Глава ііі. Становление государственной системы благотворительности (16-18 вв. )

 

1. Историческая справка про период.

2. “Охота на ведьм” как социальное явление.

3. Положение изгоев общества.

4. Появление светских институтов социальной помощи. Создание системы работных домов.

1. В ХV-ХV1 вв. европейская цивилизация вступает в новый этап развития, главными чертами которого становятся:

1) разрушение локальной замкнутости государств и установление межгосударственных отношений;

2) ослабление диктата традиций и возрастание актив­ности отдельной личности;

3) торжество рационализма и секуляризация сознания.

На Х1У-ХУ вв. приходится эпоха Возрождения, ведущи­ми факторами которой стали: гуманизация и индивидуа­лизация общественного сознания; утверждение рыночных отношений; высокая социальная активность и размывание границ сословий; стремление понять и усовершенствовать принципы устройства. В этот период человек вновь обре­тает свою индивидуальность.

В период позднего феодализма и зарождения раннебуржуазных отношений соотношение между государством и церковью в ведущих европейских странах принципиаль­но меняется. В конце средних веков церковно-монастырская система благотворительности становится все менее регулируемой, появляются толпы профессиональных ни­щих. Положение ухудшили эпидемии бубонной чумы, обо­стрившие социальные проблемы. Толпы нищих представ­ляли серьезную опасность для общества. Церковь уже не могла самостоятельно заниматься благотворительнос­тью. Возникла потребность в создании новой системы при­зрения, законодательно регулируемой государством. Наиболее ярко процесс смены ролей в призрении на­блюдается в Англии.

 

2. ХVI-ХVІІ вв. стали пери­одом «охоты на ведьм», потрясшим своей жестокостью всю Западную и Центральную Европу. Жертвами «охоты» становились в основном одинокие женщины и душевно больные люди. Ведьмами и колдунами считались «скверные люди, и притом по преимуществу представи­тельницы женского пола, которые заключили договор с дьяволом, чтобы с его помощью, применяя разнообраз­ные колдовские средства, причинять всяческий вред жиз­ни, здоровью, имуществу, домашнему скоту, посевам и садам других людей. Идеологической основой для «охоты на ведьм» стали установки, господствовавшие в период раннего и класси­ческого средневековья, о борьбе Бога и дьявола, святых и колдунов. Гонения на ведьм и колдунов начались в 1430-1440-е гг. в западно-альпийских областях осудили за ведовство более 250 человек.

Поначалу процессы над колдунами не имели широкого распространения. Наоборот, к концу XV в. их число резко сократилось, а в течение всей первой половины XVI в. имели место лишь отдельные случаи преследования ведьм. Однако следующее столетие (середина XV-середина XVI вв.) стало подлинным «золотым» временем для «охо­ты на ведьм». Так, в небольших германских епископствах было послано на костер по обвинению в ведовстве около двух тысяч человек. Вплоть до середины XVIII в. в странах Центральной Европы судили и казнили «ведьм», хотя массовые процессы уже не проводились.

Многие судебные преследова­ния ведьм начинались под давлением местного населения, которое требовало расправ над «виновниками» обрушивав­шихся на него бедствий: падеж скота, неурожай, внезап­ные заморозки, смерть ребенка; болезни приписывались злокозненным действиям тех или иных лиц, и надлежало устранить виновных. Сельское и городское население лег­ко поддавалась панике, вызываемой слухами об отравле­ниях, действии сглаза, колдовстве. Волны же процессов рождались там, где власти шли навстречу требованиям подданных; инициатива в преследованиях исходила «сни­зу». В преследование ведьм были втянуты широкие слои населения, прежде всего — неграмотные. Причины «охоты»:

1. Неуверенность крестьянства в завтрашнем дне.

2. Страх перед смертью и загробными мучениями.

3. Трансформация образа Сатаны и его приспешников.

Но в конце средневековья начинается поразительная трансформация образа Сатаны. Прежде всего, возникает убеждение, что количество бесов неимоверно велико. Так, в XVI в. их насчитывали уже не менее семи с половиной миллионов. Таким образом, ситуация становилась вполне определенной: нечистая сила постоянно и всесторонне вмешивается в деятельность человека; близится конец света и Са­тана собирает свое воинство, готовясь к последней битве. Поэтому обнаружение и уничтожение ведьм расценива­лись как борьба против Антихриста. Сюда же стоит отнести и традиционное неприязнен­ное отношение к женщине, как к источнику греха, харак­терное для христианства.

