Лекция 12. Культурное развитие СССР в 1964-1985 гг.

Противоречия общественной жизни и культуры. В условиях научно-технического прогресса в СССР особое значение придавалось народному образованию и всей системе подготовки квалифицирован­ных кадров. В 70-х годах осуществлен переход ко всеобщему среднему образованию; каждый год в стране открывалось до десятка новых вузов; численность обучающихся в них к 1977 г. достигла почти 5 млн. человек. По количеству специалистов, имеющих высшее образование, наша страна была на одном из ведущих мест в мире. Советские ученые занимали передовые позиции по многим направлениям математики, физики, естествознания. СССР произвел множество запусков пилотируемых космических кораблей, для изучения Луны и космического пространства в 1959—1976 гг. осуществлено 24 полета автоматических межпланетных станций, в 1970 г. на Луну была доставлена первая в мире автоматическая лунная станция — «Луноход-1». В то же время в области гуманитарных наук ощущался жесткий идеологический прес­синг, приведший к застою общественной мысли.

Консервативный политический курс, утверждавшийся в стране после октября 1964 г., сопровождался свертыванием «демократических» начинаний Хрущева. Первоначально это объяснялось необходимостью борьбы с волюнтаризмом и субъективизмом Хрущева, затем — тезисом об обострении идеологической борьбы между социалистической и ка­питалистической системами, необходимостью борьбы с «агентами влияния» Запада. Культурная политика брежневского руководства возводи­ли и принцип борьбу с «очернительством» и «лакировкой» действитель­ности в художественных произведениях, с «фальсификацией истории», под которой понималась и огульная критика сталинизма.

Объективно оппозицию брежневскому руководству в культурной области представляли общерусские организации и движения, выражавшие национальные интересы России. Одним из таких центров рус­ских национальных сил стало основанное в 1966 г. Всероссийское об­щество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). О необ­ходимости его создания еще в 1961 г. писали известный археолог и Архитектор Н. Н. Воронин, скульптор С. Т. Коненков, литературовед Д.С. Лихачев. Духовными руководителями движения были замечатель­ные патриоты: археолог и историк Б. А. Рыбаков; физико-химик И. В. Петрянов-Соколов (автор изобретений, которыми пользуется весь мир, в частности, фильтра Петрянова — основы современных респи­раторов); художники П. Д. Корин, И. С. Глазунов; писатели Л. М.Леонов, В. А. Солоухин, В. Д. Иванов; руководитель музеев Московского Крем­ля В. Н. Иванов (первый фактический председатель центрального со­вета общества). Архитектор-реставратор П. Д. Барановский в сотрудни­честве со своими соратниками по русскому патриотическому клубу любителей памятников истории и культуры «Родина» (1962—1968) Л. И. Антроповым, Г. И. Гунькиным и В. А. Десятниковым провели всю подготовительную и организаторскую работу по созданию этого об­щества.

В 1968-1969 гг. в его составе на базе секции по комплексному изучению русской истории и культуры действовал «Русский клуб» — негласное объединение русской интеллигенции. В нем впервые за мно­гие годы начинали обсуждаться животрепещущие вопросы формиро­вания русской культуры и духовности. Среди национальных ценностей все большее место и значение приобретают имена и наследие выдаю­щихся русских деятелей и мыслителей: Н. Я.Данилевского (1822—1885), М. Н. Каткова (1818-1887), Иоанна Кронштадтского (1829-1908), К. Н. Леонтьева (1831-1891), К. П. Победоносцева (1827-1907), Сергия Радонежского (1314-1392), В. В. Розанова (1856-1919), Серафима Са­ровского (1753—1833) и др. Клуб возглавляли писатель, специалист по Югославии Д. А. Жуков; историк, заведующий серией «Жизнь замеча­тельных людей» в издательстве «Молодая гвардия» С. Н. Семанов; кри­тики литературовед П. В. Палиевский.

Заседания клуба проводились в Высокопетровском монастыре Москвы. «Организационно, — писал один из членов клуба прозаик А. И. Байгушев, — мы приняли церковную структуру. Монастырь, Пет­ровка, 28, был у нас чистилищем. Здесь был как бы открытый храм, и сюда свободно, в любой день, в любой час могли зайти... на любое мероприятие, любой творческий вечер русские миряне. Здесь мы приглядывались к новым лицам, отбирали, кого какими интересами привлечь... Постоянные и проверенные попадали под негласный статут оглашенных... Из оглашенных лучшие попадали в "верные" и уже могли посещать наши "русские вторники", на которых шла основная духов­но-строительная работа. Здесь поочередно каждым из наиболее актив­ных членов "Русского клуба" делался доклад на предложенную им самим русскую тему. Валентин Дмитриевич Иванов, знаменитый исторический писатель, автор "Руси изначальной" и "Руси великой", с первых же шагов "Beликорусского монастыря" стал его иереем».

