Макроструктура военного дискурса

Анализируется соответствие графической и содержательной структуры дискурса. Устанавливается содержание графически маркированных отрезков статьи (абзацев), темы и топики. Под темой понимается сумма пропозиций соседних предложений. Топик — тема на макроуровне, сумма макропропозиций (заголовки и вводки). Также важен анализ локальной (на уровне тем) и глобальной (на уровне топиков) когерентности дискурса. Нарушение когерентности лежит в основе ориентирующих массовое сознание приемов и может служить показателем наличия в дискурсе манипулятивных, идеологических и других интенций.

 

Содержательная структура дискурса построена довольно связанно, хотя наблюдается одно отклонение: тема параграфа не совпадает с его заголовком — подзаголовок 2 (отмечено курсивом в таблице). Нарушение когерентности на локальном уровне органически встроено в глобальную структуру подобно вирусу, поэтому можно говорить о частичной глобальной когерентности. Будучи неотъемлемым свойством пропаганды, такие отклонения нацелены на реставрацию патриотизма в обществе и армии. С другой стороны, они помогают заполучить контроль над массовым сознанием.

Обнаруженный «вирус» характеризует цели и идеологию социальной группы, которой выгодна такая ориентация сознания. Функционально данный вирус может воздействовать на широкий спектр социальных групп: от военнослужащих, принимающих непосредственное участие в боевых действиях в Чечне, до радикально настроенной молодежи. Сопоставив подзаголовок 2 «За погибших отомстят друзья», заголовок статьи «Если враг не сдается …» и общеизвестное предубежденное мнение «лицо кавказской национальности — терроризм», данный вирус можно определить как «пропаганда мести врагу». О результатах такого воздействия регулярно сообщается в телепередаче «Криминал», сводках «Патрульной службы» (рост насилия на расовой и национальной почве).

Анализ тематической структуры помогает выявить основные цели и стратегии федеральной пропаганды: 1) стратегия поляризации социальных групп по принципу бинарной оппозиции МЫ — ОНИ; 2) стратегия положительной САМОРЕПРЕЗЕНТАЦИИ и диффамации ДРУГИХ; 3) ЛЕГИТИМИЗАЦИЯ развертывания и использования военной силы. Такая пропаганда направлена не только на российское, но и на европейское и американское сознание. Новости и события отбираются и комбинируются так, чтобы читатели убеждались, что федеральное правительство России борется только с международными силами арабского терроризма как многие другие страны (США, Израиль).

Языковой и неязыковой контекст

Работа с языковым контекстом подразумевает общий анализ статей, опубликованных в данной газете/журнале. Учитывается расположение статьи (на первой странице, на последней, частями и т.п.). Приводится общая характеристика журнала, газеты, типа прессы (массовая или качественная), читателя, тиража, технического качества газеты, качества бумаги, печати, читабельность, количество страниц и т.п.

Статья «Если враг не сдается…» опубликована в «Российской газете». Так как эта газета была учреждена Правительством РФ в 1990 году, необходимо учитывать то, что настоящее издание является официальным изданием Правительства РФ. Следовательно, в публикациях газеты представлена правительственная точка зрения (проправительственная пропаганда). «Российская газета» относится к так называемой качественной прессе, предназначена для широкой целевой аудитории и выходит пять раз в неделю тиражом 370530 экз., на русском языке. Ареал распространения Российской газеты значителен: Архангельск, Владивосток, Воронеж, Екатеринбург, Красноярск, Москва, Мурманск, Новосибирск, Пермь, Санкт-Петербург, Самара, Челябинск и т.д. «Российская газета» обладает сетевой версией http://www.rg.ru, которая появилась в 1998 г. Основные рубрики включают: «На тему дня», «В правительстве РФ», «Кавказский узел», «В Госдуме», «Как это было», «Журналистское расследование», «Криминал».

 

Исследуемая статья расположена на первой и третьей страницах (наличие разрыва статьи). На первой странице расположены статьи: «На смену праздникам приходят будни», «Владимир Путин принял вызов», «Губернаторская ночь после Рождества», «Новые назначения в Правительстве России» (с разрывом) и др. Из них основу языкового контекста составляет статья «Владимир Путин принял вызов», продолжение которой тоже расположено на третьей странице и занимает ее половину. Особенности макетирования (размер шрифта заголовка, наличие и размер фотографии) статей говорят о том, что исследуемая статья — вторая по значимости в номере (на одном уровне со статьей о президенте). На фоне рекламы Путина в рамках предвыборной компании исследуемая статья оправдывает действия правительства на Северном Кавказе. Параллельно с этим неявно формируются предубеждения против «лиц кавказской национальности» и даже проповедуется идея мести (за погибших отомстят друзья).