Стандартное обвинение, лежавшее у истоков ведовс­кого процесса, обычно представляло собою жалобу сосе­дей на вред, который якобы причинен колдовскими дей­ствиями некоего лица. При получении доноса и начинался судебный процесс. В распоряжении судей имелся примерный перечень вопросов, которые задавались обвиняемой, добиваясь от нее признания в том, что свои колдовские акты она осуществила при содействии нечис­той силы. Внимание судей было сосредоточено на договоре с дьяволом и на обстоятельствах, при которых он был зак­лючен, на половых сношениях ведьмы с Князем тьмы, посещении обвиняемой колдовского шабаша и его описа­нии, а также на выяснении того, кто еще в этих шабашах участвовал. Крестьяне и горожане оказывали давление на власти, тре­буя расправы с ведьмами, и ликовали при виде костров, на которых их сжигали. В борьбе с порождениями дьявола были допустимы любые средства, а наиболее эффектив­ным, с помощью которого можно было побороть дьявола (то есть добиться признания ведьмы, без чего обвинитель­ный приговор не мог быть вынесен), была пытка. Новые уголовные законодательства (во Франции, Гол­ландии, Германии) допустили пытку, которая в процессах о ведовстве стала главным и решающим средством воздей­ствия на подсудимых. На допросах всегда присутствовал палач, а обвиняемым демонстрировались орудия пыток, и нередко одной этой угрозы было достаточно для того, чтобы жертвы сделали свои «признания».

Наряду с пыткой применялись и другие процедуры, изобретенные именно для установления ведьмовской «при­роды». Так, на теле обвиняемой выбривали все волосы, и врачи с помощью иглоукалывания искали места, нечув­ствительные к боли: само наличие этих точек служило свидетельством того, что к ним прикасался дьявол и, сле­довательно, обвиняемая — его служанка. «Испытание слезами» заключалось в том, что обвиня­емой читали отрывок из Библии, и если она не плакала, то считалась виновной. Упорное отрицание обвиняемым ли­цом своей связи с дьяволом также истолковывалось как доказательство — нечистый препятствует открыть правду. Подсудимую также взвешивали на весах, так как вера в способность ведьм летать предполагала наличие у них меньшего веса, чем у честных людей. Весьма распростра­ненным было «испытание водой»: связанную по рукам и ногам женщину бросали в воду, и если она не тонула, то это означало, что чистая стихия не принимает ведьму.

Выделяются две особенности «ведовских процессов».

Во-первых, если замешанная в ведовстве женщина отрицала свою связь с чертом из-за одержимости им, того нужно из нее изгнать, а для достижения этой цели к «со­суду», в котором скрывается бес, применимы самые жес­токие меры. Пытка, тем самым, была направлена не про­тив самой обвиняемой, а против засевшего в ней беса.

Во-вторых, обвиняемая считалась заведомо виновной, а сам процесс над ведьмой фактически исключал возмож­ность. Признание в связи с дьяволом было обязатель­ным условием осуждения, и тех немногих, у которых, несмотря на жесточайшие пытки, не удавалось вырвать «признания», отправляли не на костер, а в изгнание.

Основная цель — сохранить видимость социального рав­новесия в деревне. Нужен был «козел отпущения», на ко­торого можно было возложить свои страхи и грехи, преследование которого вернуло бы деревенскому коллекти­ву чувство здоровья и внутреннего благополучия. Такой фигурой оказывалась деревенская ведьма.

 

3. Начиная с XV в., лепрозории приходят в запустение; в XVI в. Сен-Жермен превратился в исправительное заве­дение для малолетних преступников, а в Сен-Лазаре в то время остается один-единственный прокаженный. В Мансийском лепро­зории, одном из крупнейших в Европе, в начале XVI в. содержались всего четверо больных. Избавление от проказы нередко станови­лось поводом для празднеств: так, в 1635г. жители Рейм­са устроили торжественное шествие, дабы поблагодарить Бога за избавление города от этого бедствия. Проблема лепрозориев так и не была урегулирована во Франции вплоть до конца XVII в.; вок­руг этого вопроса, весьма важного в экономическом отно­шении, не раз вспыхивали споры. 20 февраля 1672г. Людовик XIV передал ордену св. Лазаря и кармелитам имущество всех духовно-рыцар­ских орденов и возложил на них управление всеми лепро­зориями королевства. В результате последовательных мер, предпринятых с марта 1693 по июль 1695 гг., имущество лепрозориев на­конец перешло в ведение других больниц и благотвори­тельных учреждений.

