В «Зоне Аномального Излучения»

Месяц спустя на борту советского океанографического судна. Тихий океан

Перед тем, как опуститься на палубу, вертолёт сделал небольшой круг вокруг двух «объектов», плававших неподалёку в воде.

— Что это? — изумлённо спросил Левшов.

Сидевший в соседнем кресле Человек-в-Сером ответил:

— Алексей Петрович, мы предложили Вам работу как раз для того, чтобы услышать Ваше мнение о том, что это такое. У нас, разумеется, есть свои предположения, но мы не хотим Вас в них посвящать, чтобы не испортить непредвзятость Вашего взгляда. Итак, на Ваш взгляд эксперта, что это такое?

Один «объект» Левшов узнал сразу — это была «тарелка» параболической антенны метров тридцати в диаметре, дно тарелки было зеркальным. Второй «объект», находившийся в сотне метров от первого, получил среди матросов прозвище «бревно». Над поверхностью воды вертикально торчал лишь небольшой, метра два в высоту, «пенёк», цилиндр диаметром около трёх метров, остальная часть бревна уходила глубоко в воду. С вертолёта можно было лишь увидеть, что длина бревна — как минимум десять-пятнадцать метров, сколько на самом деле, было невозможно определить, поскольку другой его конец скрывался в тёмных глубинах океана. Боковая поверхность цилиндра была зеркальной, торец — абсолютно чёрным.

— Этот цилиндр — скорее всего, излучатель инфракрасного или оптического диапазона, — начал размышлять вслух Левшов. — Остронаправленный. Свет излучается очень узким пучком, поэтому под углом излучающая поверхность кажется абсолютно чёрной. Я уверен, что если бы мы пролетели точно над ней, то увидели бы не чёрную поверхность, а очень яркий свет.

— А вот этого мы как раз делать не будем, — сказал Человек-в-Сером. — У нас так уже один пилот ослеп — пучок очень мощный.

— Итак, это передающий лазер, или что-то в этом роде. Тогда тарелка, скорее всего, работает на приём. Поверхность тарелки зеркальная, значит, работает на очень высоких частотах, скоре всего, в инфракрасном и, возможно, оптическом диапазонах. Сигнал идёт из космоса, значит, они должны использовать «окна прозрачности» в инфракрасном диапазоне. А где же собственно приёмник излучения?

Только тут Левшов заметил, что над центром «тарелки» парит в воздухе, ни на что не опираясь, небольшая, полметра в диаметре, абсолютно чёрная сфера.

— В фокусе тарелки — абсолютный поглотитель излучения… Абсолютно чёрный. Значит, они работают и в оптическом диапазоне тоже? Интересно, как он удерживается в фокусе при сильном боковом ветре. Воздушный шар со стабилизацией с помощью воздушных струй? Или же электромагнитная ловушка? Сейчас пока ещё рано об этом рассуждать. Но куда же идёт сигнал с приёмника?

Взглянув в бинокль, Левшов заметил небольшое отверстие в центре «тарелки», в котором чернела океанская вода.

— Очевидно, сигнал, собранный в фокусе тарелки, передаётся чёрным шаром по инфракрасному или световому каналу связи вниз, под воду, где и находится центр обработки информации.

— Всё это любопытно, — сказал Человек-в-Сером, — но нас прежде всего интересуют ответы на следующие вопросы: кто и зачем это всё построил? Как они сюда попали? Какую информацию передают? Насколько они опасны для нас? И чему полезному мы могли бы у них научиться?

— Мне самому очень хотелось бы узнать ответ на Ваш последний вопрос. Что касается остальных вопросов… Вы ведь пригласили меня, потому что Вам понравилась моя гипотеза. И всё, что я к настоящему моменту успел увидеть и узнать от Вас, пока что не противоречит моей гипотезе.

— Но тогда информация, которую Они передают на Землю…

— Это и есть Они сами. В оцифрованном виде.

— Вы хотите сказать, что та мирная картина, которую мы сейчас наблюдаем, на самом деле представляет собой высадку инопланетного десанта на Землю!?

— Не обязательно. Посмотрите, какой у них мощный передатчик. С Земли в космос уходит наверняка не меньше информации, чем приходит из космоса на Землю. Не исключено, что то, что мы видим — это всего лишь перевалочный пункт, релейная станция на пути от одной дальней звезды к другой дальней звезде, и Земля их интересует всего лишь как место базирования ретрансляционного узла в их межзвёздной сети. Возможно, что здесь принимают сигнал лишь для того, чтобы усилить его и послать дальше, туда, куда он не смог бы дойти без промежуточного усиления.