Членами «Русского клуба» были ставшие со временем широко известными не только среди специалистов П. Г. Паламарчук, литера­туровед и историк, автор классической работы «Сорок сороков» о московских православных храмах; О. Н. Михайлов, литературовед и автор исторических романов; В. В. Кожинов, литературовед, литера­турный критик и историк; А. П. Ланшиков, журналист и литературо­вед; А. М. Иванов (Скуратов), автор самиздатских статей; Борис Кар­пов, кинорежиссер; С. И. Шешуков, историк рапповского движения в литературе. Активными членами клуба были писатели А. И. Байгушев, В. А. Чивилихин; поэты И. И. Кобзев, С. Ю. Куняев, Г. В. Серебряков, B. В. Сорокин (гл. редактор издательства «Современник»); критики и литературоведы В. А. Чалмаев, Ю. Л. Прокушев; журналисты В. Д. Захарченко (гл. редактор журнала «Техника — молодежи»), А. В. Никонов (гл. редактор журнала «Молодая гвардия»), Е. И. Осетров (литературовед, главный редактор издания «Альманах библиофила»); переводчик C. Г. Котенко; художник И. С. Глазунов; архитекторы-реставраторы В. А. Виноградов, О. И. Журин; искусствовед М. П. Кудрявцев.

Заметной вехой в возрождении отечественного самосознания ста­ли организованная ВООПИК в Новгороде конференция «Тысячелет­ние корни русской культуры». На конференции (май 1968) выступили десятки видных деятелей русской культуры. В 1969 г. члены «Русского клуба» приняли участие в дискуссии, развернувшейся на страницах журнала «Вопросы литературы», о месте и роли славянофилов в исто­рии. Со статьями, реабилитирующими славянофилов, имевших до того и советской историографии клеймо крайних реакционеров, в журнале выступили А. М. Иванов (Скуратов) и В. В. Кожинов. «Главной чертой, которую ценили славянофилы в русском народе, было бы вовсе не смирение, а общинный дух, как бы выразились теперь, чувство коллективизма, противополагаемое индивидуализму и эгоизму буржуаз­ного Запада» — это положение статьи Иванова корректировало бытовавшие ранее негативные оценки славянофильства.

Некоторые исследователи полагают возможным охарактеризовать движение, складывающееся вокруг ВООПИК, как «Русскую партию». Ее организационное оформление, по мнению Н. А. Куценко, можно отнести к 1966 г. Костяк «партии» составляли О. В. Волков, П. В. Палинекий, В. В. Кожинов, А. П. Ланщиков, С. Н. Семанов, Д. А. Жуков, И. В. Петрянов-Соколов, М. Н. Любомудров. Русская партия в СССР, возродив давнюю традицию патриотизма, была на грани того, чтобы перерасти в широкое национальное движение. Однако в результате чисток общества от национально мыслящих деятелей этого не произошло.

Плюрализм литературного и общественно-политического процесса
находил отражение в тенденциях, обозначаемых деятельностью нескольких журналов. У либералов был свой журнал — «Новый мир»; у сталинистов — «Октябрь» и «Огонек»; у почвенников — «Молодая гвардия» и
«Наш современник». Власти, стремясь не допустить их радикализации,
в 1970 г. наносят удар, как по либералам, так и по русофилам.

В феврале 1970-го на заседании секретариата Союза писателей была подвергнута резкой критике редакция журнала «Новый мир». Поводом стала публикация за рубежом поэмы А. Т. Твардовского «По праву памяти». Попытки литературной общественности защитить главного редактора журнала ни к чему не привели. Твардовский ушел с этого поста, и линия XX—XXII съездов партии, проводившаяся журналом, была прервана. Однако идеологии неосталинизма и «застоя» объективно противостояли писатели-«деревенщики»: Ф. А. Абрамов, В. И. Белов, Б. А. Можаев, В. Г. Распутин, В. Ф. Тендряков, показывавшие в своих произведениях негативные последствия коллективизации для судеб российской деревни. Этой линии придерживались также «Наш современник» (гл. редактор в 1968-1989 С. В. Викулов) и журнал русской культуры «Москва» (гл. редактор в 1968—1990 М. Н. Алексеев).