Пустовали лепрозории и в Англии. Средства, принадлежавшие этим заведе­ниям, королем были переданы на нужды бедняков.

Отступление проказы, только более медленное, на­блюдалось и в Германии; точно так же менялись и функ­ции лепрозориев. На протяжении XV в. все благотвори­тельные заведения и больницы были переданы в ведение городских властей в Лейпциге, Мюнхене, Гамбурге. В 1542г. имущество всех лепрозориев перешло к другим лечебницам.

Исчезновение лепры явилось, конечно же, не заслугой тогдашней медицины, это произошло по двум основным причинам: благодаря изоляции больных и вследствие пре­кращения контактов с восточными очагами инфекции пос­ле окончания крестовых походов. Роль прокаженного возьмут на себя бедняки, бродяги, венерические больные, уголовные преступники и «повредившиеся в уме».

Вначале проказа передала эстафету венерическим бо­лезням, вспышка которых стала одним из негативных след­ствий эпохи Великих географических открытий. Эпидемия сифилиса, завезенного моряками Христофора Колумба в 1494г., началась в Неаполе и быстро распространилась по Европе. Венериков принимали во многие больницы для прокаженных. Вскоре число венерических больных выросло настолько, что пришлось предусмотреть возведение для них новых зданий.

Постепенно лечение венерических заболеваний стало чисто медицинской проблемой. Венерических больных начали принимать в парижский госпиталь «Бо­жий Дом», основанный еще в 600г. В Германии начали строить специаль­ные заведения. Как и больных лепрой, ве­нериков изолируют от общества, но одновременно пыта­ются лечить. Разрабатывались курсы лечения: община св. Косьмы использовала для этой цели ртуть; широкое применение получило также гваяковое дерево, которое привозилось из Америки и ценилось дороже золота. Чуть ли не повсеместно прибегали к потогонным средствам.

Наибольшее распространение получило лечение при помощи ртути, рекомендованное итальянским врачом Джованни де Виго, которое применялось в Европе около 400 лет. В конце ХVII-начале XVIII вв. во Франции сло­жилась целая система «излечения» от сифилиса, состояв­шая из трех основных этапов: первым этапом лечения была публичная порка на го­родской площади. По окончании порки больному выдавалось свидетельство и направление в госпиталь, однако если болезнь была запущена, то человека и не пытались лечить. Остальных пользовали «великими лекарствами» — начинался второй этап излечения. Первым делом производилось кровопус­кание, за ним промывание желудка, далее две недели от­водилось на ванны (по 2 часа в день), затем вновь промы­вание желудка. Завершала этап исповедь. Заключительный, третий, этап лечения продолжался в течение месяца и со­стоял в ртутных притираниях. Еще две недели отводились на выздоров­ление. После всех названных процедур пациент объявлялся исцеленным, и его выписывали из госпиталя.

Сама процедура «излечения» представала как некое «очистительное» мероприятие, а венерическая болезнь являлась не столько телесным недугом, сколько чем-то нечистым.

Основными распространителями венери­ческих болезней стали проститутки и мужчины, прибегав­шие к их услугам. Надо заметить, что отношение к прости­туции было зачастую двойственным. С одной стороны, христианская церковь, клеймя проституток позором, при­нимает их как необходимое зло. С другой стороны, время от времени принимались меры по борьбе с проституцией: так, в 1254г. французский король Людовик Святой приказал изгнать проституток из Парижа, а в 1269г.— разрушить все злачные места в столице. Однако во время военных походов, как отмечали хронисты, палатки проституток примыкали к палатке короля. Опасность распространения венерических заболевание в XVIв. к ужесточению мер по борьбе с уличной проституцией через организацию публичных домов (борделей). Последние располагались, как правило, вбли­зи или по ту сторону городских ворот (за пределами город­ской черты), реже вблизи рынка или больших проезжих дорог. Внутренняя жизнь борделей строго регламентиро­валась уставами и городскими властями. В Париже прости­тутки жили на определенных улицах, «работая» с утра до вечера (до сигнала к тушению огня) и не имея права отту­да отлучаться.