Едва ступив с вертолёта на палубу, Левшов потребовал, чтобы его отвели к микроскопу. Объектив микроскопа был нацелен на образец воды, только что взятой из-за борта судна. Левшову достаточно было одного взгляда в окуляр. Это были нанороботы. В своём закрытом «почтовом ящике» он пытался заниматься нанотехнологиями и считал свои работы весьма продвинутыми. Сегодня он увидел, что кто-то уже опередил его на несколько сотен миллионов лет.

Левшов обернулся к капитану:

— Кажется, Вы обещали мне что-то показать?

Капитан откупорил бутылку с образцом морской воды и вылил её в стакан. Первую пару секунд вода оставалась прозрачной. Затем помутнела, но ещё через несколько секунд взвесь внутри воды собралась в мелкие, похожие на пролитую ртуть шарики, а вода снова стала прозрачной. Ещё секунда — и шарики слиплись в один большой шар, который стал подниматься к поверхности воды, прошёл сквозь неё и поднялся в воздух над столом. Поверхность шара была зеркальной, за исключением чёрного «зрачка». Шар повернулся на 360 градусов, как бы осматривая этим «зрачком» комнату вокруг себя. Затем на противоположном конце шара возникло отверстие, через которое со свистом стала вырываться струя воздуха. Словно проткнутый воздушный шарик, повинуясь реактивной тяге струи, шар вылетел в открытое окно и, оказавшись над поверхностью океана, камнем рухнул вниз, в воду.

Несколько секунд Левшов ошарашено молчал. Умом он понимал, что он сейчас увидел — миллиарды нанороботов, способных координировать свои передвижения и быстро соединяться друг с другом, образуя макроскопические объекты. Но скорость, с которой они это делали, говорила о непостижимых объёмах и скоростях обработки и передачи информации, о фантастических источниках энергии, питавших этих роботов.

Наконец Левшов снова обрёл голос:

— Почему Вы не отослали образцы воды на исследование в Москву?

— Бесполезно. Они либо находят способ сбежать, либо саморазрушаются через несколько часов. Но это ещё не самое интересное, — капитан взглянул на часы. — Через десять минут заход солнца, и вскоре после заката синоптики обещали небольшой дождь. Пройдёмте на верхнюю палубу. Я обещаю Вам незабываемое зрелище.

… Они долго стояли на палубе, словно заворожённые, не обращая внимание на хлеставший по их лицам дождь. Всё их внимание было приковано к двум гигантским столбам света, пробивавшимся сквозь облака и соединявшим небо и океан. Когда дождь усиливался, столбы начинали светиться ярче, компенсируя рассеяние света на каплях воды. Один столб уходил из излучателя в космос, другой падал с небес на тарелку параболической антенны. И снова Левшов поймал себя на том, что умом он понимает то, что видит, но поверить всё равно не может. Объёмы информации, прокачивавшиеся через эти столбы света, должны были превосходить все мыслимые каналы связи, известные человечеству. Сколько тысяч (миллионов?) томов в секунду? Или, может быть, объёмы прокачиваемой информации действительно надо было измерять не в томах, а в сознаниях? Сколько разумных душ в секунду?

Вместе с обычным дождём на Землю лился ливень информации из космоса. Но информация была такой же нечитаемой для землян, как египетские иероглифы до обнаружения Розеттского камня. Уже в первые дни после обнаружения сигнала стало ясно, что он не предназначен для расшифровки чужими. Это был максимально эффективный код, близкий по своим характеристикам к белому шуму. И в нём не было никаких намёков на то, что пришельцы желают поделиться с землянами ключом к этому шифру. Вся мудрость Вселенной была здесь, рядом, но так же недоступна, как если бы она находилась за тысячу световых лет отсюда.

Через несколько минут физик всё же возобладал в Левшове над лириком:

— Товарищ капитан! На Вашем корабле, конечно, не найдётся прибора ночного видения?

— Обижаете, товарищ учёный! На нашем корабле найдётся всё!

