований был посвящён проблеме сознательной и неосознанной репрезентации автора в тексте, проявлению биографического в художественном произведении, моделированию образа автора, рассказчика и героя, способов представления авторского нравственного идеала; возникло автоцентрическое направление как одна из методологий анализа ХТ.

Термин «образ автора» ввёл в научный обиход В.В. Виноградов и дал ему следующее определение: «“Образ автора” – это не простой субъект речи, чаще всего он даже не назван в структуре художественного произведения. Это – концентрированное воплощение сути произведения, объединяющее всю систему речевых структур персонажей в их соотношении с повествователем-рассказчиком или рассказчиками и через них являющееся “средоточием, фокусом целого”» [Виноградов В.В. О теории художественной речи. – М.: Высшая школа, 1971. – 240 с., с. 118]. Отсюда следует, что именно автор ХТ направляет процесс художественной коммуникации: движимый коммуникативным намерением, он определяет все структурные элементы текста, способ развития идей, функционирование образов в тексте и варианты восприятия их реципиентом, благодаря чему создаёт идейное и эстетическое целое.

Подчёркивая значимость проявления личности автора в ХТ, В.В. Виноградов писал: «Художественная действительность по приёмам своей организации узнается как форма творчества того или иного писателя. Принципы группировки, отбора «предметов», способы изображения лиц, носят на себе знаки определенной авторской индивидуальности. Тяготение к «объективности» воспроизведения и разные приёмы «объективного» построения — все это лишь особые, но соотносительные принципы конструкции образа автора» [В.В. Виноградов. О языке художественной литературы. – М.: Гослитиздат, 1959. – 656 с.: с. 140]. Созданная автором художественная действительность есть форма творчества; индивидуальное авторское сознание определяет, каким будет продукт этой креативной деятельности, какие фрагменты действительности и с какой целью будут отражены в ХТ, какие способы художественного моделирования и создания фикционального мира с его особым хронотопом, звуковой и цветовой гаммами, человеческими и иными образами и отношениями будут превалировать.

М.М. Бахтин, определяя текст как «субъективное отражение объективного мира», как «выражение сознания, что-то отражающего» [Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М.: Искусство, 1986. – 484 с., с. 308], писал, что автор «авторитетен и необходим для читателя», и ставил перед читателем задачу «увидеть и понять автора произведения», а значит, «увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир».

Л.О. Бутакова называет авторское сознание базовой категорией текста и определяет художественный текст «как единство когнитивных комплексов, вербальные компоненты которых относительно стабильно представляют результаты динамического освоения действительности индивидом» [ Бутакова Л. О. Авторское сознание как базовая категория текста: когнитивный аспект: автореф. дис. … д-ра филол. наук. Барнаул, 2001.]. Отражение индивидуально-авторской картины мира в произведении происходит посредством объединения в нём реального и идеального в зависимости от когнитивной базы и интенций писателя [Щибря О.Ю. Вербально-ментальная специфика художественого текста как модели авторской когници// Культурная жизнь Юга России.– 2011.– №5 (43) – с. 61 – 63; с. 62].

В.Г. Адмони указывает, что ХТ рождает особое эгоцентрическое внутреннее состояние художника [Адмони В. Г. Система форм речевого высказывания [Текст] / В. Г. Ад­мони. – СПб.: Наука, 1994. – 151 с., с. 120], В.П. Белянин подчёркивает, что ХТ есть личностная интерпретация действительности, когда писатель описывает то, с чем он знаком; развивает близки и понятны именно ему соображения, использует личностно значимые для него языковые элементы [Белянин, 2000, с. 55 Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики. (Модели мира в литературе). – М.: Тривола. – 2000. – 248 с.]. Если обратиться к поэзии, то можно без труда обнаружить, что лирика часто включает автобиографические компоненты. Таково, например, стихотворение С.А. Есенина «Мой путь», в котором автор говорит: «Стихи мои, / Спокойно расскажите / Про жизнь мою». Есенин выстраивает так свой образ, представленный в тексте, что лирический герой, обращаясь к читателю с исповедью, максимально приближается к биографическому автору. Многие лирические произведения М. Цветаевой навеяны событиями её жизни: таковы стихи, посвящённые дочери Але, смерти дочери Ирины, стихи, обращённые ко многим литературным деятелям эпохи. Н.С. Валгина утверждает, что наиболее «активно субъективное авторское начало в поэзии» и называет лирическую поэзию «царством субъективности» [Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. – М.: Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. – 210 с.: с. 103].