Особые строгости по отношению к публичным жен­щинам были введены в городах, где располагались круп­ные коллежи и университеты (хотя и не повсеместно). Например, в Турине по правилам 1612г. студентам было запрещено выходить из домов после 8 часов ве­чера и ночевать вне стен коллежа.

Однако уже к началу XVII в. проблема венерических заболеваний отошла на второй план как благодаря изоляции больных, так и вследствие применявшихся методов их лечения и предупреждения. Главной проблемой вскоре становится еще более сложный феномен — безумие. От­ношение к умалишенным в период средневековья было неоднозначным.

Города при первом же случае изгоняли умалишенных за пределы своих стен; и они так и скитались по отдален­ным деревням, если только их не поручали заботам палом­ников или сердобольных купцов. При этом сама процеду­ра изгнания безумца из города представляла из себя некое театрализованное действо «избавления от грехов»: внача­ле жертву подвергали публичной порке и клеймили, затем устраивалась своеобразная «игра в погоню» и, наконец, ударами розог безумец выдворялся за пределы городских ворот. Особенное распространение этот обычай получил в Германии. Нередко их передавали на попечение морякам. Запрещалось безумным появляться и в церкви. И хотя церковь не предусматривала каких-либо санкций против них.

С другой стороны, уже в XIII в. предпринимались пер­вые попытки выделить различные категории сумасшед­ших: «неистовые», или «буйные», нуждавшиеся в уходе, а вернее — в заточении в специальных госпиталях (пер­вым из которых стал лондонский «Вифлеем», или «Бед­лам», в середине XIII в.); так называемые «меланхолики», чьи недуги также имели физическое происхождение, нуж­давшиеся скорее в священнике, нежели во враче; «одержи­мые», которых от недуга мог освободить лишь «экзорцист» (специалист по изгнанию дьявола).

Умалишенных помещали в больницы, специально предназначенные для этой цели. Так, во Франции в XIV-XV вв. появились больница Тур-о-Фу («Башня безумцев») в Кане и больница Шатле в Мелене. В Германии — боль­ницы в Любеке и Гамбурге. В некоторых средневековых городах даже отмечено существование специальных отчис­лений на нужды умалишенных или дарения в их пользу (например, в Гамбурге).

Условия содержания больных в сумасшедших домах были позднее ярко описаны современниками. Например, Сэмюэл Тьюк, посетивший в 1790-е гг. Вифлеем, так опи­сывал содержание безумца, считавшегося буйным: «Он был прикован к длинной цепи, продернутой через отвер­стие в стене и тем самым позволяющей надзирателю уп­равлять им и, так сказать, держать его извне на привязи; на шею ему надели железный ошейник, соединенный ко­роткой цепью с другим кольцом, которое, в свою очередь, скользило вдоль толстого железного прута, закрепленно­го вертикально, на полу и на потолке камеры».

Следует заметить, что практика содержания безумных исходила не из желания наказать или излечить умалишен­ного. Налицо явное осознание того факта, что тех, кого приковывают цепями к стенам камер, уже не люди, а зве­ри, которыми овладело присущее им от природы бешен­ство. То есть безумие отождествлялось уже с буйством животного.

На протяжении ХVI-ХVІІ вв. претерпевает серьезные изменения и отношение к нищенству, в том числе и со сто­роны самой церкви. В немалой степени тому способство­вала распространившаяся в XV в. практика продажи ин­дульгенций — документов об отпущении грехов. В таких условиях бедность утратила свой абсолютный смысл.

Во второй половине XVI в. папский престол предпри­нял попытки навести порядок в Риме, политика наказаний была признана возможным орудием решения проблемы.

Радикальные шаги были сделаны в правление Пия IV (1559-1565). В папском эдикте 1561г. запрещалось просить милостыню на улицах под угрозой наказания, изгнания или отправки на галеры. Этот эдикт, однако, был направлен против «нищих», но не против «бродяг» (под которыми понимались как раз именно паломники). Политика репрессий сочеталась с усилиями по реоргани­зации социальной помощи, направленной на поддержку больных и немощных. Все нищие, бродяги и лица без оп­ределенных занятий были собраны в одном месте и разде­лены на категории: больных направили в госпитали, тем, кто был признан трудоспособным, предоставлялась работа.