Как Левшов и предполагал, через прибор ночного видения столбы света просматривались ещё чётче. Связь действительно шла не только в видимом, но и в инфракрасном диапазоне. И это помимо радиоканала, первоначально обнаруженного спутниками-шпионами. Но в инфракрасном диапазоне Левшов увидел ещё кое-что, от чего ему сделалось немного не по себе. Тонкая прямая ниточка инфракрасного луча, пунктиром просматривавшаяся на каплях дождя, выходила из океана и заканчивалась в воздухе над палубой, буквально в метре от головы Левшова. Левшов снял прибор ночного видения и посветил перед собой фонариком. В метре от него в воздухе висел маленький комарик. Не очень надеясь на успех, Левшов сделал быстрое движение рукой и зажал комара в ладони. Через секунду у него возникло странное ощущение, что в ладони не одно насекомое, а сразу несколько. Разжав ладонь, он увидел вместо комара несколько маленьких шариков, похожих на разлитую ртуть. Шарики мгновенно скатились с ладони, покатились по палубе и скрылись за бортом.

— Я не хочу никого пугать, но, кажется, за нами наблюдают!

— Вы скоро к этому привыкнете, — ответил капитан.

— И что думает по этому поводу наука? — спросил Человек-в-Сером.

— Наука думает, что они здесь уже достаточно давно для того, чтобы научиться имитировать внешний вид земных комаров.

— Достаточно давно — это приблизительно сколько?

— Я работаю над этим.

Левшов ещё раз взглянул на столбы света. За последние двадцать минут их направление в пространстве не изменилось. Они по-прежнему были нацелены на одну и ту же точку на небосводе.

— Нам потребуется вывести на геостационарную орбиту космический аппарат оптического наблюдения. С камерой высокого разрешения. С хорошим телескопом на борту.

Человек-в-Сером помолчал несколько секунд, как бы прикидывая что-то в уме, и наконец сказал:

— Сделаем.

После этого все замолчали. Слышно было, как где-то неподалёку жужжит комар…

(обратно)

Анализ снимков

На столе перед Левшовым лежали снимки из космоса. Советский разведывательный спутник, снабжённый мощным телескопом и первоначально предназначавшийся для фотографирования с околоземной орбиты американских военных объектов на поверхности Земли, за месяц до старта внезапно получил новое полётное задание. В срочном порядке его адаптировали к боле мощной ракете-носителю и запустили на орбиту, пролегающую слегка выше геостационарной. Дрейфуя относительно геостационара, за несколько дней он отснял оба космических сооружения, разнесённые друг от друга на 60 градусов по геостационарной орбите.

Первое, что повергло земных наблюдателей в шок, был гигантский размер объектов. Второе — насколько узнаваемыми оказались тарелки параболических антенн и «брёвна» излучателей передатчиков, очень похожие на объекты, обнаруженные ранее в Тихом океане. Третье… Левшову потребовалось несколько минут, чтобы понять, что именно показалось ему странным: излучателей было больше, чем тарелок.

— Нельзя ли рассчитать по снимкам, в какие точки небесной сферы нацелена каждая из антенн?

— Уже в работе. Результаты будут через пару часов.

Получив результаты — список с координатами точек на небесной сфере, — Левшов взял каталог звёзд и против каждой точки стал ставить название находящейся в ней звезды и расстояние до неё. Это была нудная работа, но результат превзошёл все ожидания — закономерность стала вполне очевидной.

— Теперь я могу Вам сказать, когда Они сюда прибыли.

— Каким образом?

— Видите, на некоторые из звёзд направлены сразу и приёмная тарелка, и передающий излучатель, а на некоторые — только излучатель.

— Ну и что?

— И приёмник, и излучатель одновременно направлены только на те звёзды, которые расположены от нас на расстоянии не более 25 световых лет. На более удалённые звёзды направлены только излучатели. И самое интересное — рядом с излучателем, направленным на звезду, находящуюся от нас на расстоянии 28 световых лет, видна наполовину недостроенная приёмная тарелка, направленная в ту же сторону.

— И что отсюда следует?

— У меня есть только одна гипотеза — все передатчики были построены сразу же после их прибытия сюда, а приёмники они строят только тогда, когда ожидают получить ответный сигнал с соответствующей звезды. Если предположить, что они послали свой первый сигнал к другим звёздам пятьдесят лет назад, то за это время сигнал дошёл до всех звёзд в радиусе 25 световых лет от Солнца, и от всех них уже успел придти обратный сигнал. Сигнал также дошёл и до звезды, расположенной на расстоянии 28 световых лет от нас, но обратный сигнал дойдёт до нас ещё только через шесть лет, потому что полное время путешествия сигнала туда и обратно составляет 28 + 28 = 56 лет. Или, может быть, они послали сигнал не 50, а 55 лет назад, и тогда ответа следует ожидать через год. Судя по тому, что приёмная антенна уже наполовину построена, это даже более правдоподобно. Итак, моя оценка времени, когда Они прибыли на Землю — от пятидесяти до пятидесяти пяти лет тому назад.

