Динамика стимульных комплексов и паттернов

Несмотря на предполагаемый факт афферентного нервного взаимодействия, афферентные импульсы различных рецепторов во многом сходны, даже при наличии одновременного воздействия других стимуль-ных элементов. Это означает, что каждый компонент стимула, связанный с реакцией, обычно будет управлять потенциалом этой реакции независимо от других парал­лельных стимулов. Согласно первичному закону науче­ния каждый отдельный рецепторный импульс несет в себе определенный заряд силы навыка, а следова­тельно, и потенциал реакции. Потенциалы реакций, заключающиеся в рецепторных импульсах, вызванных различными элементами стимульного комплекса, коли­чественно сочетаются подобно тому, как сочетаются различные увеличения силы навыка, т. е. не за счет суммации, а согласно возвратно-поступательному принци­пу. Таким образом, если два стимульных агрегата, несу­щих одинаковые заряды потенциала и направленных на одну реакцию, действуют одновременно как стимуль-ный комплекс, то их физиологическая сумма, за исклю­чением эффектов афферентного взаимодействия, будет меньше, чем арифметическая сумма двух потенциалов реакции; точно так же, если действуют два одинаково заряженных стимульных агрегата, то в случае выпаде­ния одного из них останется более половины общего потенциала реакции. В результате (не говоря об эффек-тах афферентного нервного взаимодействия) чем более сложный подкрепленный стимульный комплекс будет повторяться в последующих ситуациях, тем с большей вероятностью он будет вызывать реакцию.

Такой способ действия имеет особое адаптивное зна­чение, так как чем более сложен повторяющийся сти­мульный комплекс, тем более будет похожа окружающая обстановка на ту, которая впервые вызвала редукцию потребности, и, таким образом, реакция с большей веро­ятностью вновь приведет к редукции потребности. Здесь мы имеем примитивный механизм грубого подсчета ве­роятности того, приведет ли данная стимульная ситуация к редукции потребности, если на эту ситуацию будет вызвана реакция.

Этот адаптивный механизм имеет то преимущество, что он пригоден для любой стимульной ситуации, но­ной или нет. Другой изученный нами вторичный прин­цип, определяющий реакции организма на стимульные комплексы, известен как образование паттернов. Он функционирует одновременно с уже описанным прин­ципом суммации, но действие его гораздо медленнее. Тем не менее при наличии достаточного времени, кото­рое требуется для сложного процесса научения, он м ожет оказаться чрезвычайно важным для приспособ­ления. Действительно, во многих ситуациях решение вопроса, последует ли за реакцией подкрепление, за-висит от наличия или отсутствия определенной комби­нации обстоятельств, а для организма, следовательно, больше от определенной комбинации или паттерна стимульных элементов, чем от наличия или отсутствия его отдельных компонентов. Таким образом, каждая комбинация стимульных элементов будет в известной степени определять афферентные импульсы, вызыва­емые каждым стимульным компонентом; любое из­менение стимульного комплекса также в известной степени будет изменять афферентные импульсы, выз-ванные оставшимися компонентами комплекса. В про­цессе нерегулярного выборочного подкрепления и угасания, называемого дифференциальным подкреп-лением, которое характерно для метода проб и ошибок, известного как дискриминационное изучение, высшие организмы могут проявлять одну реакцию, успешно связанную с одной комбинацией стимулов, и совсем иную реакцию, связанную с другой коминацией, вклю-чающей некоторые элементы первой, при условии наличия и других элементов. В основе своей такое разли­чение возможно, потому что афферентный импульс s_v вызванный стимульным элементом S_;, появившимся одновременно с элементом S₂, в известной степени от­личается от $₃, вызванного тем же элементом S, при од­новременном действии элемента S₃. Физиологическая суммация нескольких потенциалов реакций, характер­ных для различных стимульных паттернов, имеющих много или даже большинство общих элементов, может иметь своим результатом реагирование на каждый. Так, каждый из примерно сорока речевых звуков есть осо­бый паттерн, составленный из «основной» физической скорости колебаний и определенной комбинации час­тот. Каждое из тысяч слов развитых языков состоит из последовательности речевых звуков, пауз т. п. При чте­нии каждая буква есть сложный зрительный паттерн, каждое слово есть сложный паттерн этих буквенных паттернов, а каждая фраза — последовательность на­печатанных словесных паттернов. Действительно, труд­но вообразить жизненную ситуацию, не привлекая понятия паттерна. Ограничением для научения в этом случае является то, что когда комплекс стимулов связы­вается с реакцией, его отдельные компоненты, действуя сами по себе, теряют силу.