Папа Пий V (1566-1572) сконцентрировал свои уси­лия на помощи больным и бедным семьям в Риме. Им был одобрен проект концентрации нищих в четырех районах города, имевший официальную цель упорядочение разда­чи милостыни. В действительности же проявилось стрем­ление изолировать нищих от общества посредством созда­ния своеобразных зон бедности (по типу гетто — районов обособленного проживания евреев).

В дальнейшем Григорий XIII (1572-1585) продолжил политику изоляции нищих, разрешив создание под эгидой Братства Святого Духа особого госпиталя, игравшего роль как убежища, так и работного дома для здоровых нищих. Однако вскоре Братство оказалось неспособно содер­жать госпиталь из-за нехватки средств и недостатка рабо­чих мест, в результате чего госпиталь был закрыт и нищие вновь разбрелись по улицам.

В конце XVII в. папская администрация возобновила свои усилия по очистке улиц города от бродяг. При Инно­кентии XII (1691-1700) было запрещено и просить мило­стыню, и подавать ее. Была проведена перепись и состав­лен список бедняков, нищие были препровождены под вооруженным конвоем в приют. Там они получали работу в зависимости от состояния здоровья: ткачество, шитье обуви и одежды или выделка кожи. Подобные приюты при преемниках Иннокентия были устроены для сирот и ста­риков. Однако реализация проектов постоянно сталкива­лась с нехваткой средств и с административными трудно­стями.

4. Традиционно считается, что началом новой социаль­ной политики стали преобразования 1520-1530-х гг.: и в плане административных мер, и в плане практических шагов по централизации социальной помощи в городах. Классическими примерами государственного вмеша­тельства в основы социальной помощи стали эдикты им­ператора Священной Римской империи Карла V 1530 и 1531 гг. В них уже были четко определены основные принципы грядущей социальной реформы. Так, по эдикту 1530г. местные муниципалитеты должны были ввести строжайший контроль за своими нищими и бродягами; некоторые послабления допускались лишь в отношении больных и немощных. Дети нищих должны были при­влекаться к работе в торговле и местном производстве.

В то же время декларировалось, что все города долж­ны снабжать продовольствием и предоставлять приют сво­им беднякам, нищенство же за пределами своего родного города запрещалось. Если в городе оказывалось больше бродяг, чем он мог содержать, последние могли быть на­правлены в другую местность с рекомендательными пись­мами. Местные власти получали контроль над монастыр­скими госпиталями с тем, чтобы помощь в них распреде­лялась между истинно нуждающимися. Таким образом, эдикт заложил основы новой социальной политики и на­делил местные власти широкими полномочиями в отноше­нии бедняков.

Эдикт 6 октября 1531г. Сущность:

1. Больные и немощные, которые не могут заработать себе пропитание, должны получать пищу и приют в монастырских госпита­лях. Императорский эдикт

2. Запрет про­сить милостыню на улицах, в парках, на площадях, близ церквей. Нарушения карались тюремным заключением. В то же время милостыня в пользу прокаженных и заключенных разрешалась.

3. Пилигримам разрешалось останавливаться в городе лишь на одну ночь, да и только при условии наличия у них необходимых документов.

4. Необходима орга­низация городских фондов для помощи убогим нищим. Фонды размещались в каждом церковном приходе для индивидуальной помощи беднякам, управляющие ими комитеты должны были включать в себя представителей как прихода, так и местных властей. Члены комитетов могли распределять помощь среди бедняков только с раз­решения местных властей, комитеты должны были вести письменный учет своих бедняков с указанием их профес­сий, доходов, количества детей и объема оказанной им помощи. Все эти сведения фиксировались после ежене­дельной раздачи милостыни с целью борьбы с бродягами, пьяницами и лентяями. Здоровые бедняки должны были направляться на работу, их дети посылались в школы или для работы на местных производствах и в торговле.

Таким образом, эдикт соединил в себе два основных принципа: с одной стороны, четко выраженное желание регулировать и контролировать процесс оказания социаль­ной помощи беднякам ради сохранения общественного порядка, с другой стороны, продолжение традиционной христианской благотворительности, центрами которой являлись монастырские госпитали. Первоначально эдикт 1531г. предназначался для Фландрии, затем был распрос­транен на германские города.

Более жесткими оказывались законы, направленные против бродяжничества, принятые французским прави­тельством. Здесь бродяжничество объявлялось преступлением, требующим применения репрессивных мер, бродя­ги ссылались на галеры или привлекались к городским общественным работам. Вместе с тем весьма неопределен­но оговаривались условия оказания и распределения соци­альной помощи.