Для анализа неязыкового контекста используются сведения об авторе, других сотрудниках редакции (если такая информация есть), кадровых перестановках, а также другую информацию, которая могла бы помочь полнее выстроить контекст дискурса.

 

Обобщающий анализ военного дискурса

Детальный анализ корпуса дискурсов является подготовительным этапом для собственно критического анализа дискурса. Установленные факты, обнаруженные отличительные социальные и языковые особенности обобщаются и интерпретируются. Основная часть представляет собой комплексный анализ военного дискурса, основывающийся на детальном анализе каждой статьи корпуса выборки.

Данная часть работы нацелена на освещение общих, наиболее значимых и ценных характерных особенностей военного дискурса, выявленных в ходе анализа статей, что полностью отвечает целям и задачам диссертации. Порядок представления материала определяется предлагаемой методикой.

Средства воздействия на микроуровне

С лингвистической точки зрения, анализ воздействия военного дискурса на микроуровне позволяет исследовать языковые основы манипулятивности и формирования общественного мнения. Важнейшую роль в этом играют способы номинации сторон конфликта.

НОМИНАЦИЯ СТОРОН КОНФЛИКТА

Анализ единиц морфологического уровня показал, что в западной прессе чеченцы, ведущие боевые действия, именуются «повстанцами, партизанами, бойцами сопротивления, жертвами, борцами за свободу» (Chechenrebels,Chechenvictims,rebelfighters,guerrillas,mujahids, die Rebellen, tschetschenische Truppen и т.п.), а в русскоязычных СМИ — «чеченами, боевиками, террористами, бандитами и нелюдями». Приведем ряд примеров, которые не нуждаются в особых комментариях:

 

«Далее: всех чеченов … объявляем иностранцами …»

(Что России делать с Чечней. Интервью с А. Солженицыным. АИФ, N 37, 15.09.1999.)

 

«…все эти полевые командиры — агенты либо Моссада, либо ЦРУ, либо и того, и другого разведсообщества. Это относится и к Хаттабу, и к Басаеву, и к другим бандитам. Никто их за героев не считает. К бандитам у любого народа отношение одинаковое».

(Руслан Хасбулатов: Конфликт в Чечне выгоден США. АИФ, N 40, 07.10.1999.)

 

«Но Запад крутит все ту же заезженную "картинку" — чеченских "борцов за свободу" и толпы..»

(Югославия и Чечня: двойные стандарты Западной пропаганды. АИФ, N 45, 10.11.1999.)

 

«Вчера исполнился год с того дня, как вооруженные отряды ваххабитов вторглись с территории мятежной Чечни в соседний Дагестан, и началась антитеррористическая операция».

(Страна не перекрестится. Известия, N 146, 10.08.2000.)

 

«…было выявлено 85 человек, причастных к бандформированиям, 30 из которых были уничтожены при задержании, так как оказали вооруженное сопротивление».

(В районе селения Гехи трое суток продолжался бой. Независимая газета, 04.08.2000.)

 

«По данным командования Объединенной группировки войск, боевики готовятся провести…».

(Чечня: хроника конфликта 26 августа-01 сентября. Независимая газета, 02.09.2000)

 

«…двое военнослужащих внутренних войск погибли … в результате боевого столкновения с вооруженными бандитами в районе поселка Пригородное в Грозненском сельском районе».

(В районе селения Гехи трое суток продолжался бой. Независимая газета, 04.08.2000.)

 

«Но меры безопасности федералами были предприняты беспрецедентные».

(Ожидаемая акция возмездия в Грозном оказалась больше надуманной. Независимая газета, 18.08.2000)

 

«Люди, знающие Кавказ не только по топографическим картам, не склонны разделять эйфорию по поводу победы над боевиками».

(После войны. Сегодня, № 41, 24.02.2000)

 

Испанцев в Панкиси еще ищут. А на чеченцев уже охотятся. Коммерсантъ, 06.12.2000.

 

Боевиков в Панкиси нет, зато есть бандиты, наркоторговцы и внутренние войска. Коммерсантъ, 20.12.2000.

 

Чеченских бандитов обвинили в геноциде. Коммерсантъ, 21.12.2000.

 

Федералы лишились неприкосновенности. Коммерсантъ, 26.12.2000.

 

Бандиты агонизируют. Их участь предрешена. Красная звезда, 13.07.2000.

 

Нелюдям пощады не будет. Красная звезда, 13.07.2000.

 

Террор без границ. АИФ, N 5, 01.1998.

 

Чем "мочить" чеченских террористов. АИФ, N 41, 13.10.1999.

 

«…to isolate Chechen militants, and the Chechen authorities, who are unable to control them».

(Russia blockades Chechnya to isolate rebels. The New-York Times, November 10, 1999.)

 

Rebels report fierce fighting in Chechnya. The Los Angeles Times, December 14, 1999.