Взгляд в будущее

Основной задачей данной работы было выделить и представить первичные — базовые — принципы, или законы поведения, как они представлены на нынешнем этапе развития наук о поведении; к настоящему време­ни их выделено шестнадцать. Если эти принципы, или постулаты, достоверны, из них возможно будет вывес­ти логическую иерархию вторичных принципов, кото­рые будут существовать параллельно объективно на­блюдаемым феноменам поведения высших организмов; такая иерархия будет представлять собой системати­ческую теорию всех социальных наук.

С прогрессом поведенческих наук некоторые прин­ципы, выдвинутые как первичные, будут признаны лож­ными и отменены; некоторые перестанут считаться пер­вичными, поскольку выяснится, что они выводимы из других первичных принципов, и они будут отнесены ко вторичным; некоторые будут признаны неправильными и потребуют изменений; наконец, должны быть добавлены новые постулаты. Первичные принципы, представленные ранее, сформулированы с учетом по­добных изменений. Во многих случаях жесткая форму­лировка принципов вызвала сомнения в их валиднос-ти. Надеемся, однако, что четкие формулировки, даже будучи впоследствии признаны неверными, позволят легче и быстрее прийти к правильным формулировкам, чем это сделают расплывчатые утверждения, которые труднее уличить в ошибочности. Основной задачей науки является быстрое и экономичное выявление ее основных.законов. С точки зрения умудренного опы­том ученого, не стыдно выдвинуть неверное предполо­жение, ошибочность которого может быть легко дока­зана; научное открытие есть отчасти процесс проб и ошибок, и этот процесс не может идти без ошибочных, как и без успешных попыток. С другой стороны, исполь­зование методологии, с помощью которой невозможно найти однажды сделанную ошибку, умышленное вуа­лирование возможной ошибки красивыми словами, философским туманом и антропоморфические предупреждения — все это замедляет процесс проб и ошибок и тормозит научный прогресс.

Остается надеяться, что с годами появятся теорети­ческие трактаты по различным аспектам наук о поведе­нии. Первый из них должен, естественно, представить общую теорию индивидуального поведения. Тщатель­ная разработка различных аспектов этих проблем при-ведет к созданию серий теоретических работ, касаю­щихся различных специальных сторон поведения млекопитающих, особенно человеческого поведения. Сюда войдут труды, посвященные теории навыков и их приобретения, коммуникативному символизму речи (семантике), использованию символов в индивидуаль­ном решении задач (включая мышление), экономичес­ким, моральным, эстетическим ценностям, семейному поведению, индивидуальной адаптивной эффективно-сти (интеллекту), формальным образовательным про­цессам, психогенным расстройствам, социальному контролю и преступности, характеру и личности, куль­туре и аккультурации, обычаям, законам, юриспруден­ции, политике и управлению, и многим другим специ­альным областям.

И как кульминация, в конце концов появится рабо­та, состоящая в основном из математики и математиче­ской логики. Там будет приведен перечень понятий и знаков, чьи эквиваленты доступны прямому наблюде­нию; в силу того что понятия прямо связаны дифферен­циальным подкреплением с эквивалентами, они будут обладать минимумом двусмысленности. Отсюда с по­мощью уникального метода символической логики бу­дут синтезированы критические понятия всей систе­мы, а корректные первичные понятия для валидной систематизации не менее важны, чем первичные прин­ципы; таким образом, будет выделен полный набор недвусмысленных терминов. Из этих терминов, или знаков, будут сформулированы точные математические выражения для тех постулатов, или первичных моляр­ных принципов, которые останутся в результате про­гресса науки, и для тех, которые будет необходимо вве­сти; отсюда с помощью математических методов будут выведены теоремы, параллельные всем эмпирическим ответвлениям так называемых социальных наук. Отсю­да же будет выведен ряд теорем, касающихся еще не познанных ситуаций; они будут иметь практическое при­менение и, возможно, повлекут социальные открытия.