5 ноября 1970 г. состоялось заседание Секретариата ЦК партии. На него был приглашен секретарь ЦК комсомола Б. Н. Пастухов. Редактор «Молодой гвардии», бывший летчик-истребитель А. В. Никонов, был снят со своего поста за публикацию статей Чалмаева и Семанова. Формальным поводом для отставки послужило обращение группы видных писателей (Ч. Айтматов, В. И. Амлинский, В. Д. Цыбин и др.). Кроме того, в 1970 г. журнал подвергся критике за публикацию «антисоветского» романа И. А. Ефремова «Час быка». Вместо Никонова редактором журнала был назначен инструктор ЦК Ф. Овчаренко. После смерти в 1972 г. этот пост занял идейный соратник прежнего редактора А. С. Иванов, автор известного романа «Тени исчезают в полдень» (1963) и трилогии «Вечный зов» (1970-1976).

Кураторы советских писателей из ЦК партии и литературные кри­тики, выражавшие их настроения, в 60—70-е годы старались воспре­пятствовать перемещению центра литературной жизни из «Нового мира» и «Октября» в журнал и издательство «Молодая гвардия», позднее в журналы — «Наш современник» и «Москва», издательство «Современ­ник». Однако сделать этого не удалось. Откровением и потрясением для многих русских людей стали «Письма из Русского музея» и «Черные доски» Владимира Солоухина; «Прощание с Матерой» Распутина; «При­вычное дело» Белова; «Матренин двор» Солженицына; «Драчуны» Ми­хаила Алексеева; «Мужики и бабы» Бориса Можаева; исторические ро­маны о великом прошлом России Дмитрия Балашова, Владимира Чи­вилихина, Валентина Пикуля; художественные биографии Суворова, Макарова, Достоевского, Гончарова, Аксакова, Державина, издан­ные в серии ЖЗЛ. Все это вызвало большой интерес в обществе и стало причиной специальных мер со стороны ЦК КПСС и КГБ.

Попытками повернуть литературный процесс вспять, остановить «русификацию» общественного сознания была продиктована статья «Против антиисторизма» в «Литературной газете» от 13 ноября 1972 г. Она была подготовлена группой инструкторов отдела пропаганды ЦК КПСС и опубликована за подписью доктора исторических наук А. Н. Яковлева, занимавшего в то время пост заместителя заведующего отделом. Он был одним из активных противников движения за сохранение русского культурного наследия и создание Всероссийского об­щества охраны памятников истории и культуры. По свидетельству И. А. Десятникова, при обсуждении вопроса о создании ВООПИК с чиновниками Бюро ЦК КПСС по РСФСР Яковлев возмущался его докладом о бедственном положении памятников в России, выкрик­нув: «Что он говорит, да его гнать надо из ЦК КПСС!»

На рубеже 70—80-х годов проведена масштабная чистка средств массовой информации от «русских элементов». От работы были освобождены директора и главные редакторы издательств, журналов и газет «Московский рабочий» (Н. Есилев), «Молодая гвардия» (А. В. Ни­конов), «Комсомольская правда» (В. Н. Ганичев), «Человек и закон» (С, Н. Семанов), «Современник» (Ю. Л. Прокушев, В. В. Сорокин), «Наш современник» (Ю. Селезнев), «Волга» (Н. Е. Палькин), «Техника — молодежи» (В. Д. Захарченко). Цензура, Агитпроп ЦК КПСС, КГБ видели тогда, как и в 20—30-е годы, главную опасность в проявлениях русского шовинизма и через либерально-демократические «Новый мир», «Знамя», «Октябрь» всячески клеймили эти «проявления».

Показательна в этом отношении реакция партийного руководства ми письмо М. А. Шолохова, направленное в 1978 г. на имя Л. И. Брежнева. Писатель нашел в себе мужество обратить внимание генсекретаря на недопустимость положения, когда через кино, телевидение и печать протаскиваются антирусские идеи, порочащие нашу историю и культуру, русское противопоставляется социалистическому. «До сих пор многие темы, посвященные нашему национальному прошлому, остаются запретными, — писал Шолохов. — Чрезвычайно трудно, а часто невозможно устроить выставку русского художника патриотического направления, работающего в традициях русской реалисти­ческой школы... Несмотря на правительственные постановления, продолжается уничтожение русских архитектурных памятников». Писа­тель полагал, что в свете фактов и доводов, приведенных в его послании, «становится очевидной необходимость еще раз поставить
вопрос о более активной защите русской национальной культуры от
антипатриотических, антисоциалистических сил, правильном освещении ее истории в печати, кино и телевидении, раскрытии ее про­грессивного характера, исторической роли в создании, укреплении и
развитии русского государства».