— А Вы уверены, что они действуют именно так, как Вы говорите: сначала посылают сигнал на все существующие узлы сети, а потом ждут от них ответа? — спросил Человек-в-Сером. — Не логичнее было бы, если бы те, кто их сюда послал, также послали бы им сюда сигнал к моменту их предполагаемого прибытия на Землю?

— Но Вы же видите, что на самом деле это не так. Да, было бы логичнее прислать им на Землю сигнал, например, с обновлением их программного обеспечения, к моменту их предполагаемого прибытия на Землю. Раз они этого не делают, значит, они просто не знают, куда именно они их послали.

— Как это возможно? Раз они прибыли к нам на Землю, значит, те, кто их послал, посылали их именно на Землю.

— Совершенно не обязательно. Когда ветер сдувает с одуванчика его семена-«парашютики», одуванчик не знает, где именно приземлятся его семена. Он не знает, куда он их послал. Тот факт, что пришельцы сначала разослали сигналы во все стороны, а теперь ждут ответа, показывает, что пришельцы попали сюда… как бы получше выразиться… непреднамеренно, что ли. Готов спорить на что угодно — они путешествуют по галактике с «попутными» кометами и сами не знают, куда эти кометы их завезут.

— Но это же ужасно неэффективная система! Среди комет ничтожные доли процента покидают свои звёзды и уходят в межзвёздное пространство. И лишь немногие из них захватываются потом другими звёздами. Сколько же нужно сделать нанороботов, сколько же нужно засеять ими комет, чтобы они распространились по всей Галактике!

— Достаточно сделать одного наноробота, но саморазмножающегося. На самом деле система невероятно эффективна — минимум начальных затрат при максимальной «зоне покрытия»! Для того, чтобы покорить всю Галактику, вам не нужно расходовать материальные ресурсы собственной планеты, потому что используются кометы — дармовые, уже существующие в природе «межзвёздные транспортные средства» с многотонной защитой от галактической радиации и неограниченными запасами сырья для автоматического изготовления всё новых и новых роботов! Берёте близкую к нулю вероятность прибытия кометы туда, куда надо, умножаете её на бесконечно большое число нанороботов и в результате получаете гарантированно работающую систему. Обратите внимание: среди ближайших к нам звёзд уже почти на половине расположены узлы их сети. Я не удивлюсь, если в конце концов выяснится, что эта сеть охватила уже всю Нашу Галактику.

— Это возмутительно! — вдруг закричал стоявший рядом человек в генеральских погонах. — Пришельцы хозяйничают на Земле уже больше полувека, а мы только сейчас узнаём об этом! Что за бардак!

Левшов обернулся к Генералу:

— Извините, товарищ генерал, но мне это возмутительным не кажется. Наоборот, это восхитительно! Нам невероятно повезло. То, что мы их обнаружили — чистейшая случайность. Сигналы, которые идут к ним с других звёзд, практически неотличимы от обычных радиопомех. Сами Они излучают в таком узком пучке, что мы могли бы их не обнаружить ещё сотню лет. Но из того, что за полвека Они никак себя не проявили, мы можем сделать два очень важных предположения. Первое — они не агрессивны и, скорее всего, не представляют для нас прямой угрозы. Второе — поскольку они здесь так давно, у нас появляется очень хороший шанс на АПК.

— АПК?

— Извините товарищ генерал, дурная привычка говорить сокращениями. АПК — это несбыточная мечта всех специалистов по поиску внеземных цивилизаций. АПК — это Абсолютно Полноценный Контакт.

— А может быть неполноценный?

— Не только может быть, но и изначально предполагается, когда обычно говорят о контакте между разными цивилизациями. Считается, что разница в языке и культуре будет настолько гигантской, что мы не сможем обменяться хоть сколько-нибудь осмысленными сообщениями, выходящими за пределы каких-нибудь тривиальных фактов, справедливых в любой точке Вселенной. Грубо говоря, мы можем послать им сообщение о том, что атом гелия весит в четыре раза больше атома водорода, а они согласятся и пришлют нам сообщение о том, что дважды два четыре. Обе стороны призна́ют друг друга разумными, но какой от этого толк, если мы не сможем поговорить о действительно важных вещах, например, о смысле жизни?