Как можно судить из истории, социальным наукам потребуется долгое время, чтобы достигнуть описанно­го здесь статуса. Тем не менее есть надежда, что после­дующее столетие явит беспрецедентное развитие в этой области.

Задача систематического развития наук о поведе­нии трудна, на пути к ее решению стоят многие корен­ные перемены. Исследователь поведения должен не просто разбираться в математике — он должен научить­ся думать в понятиях уравнений и высшей математики. Прогресс будет заключаться в выведении сотен уравне­ний, экспериментальном обосновании эмпирических констант, содержащихся в этих уравнениях, в выделе­нии практически значимых единиц, в которых можно выразить составляющие уравнений; в объективном oп- ределении сотен символов, появляющихся в уравнениях, в выведе нии одной за другой тысяч теорем и следствий из первичных определений и уравнений, в проведении тысяч количественных экспериментов и полевых наблюдений, подкрепленных воображением, проницательностью, смелостью проверить одновременно валидность теорем, первичных принципов и понятий, из которых последние выведены; в беспощадном отказе и пересмот­ре ранее привлекательных принципов и понятий, час­тично или полностью дискредитированных в процессе эмпирической проверки.

 

Скиннер (Skinner) Берхаус Фреде­рик (1 904— 1 990) — американский пси­холог, развил концепцию радикально­го бихевиоризма, центром которой является учение об оперантном пове­дении. В связи с распространением ре­зультатов исследования поведения на социальные проблемы получила также название социального бихевиоризма. Окончил Гамильтон-колледж в 1926 г. Получил степень доктора фи­лософии в Гарвардском университете (1931). С 1948 г. — профессор Гарвардского университета, член нацио­нальной Академии наук. Начал свои работы по объек­тивному исследованию поведения животных в 1930 г. Воз­никновение понятий «оперантное обусловливание» и «оперантная концепция» относится к 1932—1934 гг. Ее теоретическое оформление составляет содержание книги «Поведение организмов» (1938). Дальнейшее развитие кон­цепции связано с ее распространением на поведение чело­века («Наука и человеческое поведение», 1953; «Вербаль­ное поведение», 1957). Хотя вербальное поведение Скиннер называет специфически человеческим, отличающимся от физических действий животных и имеющим свои специ­фические свойства, делается вывод о том, что методы, при­мененные в экспериментальных исследованиях на живот­ных, «...могут быть распространены и на человека, не подвергаясь при этом существенным модификациям» (Verbal bechavior. —N. Y., 1957. —P. 3). Развиваемые в ука­занных исследованиях взгляды на природу процесса науче­ния были распространены затем с лабораторных условий на обучение людей и воплотились в концепцию программи­рованного обучения («Наука об учении и искусство обуче­ния», 1954; «Технология обучения», 1968). Начиная с 50-х гг., осуществляется выход методов оперантного бихевио­ризма в терапевтическую практику — так называемая тера­пия действия, или терапия поведения.

Продолжая намеченную уже в исследованиях 30-х гг. стратегию на применение результатов исследований к ре­шению практических задач (обучение — одна из возмож­ных областей такого применения), Скиннер разрабатывает идею управления поведением и создает технологию поведе­ния, целью которой является разрешение социальных про-

блем общества путем модификации поведения человека средствами внешнего контроля («По ту сторону свободы и достоинства», 1971). Технология поведения выступает логи­ческим — и трагическим — завершением натурализации человека в бихевиоризме.

В 70-ё гг. выходят труды, обобщающие прежние идеи: «О бихевиоризме», 1974; «Автобиография» в 2-х т., 1976; «Размышления о бихевиоризме и обществе», 1978. Широко влияние идей Скиннера за рубежом. Однако этот успех объясняется не одними научными достоинствами концепции, которая подвергается сокрушительной критике как в отече­ственной, так и в зарубежной психологии и оценивается как «довольно скромное распространение закона эффекта Тор-ндайка» (Цит. по: Талызина Н.Ф. Управление процессом усвоения знаний. — М., 1975. — С. 265). Влияние Скиннера выражалось в возникновении новых школ психиатрии, но­вой социальной практики, новых технологий обучения, ко-торые явились практической реализацией его идей.

