Социально-политическое положение в мавераннахре и хорасане до арабского завоевания

Садриддин Айни

Восстание Муканны

Исторический очерк

Текст приводится по изданию: Айни Садриддин. Восстание Муканны. В кн.: Айни Садриддин. Смерть ростовщика: (Повесть и очерк: Пер. с тадж.) – Душанбе: Адиб, 1987. – 224 с.

I ВВЕДЕНИЕ

Чтобы лучше определить значение и цели восстания Муканны, необходимо предварительно остановиться на некоторых исторических обстоятельствах. В частности, мы должны будем охарактеризовать обстановку, сложившуюся в Хорасане и Мавераннахре перед арабским завоеванием ¹, и хотя бы в общих чертах показать, в чем была суть завоевания арабским халифатом ²этих областей и каковы были установленные там методы правления. Кроме того, следует вкратце обрисовать некоторые восстания и народные волнения, происходившие в Хорасане, Мавераннахре и других областях после арабского завоевания, и определить цели и результаты этих народных волнений, предшествовавших восстанию Муканны.

Восстание Сумбада-мага

О том, кем был Сумбад, и о его связях с Абумуслимом мы уже говорили. После уничтожения арабов в Нишапуре Сумбад облачился в черные одежды и вместе с братом присоединился к Абумуслиму, которого он сопровождал во всех его походах.

После убийства Абумуслима Сумбад вернулся в Иран и поднял восстание. Призвав на помощь население Рея и Табаристана, он решил захватить Казвин и атаковал этот город. Однако правитель Казвина не дал Сумбаду осуществить его замысел. Предприняв смелую ночную вылазку, он захватил Сумбада вместе с несколькими другими гебрами (иранскими зороастрийцами), надел на них оковы и отправил к наместнику Рея Абуубайде. Последний в память о дружбе, существовавшей когда-то между ним и Сумбадом (сам он прежде тоже был одним из преданных сторонников Абумуслима), сослал пленников в местечко Харрей и снял с них оковы.

В Харрее Сумбад постепенно привлек на свою сторону многих людей и, когда в его распоряжении оказалось достаточно сил, поднял новое восстание и выступил на Рей, чтобы отбить его у Абуубайды.

Абуубайда, собрав своих воинов, выступил навстречу повстанцам. Когда оба войска столкнулись, Сумбад закричал: «О, Абумуслим!» Этот клич был сразу же дружно подхвачен обеими сторонами, потому что воины Абуубайды тоже были воспитанниками Абумуслима и в душе по-прежнему любили его. Испуганный происшедшим, Абуубайда в панике бежал с поля боя и укрылся в городе, надеясь выдержать осаду. Но Сумбад, преследуя его, взял Рей решительным приступом и, захватив Абуубайду, убил его.

В свое время, когда Абумуслим отправлялся к Абуджа’фару, принял его предательское приглашение, он оставил в Рее все свое имущество и боевое снаряжение, поручив его охрану Абуубайде. Теперь все это досталось Сумбаду. По выражению автора «Равзат ус-сафа», «из оставленного Абумуслимом оружия и иного имущества в руки Сумбада попало столько, что считавший его сбился со счету, а войско его (Сумбада), достигнув 100 тысяч, овладело областью от Рея до Нишапура».

Сторонников Сумбад вербовал себе двумя различными путями: один подход был для мусульман, другой – для гебров.

Мусульманам он говорил: «Когда Абуджа’фар напал на Абумуслима, чтобы убить его, Абумуслим превратился в птицу и улетел. Сейчас он в такой-то крепости беседует с имамом Махди¹⁵, а меня он послал сюда, чтобы я очистил мир для имама Махди от его врагов» (это свидетельствует о том, что Сумбад поставил ту же цель, что и Абумуслим: он стремился возвести на халифский престол Алидов, чтобы превратить их в орудие для создания независимого государства, и действительно, в результате такой пропаганды, все мусульмане, особенно сторонники Алидов, стали собираться вокруг него).

Гебрам же Сумбад говорил: «В книге древних мудрецов я прочитал, что время правления мусульман будет непродолжительным, а потом появится один из Сасанидов ¹⁶. Сейчас и наступило время выступления Сасанидов. Я поведу войско в Мекку и разрушу Каабу» (по существу, это было пропагандой все той же основной и конечной цели, которую ставил Абумуслим: создания независимого государства).