И.В. Третьякова называет свойство ХТ отражать картину мира автора автореферентностью и считает, что ХТ строится не на основе реального мира, он референтен модели мира автора, а изучение ХТ является ключом к постижению культуры, поскольку авторское мировидение есть выражение взглядов и ценностных ориентаций лингвокультурной общности [Третьякова И. В. Художественный текст и его характеристики // Лингвистическиеи экстралингвистические проблемы коммуникации: теоретические и прикладные аспекты: межвуз. сб. науч. тр. Вып. 8 / отв. ред. К. Б. Свойкин – Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2011. – 343 с.; с. 53 – 59, с. 58]. Разрабатывая идею автоцентрического подхода к анализу художественной прозы, Ю.А. Ладыгин подчёркивает, что в художественном тексте получает выражение концептуальная система сознания индивида и передаётся индивидуальная когнитивно-модальная информация, вследствие чего образ автора в ходе анализа текста следует рассматривать «как конкретную языковую сущность, представленную в художественном тексте системой личностных смыслов» [Ладыгин Ю.А. Автоцентрический подход к анализу прозаического художественного текста. – Иркутск: Изд-во Иркут. ун-та, 1997. – 135 с., с. 13]. Художественный образ есть продукт мыследеятельности автора, и, как писал М.М. Бахтин, отношение автора к изображенному всегда входит в состав образа, а авторское отношение к описываемому – это «конститутивный момент образа» [Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества / Сост. С. Г. Бочаров; Текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина; Примеч. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. - М.: Искусство, 1979. - 424 с., с. 311]. Образ автора и образы персонажей ХТ, в том числе лирического героя, находятся в сложных, порой даже антогонистических отношениях. Так, лирическая героиня М. Цветаевой – это и непокорный ребёнок («За книгами»), и разгульная и шальная женщина («Целовалась с нищим, с вором, с горбачом…»), и кабацкая царица («Кабы нас с тобой – да судьба свела…»), и ревностная соперница («Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес») – все это ролевые маски, а вот личность автора можно познать только тогда, когда хорошо знакомы все основные черты его творчества. Иногда автор выступает как антагонист или антигерой по отношению к герою произведения. Таким нам видится позиция А.П. Чехова по отношению к героям рассказов «Человек в футляре», «Крыжовник», «Ионыч» и др.

Личность писателя, его концептосфера и картина мира отражаются в воплощённой в ХТ авторской речи, и, как писал Г.О. Винокур, «…язык писателя может служить также и источником наших сведений о личности писателя» [Винокур Г.О. Избранные работы по русскому языку [Текст]: научное издание / Г.О. Винокур; АН СССР. Отделение литературы и языка. - М.: Учпедгиз, 1959. - 492 с. С.238]. В.В. Виноградов указывал, что в любом произведении автора, относящемся к одному периоду его творчества, читатель может обнаружить определённые языковые средства [Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М.: Академии Наук СССР, 1963. – 255 с., с. 80], которые будут составлять доминанту идиостиля и по которым можно узнать стиль данного автора, а это уже позволяет в некоторой мере узнать личность автора.

Н.С. Валгина утверждает, что изучение художественного текста не будет полным и адекватным, «если оставить без внимания такое важное для текстообразования и текстовосприятия понятие, как авторская модальность», под которой исследователь понимает «выражение в тексте отношения автора к сообщаемому, его концепции, точки зрения, позиции, его ценностных ориентаций» [Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. — М.: Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. – 210 с.: с. 96 – 97]. До этого проблему субъективной текстовой модальности как отношения говорящего к сообщаемому рассматривал И.Р. Гальперин, при этом выделяя такие способы её реализации, как характеристики героев, распределение предикативных и релятивных отрезков высказывания, сентенции, актуализации отдельных частей текста и др. [Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. Монография. – М.: Наука, 1981. – 140 с., с. 115]. К способам манифестации субъективной авторской модальности в тексте можно отнести не только прямые обращения автора к читателю через заглавие, эпиграф, авторские предисловия, послесловия, лирические отступления или используемые им стилистические приёмы, но и выбор лица рассказчика, личные местоимения, вводно-модальные слова и частицы, вводные словосочетания, повторы, междометия и нарушение порядка слов, знаки препинания, специфические синтаксические конструкции, включая несобственно-прямую речь [Кловак Е.В. Авторская модальность как один из компонентов идиостиля / Вестник ТвГУ. Серия: Филология. – 2014 – №2 – С.. 47-53, с. 50]. Материально выраженные знаки текста не всегда открыто свидетельствуют об авторской модальности, часто она представлена имплицитно и угадывается в ходе интерпретации текста. Фактически в каждом литературном жанре есть свои способы проявления авторского сознания и отношения в тексте.