Соч.: The Behavior of Organisms. — N. Y., 1938; Science and Human Behavior. — N. Y., 1953; The verbal Behavior. — N.Y., 1957; Beyond Freedom and Dignity. — N. Y., 1972; About Behaviorism. N. Y., 1974.

Лит.: Артыков Д.Р. Некоторые вопросы исторического анализа генезиса психологической концепции. — Вопросы психологии. — 1979, № 5. — С. 55—61; Артыков А.Р., Пис-коппель А.А. Философия радикального бихевиоризма — завершающий этап развития концепции Б.Ф. Скиннера. — Вести. Моск. ун-та. Сер. 14. Психология. — 1981, № 4; Талы- чша Н.Ф. Управление процессом усвоения знаний. — М.,

1975. — С. 258—272; Фейдимен Дж., Фрейгер Р. Личность и личностный рост. — Вып. 3. — М.; Изд-во Российского от­крытого университета. 1994; и др.

В сборник включена глава V— «Оперантное поведе­ние» — из книги «Наука и человеческое поведение» (Scien-ce and Human Behavior), в которой излагаются основные

понятия концепции оперантного поведения Скиннера.

ОПЕРАНТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Рефлексы, как условные, так и всякие другие, глав-ным образом связаны с внутренними физиологически-ми процессами в организме. Однако чаще всего нас

интересует такое поведение, которое имеет определен­ное воздействие на окружающий мир. Оно возникает в результате столкновения человека с необходимостью решать задачи, выдвигаемые жизнью. Кроме того, его специфические характеристики также представляют интерес для теории. Последствия поведения могут иг­рать роль обратной связи для организма. В этом случае они изменяют вероятность осуществления поведения, породившего их. В английском языке много слов, име­ющих отношение к данному эффекту, например «по­ощрение» и «наказание», но ясное представление о нем мы можем получить только в результате проведения эксперимента,

Кривые научения

В 1898 г. Э. Л. Торндайком была предпринята одна из первых серьезных попыток изучить изменения, обусловливаемые последствиями поведения. Его экс­перименты возникли на основе дискуссии, которая впоследствии заинтересовала многих ученых. Ч. Дар­вин, настаивавший на преемственности видов, подверг сомнению уникальность человека и его способность думать. В печати распространилось большое количе­ство анекдотов, в которых говорилось о проявлении животными «силы разума». Но распространение осо­бенностей, ранее характеризующих только поведение человека на поведение животных, привело к постанов­ке новых вопросов. Указывали ли наблюдаемые факты на психические процессы или эти очевидные проявле­ния мышления могут быть объяснены иначе? В конце концов отпала необходимость в представлении о внут­ренних мыслительных процессах. Должно было прой­ти много лет, прежде чем тот самый вопрос о специ­фичности поведения человека не возник вновь, но эксперименты Торндайка и его объяснение мышления (reasoning) животных явились важным шагом в этом направлении.

Если кошка помещается в ящик, из которого она может выбраться, открыв задвижку, она может про­явить много видов поведения, некоторые из которых могут оказаться эффективными. Торндайк установил, что при многоразовом помещении кошки в ящик ус- пешное поведение наступало все быстрее и быстрее, и это продолжалось до тех пор, пока оно не стало пре­дельно простым и быстрым. Кошка решала свою зада­чу, как разумное человеческое существо, хотя, возмож­но, и не так быстро. Однако Торндайк не видел за этим «мыслительных процессов» и утверждал, что они не­нужны для объяснения. Он описал свои результаты, указав на то, что поведение кошки было «запечатлено» (stamped in), поскольку оно сопровождалось открыти­ем двери.