Сведения о вооруженном мятеже Сумбада и об усилении повстанцев дошли до халифа Абуджа’фара ал-Мансура, убийцы Абумуслима. Собрав большое, хорошо вооруженное войско, он направил его против Сумбада. Войско халифа разбило лагерь в Саве и начало готовиться к сражению. Сумбад же, не дождавшись нападения противника, сам пришел со своей армией к Саве и атаковал вражеский лагерь. Произошла жестокая и кровопролитная битва. Источники сообщают, что она продолжалась несколько дней, а автор «Равзат ус-сафа» говорит о семидесяти тысячах убитых в этом бою.

В конце концов Сумбад потерпел поражение и бежал в Табаристан. В пору своих побед он передал на хранение правителю Табаристана шесть миллионов тенег и, подарив ему треть этой суммы, условился, что в случае неудачи найдет у него убежище. Однако правитель Табаристана предал Сумбада. По его приказу

Сумбад вместе со своими сподвижниками и сторонниками был схвачен и убит. Таким образом, правитель Табаристана оправдал себя перед халифом, освободившись от обвинения в сообщничестве с Сумбадом, и завладел доставшимися ему шестью миллионами тенег.

* * *

После убийства Сумбада и его сподвижников в Ираке вспыхнули два других крупных восстания. Одно из них было восстанием равандитов, другое – восстанием ибн Мукаффы ¹⁷.

По версии турецкого энциклопедического словаря «Камус ул-алам» ¹⁸ ибн Мукаффа был выходцем из персидских зороастрийцев и считался одним из лучших стилистов и широко образованных людей («адибов»). Под воздействием Исы ибн Али – дяди Абулаббаса Саффаха – он принял ислам и остался при своем покровителе в качестве его личного секретаря. Перу ибн Мукаффы принадлежит известный перевод «Калилы и Димны» со среднеперсидского языка на арабский.

Автор «Равзат ус-сафа» расценивает оба эти восстания – и движение равандитов, и восстание ибн Мукаффы – как выступление зиндиков («неверующих») против ислама.

Не останавливаясь подробно на этих восстаниях, мы обратимся к событиям, происходившим в Маверан-нахре, и вкратце опишем еще одно крупное восстание, вспыхнувшее в Бухаре до выступления Муканны (еще при жизни Абумуслима).

IV ЖИЗНЬ МУКАННЫ В КРЕПОСТИ СИЯМ И КОНЕЦ ЕГО ВОССТАНИЯ

Легенды о жизни Муканны

Авторы исторических хроник приводят сказочное описание жизни Муканны в крепости Сиям. Согласно версии, которую автор «Равзат ус-сафа» пересказывает по хронике Хафиза Абру²⁵. Муканна якобы «в крепости Кеша при помощи какой-то премудрости сделал так, что на протяжении шестидесяти суток с начала мая в небе каждую ночь появлялась луна, заметная на расстоянии трех дней пути». Уже не ссылаясь на источник, тот же автор сообщает: «Муканна в совершенстве овладел искусством магии и волшебства. Так, он при помощи талисмана каждую ночь поднимал из колодца в Нахшабе какое-то сияющее круглое тело, свет которого распространялся на площади в два фарсаха на два фарсаха».

По сути дела, обе эти версии сообщают об одном и том же явлении. Разница лишь в том, что, согласно первой, Муканна якобы поднимал из своей крепости в Кеше луну, светившую в течение двух летних месяцев заметную на расстоянии трехдневного пути (то есть та сорока километров), а согласно второй версии, он поднимал нечто похожее на луну из колодца в Нахшабе²⁶, причем свет этого тела распространялся в радиусе шестнадцати километров.

Насколько безосновательны и легендарны эти версии, можно судить хотя бы по тому, что обе они с их противоречивыми деталями и расхождениями - в определении силы света «лунообразного тела» приводятся одним и тем же автором, на одной и той же странице его книги.

Наиболее достоверным источником для выяснения истории Муканны является арабский подлинник «Та’рихи Наршахи» – труда, составленного Мухаммадом ибн Джа’фаром Наршахи в 944 году. Книга эта была написана на несколько веков раньше «Равзат ус-сафа» и «Та’рихи Хафиза Абру», а автор ее происходил из селения, с которым связана часть важнейших событий движения «людей в белых одеждах».

Мухаммад ибн Джа’фар рассказывает одну легенду, которая, вполне возможно, легла в основу легенды о луне из Нахшаба. Содержание легенды таково: «Пятьдесят тысяч воинов Муканны – жители Мавераннахра и тюрки – собрались у ворот его крепости, пали ниц и изъявили желание увидеть своего вождя. Он отверг их просьбы и приказал стражнику: «Скажи моим рабам, что они не в состоянии лицезреть меня. Каждый, кто увидит меня, сразу же умрет».