14 марта 1978 г. Л. И. Брежнев поставил на письме резолюцию:
«Секретариату ЦК. Прошу рассмотреть с последующим рассмотрением на ПБ». Однако «интернационалисты» из Политбюро проигнорировали острейшую проблему, расценив ее не «уклоном», как в известные времена, а «идейно-политической ошибкой». Главное же в решении — ни в коем случае не допустить широкого обсуждения выдвинутой писателем проблемы. Постановление было секретным. В нем значилось: «Разъяснить т. Шолохову действительное положение дел с развитием культуры в стране и в Российской Федерации, необходимость более глубокого и точного подхода к поставленным им вопросам в высших интересах русского и советского народа. Никаких открытых дискуссий по поставленному им вопросу о русской культуре не открывать».

Русофобия правящего режима выражена в «крылатой фразе» Ю. В. Андропова: «Главная забота для нас — русский национализм; диссиденты потом — их мы возьмем за одну ночь». В записке, направленной им в ЦК партии в 1981 г., «русизм» квалифицировался как опасная тенденция в настроениях части интеллигенции, выступаю­щей под лозунгом защиты русских национальных традиций. Руковод­ству партии внушалось, что «демагогией о необходимости борьбы за сохранение русской культуры, памятников старины, за спасение русской нации прикрывают свою деятельность откровенные враги советского строя». В пособники этих врагов, по логике записки, мож­но было зачислить многих замечательных русских писателей, ставив­ших вопросы: о вечных ценностях России; о духовной природе рус­ского человека; о необходимости отдать должное православию; о ве­ликих достижениях предков. Среди писателей, творчество которых стало истинным украшением русской литературы, помимо классиков Лео­нова и Шолохова, выделяются: «Мощный, суровый, эпичный Федор Абрамов. Возвышенно-поэтический Василий Белов. Пронзительный, щемящий Виктор Астафьев. Драматичный Валентин Распутин. Мяг­кий, лиричный Евгений Носов. Сергей Залыгин — тонкий и умный. Блестящий эссеист Владимир Солоухин». Николай Рубцов, поэзию которого «надо нам свято хранить!.., он единственный. Другого нет!»

Вразрез с официальной идеологической линией и с известным уклоном к либерализму в рассматриваемый период вели свою дея­тельность режиссеры М. Захаров, О. Ефремов, Г. Товстоногов и другие деятели культуры, предлагавшие свой взгляд на смысл жизни и роль в ней интеллигента. Идейное противоборство в литературе и художе­ственной жизни страны в 60—80-е годы проявлялось и в иных формах, в частности, — в диссидентских движениях консервативно-охранитель­ного и либерально-разрушительного свойства.

Диссидентские движения. Идейную и организационную оппози­цию власти в условиях «развитого социализма» составляли разномастные в идейном отношении диссидентские движения. Основные из них обнаруживали идейное родство с известными с середины XIX в. славянофилами, западниками и социалистами. С учетом реалий второй половины XX столетия это были русофильские (почвеннические) те­чения, в их консервативном и либеральном вариантах, и новые запад­ники. Разновидностями последних течений были либерально-демокра­тические, социально-демократические и евро-коммунистические по­токи. В диссидентстве различались также националистические, религиозные, экологические и другие течения.

Известное единство движению в целом придавали активное не­приятие сложившихся в стране порядков захваченными движением людьми, стремление к свободе и правам человека. Со временем дви­жение приобретало все более выраженные черты антикоммунизма и антисоветизма. Именно с этой, наиболее радикализированной частью диссидентского движения в конце 80-х годов объединилась значитель­ная часть партийно-советской элиты. Программные лозунги дисси­дентов, по существу, стали официальными. Власть сама встала на путь обличения своих пороков. Ее объединение с «широкой общественно­стью» в едином стремлении кардинально «исправить» пороки социа­листического строя стало главной причиной ликвидации строя и раз­рушения СССР.

Начиная с середины 60-х годов, в диссидентском движении выде­ляется несколько этапов; становление (1964—1972); кризис (1973—1974), международное признание и расширение деятельности (1974—1979); сужение движения под ударами репрессий (1980-1985).

Р. А. Медведев с 1964 по 1970 г. ежемесячно выпускал тиражом 20-40 экземпляров самиздатские материалы, опубликованные в 1972 в Амстердаме под названием «Политический дневник». К 1968 г. он за­кончил работу над книгой «К суду истории», в которой рассматривал преступления Сталина. В 1969 он был исключен за нее из КПСС. В 1971 г. книга издана за рубежом. В 1972 г. там же увидела свет его книга — «Социализм и демократия». Эти книги и дневник принесли автору широкую известность «независимого специалиста» по вопросам внут­ренней и внешней политики СССР.