Тот факт, что поведение запечатлевается или со­провождается определенными последствиями, Торн­дайк назвал «законом эффекта». В своих эксперимен­тах он установил, что в рамках одной и той же ситуации определенное поведение протекает все более и более

стабильно в отличие от других поведенческих проявлений. «Фиксируя промежутки времени, которые требовались кошке для того, чтобы выбраться из ящика, он построил «кривую научения». Эта ранняя попытка описать поведенческий процесс количественно, аналогич­но описанию физических и биологических процессов, рассматривалась как важный шаг вперед. Он раскрыл процесс, который развертывался в течение длительного времени и который был доступен для наблюдения. Итак, Торндайк сделал открытие. С тех пор было получено много кривых, которые легли в основу многих психологических работ, посвященных научению.

Однако кривые научения не описывают сущность запечатления. Критерий Торндайка — время, необходимое животному для того, чтобы выбраться из клетки, — был связан с устранением других видов поведения, и его кривая зависела от ряда различных действий, кото­рые могла выполнять кошка в определенном ящике. Форма кривой также зависела от поведения, которое было «успешным», и от того, был ли это редкий или обычный способ поведения в данном ящике. Можно сказать, что кривая научения, построенная таким образом, отражает свойства ящика с задвижкой, а не поведение кошки. Это положение распространяется на многие другие устройства, разработанные для изучения научения. Различные лабиринты, через которые белые крысы и другие животные учатся проходить, «ящики выбора», в которых животные научаются различать свойства, или паттерны стимулов, аппараты, посредством которых представляется последовательность стимулов, подлежащих усвоению при изучении памяти человека, — все они порождают различные кривые научения.

Усредняя многие показатели индивидов, мы можем сгладить эти кривые настолько, насколько хотим. Бо­лее того, кривые, полученные в различных условиях, могут иметь определенные общие свойства. Например, при измерении данным способом научение обычно «имеет негативную характеристику убыстрения» — улучшение выполнения наступает все более и более медленно до тех пор, пока оно вовсе не прекращается. Однако из этого не следует, что негативная акселера­ция характеризует сущность процесса. Предположим по аналогии, что мы наполнили стеклянный сосуд пес­ком и так его перемешали, что песчинки одного и того же размера равномерно распределились внутри него. Если мы слегка встряхнем сосуд, то песчинки перерас­пределяются. Большие песчинки окажутся наверху, маленькие — внизу. Этот процесс также характеризу­ется негативной акселерацией. Сначала смесь перерас­пределяется быстро, но по мере приближения к его завершению процессы в распределении наступают реже и реже. Такая кривая может оказаться совершен­но ровной и воспроизводимой, но один лишь этот факт не имеет большого значения. Кривая зависит от опре­деленных процессов взаимодействия песчинок различ­ного размера, от силы сотрясения сосуда и т. д., но в то же самое время она прямо не отражает сами эти про­цессы.

Кривые научения показывают, как различные виды поведения, порождаемые в сложных ситуациях, отби­раются, закрепляются и реорганизуются. Базисный процесс запечатления отдельного акта осуществляет это изменение, но в самом изменении он прямо не от­ражен.

Оперативное обслуживание

Для понимания сущности закона эффекта Торндайка нам необходимо дать четкое определение понятия «вероятность реакции». Это очень важное понятие, но, к сожалению, очень трудное. При обсуждении поведения человека мы часто апеллируем к тенденциям «расположенности» вести себя определенным образом. Почти в каждой теории поведения используются такие термины, как «потенциал возбуждения», «сила привыч­ки» или «детерминирующая тенденция». Но как мы наблюдаем тенденцию? И как можно ее замерить?

Если бы определенное поведение существовало в двух ипостасях — в одном случае оно всегда бы имеломесто, а в другом — никогда, то мы оказались бы почти в беспомощном состоянии при введении программы функционального анализа. Феномен, имеющий характе­ристики «все и ничего», имеет только простые формы описания. Гораздо более продуктивным является предположение, что вероятность осуществления реакции по­следовательно распределяется между этими двумя по­люсами «все — ничего». Тогда мы можем рассмотреть переменные, которые в отличие от стимулов порожде­ния (eliciting stimulus), «не являясь причиной данного поведения», делают его наступление более вероятным. Далее мы можем, например, рассмотреть последствия действия нескольких таких переменных.