Они стали молить и плакать: «Мы хотим видеть его, даже если нам угрожает смерть». Муканна сказал: «Пусть приходят в такой-то день, я покажусь им».

Когда наступил назначенный день, Муканна приказал ста женщинам, жившим у него в крепости: «Пусть каждая из вас возьмет зеркало, и когда взойдет солнце, да будут все зеркала направлены друг на друга». Солнце взошло, и сто зеркал одновременно бросили блики на землю. Когда люди, жаждавшие увидеть Муканну и терпеливо смотревшие на крепость, увидели этот блеск зеркал, они испугались, пали ниц и сказали: «С нас достаточно того могущества и величия, которое мы увидели».

По всей вероятности, вначале, в более близкие к Муканне времена, появилась легенда о ста женщинах с зеркалами. Разумеется, в том, что зеркала бросают на землю солнечные блики, нет ничего противоестественного. Однако годы шли, все дальше уходило в прошлое время Муканны, больше возможностей становилось для различных вымыслов, и тогда была придумана сказка о луне из нахшабского колодца или о появлении на небе лунообразного тела.

На основании всех этих легенд и сказок можно вымазать следующее предположение: занимаясь многими науками по книгам древних авторов, Муканна мог построить в своей крепости на горе Сиям давно известный и странах Востока прожектор, для действия которого применялись сера и другие вещества. Не исключено, что для усиления этого прожектора Муканна окружил его с трех сторон зеркалами, в результате чего получившийся свет, как в люстре, стал в несколько раз сильнее и отбрасывался в разные стороны. Поскольку внутренняя крепость Муканны находилась на вершине горы, вполне вероятно, что свет этого прожектора был виден на большом расстоянии.

Если в действительности все было так, как мы предполагаем, враги Муканны, конечно, не преминули использовать этот факт и изобразить его как проявления черной магии и волшебства, а мусульманские авторы без каких-либо оговорок включили эти россказни в свои сочинения. Что же касается рядовых последователей Муканны, считавших его своим освободителем и предводителем на пути в рай свободы и мира, то они, приписывая ему сверхъестественные средства и не видя его лица, приняли этот прожектор за одно из сотворенных им чудес, за признак присущего ему могущества и сияние его «божественного лика».

Конец Муканны

Узнав, что воины его сдались и внешняя крепость захвачена врагами, Муканна окончательно убедился в крушении своего дела.

Авторы исторических хроник так описывают заключительные события этой эпопеи.

По словам автора «Равзат ус-сафа», Муканна, не сомневаясь в неизбежности своей гибели, собрал близких ему людей, напоил их отравленным вином, а затем сжег их тела. Сам же опустился в хум (большой глиняный кувшин) с кислотой и растворился в ней, однако волосы его остались на поверхности, потому что кислота их не растворила. В том же помещении находилась невольница, которая, поняв, что вино отравлено, не выпила его и спряталась в темном углу. Она открыла Сайду ворота внутренней крепости и рассказала о случившемся.

Автор «Та’рихи Табари» говорит, что во внутренней крепости с Муканной были сто его жен и слуга по имени Тадран. Когда Муканна увидел, что дела его плохи, он заставил своих жен выпить отравленное вино, и они все одновременно умерли. Среди них была женщина по имени Якута. Поняв, что вино отравлено, она не стала его пить, а вылила за ворот платья, но притворилась мертвой и, свалившись, осталась лежать, среди трупов. Оставив жен, Муканна ударом меча убил и своего слугу Тадрана, а сам вошел в пылающую печь и сгорел дотла. Якута открыла ворота воинам Саида и рассказала им о происшедшем.

Мухаммад ибн Джа’фар Наршахи, сведения которого в событиях, связанных с Муканной, мы признали наиболее достоверными, так описывает конец Муканны со слов некоего Али ибн Харуна: «Али ибн Харун, один из дихканов Кеше, говорил: «Бабушка моя была в числе жен Муканны... Она рассказывала, что однажды Муканна, как всегда, усадил жен за трапезу с вином, а в вино насыпал яду. И каждый жене он дал отдельную чашу и сказал: когда я выпью свою чашу, вы все одновременно выпейте свои. Потом они выпили, а я не выпила, я вылила себе за ворот, он (Муканна. – С. А.) не заметил. И все жены упали и умерли. А он подошел к своему личному рабу, ударил его мечом и поднял его голову. По его приказу три дня топилась одна из печей. Прошло много времени, я подошла к печи и увидела, что от него ничего не осталось. И в крепости никого не осталось в живых».