Эффект этих законов стал очевиден на примере деятельности парижских госпиталей, которые перешли (по эдикту 1519 г.) в ведение созданной в начале XVI в. Коро­левской службы подаяний. Эти реформы оказались слабо обеспечены с чисто финансовой стороны; бюджеты госпи­талей находились в плачевном состоянии и большинство их представляли из себя дома из 1-2 комнат, в которых размещались пилигримы или бродяги. Кроме того, реше­ния светских властей встретили оппозицию со стороны церкви и не возымели большого эффекта.

Французские законы против бродяг запретили публич­ное нищенство и обязали города помогать своим беднякам. Законы осуждали не только попрошайничество в обще­ственных местах, но также и тех, кто подавал милостыню бродягам. В 1532г. Парижский парламент принял реше­ние подвергать нищих аресту и, сковывая цепью попарно, отправлять на принудительные работы на городских сто­ках. В 1534г. неимущим было приказано покинуть город. 5 февраля 1535г. парижский парламент утвердил серию мер, касавшихся нищих в столице:

1. Все здоровые нищие, рожденные в Париже или жи­вущие здесь в течение последних двух лет, должны при­влекаться к общественным работам, под угрозой смерти.

2. Те же, кому город не смог подыскать занятие на об­щественных работах, должны использоваться на работах в каменоломнях; зарплата в обоих случаях не должна пре­вышать 20 денье в день (то есть быть меньше, чем плата рабочему в городе).

3. Все здоровые нищие, не рожденные в Париже и живущие здесь менее 2 лет, под угрозой смерти должны были покинуть город в течение трех дней.

4. Нищие, симулирующие болезнь или немощь, под­вергались публичной порке и изгнанию из города; с реци­дивистами судьи могли поступить так, как сочтут нужным.

5. Горожане, дающие милостыню на улицах или близ церквей, подвергались штрафу.

Центральную роль в проведении реформ ста­ла играть в континентальной Европе не центральная госу­дарственная власть, а местные муниципалитеты. Органи­зация помощи беднякам практически полностью перешла в руки местных властей. Принцип, что каждый город от­ветствен за своих бедняков, стал составной частью докт­рины, государство же вовсе не обязывалось организовы­вать распределение социальной помощи. Такой подход раскрыл еще один важный принцип в организации местной социальной помощи — местные власти стали вво­дить специальные налоги в пользу бедных.

В Гренобле после 1545г. теория и практика новой социальной помощи обрела более определенные формы. Чиновники, назначенные муниципальными властями, инспектировали госпитали, регистрировали бедняков, не имевших права находиться в городе, а в мае 1548г. составили список так называемых «стыдящихся бедняков» (то есть тех, кто жил в своих домах, не бродяжничал, не просил подаяние, но не имел средств к существованию). В августе 1548г. был со­ставлен более обширный список, включивший и тех, кто просил подаяние. Путем методичного обхода улиц были переписаны все нищие, а затем решалось, кто из них мо­жет рассчитывать на помощь, а кто должен быть изгнан из города. Здоровые нищие, которым разрешалось остаться в городе, были направлены на общественные работы.

Однако именно организация общественных работ ста­ла той проблемой, которая решалась городскими властя­ми с огромным трудом. Дорожные и речные работы, для которых должны были быть построены специальные мас­терские, оказались слишком дорогостоящими и всякий раз оканчивались неудачей. В 1560г., на фоне беспрерывно растущего числа нищих, возник план устройства особого приюта для всех городских нищих с организацией при приюте мастерских, но этот план завершился ничем. В 1574г. появился план задействовать здоровых нищих в текстильной индустрии, но также безрезультатно. Основной причиной трудностей стала зависимость от экономических процессов.

Несколько иначе проблема организации социальной помощи в XVI в. решалась в Руане, который превратился к тому времени в крупный торговый и текстильный центр. Так, весной 1525г. до 500 нищих были направлены на сооружение городских укреплений, однако вскоре исчерпались средства для продолжения работ. В декабре 1534г. был принят городской закон, гласивший:

1. Все те, кто не имеет источников к доходу и живет бродяжничеством, должны покинуть город в течение вось­ми дней или же найти работу.

2. В конце восьмидневного периода все бродяги под­лежат аресту, будут закованы в цепи и переданы местным властям, которые определят их на работу в местах в пре­делах города и обеспечат их пищей.