Распространенные выражения, отражающие вероятностную природу явления, — «тенденция» или «предрас­положенность» — характеризуют частоту наступле­ния определенных видов поведения. Мы никогда не наблюдаем вероятность. Мы говорим, что кто-то «обожает бридж», потомучто замечаем, что он часто играетв бридж и часто говорит о нем, «Глубоко интересоваться» музы­кой означает много играть, часто слушать музыку и много говорить о музыке. «Неисправимый игрок» много играет в карты. Любитель киносъемок делает снимки, проявляет их и любуется своими собственными снимками и снимками других людей и т. д.

Характеризуя поведение человека с точки зрения его частоты, мы принимаем определенные стандартные условия: он должен быть способен выполнить и повторить определенное действие, при этом другие виды поведения не должны мешать. Например, мы не можем знать, насколько сильна тяга человека к музыке, если ему приходится также заниматься другими вещами. Подойдя к проблеме уточнения научного определения вероятности, мы обнаруживаем, что исходными моментами являются частота и условия, при которых наблюдается то или иное поведение. Мы устраняем или покрайней мере сохраняем в неизменном виде любое условие, которое способствует проявлению конкуриру­ющего с изучаемым нами видом поведения. Животное помещается в отдельный (quiet) ящик, и за его поведе­нием наблюдают с помощью одноканального экрана, или оно регистрируется посредством специальных технических устройств. Эти условия нельзя рассмат­ривать как вакуумную среду, так как животное будет реагировать на свойства ящика многими способами, однако его поведение постепенно достигнет достаточ­но устойчивого уровня, на котором можно исследовать частоту заданной реакции.

Для изучения процесса, который Торндайк назвал запечатлением, мы должны иметь его «последствие». Это может быть, например, предъявление еды голод­ному животному. Мы можем предъявлять нашему ис­пытуемому еду в удобном для него месте, на большом подносе, с помощью специального устройства. При первом предъявлении подноса животное, вероятно, будет реагировать на него различными, поведенчески­ми реакциями, которые мешают проявлению изучае­мого нами поведения. Постепенно после нескольких кормлений оно без промедления принимает пищу и мы получаем возможность рассматривать это последствие как зависящее от поведения и наблюдать его результат. Мы выбираем относительно простой вид поведения, который свободно и многократно воспроизводим и кото­рый легко поддается наблюдению и регистрации. На­пример, если испытуемым является голубь, то поднятие им головы выше определенного уровня является удобным поведением для изучения. Оно может быть зафиксировано взглядом экспериментатора на шкале, прикрепленной к задней стенке ящика, на фоне которой находится голубь. Сначала мы изучаем естественную высоту поднятия го­ловы голубем и выбираем на шкале отметку, которая до­стигается им только в отдельных случаях. Фиксируя свой взгляд на шкале, экспериментатор начинает очень быс­тро открывать поднос, как только голова поднимается выше этой линии. Если эксперимент проводится в соот­ветствии со спецификациями, то получается один и тот же результат: мы наблюдаем быстрое изменение частоты пересечения головой голубя заданной линии. Мы также видим, что голова голубя поднимается на более высокий уровень, и этот факт имеет большое теоретическое значе­ние. Мы можем очень быстро заставить голубя высоко поднимать голову, установив время предъявления пищи. Через одну-две минуты поза голубя изменяется таким образом, что его голова редко опускается ниже линии, которую мы выбрали вначале.

Когда мы демонстрируем процесс запечатления в такой относительно простой форме, мы видим, что не­которые обычные интерпретации эксперимента Торн-дайка избыточны. Выражение «научение путем проб и ошибок», которое часто связывается с законом эффекта, здесь явно неуместно. Мы вкладываем особый смысл в наши наблюдения, когда называем любое поднятие го­ловы «пробой», и нет оснований считать «ошибочным» любое движение, которое не приводит к установленно­му нами результату. Даже употребление термина «науче-ние» вводит в заблуждение. Утверждение, что «птица научается получать пищу посредством вытягивания шеи», является неадекватным выражением того, что происходит. Говорить, что она приобрела «навык» вы­тягивать шею — значит просто обращаться к объясни-тельным вымыслам, поскольку единственным доказа­тельством наличия навыка является приобретенная тенденция выполнять действие. Простейшим возможным описанием данного процесса является следующее: мы делаем данный контингент следствий зависимым от оп-ределенных физических свойств поведения (поднятия головы), далее фиксируем, что частота появления этого поведения возрастает. Принято рассматривать любое движение живого существа как реакцию. Это слово заимствовано из исследований, посвященных изучению рефлексов. Оно означает действие, которое наступает в ответ на предшествующее событие — стимул. Но мы можем сделать событие зависимым от поведения без определения предшествующего стимула. Мы не изме­няем среду обитания голубя для того, чтобы вызвать поднятие головы. Вероятно, нельзя показать, что любой простой стимул неизменно предшествует этому движе-нию. Такое поведение может оказаться под контролем стимулов, но при этом отсутствуют отношения по типу одно порождает другое». Поэтомутермин «реакция» не вполне адекватен, но он настолько укоренился, что далее мы будем его использовать.