Самоубийство Муканны Мухаммад ибн Джа’фар Наршахи объясняет так: «Причина, по которой он сам себя сжег, заключалась в том, что он всегда говорил: если мои рабы взбунтуются, я отправлюсь на небо, приведу оттуда ангелов и предам их каре». А далее Наршахи пишет: «Он сжег себя, и ничего от него не осталось, а они (последователи его. – С. А.) сказали: «Муканна отправился на небо и пришлет нам с неба помощь...».

Разумеется, мы не можем принять все эти версии в том виде, в каком они изложены упомянутыми авторами. Табари утверждает, что у Муканны было сто жен. Наршахи также пишет в одном из своих рассказов: «Муканна имел сто жен из числа женщин и девушек Согда, Кеша и Нахшаба. Обычай его был таков, где бы ему ни показали красивую женщину, он забирал ее и держал у себя».

История знает немало феодальных восточных государей, у которых было по сто и даже более жен. Однако мы не можем припомнить ни одного вождя народного восстания или мятежа, который отличался бы таким сластолюбием. Не мог быть сластолюбцем и Муканна, поставивший перед собой великие цели и поднявший во имя этих целей крупнейшее восстание в Хорасане и Мавераннахре. Если бы он действительно отдавался любовным утехам, ему не удалось бы увлечь за собой широкие народные массы. По-видимому, из этого и исходил автор «Равзат ус-сафа» Мирхонд, когда он не пересказал буквально версию о конце Муканны и его ста жен. Мирхонд пишет: «Муканна убил своих ближайших соратников, напоив их отравленным вином»; он говорит именно «соратников», а не «сто жен» или даже просто «жен». Между тем этот автор не проявлял особого недоверия ко всякого рода малоправдоподобным версиям.

Конечно, как уже говорилось, Муканна имел жену и семью и, согласно обычаям того времени, мог иметь несколько наложниц. В крепости вместе с ним должны были находиться и члены его семьи и наложницы. Кроме них, здесь могли быть и другие женщины – сто или даже больше. Но у нас нет никаких оснований считать всех этих женщин его женами.

Если допустить, что во внутренней крепости Муканны, кроме членов его семьи, жило много других женщин, то что это были за женщины и кто были их мужья? На этот вопрос отвечают исторические события. Внешнюю крепость Муканны защищало многочисленное войско «людей в белых одеждах». Разумеется, не все эти воины были холостяками. В боях за отдельные области и в столкновениях у самой крепости погибли многие военачальники и сарханги Муканны, и вдовы их после смерти мужей, разумеется, не выходили из крепости и не сдавались врагу. Когда внешняя крепость подверглась нападению, Муканна и его воины не могли оставить этих женщин и девушек под обстрелом вражеских катапульт, в постоянном страхе перед внезапным нападением врага. Поэтому их тоже могли поселить вместе с семьей Муканны в более безопасном месте – во внутренней крепости, в цитадели.

Вполне возможно, что предводители арабского войска и мусульманское духовенство, стремившееся изобразить Муканну безнравственным человеком, воспользовались этим и распространили слухи о том, что он посягает на честь простых людей и силой уводит красивых девушек и женщин. Затем эти россказни в том виде, в каком они передавались врагами Муканны, дошли уже и до составителей исторических хроник. Мусульманские же историки, будучи достаточно беспристрастными, пересказали эти вымышленные истории как реальные факты, включив их в свои сочинения.

Со времени гибели Муканны до написания «Та’рихи Наршахи» прошло сто шестьдесят восемь лет. Слушая рассказ Али ибн Харуна о событиях более чем полуторастолетней давности, автор этой книги мог либо воспринять его в искаженном виде, либо рассказчик, старый человек, не сумел передать ему все достаточно точно. Несомненно, что Али ибн Харун был к тому времени уже стариком, иначе он не мог бы говорить о случившемся сто шестьдесят восемь лет назад непосредственно со слов своей бабушки. При составлении книги этот уже измененный рассказ мог быть подвергнут дальнейшей редакции и приведен в соответствие с известными легендами.