3. Бродяжничество безусловно запрещалось под стра­хом порки, даже если бродяга болен или немощен.

4. В каждом приходе должен иметься список бедняков, нуждающихся в помощи, и казначей, назначенный мест­ными властями, будет ответствен за управление фондами и раздачу милостыни.

Тем самым руанский закон больше был ориентирован на репрессивные меры, чем на реальную реорганизацию социальной помощи. В то же время, на практике эти меры оказались слишком дорогими, общественные фонды по оказанию помощи истинно нуждающимся оказались недо­статочны, а вопрос о введении особого налога в пользу бедняков так и остался открытым.

В 1551 г. сформирована муниципальная Служба подаяний, в обязанности которой вошло приискание рабо­ты «здоровым» беднякам, выдача приданого дочерям бед­няков и отправка детей бедняков в школы или на работы. Были закуплены лен, шерсть и конопля для работы мастер­ских, доходы от которых шли в пользу Службы.

Выделяется три основных этапа становления свет­ской системы социальной помощи в Англии: 1) 1514-1568 гг., когда реформы были инициированы местными властями; 2) 1569-1597 гг., когда центральное законода­тельство стало играть более важную роль; 3) период пос­ле 1597г., когда проблема стала решаться почти исключи­тельно королевской властью. Лишь на последней стадии программа перестройки помощи беднякам стала реализо­вываться успешно и эффективно. Тем не менее уже в XVI в. появляется множество законов, направленных на борьбу с бродягами, а меры наказания были куда более жестоки­ми, чем на континенте. Параллельно ставились задачи со­здания общей системы контроля за бедностью и ограни­чения или запрещения нищенства.

Так, эдикт Генриха VIII в 1531г. обязал охранителей мира в графствах провес­ти перепись всех бедняков и составить список тех из них, кто не способен работать по старости, болезни или немо­щи; таковым разрешалось просить милостыню лишь в районе их проживания. Просившие же милостыню без разрешения или не в своем районе подлежали аресту. Ос­новная часть заботы о бедняках возлагалась на местные приходы.

С другой стороны, «здоровые» нищие подлежали пор­ке, как, впрочем, и те, кто подавал им милостыню. В 1535г. появился следующий эдикт Генриха VIII, обязавший мес­тные и графские власти поддерживать бедных и немощных и предоставлять работу здоровым беднякам. Дети бедня­ков в возрасте от 5 до 14 лет должны направляться для обучения ремеслам. В каждом городе должны быть созда­ны фонды для помощи нуждающимся. Милостыня не дол­жна была подаваться нищим индивидуально, она распре­делялась централизованно специально назначенными чиновниками и выдавалась из названных фондов. Исключения были сделаны лишь для слепых и моряков, потерпевших кораблекрушение. В эдикте 1535г. важными представляются два момента, во-первых, он еще не запрещал нищенство, а лишь ста вил его под строгий контроль, во-вторых, отмечалось, что» финансирование системы социальной помощи должно основываться на свободных пожертвованиях. Позднее ко­ролевские эдикты начинают делать акцент на создании центральных городских фондов помощи беднякам, обязы­вая местные власти убеждать население в важности бла­готворительных вкладов, во времена же Елизаветы I такие вклады стали обязательными.

В Англии, в отличие от континентальной Европы, за­метна более четкая связь между бедностью и рынком ра­бочей силы. Примечательным здесь стал «Статут ремес­ленников» 1563г., оговаривавший условия найма рабочих и устанавливавший, что все бедняки в возрасте от 20 до 60 лет обязаны работать. Те же, кто не мог подыскать себе работу, направлялись местными охранителями мира в ус­лужение.

Однако решающие изменения в оформлении нового законодательства были осуществлены в Законах о бедня­ках Елизаветы I в 1597-1598 гг., по которым в ряду мер, направленных на искоренение бедности, предлагалось создание реформаториев и исправитель­ных домов, а также организация госпиталей, приходской помощи для стариков и немощ­ных, запрещение нищенства и т. п.

Для реализации новых законов были учреждены по­сты специальных надзирателей, ежегодно назначавшиеся мировыми судами. Они были ответственны, совместно с представителями прихода, за отправку детей бедноты для обучения ремеслам и торговому мастерству, за приискание занятия безработным, за наблюдение за немощными и убо­гими, находящимися в госпиталях и приютах. Фонды по­мощи бедняками формировались за счет специального налога. Нищие получали помощь только в своем родном приходе и только пищей. Милостыню разрешалось пода­вать солдатам и морякам, вернувшимся домой, а мировые суды должны были обеспечивать их работой.