Конечно, нельзя предсказать и проконтролировать реакцию, которая уже произошла. Можно только пред­сказать, что похожие реакции будут наблюдаться в бу­дущем. Поэтому единицей науки о прогнозировании яв­ляется не реакция, а класс реакций. Для его описания будет использоваться слово «оперантный». Данный тер­мин показывает, что поведение «воздействует» (operates) на среду, генерируя последствия. Следствия определяют свойства, по которым устанавливается сходство реакций. Он будет использоваться и как прилагательное (операн-тное поведение), и как существительное, обозначающее поведение, определенное данным следствием.

Поднятие голубем головы один раз в определенный момент является реакцией. Это прошлое и его можно рассматривать со всех точек зрения, которые представляют для нас интерес. Поведение, называемое «поднятием головы», которое происходит независимо от опреде- ленных обстоятельств (instances), является оперантным. Его можно описать не как завершенное действие, а как состав действий, определяющийся свойствами высоты, на которую нужно поднять голову. В этом смысле oпe-рант можно определить посредством следствия, характе-ризуемого с помощью физических терминов. «Поднятие головы» («cutoff») на определенную высоту является частью (property) поведения.

Традиционное употребление термина «научение» может быть сохранено для описания перераспределения реакций на классы в сложной ситуации. Терминология, необходимая для описания процесса запечатления, может быть заимствована из теории условных рефлексов И. П. Павлова. Сам Павлов называет все события, которые усиливают поведение «подкреплением» и все возникающие в связи с ним изменения, «обусловливанием». Однако в экспериментах Павлова подкрепление сочетается со стимулом, а при оперантном поведении оно зависит от реакции. Поэтому оперант-ное подкрепление является специальным процессом и нуждается в специальном анализе. В обоих случаях усиление поведения, происходящее в результате подкрепления, называется «обусловливанием». При оперантном обусловливании мы усиливаем оперант, чтобы увеличить вероятность или частоту появления реакции. В условиях павловского, или «респондентного», обусловливания мы просто повышаем величину реакции, вызванную условным стимулом, и сокращаем время между стимулом и реакцией. Мы уже отмечали,- что этими двумя случаями исчерпываются возможности: 1) организм обусловливается, когда подкрепление сопро­вождает другой стимул, или 2) следует за поведением организма. Любое событие, которое не приводит к од­ному из этих случаев, не влияет на изменение вероят­ности реакции. Тогда в эксперименте с голубем еда является тем, что подкрепляет, а ее предъявление, ког­да реакция «выделяется», является подкреплением. Оперант определяется свойствами, от которых зависит подкрепление — высотой, на которую должна подни­маться голова голубя. Изменение частоты поднятия головы на эту высоту есть процесс оперантного обус­ловливания.

Находясь в состоянии бодрствования, мы постоян­но воздействуем на среду, и многие последствия нашего поведения имеют силу подкрепления. Посредством опе-рантного обусловливания среда конструирует базисный репертуар поведения, благодаря которому мы сохраняем равновесие, ходим, играем в спортивные игры, пользу­емся инструментами, говорим, пишем, гребем, управля­ем автомобилем и самолетом. Мы можем оказаться не готовыми к изменению в среде, например появлению нового автомобиля, нового друга, новых интересов, к смене работы и местожительства, но мы обычно быстро приспосабливаемся к новой обстановке, приобретая новые реакции и утрачивая старые. <...> Оперантное подкрепление не только структурирует репертуар поведения. Оно улучшает продуктивность поведения и еще долгое время сохраняет его после того, как его усвоение или продуктивность теряют свою значимость.