Либеральное западничество дало о себе знать выпуском в 1965 г. в Москве самиздатского журнала «Сфинксы» (редактор В. Тарсис), публикацией за рубежом и распространением в СССР гротескно-сатирических повестей о социальных и психологических феноменах тоталитаризма А. Д. Синявского («Суд идет», 1959; «Любимов», 1963) и Ю. М.Даниэля («Говорит Москва», 1962; «Искупление», 1964). «Лите­ратурная газета» назвала эти произведения, опубликованные под псев­донимами А. Терц и Н. Аржак, самой настоящей антисоветчиной, вдох­новленной ненавистью к социалистическому строю. КГБ квалифици­ровал их как «особо опасные государственные преступления». В сентябре 1965 г. писателей арестовали.

5 декабря 1965 г. на Пушкинской площади в Москве состоялась первая за многие десятилетия несанкционированная демонстрация под правозащитными лозунгами: «Требуем гласности суда над Синявским и Даниэлем!», «Уважайте Советскую Конституцию — наш Основной Закон!» Одним из организаторов демонстрации был математик и поэт А. С. Есенин-Вольпин (сын поэта С. А. Есенина). Этот день принято считать началом правозащитного движения в СССР.

Наиболее известными событиями истории либерального диссидентского движения стали суд над 21 участником Всероссийского со­циал-христианского союза освобождения народа, крупнейшей за ис­торию движения подпольной организации во главе с И. В. Огурцовым (февраль—декабрь 1967), и начало (апрель 1968) выпусков самиздатского правозащитного бюллетеня «Хроника текущих событий». Она выпускалась 15 лет (последний, 64-й номер вышел в 1983). Ее состави­тели (в их числе московская поэтесса и переводчица Н. Горбаневская И др.) стремились фиксировать все случаи нарушения прав человека в СССР, а также выступлений в их защиту. Хроника содержала информацию о национальных движениях (крымских татар, месхов, прибал­тов), религиозных (православных, баптистов) и др.

За издание и распространение «Хроники» в декабре 1974 г. был арестован и осужден на 7 лет заключения в лагере строгого режима и 3 года ссылки кандидат биологических наук, старший научный со­трудник Московской рыбоводно-мелиоративной опытной станции С. А. Ковалев. Впоследствии он стал депутатом Государственной думы Федерального собрания РФ, в 1993-1996 гг. был членом Президент­ского совета, уполномоченным Государственной думы по правам че­ловека (январь 1994 — март 1995) и кавалером ордена «Рыцарь чести Ичкерии» за осуждение ввода российских войск для наведения «кон­ституционного порядка» в Чеченской республике в декабре 1994 г.

Большую роль в развитии диссидентства сыграли публикация в «самиздате» в июне 1968 г. работы А. Д. Сахарова «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» (либерально-западническая программа движения и фактически план пер­вого этапа горбачевской «перестройки»); демонстрация протеста против ввода войск в Чехословакию и суд над ее участниками (25 августа, октябрь 1968); исключение в ноябре 1969 г. А. И. Солженицына из Со­юза писателей СССР за публикацию на Западе романов «В круге пер­вом» и «Раковый корпус», присуждение ему Нобелевской премии по литературе (1970).

«Нобелевская лекция» Солженицына стала выражением либераль­ного почвеннического направления в движении. В этой связи он пи­сал: «Когда в Нобелевской лекции я сказал в самом общем виде: "На­ции — это богатство человечества..." — это было воспринято всеобшеодобрительно... Но едва я сделал вывод, что это относится также и к русскому народу, что также и он имеет право на национальное само­сознание, на национальное возрождение после жесточайшей и суровой болезни, — это было с яростью объявлено великодержавным национа­лизмом... За русскими не предполагается возможность любить свой на­род, не ненавидя других». Свою идеологию писатель неоднократно определял не как национализм, а как национальный патриотизм.