Что же касается сообщений о том, что Муканна убил женщин, дав им выпить отравленное вино, а себя уничтожил в кислоте или сжег в раскаленной печи, то они, по-видимому, правдоподобны. Однако убийство женщин должно было совершиться не при помощи коварного обмана, а открыто и, вполне возможно, с их собственного согласия. Подобных случаев в истории мы встречали немало. Так, во время похода в Индию Тимур напал там на одну из крепостей, заселенную зороастрийцами. Когда войско Тимура, одержав победу, ворвалось в крепость, жители ее решили не сдаваться врагу. Мужчины собственными руками убили своих жен и детей, а затем до последнего вздоха сражались с воинами Тимура, и ни один из них не попал в руки врага живым. Автор «Равзат ус-сафаи Насири» ²⁸, Мирза Ризакулихан Хидаят, описывает более страшную трагедию, которая вместе с тем служит примером героизма женщин. Как сообщает автор, жители Фарса в годы царствования Мухаммад-шаха Каджара подняли восстание. После учиненных шахскими солдатами казней и убийств оставшиеся в живых повстанцы укрылись в крепости Гуляб в Луристане. К крепости подошли солдаты шаха, и здесь произошли жестокие бои. Как говорят, все мужчины были убиты. Предводитель восстания Лур Мухаммад Валихан сумел бежать вместе с сыновьями и двумя телохранителями. Оставшиеся в крепости лурские женщины не захотели сдаваться врагу. Они связали друг друга косами и все вместе бросились с крепостной стены вниз. Так, самоубийством, они спасли свою честь от надругательства врагов. Мирза Ризакулихан Хидаят так описывает эту ужасную трагедию: «Женщины луров, которые были в крепости, крепко привязали свои косы одну к другой и все вместе бросились с вершины крепости Гуляб. И умерли они одновременно, наложив клеймо на сердца солдат, полные тщетного вожделенья». Арабские военачальники относились к своим пленным, особенно к женщинам и девушкам в Хорасане и Мавераннахре, еще более бесчеловечно и бессовестно. Любой воин из армии завоевателей мог позволить себе все, что угодно, по отношению к захваченной им женщине. Он мог сделать ее своей прислужницей, мог попирать ее честь, а если пленница надоедала ему, продать ее другому хозяину, тоже лишенному стыда и совести. И такую жизнь, исполненную бесчестья и позора, пленница должна была влачить до конца своих дней.

К женщинам из лагеря «людей в белых одеждах», особенно к находившимся под защитой Муканны, независимо от того, были ли они его женами или женами его сподвижников, чужеземные воины, одержав победу, отнеслись бы еще хуже. Поэтому сами эти женщины не согласились бы живыми попасть к ним в руки. Неужели жены таджикских мятежников – «людей в белых одеждах» – уступали женам мятежников луров в стойкости, отваге и стремлении сохранить свою честь?

Все эти соображения и исторические параллели еще раз подтверждают высказанное нами выше предположение, что Муканна должен был дать этим женщинам отравленное вино не тайно, а открыто, с их согласия. О том же свидетельствует и то, что бабушка Али ибн Харуна (или Якута) не выпила отравленное вино и осталась в живых, потому что, если бы Муканна тайно всыпал яд в вино и женщины не знали об этом, Якута тоже ничего бы не узнала и, выпив этот напиток как обычное вино, погибла бы вместе с другими женщинами.

Во всем этом остается еще один неясный пункт, требующий разъяснений: почему сам Муканна не покончил с собой, выпив вместе с женщинами отравленное вино? Зачем он бросился в сосуд с кислотой или в горящую печь?

Ответить на эти вопросы нетрудно: одержав победу, арабские захватчики мстили не только врагам, попавшим к ним в руки живыми; утоляя жажду мести, они издевались и над их трупами. Так, те самые сторонники Аббасидов, которые воевали с Муканной, после победы над Омейядами и свержения их с престола не только перебили вместе с женами и детьми всех Мерванитов, уцелевших в боях, но и извлекли из могил для надругательств останки давно умерших Омейядов и подвергли сожжению их истлевшие трупы.

Муканна знал об этих диких обычаях мести умершим и не хотел, чтобы его труп попал в руки врагов, подвергся надругательствам и послужил бы поводом для еще одного злобного торжества. Именно поэтому он полностью уничтожил себя, чтобы даже прах не достался врагам. Иными соображениями трудно объяснить причины, заставившие Муканну пойти на такой шаг. Невероятным представляется и утверждение автора «Та’рихи Наршахи», что Муканна сделал это для того, чтобы обмануть своих последователей. Вместе с тем широкие массы последователей Муканны, приписывавшие ему сверхъестественную, чудодейственную силу, после бесследного исчезновения его тела действительно решили, что он отправился за помощью на небо, и веря в это, укрепляли в своих сердцах надежду на отмщение захватчикам.