По мнению Н.С. Валгиной, авторская модальность как выражение отношения автора к сообщаемому позволяет скрепить все единицы текста в единое смысловое и структурное целое, поскольку установить функции отдельных речевых единиц в составе целого можно только на основании понимания авторской интенции и личностных установок автора. Конструктивным признаком текста Н.С. Валгина считает наличие образа автора, который она отделяет от понятий «производитель речи» и «субъект повествования» [Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. — М.: Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. – 210 с.: с. 97 – 98]. Это идея не нова: ещё во второй половине ХХ века О.Б. Корман пытался осмыслить различие между героем, повествователем, биографическим автором и его образом, отражённым в тексте: «…руководствуясь некоей концепцией действительности и исходя из определенных нормативных и познавательных установок, реальный, биографический автор (писатель) создает с помощью воображения, отбора и переработки жизненного материала А. художественного (концепированного)» [Корман О. Б. Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов // Корман О. Б. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск, 1992. С. 172 – 189., с. 173]. Производитель речи – это реальная личность, продуцировавшая речевое сообщение, текст, которой свойственны определённые черты, установки и которая имеет собственную биографию, а следовательно, и опыт. Субъект повествования избирается автором и «конструируется речевыми средствами, способными его воплотить, создать (от первого лица, – «я» автора или «я» персонажа; от лица вымышленного; отстраненно; безличностно и т.д.)» [Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. — М.: Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. – 210 с., с. 100]. Субъектом речи может быть собственно автор, лирический герой, рассказчик, различные персонажи. Это некий посредник между автором, читателем и героем произведения, устами которого передаётся информация, но который сам является продуктом авторского моделирования образа человечка говорящего. Образ автора – это воплощённое в речевой структуре текста личностное отношение к предмету изображения – хотя и создаётся в литературном произведении речевыми средствами, но находится в области восприятия, заданного автором, и угадывается, воспроизводится читателем [Валгина Н.С. Теория текста: Учебное пособие. — М.: Изд-во МГУП «Мир книги», 1998. – 210 с., с. 101, 103].

Итак, образ автора – это эстетическая категория, то есть художественная личность писателя осознанно или подсознательно практически создаётся им самим. Читатель способен выявить образ автора по способам организации текста, присущим конкретной личности, строю речи, идиостилю. Поскольку образ автора лежит в сфере восприятия, т.е. является результатом сотворчества производителя речи и читателя, то он может подвергаться деформации или приобретать типологические характеристики (автор – тихий собеседник, глашатай, советчик, философ и т.д.).

Созвучные идеи можно найти у Б.В. Кондакова и В.С. Абрамовой, которые рассматривают триединство биографического автора (реального человека, живущего в определённую эпоху), автора-творца (выразителя основной концепции текста) и образа автора (повествователя, носителя концепции текста, существующего в рамках художественного мира) [Кондаков Б. В., Абрамова В. С. Автор и читатель в пространстве художественного текста // Филологические заметки. 2009. Т. 1. URL:http://philologicalstudies.Org/dokumenti/2009/voll/2/l l.pdf (дата обращения 2.09.15)]. При взаимодействии с ХТ авторские ценностные контексты сталкиваются и взаимодействуют, по мнению Б.В. Кондакова и В.С. Абрамовой, с контекстами адресата (типизированная модель, отражающая авторское представление о потенциальном читателе) и реального читателя (носитель некоторых культурных и социальных качеств), а сцепление этих контекстов осуществляется благодаря авторской интенции. Понимание ХТ реципиентом возможно тогда, когда читатель, во-первых, отказывается от самовольного проектирования образа текста, осознавая, что это продукт творчества Другого (в бахтинском понимании); во-вторых, готов услышать от Другого нечто, не входящее в его «эгоцентрические планы»; и наконец, воспринимает автора текста как участника диалога и личности, т.е. «в качестве существа, наделенного не менее глубоким онтологическим статусом, чем Я сам» [там же]. В таком случае высказанные автором идеи ассимилируются в концептуальную систему читателя, который под воздействием встречи с автором обогащается и «приобретает новые качественные оценки», «вовлекается в процесс выработки, переживания новых смыслов, согласованных с “вечными” и традиционными для данной культуры ценностями» [там же]. Чтение есть диалог контекстов и кругозоров, который осуществляется в пространстве текста и восходит к пространству культуры, причём автор и читатель в этом диалоге видятся как равноправные партнёры.

Таким образом, пишущий предстаёт перед читателем как носитель некой информации, знающий о событиях, процессах, отношениях; как непосредственный участник и герой описываемых событий; как некое вымышленное лицо: лирический герой, рассказчик; как «закадровый наблюдатель» и т.д., – но в любом случае печать авторского сознания будет лежать на всём: именно он формулирует особый «посыл» (месседж) миру, отбирает средства реализации замысла, «ведёт» читателя и направляет ход его мысли, возбуждает чувства. Авторское сознание порождает и цементирует текст, выстраивает мост к сознанию читателя, и без осмысливания этого факта реципиентом и его встречного движения к автору полноценное понимание ХТ невозможно.