Летом 1970 г. у трапа пассажирского самолета, курсировавшего из Ленинграда в Приозерск, были арестованы 12 человек, намеревав­шихся захватить и использовать самолет для вылета в Израиль. Суд над «самолетчиками», безуспешно добивавшимися разрешения на эмиг­рацию, закончился вынесением суровых приговоров зачинщикам этой террористической акции и арестами среди сионистской молодежи в ряде городов страны. Однако вся эта история, вместо того чтобы пре­сечь эмиграцию, привлекла внимание мировой общественности к проблеме свободы выезда из СССР. Властям пришлось пойти на ус­тупки и с каждым годом увеличивать количество разрешений на вы­езд. Всего из СССР с 1971 по 1986 г. эмигрировало за рубеж более 255 тыс. взрослого населения, с учетом же детей (до 18 лет) их чис­ленность превысила 360 тыс. Почти 80% всех эмигрантов составляли лица еврейской национальности, автоматически получавшие статус беженцев при въезде в США и Канаду. Согласно переписям, числен­ность еврейского населения в СССР сократилась с 2151 тыс. человек и 1970 г. до 1762 тыс. в 1979 и до 1154 - в 1989.

Громкий «самолетный процесс» не мог не привлечь внимания вла­стей и общественности к проблеме еврейского национализма и сио­низму как одной из форм его выражения. При выработке международ­ной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации а 1973 г. представители некоторых государств в ООН пытались осудить антисемитизм, но возражали против предложения советской делега­ции отнести к расовой дискриминации как антисемитизм, так и сио­низм. На XXV1I1 сессии Генеральной Ассамблеи ООН в резолюции от 14 декабря 1973 г. впервые проводилась аналогия между южноафри­канским расизмом и сионизмом. Широкая дискуссия вокруг этих про­блем была развернута представителями развивающихся стран на XXX сессии Генеральной Ассамблеи. Особенной резкостью отличались выступления представителей Судана и Уганды. Президент Уганды И. Амин Лада, осуждая постоянную поддержку Израиля Соединенными Шта­гами, объяснял ее тем, что «такая могущественная нация, как Со­единенные Штаты Америки, находится во власти сионистов». СССР способствовал принятию в ООН внесенного проекта резолюции, осуж­дающего сионизм. 10 ноября 1975 г. резолюция 3379 была принята воп­реки попыткам представителей Израиля и США не допустить этого. Она определяла, что «сионизм является формой расизма и расовой дискриминации». После упразднения СССР резолюция отменена.

В диссидентском движении большой удельный вес занимала ев­рейская проблематика, связанная главным образом с оживлением сионизма в Советском Союзе. Значительной была и доля евреев среди участников диссидентского движения. «Все евреи — диссиденты, все диссиденты — евреи» — эти слова были распространенным присловь­ем в интеллигентских кругах. Наиболее существенным в этом диссидентстве было то, что оно в основном противоречило русскому началу. По словам публициста Т. Глушковой, «здесь никогда не было опо­ры на традицию, национальную традицию (и тем самым культуру), а ни одни лишь "хельсинкские" и тому подобные соглашения Мы уви­дим борьбу с точки зрения западных ценностей, не менее, а более чуждых, враждебных русскому духу, чем даже здешний коммунисти­ческий интернационализм или атеизм». Диссидентство, сопровождав­шееся оживлением сионизма в Советском Союзе, стало дополнитель­ном пищей для антисемитизма, также оживившегося к 70-м годам,

Расширению известности диссидентского движения способство­вала деятельность Р. А. Медведева. В 1975—1976 гг. он редактировал самиздатский журнал «XX век», десять номеров которого вышли в СССР, два из них переизданы в Лондоне.

После заключения Хельсинкских соглашений (август 1975) созда­на Московская группа содействия выполнению гуманитарных статей этих соглашений (май 1976). В нее вошли член-корреспондент Армян­ской Академии наук Ю. Ф. Орлов (руководитель) и еще 10 человек: Л. Алексеева, М. Бернштам, Е. Боннэр, А. Гинзбург, П. Григоренко, А. Корчак, М.Ландау, А. Марченко, В. Рубин, А. Щаранский. Вскоре подобные группы возникли на Украине, в Грузии, Литве и Армении. В январе 1977-го при московской Хельсинкской группе образована рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях, одним из основателей которой стал А. Подрабинек. В феврале 1977 г., оказавшись перед перспективой расширения оппозиции, власти перешли к репрессиям против участников хель­синкских групп.

Неблагоприятные тенденции общественного развития, скептичес­кое отношение населения к официальной пропаганде стали причи­ной нараставшего отчуждения масс от творцов политики. «Застой» усиливал оппозиционные и диссидентские настроения в обществе. Постоянно давало о себе знать недовольство национальной полити­кой. Выступления на почве межнациональных отношений происходи­ли почти во всех регионах страны — в Казахстане и Средней Азии, Прибалтике и Закавказье, в автономиях России.