Как свидетельствует автор «Та’рихи Наршахи», «до сих пор эти люди (последователи Муканны. – С. А.) сохранились в области Кеша, в Нахшабе и в некоторых селениях Бухары, таких, как Кушки Омар, и в Кушки Кохештуван, и в Зазмане (современный кишлак Розмоз Вабкентского района. – С. А.)». Из этого свидетельства Мухаммада ибн Джа’фара Наршахи явствует, что вплоть до времени написания «Та’рихи Наршахи», то есть спустя сто шестьдесят восемь лет после смерти Муканны, еще сохранились его последователи и что любовь к Муканне прочно жила в сердцах простого люда.

Обычно мусульманские историки стремились приписать Муканне и его последователям множество недостойных дел и поступков, чтобы очернить их в глазах людей. Но иногда эти авторы наряду с самыми жестокими порицаниями вставляли несколько слов, которые открывали вдумчивому читателю подлинную правду о Муканне и его сторонниках. Так, Наршахи, приписав последователям Муканны невероятное количество недостойных дел, под конец пишет: «Однако они достойны доверия (прямодушны, не способны на предательство)». В другом месте тот же автор, изобразив сторонников Муканны в самом неприглядном свете, заключает: «Однако же я не убедился в истинности этого дела, а рассказ этот я слышал от сельских старейшин и от людей, живущих в их селениях». Этими словами автор выражает сомнение в том, что он написал и, опасаясь критики вдумчивого читателя, не решается взять на себя ответственность за приведенное им сообщение.

То же самое мы находим и у автора «Та’рихи Табари», который, изображая Муканну чрезвычайно жестоким и кровожадным, тут же среди других эпизодов рассказывает приведенную нами выше историю посланца Мааза ибн Муслима. Несмотря на то, что этот посланец упорно оскорблял Муканну, последний не причинил ему никакого вреда и отправил его в сопровождении охраны. А ведь он был уже готов поплатиться жизнью за свое грубое поведение у Муканны.

Итак, внимательный анализ исторических данных приводит нас к следующему выводу: после девятилетней тайной подготовки и пяти лет открытой борьбы, то есть после четырнадцати лет, отданных восстанию против чужеземных захватчиков и ислама, исполненная волнений жизнь Муканны закончилась описанной выше трагедией.

***

Почему же Муканна не смог добиться решительного успеха и довести свое восстание до полной победы? Чем объяснить то, что, несмотря на захват большей части Мавераннахра и привлечение на свою сторону большинства местного населения, выдвинувшего в ряды повстанцев мужественных и беззаветно преданных воинов, он в конце концов все-таки был побежден?

По-видимому, поражение Муканны имело немало причин, которые остались неизвестными из-за давности событий и неполноты дошедших до нас сведений. Однако есть среди них и такие, которые частично могут быть понятны каждому, кто представляет себе законы общественного развития, и такие, которые объясняются самым ходом описанных выше событий.

Причиной, вытекающей из законов общественного развития, было отсутствие в эпоху Муканны рабочего класса. В ту пору не было фабрик и заводов, а следовательно, и организованного пролетариата. Муканна опирался в основном на крестьянство – землепашцы, издольщики и мелкие землевладельцы, которые без руководства со стороны организованного пролетариата не могут превратиться в устойчивую революционную силу.

Большая часть дихканов и представителей других имущих сословий была на стороне врагов Муканны. Эти дихканы и богачи не только сами помогали иноземным захватчикам, но иногда заставляли и находившихся в зависимости от них простых людей оказывать помощь завоевателям (вспомним, например, как бухарская аристократия выделила в помощь Маазу ибн Муслиму три тысячи мастеров).