Количественные свойства

Совсем не просто получить кривую научения. Мы не можем полностью изолировать оперант и устранить все случайные помехи. Можно было бы построить кри­вую и показать, как частота поднятия головы на определенную высоту изменяется в зависимости от времени или количества подкреплений, но дело в том, что общий эффект больше. Происходит смещение в более крупной схеме поведения, и для того чтобы его полностью описать, необходимо проследить все движения головой. Даже в этом случае мы не исчерпаем всей проблемы. Высота поднятия головы была выбрана про­извольно, и эффект подкрепления зависит от нее. Если подкрепить высоту, которая достигается редко, изме­нение в схеме будет гораздо больше, чем в случае, ког­да выбирается высота, на которую голубь обычно под­нимает голову. Для адекватного объяснения необходимо получить набор кривых, описывающих все случаи. Если заставить голубя поднимать голову все выше и выше, появляется еще один произвольный элемент, так как можно использовать различные графики подкрепле­ния. Каждый график дает свою кривую, и картину можно считать исчерпывающей, только если будут использованы все графики подкрепления.

Мы не можем обойти эти проблемы, выбрав реак­цию, которая более строго определяется свойствами среды, например открытие двери. Определенный меха­нический индикатор поведения, разумеется, предпочти­тельнее, поскольку, например, он позволяет организо­вать постоянное представление подкрепления. Можно регистрировать высоту поднятия голубем головы с по­мощью фотоэлемента, но легче выбрать такую реакцию, которая производит изменение в среде и которую легче регистрировать. Если птица научается нажимать на небольшой рычаг, находящийся на стене эксперимен­тального ящика, можно сконструировать рычаг таким образом, чтобы он замыкал электрическую цепь, что позволит предъявлять поднос с пищей и регистрировать реакции. Думается, что такая реакция отличается от реакции поднятия головы тем, что она имеет характерна стику «все или ничего». Но ниже будет видно, что «реак­ция», которая не так произвольна, как реакция поднятия головы, не определяется механическими свойствами движения «нажатия на рычаг».

Нет необходимости иметь совершенное эксперимен­тальное устройство для того, чтобы получить важные количественные данные об оперантном обусловливании. Мы уже можем оценивать много факторов. Важность обратной связи ясна. Организм можно стимулировать последствием его поведения, если имеет место обуслов­ливание. Например, при обучении шевелить ушами необходимо знать, когда уши двигаются, если мы хотим подкреплять двигательные реакции. При переучивании больного пользоваться частично парализованной конеч-ностью можно с помощью специальных приспособлений или другого человека усиливать обратную связь при слабых движениях. Глухонемой научается говорить, только

если он поХучает обратную связь о своем поведении, что можно сравнить со стимуляцией, которую он получает от других говорящих людей. Одной из функций педагога яв­ляется обеспечение произвольных (иногда ложных) по­следствий с целью получения обратной связи. Обуслов­ливание также зависит от вида, количества и момента предъявления подкрепления, а также от многих других факторов.

Отдельное подкрепление может иметь значитель­ный эффект. При благоприятных условиях один какой-нибудь резкий шаг может привести к увеличению частоты появления реакции в дальнейшем. В обычных сучаях такое значительное увеличение наблюдается уже после одного подкрепления, и дальнейший дополнительный прирост величины продолжается по мере предъявления последующих подкреплений. Это наблю­дение ни в коей мере нельзя объяснить мгновенным изменением в сторону максимальной вероятности, по-скольку не выделен оперант в чистом виде. Увеличение частоты можно интерпретировать с точки зрения других поведенческих характеристик ситуации. Тот факт, что обусловливание организма может быть быстрым у животных такого «низкогоуровня развития», как крысы и голуби, приводит к интересным выводам. Разли­чия в том, что обычно называют интеллектом, до некоторой степени объясняются различиями в скорости научения. Но не может существовать более быстрого научения, чем мгновенное увеличение вероятности реакции. Следовательно, специфичность человеческого поведения определяется какими-то другими факто­рами.