Под абсолютно полноценным контактом понимается такая гипотетическая ситуация, когда мы контактируем со стороной неизмеримо более развитой, чем мы. Настолько более развитой, что для неё не составляет особого труда глубоко изучить наш язык и культуру, так что мы можем запросто сесть с ней на кухне и побеседовать как со старым приятелем, что называется, «за жизнь».

А теперь смотрите, что мы имеем в данной конкретной ситуации. Мы явно столкнулись с цивилизацией, находящейся на неизмеримо более высокой ступени развития, чем наша. Мы знаем, что они знают о нашем существовании и наблюдают за нами, хотя бы с помощью тех же искусственных комаров. Мы знаем, что они прибыли на Землю более полувека назад. Новорождённому человеческому ребёнку требуется меньше трёх лет для того, чтобы научиться основам человеческого языка, и порядка двадцати-тридцати лет, чтобы освоить основы научных знаний, накопленных человечеством. Конечно, у человеческого ребёнка есть огромное преимущество перед пришельцами — природное устройство его мозга изначально приспособлено к человеческой культуре. Точнее, наоборот — человеческая культура изначально приспособлена к особенностям устройства человеческого мозга, да и не только мозга, а, скажем, его голосовых связок, строения рук, всего тела. Но и у пришельцев есть своё преимущество: огромные вычислительные мощности их компьютеров. Так что на настоящий момент я склонен оценивать наши шансы на АПК как хорошие.

— И всё же мне не совсем понятно, — сказал Человек-в-Сером. — Ребёнок обучается языку и культуре, взаимодействуя с людьми, живя в человеческом обществе. Предположим, что пришельцы способны принять внешний облик человеческого ребёнка и могут подбросить его родителям, подменив настоящего новорождённого, но они всё равно не смогут вести себя так, как должен вести себя нормальный ребёнок в соответствии со своей биологической, генетической программой развития, и нормального процесса обучения не получится. Я не понимаю, как вычислительные мощности, пусть даже огромные, могут здесь помочь.

— Я в своё время занимался проработкой возможной стратегии решения этой задачи, — сказал Левшов. — Проведённый мною анализ показал, что наилучшей стратегией для обучения пришельцев является не подмена новорождённого, а перехват всей информации, входящей и исходящей из его мозга по нервным волокнам.

— Вы хотите сказать, что они превращают живого человеческого младенца в полностью послушную марионетку? Но ведь с точки зрения задачи обучения это ничем не отличается от полной подмены младенца!

— Вы меня не так поняли, речь вовсе не идёт о превращении младенца в марионетку. Слово «перехват» не совсем точно отражает то, что я хотел сказать. Правильнее было бы сказать «подслушивание». Своего рода «прослушка» всех информационных импульсов на всех его нервных волокнах. Младенец даже не подозревает, что его «подслушивают». Он ведёт себя совершенно нормально, как самый нормальный ребёнок во всех жизненных ситуациях. Но на каждом его нервном волокне сидит по нанороботу, записывающему все нервные импульсы, проходящие через это волокно. Через каналы беспроводной связи они сбрасывают всю эту информацию на «станцию связи» — наноробота, который сидит где-нибудь на поверхности кожи ребёнка. Тот тоже использует какой-нибудь беспроводной канал связи для того, чтобы сбросить всю эту информацию какому-нибудь летающему поблизости «искусственному комарику», наподобие тех, что мы наблюдали недавно в зоне аномального излучения в Тихом океане. Ну, и дальше по цепочке роботов-ретрансляторов до «центральной станции», где располагаются основные вычислительные мощности пришельцев. И вот тут начинается самое интересное — обработка информации…

— Подождите, подождите: а как нанороботы вообще попали в организм ребёнка?

— Да как угодно, хотя бы тот же «искусственный комарик» укусил.

— Допустим. Продолжайте.

— Итак, обработка. Самое сложное — это определить модальность полученных сигналов…

— Простите, что?

— Модальность. Какое именно физическое ощущение или какое действие кодируется той или иной последовательностью импульсов. Для этого нужно знать две вещи: во-первых, куда или откуда идёт нервное волокно, т. е. к какому рецептору или исполнительному органу оно подключено, и во-вторых, какая последовательность импульсов в этом волокне соответствует какому ощущению или действию. Первая задача — это чистая анатомия. Надо просто отследить с помощью нанороботов, откуда и куда проложены в организме нервные волокна. Со второй задачей немного сложнее. Назначение каждого из органов чувств человека будет понятно любому мыслящему существу опять же из чистой анатомии: глаз прозрачен в оптическом диапазоне и хрусталик фокусирует свет на сетчатке — значит, там расположен приёмник оптического излучения, конструкция уха идеально реагирует на колебания воздуха звуковой частоты — значит, нервные сигналы, идущие оттуда, кодируют информацию о колебаниях плотности воздуха, и так далее. Но каким именно картинкам соответствует та или иная последовательность импульсов в том или ином волокне зрительного нерва? Вот здесь уже нужна калибровка.