Официальные власти считали, что одна из главных опасностей для государства исходит от диссидентства. Стремясь приглушить уси­лившуюся с началом участия советских войск в гражданской войне и Афганистане напряженность общественной жизни, власти ужесточи­ли репрессии против диссидентов. В конце 1979 — начале 1980 г. были арестованы и сосланы почти все лидеры и активные участники не только правозащитных, но и оппозиционных властям национальных, религиозных организаций. А. Д. Сахаров за выступление против войны в Афганистане в январе 1980-го был лишен всех правительственных наград и выслан в г. Горький.

Через полтора года заместитель председателя Комитета государственной безопасности С. К. Цвигун объявил со страниц партийного печатного органа, что антиобщественные элементы, маскировавшие­ся под поборников демократии, обезврежены, правозащитное дви­жение перестало существовать.

По данным КГБ, в 1957—1985 гг. за антисоветскую агитацию и пропаганду, распространение заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй, осуждено 8124 человека. Поименные данные об осужденных приведены в книге «Надзорные производства прокуратуры СССР по делам об анти­советской агитации и пропаганде. Март 1953—1991. М., 1999». Здесь пред­ставлена наиболее репрезентативная информация о диссидентах и победах над ними репрессивных государственных органов. Однако, как показали события, последовавшие за 1985 г., победа над диссидент­ством оказалась эфемерной.

Горбачевская «перестройка» в полной мере выявила значимость движения. Оказалось, что открытая борьба нескольких сот инакомыс­лящих против пороков существовавшего режима власти вызывала со­чувствие неизмеримо более широкого круга сограждан. Противостоя­ние свидетельствовало о глубочайших противоречиях в обществе и пропасти, отделявшей его от власти. Идеи диссидентов широко попу­ляризировались мировыми средствами массовой информации. Один только Сахаров в 1972—1979 гг., по данным КГБ, провел 150 пресс-конференций, подготовил 1200 передач для иностранного радио. Вместе с «Голосом Америки» и другими СМИ диссиденты составляли «систему с сильнейшим кооперативным эффектом» (С. Г. Кара-Мурза). Диссидентам в Советском Союзе активно содействовало американское ЦРУ. Известно, например, что к 1975 г. это управление раз­ными способами участвовало в издании на русском языке более 1500 книг русских и советских авторов. Все это на несколько порядков уве­личивало силу собственно диссидентской составляющей.

Упование на то, что «заграница нам поможет», порождало «оригинальные» проекты приобщения СССР к «цивилизованному мирному сообществу». После августовских событий 1991 г. профессор И. Корепанов предлагал «колонизировать нашу страну на определен­ное время развитыми странами». Для Запада, полагал он, «мы представляем интерес как рынок, богатый сырьем и человеческими ресурсами... Естественно, надо обратиться к Западу с просьбой прикре­пить отдельные республики и регионы к развитым странам. Допустим, Россию — к США и Японии, Украину — к Англии, Белоруссию — к Франции. Понадобится создать смешанную администрацию по уп­равлению колониями».

При оценках исторической значимости либерального диссидентства историки, придерживающиеся либеральной идеологической ориента­ции, испытывают немалые трудности. Они не могут пока еще называть вещи своими именами и открыто обелять колонну, выступавшую в 60— 80-е годы в союзе с «прогрессивным Западом» против своей страны и ее парода. Однако логика требует последовательности. Поэтому приходится встречаться с сентенциями о том, что «реформаторы», начиная с Н. С. Хрущева, «в силу своего мировоззрения видели в либеральной интеллигенции скорее потенциального противника, нежели советчика и Помощника... В интеллигентской среде были сильны консервативно-охранительные настроения. Именно на них и опиралась власть» По сути дела, власть обвиняется в том, что не возглавила или не опиралась на либеральных диссидентов в реформировании своей стра­ны в капиталистическом духе, поскольку никакого иного «великого плана» либеральное диссидентство не могло иметь по определению.

На наш взгляд, наиболее существенным для исторических судеб России является то, что национально-патриотические течения так и не набрали силу в рассматриваемый период, не смогли существенно повлиять на власть и развитие общества. «Русофилы» в значительной части остались диссидентами по отношению и к свершившейся в 1991-1993 гг. капиталистической революции, и к утвердившейся на ее вол­не у власти новой правящей элите.