В 1601г. новая социальная политика получила окончательное оформление. Закон 1601г. деталь­но определил принципы помощи беднякам и методы фи­нансирования системы социальной помощи посредством сбора специальных налогов. В итоге в основу английской системы помощи было заложено сочетание трех базовых принципов: организо­ванную помощь беднякам, меры по созданию рабочих мест и репрессии против бродяг.

В 1547г. в Лондоне создается фонд для помощи беднякам, а в 1572г. «Статут о бедняках» распро­странил обязательный налог на все города страны. Одна­ко как в Лондоне, так и в провинциальных городах отме­чались случаи плохого управления и растраты средств.

По переписи местные бедняки были распределены по трем категориям: «здоровые», «немощные» и «неразличи­мые». Основная трудность состояла в том, что четкой границы между категориями не было проведе­но. Более того, годными к работе признавались дети старше семи лет. Непригодные к труду могли получать регуляр­ную помощь, размер которой строго регламентировался. «Бездельники» были помещены в исправительный дом на 3 недели, где должны были работать с утра до ночи. Для женщин и детей были назначены специальные надзира­тельницы, которые должны были не только следить за их работой, но и также обучать детей читать и писать. Город брал на себя обязательство обеспечивать их работой, а для ухода за больными были учреждены два госпиталя.

В большинстве европейских стран реформирование системы социальной помощи пошло по тому же пути, что и во Франции и Англии. Только Шотландия избрала не­сколько иной путь: Закон о бедняках 1535г. ограничился лишь рекомендациями общего плана, призвав здоровых бедняков искать работу и запретив им просить милосты­ню. Престарелым и немощным он разрешал просить ми­лостыню в своих приходах, то есть по месту рождения.

Были страны, ока­завшиеся на периферии процесса модернизации, охватив­шего европейский мир в ХV-ХV1 вв. Ярким примером является Испания, образовавшая в XVI в. путем колони­альных захватов громадную империю, но в дальнейшем растерявшая свое влияние и утратившая могущество. Здесь проблема нищенства и бродяжничества всецело оказалась в ведении местных властей. Более того, центральное пра­вительство даже не пыталось инициировать реформы си­стемы социальной помощи, не предпринимало никаких мер по ограничению нищенства и бродяжничества. Имен­но Испания стала страной, где бедность выросла в катаст­рофическом масштабе, а общественный порядок подвер­гался серьезной угрозе со стороны бродяжничества.

Испанские города во многом становились жертвами сельской бедноты, хотя время от времени и предпринима­лись меры против «чужих» нищих, но они, как правило, оказывались неэффективны. Тем не менее некото­рые ограничения бродяжничества имелись: в 1597г. была проведена перепись бедняков, по которой лишь 310 нищих были признаны нуждающимися в постоянной поддержке.

В 1540 году император Карл V (который был одновременно королем Испании Карлосом I) издал эдикт о социальной помощи, по которому в каждом городе должно иметься не более одного госпиталя, что виделось явным шагом к централизации контроля за ока­занием помощи, и в котором выдвигались требования, что­бы администрация госпиталей была сокращена и выпол­няла эдикт так, чтобы бедняки могли рассчитывать на постоянную помощь и не нищенствовали на улицах. Однако этот эдикт не был реализован. С восшествием на престол Испании Филиппа II (1556-1598) о новой систе­ме социальной помощи и вовсе позабыли.

В конце XVI в. ситуация стала стремительно менять­ся: по некоторым сведениям в то время в Испании имелось 150 тыс. нищих, к 1608 г. это число выросло до полумил­лиона, а 1617г.— превысило миллион человек.

Таким образом, новая социальная политика по отно­шению к нуждающимся слоям населения включала в себя два элемента: а) стремление трудоустроить «здоровых» бедняков и бродяг, подкрепленное репрессиями; б) орга­низация централизованной системы помощи.

В условиях, когда церковь перестает заниматься благотво­рительностью, уступив свое место городам (общинам) и государству, для целей благотворительности были уста­новлены специальные налоги, собирались пожертвования, поощрялись дарения, появлялись призывы отказывать средства по завещанию.