— Калибровка? Вы хотите сказать, что они предъявляют организму различные эталонные раздражители, например, набор каких-нибудь специальных картинок или звуков, и смотрят, в каких волокнах какие импульсы возникают?

— Возможно и так. Но, в принципе, эталонные раздражители необязательны, если рядом есть какой-нибудь «комарик»-наблюдатель. Он тоже видит приблизительно ту же картину и слышит те же звуки. Он даже может сесть на кусочек пищи, перед тем как она отправится в рот ребёнка, и провести её химический анализ, а потом сравнить результаты этого анализа с сигналами от рецепторов вкуса во рту ребёнка. Провести сравнение того, что видит и слышит такой наблюдатель, и того, что видит и слышит ребёнок — не совсем тривиальная задача, поскольку они находятся не совсем в одной и той же точке пространства, но, зная физику и геометрию, всегда можно внести соответствующие поправки. Проведя достаточно продолжительные наблюдения и подвергнув их статистическому анализу, можно выявить, что означает любая последовательность импульсов в любом нервном волокне. С этого момента «комарик»-наблюдатель, в принципе, уже не обязателен — всё, что видит и слышит «прослушиваемый» субъект, может быть восстановлено по нервным импульсам, снимаемым с его нервных волокон. Прошу заметить, что пришельцев, пытающихся научиться нашему языку и культуре, не очень интересует, что объективно происходит вокруг исследуемого субъекта, им гораздо интереснее его субъективное восприятие окружающей действительности. Наоборот, лишняя информация им только помешала бы. Например, человек не может видеть невооружённым глазом в рентгеновском диапазоне, а значит, отслеживание наблюдателем вида окружающей среды в рентгеновском диапазоне не помогло бы при интерпретации поведения человека.

Но определение модальности сигналов — это всего лишь предварительная работа. Самое интересное начинается дальше. В своей вычислительной среде пришельцы создают два виртуальных «чёрных ящика» — один ящик предназначен для моделирования сознания исследуемого субъекта, другой — для моделирования окружающей его среды, в том числе и социальной среды. У пришельцев есть записи взаимодействия двух реальных «чёрных ящиков» — настоящего человека и его реальной среды — на протяжении целой жизни: вся информация, поступающая в мозг из внешней среды, закодированная в виде нервных импульсов от органов чувств, и вся информация, поступающая во внешнюю среду из мозга, закодированная в виде сигналов, подаваемых из мозга на мышцы. Чтобы построить в виртуальных «чёрных ящиках» адекватные модели сознания и его среды, нужно добиться, чтобы обмен сигналами между этими двумя «чёрными ящиками» в максимальной степени повторял обмен сигналами между сознанием и реальной средой. И вот тут действительно необходимы огромные вычислительные мощности: необходимо провести огромное количество виртуальных численных экспериментов, чтобы подобрать правильные коэффициенты преобразования сигналов внутри «ящиков», до тех пор, пока «ящики» не станут вести себя как реальные сознание и среда. Впрочем, построить абсолютно точную модель среды таким образом вряд ли удастся — в реальной среде действует очень много существенных факторов, недоступных органам чувств человека; но можно построить модель среды, по точности приблизительно соответствующую моделям, существующим в наших собственных сознаниях. Для целей изучения человеческого языка и культуры такой модели вполне достаточно.

И когда пришельцам удастся построить такие достаточно точные модели, наступит третий этап работы — составление словаря для переводов со своего языка на земные и обратно. Здесь возможны различные способы. Они могут использовать для этого уже имеющиеся у них модели сознаний других разумных существ, думающих на понятном им языке. Они могут проводить прямые сравнения структур этих моделей, чтобы выявить в них структуры со схожим строением. На этом этапе они наконец начнут использовать известные им модальности сигналов для того, чтобы подключать модель сознания к искусственно созданным ими средам, т. е. как бы погружать модель сознания в новый, специально созданный для неё мир. В этом мире будет существовать огромное количество специальных эталонных стимулов, на которые модель сознания должна будет как-то реагировать.