В 60—80-е годы в диссидентстве стало более заметным течение русской либеральной национально-патриотической мысли, дающее о себе знать главным образом в самиздатской публицистике, являвшейся своеобразным ответом на «самиздат» либерального космополитизированного и русофобского толка. По данным Н. А. Митрохина, ис­пользуемым в настоящем разделе, первым из ставших известными широкой публике текстов русских «националистов» был документ, имеющий название «Слово нации» и датированный 31 декабря 1970 г. Он написан А. М. Ивановым (Скуратовым) и обсужден им с бывшими политзаключенными, приобщившимися к русской идее в лагере: В. Н, Осиповым, И. В. Авдеевым, В. В. Ильяковым, священником Д. Дудко и бывшим «фетисовцем» В. Виноградовым. Он был ответом на аноним­ную Программу Демократического Движения Советского Союза, по­явившуюся в «самиздате» в 1969 г.

Национальный вопрос в «Слове нации» представляется основным для России, поскольку русские играют в жизни страны непропорци­онально малую роль, а евреи претендуют на роль угнетенного русски­ми меньшинства, чуть ли не монополизируя тем временем науку и культуру. Должна осуществиться национальная революция под лозун­гом: Единая Неделимая Россия. Русский народ должен стать господ­ствующей нацией. В национальном государстве, которое необходимо было построить, традиционная русская религия должна занять подо­бающее ей почетное место. В довершение всего предлагалось ликвиди­ровать ООН как бессильную организацию, заменив ее Союзом Циви­лизованных Стран во главе с Россией и США.

Важным событием в русском либерально-патриотическом движе­нии стало появление журнала «Вече», который тоже был своеобраз­ным ответом на диссидентские либеральные и национальные издания. Инициатором издания стал бывший политзаключенный В. Н. Осипов, отсидевший 7 лет на строгом режиме за организацию «антисоветских сборищ» на площади Маяковского в Москве в 1960—196! гг. и поселив­шийся в 1970 г. в Александрове (за пределами стокилометровой зоны вокруг Москвы). Начать издание русского патриотического журнала он задумал еще в мордовском политизоляторе, где из анархо-синдикали­ст, каковым считал себя до ареста, стал православным монархистом. Выйдя на свободу, он возобновил знакомства, прежде всего среди ста­рого актива площади Маяковского. Окончательное решение об издании журнала было принято после бесед с Дмитрием Дудко; А. М. Ивановым (Скуратовым), другом еще со времен совместной учебы на истфаке МГУ и подельником по первому делу; М. П. Кудрявцевым, архитекто­ром и реставратором. Журнал задумывался как лояльный по отноше­нию к власти. Доказательством были напечатанные на обложке фами­лия и адрес редактора.

В середине 70-х годов произошла идеологическая переориентация крупного математика и диссидента, члена сахаровского Комитета прав человека в 1971 — 1973 гг. И. Р. Шафаревича (член-корреспондент АН СССР с 1958, академик РАН с 1991, президент Московского матема­тического общества). Он написал ряд работ с критикой тоталитарной системы. Особенно широкую известность приобрели его статьи «Обо­собление или сближение?», «Есть ли у России будущее?», вошедшие в сборник «Из-под глыб» (составлен А. И. Солженицыным, издан в 1974 в Париже), а также книг «Социализм, как явление мировой истории» (впервые опубликована в Париже в 1977) и «Русофобия» (написана в 19X0 г., распространялась в «самиздате», многократно переиздавалась, начиная с 1989). Эти работы создали автору репутацию идеолога нацио­нально-православного движения, сразу же вызвав критику в кругах демократически настроенной интеллигенции, профессиональных ис­ториков и этнографов, находящих в них разного рода натяжки и не­точности. Однако теория «малого народа», развиваемая Шафаревичем вслед за французским историком О. Кошеном, получила широкое признание в патриотических кругах. В соответствии с ней осуждается слой людей, которые противопоставляют себя всему остальному на­роду, с презрением относятся к его традициям и тем самым утверждая свое право распоряжаться им как материалом для собственного творчества. В России ядро «малого народа» составляет еврейство. С опубликованием такой теории, ее автор обвинялся в антисемитизме.

Во второй половине 70-х годов в «самиздате» появилось течение, Позднее названное «национал-коммунистическим». Оно претендовало на то, чтобы вместе с властями бороться против сионизма за само­бытное Российское государство. Существовали две группировки таких «коммунистов»: православные во главе с Г. М. Шимановым и Ф. В. Карелиным; язычники во главе с А. М. Ивановым (Скуратовым), В. И. Скурлатовым. Обе группировки активно отмежевыва­лись от диссидентства в его либеральной ипостаси, критиковали деятельность МХГ, Рабочей комиссии, Христианского комитета защиты верующих, Солженицынского фонда.