Некоторые дихканы перешли на сторону Муканны, но в большинстве своем это были дихканы из Шахрисябза и Карши, находившихся в непосредственной близости от крепости Муканны. Вполне возможно, что они стали «повстанцами» только для того, чтобы спасти свое имущество от разграбления «людьми в белых одеждах». Когда тюрки начали повальные грабежи, эти люди, конечно, раньше всех остальных отвернулись от Муканны. Тем более не могли они спокойно оставаться в Сияме и защищать крепость в то время, когда ее осадили победители-арабы: ведь все их недвижимое имущество (земля и сады) находилось по ту сторону стен, и если бы они не сдались, враги конфисковали бы это имущество. Именно таким дихканом был последний сипахсалар Муканны – Сарджам, который со своим трехтысячным войском предательски сдался захватчикам. Помогали повстанцам Муканны тюркские воины. В первое время после своего прихода они неоднократно громили вражеское войско и содействовали успехам Муканны, но из-за разбоев и грабежей, которым они подвергали население Мавераннахра, сильно пострадал авторитет Муканны и его сторонников. Кроме того, тюркские отряды не проявили стойкости в этой войне: после гибели Фаллух-хакана они возвратились к себе на родину.

Ход событий вскрывает и еще одну причину поражения Муканны, заключающуюся в том, что он не был стратегом. Будучи отважным воином, пламенным оратором, глубоко, образованным и смелым исследователем, он все же не обладал талантом полководца и дальновидного стратега. Так, в то время, когда бухарские «люди в белых одеждах» одни боролись в Наршахе с войском завоевателей, проявляя в этой борьбе высокую стойкость и самоотверженность, Муканна не оказал им ни материальной, ни военной поддержки. Повстанцы Наршаха свыше года отвлекали на себя основные силы врагов, четыре долгих месяца сражались они у одного небольшого селения, одерживая победу одновременно над двумя вражескими армиями. Если бы Муканна оказал повстанцам военную помощь, арабские войска, возможно, потерпели бы там решительное поражение.

Если бы Муканна добивался такого исхода или понимал его значение, он мог бы направить в Наршах крупные боевые силы. Ведь в то время в Нахшабе, Кеше, Самарканде и Самаркандском Согде не было войск завоевателей и все эти районы находились в руках «людей в белых одеждах». В этих условиях Муканна мог непрерывно посылать из перечисленных районов боевые силы в Наршах или любой другой пункт, в котором бухарские повстанцы развернули бы военные действия против врага. Тогда арабские воины, приходившие из далеких областей – от самого Багдада, бесследно растворялись бы в повстанческой армии, как снежинки, тающие на поверхности большого водоема.

Это отсутствие стратегических знаний и опыта у вождя повстанцев обусловило и то, что не было установлено необходимой связи между отдельными областями. Пока жители Наршаха сражались, их не поддерживал и Самаркандский Согд, спокойно дожидавшийся завершения осады Наршаха и ухода вражеских войск. Как говорится, «до удара молотом наковальня отдыхает». Согласно некоторым версиям, после того как численность чужеземных войск в Самарканде возросла и они начали совершать набеги на Шахрисябз и Карши, Муканна сам отправился в Самарканд, где находился его главный военачальник, и послал в районы, захваченные врагом, отряды под командованием дихканов Сарджама, Джамчи, Хадждана и Нира. Кроме того, он приказал Гардункину возобновить в Бухаре организации «людей в белых одеждах». Однако все эти меры были уже «лекарством после смерти», все это нужно было делать до падения Наршаха, до того, как бухарские «люди в белых одеждах» потерпели решительное поражение.

Полководцы вражеской армии сумели использовать это обстоятельство. Сперва они порознь уничтожили повстанцев в отдельных районах, в течение четырех лет ведя непрерывные бои, а затем, когда тыл и фланги у них оказались очищенными, они плотно окружили крепость Сиям, и таким образом четырнадцатилетнее восстание Муканны закончилось неудачей.

Перечисляя все эти недостатки и слабые стороны, мы не говорим, что восстание Муканны не дало никаких результатов. Думать так было бы глубокой ошибкой. Напротив, четырнадцатилетний подвиг Муканны имел исключительно большие, исторически важные последствия.

Садриддин Айни

Восстание Муканны

Исторический очерк

Текст приводится по изданию: Айни Садриддин. Восстание Муканны. В кн.: Айни Садриддин. Смерть ростовщика: (Повесть и очерк: Пер. с тадж.) – Душанбе: Адиб, 1987. – 224 с.

I ВВЕДЕНИЕ

Чтобы лучше определить значение и цели восстания Муканны, необходимо предварительно остановиться на некоторых исторических обстоятельствах. В частности, мы должны будем охарактеризовать обстановку, сложившуюся в Хорасане и Мавераннахре перед арабским завоеванием ¹, и хотя бы в общих чертах показать, в чем была суть завоевания арабским халифатом ²этих областей и каковы были установленные там методы правления. Кроме того, следует вкратце обрисовать некоторые восстания и народные волнения, происходившие в Хорасане, Мавераннахре и других областях после арабского завоевания, и определить цели и результаты этих народных волнений, предшествовавших восстанию Муканны.