Если принять в качестве исходного положение об имманентности образа автора произведению, то становится очевидным, что обучение полноценному восприятию и пониманию ХТ в школе без рассмотрения категории образа автора и авторской модальности невозможно.

Обращение к программам по русскому языку и литературе показало, что обучение пониманию образа автора, его биографии и идиостиля включено в содержание языкового и литературного образования. Наиболее выраженно эта линия представлена в программе по литературе под ред. А.Г. Кутузова [Кутузов А.Г., Романичева Е.С. и др. Программа по литературе для образовательных учреждений (5-11 классы) / Кутузов А.Г., Романичева Е.С., Кисилев А.К., Мурзак И.И., Ястребов А.Л. / Под ред. А.Г. Кутузова. – М.: Дрофа, 2010. – 80 с.]. В качестве ведущей теоретико-литературной проблемы и базового понятия авторы выделяют связь «автор – образ – читатель» (9 класс) и «художественный мир писателя» (10 – 11 классы) и в качестве учебной цели провозглашают умение интерпретировать текст (9 класс) и знакомство с художественным миром писателя (10 – 11 классы). Эволюция представлений учащихся об образе автора, согласно названной программе, от класса к классу может быть представлена в виде схемы:

5 кл. – проявление автобиографического в повести;

6 кл. – образ рассказчика; понятие о поэтическом мире;

7 кл. – образ автора (рассказчика); лирический герой и средства его создания, черты нравственного облика лирического героя; авторское начало в повести; автор и герой;

8 кл. – биографическое в лирике; образ автора и средства его создания; функции авторского предисловия к произведению;

9 кл. – образ-переживание лирического героя и приёмы его создания;

10 кл. – автор в системе художественных образов; лирическое я поэта и его воплощение в тексте; художественный мир; авторский идеал и приговор;

11 кл. – авторская позиция и способы её реализации.

В программе представлен термин «образ автора», а терминологическое сочетание «авторская модальность» отсутствует, что, на наш взгляд, обоснованно, поскольку указанное понятие в практике обучения школьников вполне может быть представлено как «авторская оценка», «отношение автора».

В программах по русскому языку также представлено направление, связанное с анализом ХТ. Преобладает лингвистический и стилистический анализ художественного текста, однако, по мнению Н.С. Болотновой, филологический анализ ХТ связан с изучением «языковой личности, стоящей за текстом, её стиля и взглядом на мир» [Болотнова Н.С. Коммуникативная стилистика текста. Словарь-тезаурус. – М.: Флинта, 2009. – 384 с., с. 311]. Поэтому в ходе изучения ХТ в курсе русского языка программой [Власенков А.И., Рыбченкова Л.М. Русский язык. Программы общеобразовательных учреждений. Сборник. 10-11 классы. – М., «Просвещение», 2011. – 99с.] предусмотрено изучение «авторского отношения к изображаемому, авторской позиции по затрагиваемым в произведении вопросам» [с. 10], «проникновение в язык, индивидуальный стиль писателя, в авторское начало произведения, сосредоточение внимания не только на словесном материале текста, на тропах и стилистических фигурах, но и на всех других структурных элементах художественного произведения, создаваемых словом, на персонажах, композиции, идейном замысле, образе автора» [с. 12], рекомендуется проводить лабораторные занятия, посвящённые работе с текстом с целью изучения стиля писателя.

Итак, содержание литературного и языкового образования школьников предусматривает знакомство с базовыми понятиями и явлениями, обеспечивающими осознания старшеклассников авторского присутствия и форм авторского сознания в художественном тексте. Изучение этих понятий должно привести школьников к мысли о том, что «автора мы находим (воспринимаем, понимаем, ощущаем, чувствуем) во всяком произведении искусства» [Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках. Опыт философского анализа // Эстетика словесного творчества. – – М.: Искусство, 1986. – 484 с., с. 287.] и «увидеть и понять автора произведения — значит увидеть и понять другое, чужое сознание и его мир, то есть другой субъект [там же, с. 289].

Однако проблема заключается в том, что в практике старшеклассники часто допускают ошибки, связанные со смешением образа автора, лирического героя, рассказчика, автора биографического. Учащиеся не видят за текстом проявления авторской личности с её идеалами; умение общаться с автором посредством текста и вступать в диалогические отношения сформированы недостаточно. Об этом свидетельствуют и данные анкетирования «Как мы читаем художественные тексты», в котором приняли участие 100 школьников (IX–XI классы) школ г. Рязани (см. таблицу 1).