— Что-то я опять не понимаю. Почему так сложно? Зачем строить модель сознания, когда можно просто украсть живого землянина и проводить на нём эксперименты, предъявлять те же самые стимулы?

— Во-первых, тогда бы у них не было второй модели — модели среды, а она существенно необходима для того, чтобы понять, как среда преломляется в сознании. Без модели среды вы никогда не сможете понять социально-культурный смысл некоторых реакций. Во-вторых, фактор времени: Вы не успеете предъявить и десятой доли всех необходимых для составления словаря стимулов, а ваш испытуемый состарится и умрёт — процесс реагирования на эталонные стимулы во многом похож на изучение иностранного языка. Вы много видели людей, которые в зрелом возрасте сумели в совершенстве овладеть иностранным языком, что называется, «с азов»? А здесь процесс на много порядков сложнее — нужно выудить у испытуемого не только его язык, но и культуру, которую он усвоил за свою жизнь. Гораздо удобнее использовать компьютерные модели, прогоняемые на мощных компьютерах со скоростями, во много раз превышающими реальное время. В-третьих — возможность «откатить» процесс назад, если вы предъявили стимул, необратимо изменивший объект исследования, но хотите попробовать всё сначала. В-четвёртых, если пришельцы не желают вступать в контакт и вообще не хотят выдавать своего присутствия, то это самый незаметный способ приобщиться к чужому языку и культуре — даже сам объект наблюдения не догадывается, что за ним наблюдают. И наконец, если пришельцы всё же готовятся к вторжению, это лучший способ незаметно перехватить управление отдельными личностями. Представьте себе, что в один прекрасный день нанороботы начинают глушить импульсы, идущие от мозга к мышцам, и начинают подменять их импульсами, поступающими из модели сознания. А эта модель сознания уже могла к тому времени пройти что-то вроде «промывания мозгов» в центре обработки информации пришельцев. Окружающие не заметят подмены, ведь в основе модели — та же самая личность, только прошедшая через ряд виртуальных испытаний, изменивших её сознание…

— Есть ли у нас возможность поймать таких агентов пришельцев? — спросил Генерал.

— Единственный способ, который пока приходит мне в голову — использовать приборы ночного видения. У людей, с которых пришельцы снимают информацию, должен быть канал связи, скорее всего, инфракрасный. Должен быть луч, идущий с поверхности их кожи к какому-нибудь летающему неподалёку «комарику». Луч направленный, со стороны его обычно не видно, поэтому наблюдать его можно, только когда пространство наполнено рассеивающей средой — каплями дождя или частицами дыма, например. Главная проблема с этим методом состоит в том, что на Земле живёт больше пяти миллиардов человек, наблюдать за ними мы должны только во время дождя или пожара, а наблюдателей с приборами ночного видения у нас… Сколько их у нас, товарищ генерал? Но, в конце концов, нам может просто очень сильно повезти. Я думаю, попробовать стоит. Никакого другого способа я пока не вижу… Хотя подождите — можно попробовать искать с другого конца. Мы знаем, где у них центр обработки информации — в Тихом океане. Можно попытаться проследить, куда ведут каналы связи оттуда. Хотя я почти уверен, что их интересуют большие города. Можно даже попытаться начать искать не с конца, а, так сказать, «с середины» — поискать инфракрасные лучи в небе над Москвой и по лучикам выйти на конкретных агентов пришельцев.

— Алексей Петрович! — вдруг сказал Человек-в-Сером. — Мне нужно обсудить с Вами один вопрос. Пройдёмте в мой кабинет.

(обратно)

Право знать

Человек-в-Сером подошёл к окну своего кабинета и несколько секунд молча смотрел на «Железного Феликса» на площади. Затем, не оборачиваясь, произнёс:

— Алексей Петрович, скажите, а зачем Вам всё это? То есть, я хочу спросить, чего Вы ждёте от контакта с внеземной цивилизацией, на что надеетесь? За все прошедшие месяцы мы с Вами ни разу не говорили об этом. Но сейчас мы подошли к такому моменту…

— Какому моменту?

— Очень важному моменту. Вы скоро всё узнаете… возможно… Всё зависит от Вашего ответа на мой вопрос. Не торопитесь с ответом, подумайте. От Вашего ответа сейчас зависит Ваша судьба.

Левшов удивлённо пожал плечами:

— Знания. Я жду от контакта нового знания.

— Новых технологий?