Социально-политическое положение в Мавераннахре и Хорасане до арабского завоевания

К началу вторжения арабских войск в Мавераннахр здесь не было единого, централизованного государства. Каждый город, каждое крупное поселение были политически независимыми, и ими управлял местный властитель, называвшийся на таджикском языке того времени «худат».

Такими независимыми государствами, управлявшимися своими худатами, были Бухара, Самарканд, Нахшаб (Насаф, ныне – Карши), Кеш (Шахрисябз), Шуман (или Шаман) и другие. В Бухаре и примыкавшей к ней округе были даже два худата, совершенно не подчинявшиеся друг другу. Один из них находился в, самой Бухаре и был правителем города и его ближайших окрестностей, а другой правил в Варданзехе, или, как его тогда называли, Вардана (ныне – Шафирком). Владелец Бухары назывался «бухархудатом», а владетель Варданзеха – «варданхудатом».

Прочного мира между этими худатами не было, они постоянно враждовали и вели междоусобные войны. Столкновения бухархудата с варданхудатом не прекращались вплоть до арабского завоевания, и лишь после этого, как завоевателям удалось утвердиться в Бухаре, арабский полководец Кутейба ибн Муслим покончил с варданхудатом и подчинил Варданзех бухархудату. Однако подлинным правителем области в это время стал уже не местный владетель, а арабский наместник.

Главным источником доходов в стране было сельское хозяйство, причем каждая деревня или группа деревень имела своего владетеля, называвшегося «дихканом». Тех же, кто непосредственно работал на земле или имел незначительные земельные наделы, называли «рустаи» – «деревенский житель» или «кашаварз», что соответствует современному таджикскому «кишту-коркуннада» – «землепашец», «киштварз» – «сеятель».

Худаты, получившие свои области по наследству и расширявшие их за счет покупки или захвата новых земель, взимали подати с крупных землевладельцев – дихканов. В свою очередь, дихканы облагали податями мелких землевладельцев – крестьян, которые еще не попали к ним в полную зависимость, но обрабатывали их землю.

Каждый дихкан создавал из своих крестьян вооруженный отряд, который в нужный момент под командой дихкана или его сына отправлялся на службу к худату. Из этих отрядов и состояли вооруженные силы страны.

Так, последний бухархудат – женщина, в царствование которой Бухара была захвачена арабскими войсками, по свидетельству Наршахи ³. каждый день выходила на площадь перед дворцом и выслушивала просьбы и жалобы подданных. При этом царицу охранял и выполнял ее приказы отряд из двухсот вооруженных всадников – дихканов и крестьян. На следующий день на церемонию правосудия прибывал другой такой же отряд. Каждая из таких групп в двести всадников несла службу четыре раза в год. Таким образом, ко времени арабского завоевания властительница Бухары располагала армией из восемнадцати – девятнадцати тысяч вооруженных всадников.

Фактически власть находилась в руках дихканов. Худаты были их ставленниками. Исключение представлял только Пайкент – город, расположенный в сорока километрах к западу от Бухары. Население этого города-крепости состояло в основном из купечества, самостоятельно управлявшего своей округой и мало в чем подчинявшегося власти бухархудатов.

Жители городов, за исключением Пайкента, а также сельских крепостей, не связанных с земледелием, были преимущественно ремесленниками. В Мавераннахре того времени, в особенности в Бухаре и ее округе, большое развитие получили такие ремесла, как ткачество, сапожное дело, производство ювелирных изделий, искусство ваяния и резьбы по камню и дереву. В Бухаре находилась крупнейшая мастерская, в которой работали ткачи и мастера узорного шитья. Арабы назвали ее «Байт-ут-тираз» – «Дом красоты».

Как сообщает Наршахи в своей «Та’рих», эта мастерская занимала огромную площадь, раскинувшись от стены городской крепости до наружной стены города. В ней выделывались ковры и паласы, палатки и шатры, занавеси и просторные тенты, растягивавшиеся над дворами для защиты от солнца, одеяла, халаты и сюзане. Один только роскошный шатер, вышивавшийся в этой мастерской, был равен по цене годовому налогу, собиравшемуся с жителей Бухары, и чиновники арабского халифата стали брать дань с Бухары именно этими товарами, которые они пересылали халифу.