— И технологий, конечно, тоже. Но не это главное. Понимаете, мы сейчас имеем дело не просто с внеземной цивилизацией. Мы столкнулись с системой, которая, судя по всему, потенциально способна объединять между собой бесчисленное количество цивилизаций, разбросанных по всей Нашей Галактике. Может быть даже, у них есть связь с другими Галактиками — кто знает? Когда я впервые увидел эти столбы света, по которым Они передают свои огромные массивы информации, я снова испытал то же ощущение, что и в детстве, когда в первый раз подошёл к книжному шкафу с Большой Советской Энциклопедией. Пятьдесят массивных томов в синем переплёте — и в них была вся мудрость нашего мира! Во всяком случае, мне так тогда объяснили взрослые. Я с трудом открывал массивные тома и видел в них непонятные затейливые рисунки и схемы. И буквы. Много букв. Мне было шесть лет, и я ещё не умел читать. И я тогда разревелся — вся мудрость мира лежала передо мной как на ладони, но я не понимал ни слова!

Сегодня я хочу прочесть Энциклопедию Вселенной. Что я надеюсь там найти? Это трудно объяснить словами… Наверное, перспективу…

— Не понял. Перспективу?

— Ну да, перспективу. Представьте себе человека, жившего лет пятьсот назад. Он не знает, что не так уж далеко, за океаном, есть Америка. Он не знает, что Земля — это всего лишь одна из планет, окружённая безграничным космосом, наполненным неведомыми мирами. Он не знает, что находится внутри него самого и как это всё работает. В каждой капле воды, которая его окружает, живут тысячи микроорганизмов, но он не подозревает об их существовании. Его тело пронизывают радиоволны, пришедшие из космоса, но он тоже о них ничего не знает. Воздух в погребе его дома содержит радиоактивный радон, но и о радиоактивности он тоже ничего не знает. И если не считать сказки о сотворении мира за семь дней, в которую от слепо верил, он даже не знал, откуда взялось всё, что его окружает, и откуда взялся он сам. Возможно, он прожил счастливую жизнь. Может быть даже, он именно потому и был счастлив, что ничего не знал. Но мне такое счастье кажется страшно убогим. Человек был лишён права знать, какие вещи реально существуют на свете и, самое главное, какие будущие возможности вытекают из существования этих вещей, т. е. он был лишён перспективы. Образно говоря, он прожил всю жизнь с завязанными глазами, не зная об этом и даже не пытаясь снять повязку.

Мы видим сегодня, насколько он был слеп, но мы не можем предугадать, насколько слепыми покажемся мы сами тем людям, которые будут жить через пятьсот лет после нас. Потому что мы ещё тоже очень мало знаем. И вполне может оказаться, что повязка на наших глазах ненамного тоньше повязки средневекового человека. И мы тоже были обречены умереть, так и не узнав этого.

Но тут вдруг появляются пришельцы с Большой Галактической Энциклопедией под мышкой. Это мой единственный шанс снять с собственных глаз повязку и узнать, где я на самом деле нахожусь. Я не намерен его упускать. Я хочу научиться читать и прочесть Энциклопедию.

— Ваше счастье, что Вас не слышит сейчас наш генерал! — усмехнулся Человек-в-Сером. — Где стремление найти новые технологии для укрепления обороноспособности Родины? Где забота об эффективной отдаче вложенных в нашу операцию огромных государственных средств? Опять удовлетворяем собственную любознательность за казённый счёт?! Ладно, я шучу. — Человек-в-Сером перестал улыбаться. — На самом деле Ваш ответ был единственно правильным. Право знать — это самое главное право человека. И самое дорогое, потому что приобретается самой дорогой ценой. Ценой потери блаженного неведения.

Человек-в-Сером достал из кармана сигареты, закурил и медленно выпустил перед собой облако дыма.

— Алексей Петрович, вон там, на столе, прибор ночного видения. Наденьте. Я хочу, чтобы Вы кое-что увидели.

Уже наполовину догадываясь, что сейчас произойдёт, но всё ещё не решаясь в это поверить, Левшов надел прибор и посмотрел через него в сторону Человека-в-Сером. И увидел то, что уже почти ожидал увидеть: мерцающий тёмным зелёным светом силуэт Человека-в-Сером окружало более тёплое и потому чуть более яркое облако дыма. Но по-настоящему ярким объектом был пронзающий облако луч, пунктиром ослабевающий лишь в тех местах, где не хватало рассеивающих частиц дыма. Луч шёл из окна и заканчивался точно на левом виске Человека-в-Сером…

(обратно)