 

Chechen victims ridicule Russia's 'safe corridor'. Independent, December 09, 1999.

 

Russia strikes Chechnya with fuel-air bombs. The Los Angeles Times, December 28, 1999.

 

Chechens endure 'ghastly abuse,' study concludes; Caucasus: torture and beatings by Russian forces are common and go unprosecuted, according to human rights watch. The Los Angeles Times, October 26, 2000.

 

Chechen rebels kill 7 Russian soldiers. The Los Angeles Times, November 26, 2000.

 

«Russian troops … it may be that the Chechens are opting to leave the city to the Russians and will then harry the occupying army through ambushes and raids»

(Russians close to taking Grozny. The Guardian, January 19, 2000.)

 

«Die russische Führung hat den Beginn einer Großoffensive gegen die islamischen Rebellen in Dagestan bekannt gegeben.»

(Mindestens 210 Menschen getötet. Berliner Zeitung, August 14, 1999.)

 

«Die Rebellen berichteten… etwa 60 russische Soldaten getötet...»

(Heftige Kämpfe in den Bergen Tschetscheniens. Hamburger Morgenpost, März 31, 2000.)

 

«Das russische Militär baut in Tschetschenien ein Netz von Konzentrationslagern aus.»

(Russen legen Konzentrationslager an. Hannoversche Allgemeine Zeitung, Februar 10, 2000.)

 

«Bei einem Überfall tschetschenischer Rebellen im Osten … sind drei russische Polizisten getötet worden. Die Separatisten hätten das Auto…»

(Moskau rächt Überfall auf Soldaten mit Luftangriff. Süddeutsche Zeitung, Oktober 23, 2000.)

 

«Der Krieg Moskaus gegen Tschetschenien erweckt Entsetzen.»

(Russische Rache. Die Welt, Oktober 25, 1999.)

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что дискурс о Чеченской войне (и военный дискурс в целом) конституируется по принципу бинарной оппозиции. Деление действительности на своих и врагов задается темой исследуемого дискурса «война». Наблюдается четкое разграничение оппозиций: с одной стороны «чечены (ср. лит. чеченцы), вооруженные отряды ваххабитов, полевые командиры, бандиты, бандформирования, боевики, чеченские террористы,Chechenmilitants,Chechenrebels,rebels,Chechnya,islamischeRebellen,tschetschenischeRebellen,Separatisten,Tschetschenia»; с другой «объединенная группировка войск, военнослужащие внутренних войск, федералы,Russianforces,Russiantroops,Russians,russischeFührung,russischeSoldaten,russischeMilitär,russischePolizisten,Moskau». Таким образом происходит разделение на МЫ- и ОНИ-ГРУППЫ, что подтверждается приведенным ниже анализом номинации действий сторон конфликта, местоимений, персонального дейксиса, а также макроструктуры дискурса.

В дискурсе российской прессы 1998-2000 гг. прослеживается следующая закономерность: большинство российских газет делит участников конфликта на бандитов и федералов. По сравнению с 1994-1996 гг. в российской прессе преобладает единая точка зрения на происходящие события, хотя федеральная версия действительности и подвержена нападкам критики (ср. с данными исследования «Журналистика и война» под ред. А.Г. Рихтера). В германоязычной прессе прослеживается деление сторон на русских и повстанцев. Превалирует мнение (особенно в немецкой прессе) о том, что Россия продолжает отработанную веками колониальную политику. Примечательно также, что немецкая пресса, по сравнению с английской и американской, выдерживает относительно нейтральную позицию.

 

Приведенные примеры показывают, что поляризация военного дискурса имеет место как в русско-, так и в германоязычной прессе. Более того, она является отличительной чертой военного дискурса. Поляризация проходит по двум схемам: 1) МЫ — ОНИ (свои — чужие: мы, нас — они, их;we,us —they;wir,uns —sie,ihrer,ihnen); 2) Я — ТЫ, МЫ, ОНИ (противопоставление себя своим или чужим: я — ты, тебя;I —them;ich —wir). В первом случае действительность структурируется по схеме неличной или коллективной поляризации: она представляется состоящей из двух лагерей — «нашего» и «вражеского». Во второй схеме происходит личная или индивидуальная поляризация: действительность, состоящая из группы СВОИ и группы ЧУЖИЕ, противопоставляется какому-либо субъекту, который может быть членом обеих групп, что не обязательно.

Анализ дискурса российской прессы показал, что большинство СМИ к МЫ – ГРУППЕ (свои, наши) относят федеральные войска, солдат, милиционеров, а также представителей Правительства РФ. К ОНИ – ГРУППЕ относятся чеченцы, боевики, бандиты, террористы. Это свидетельствует о введении в 1998-2000 единой точки зрения на происходящие события и поддержке исследованными средствами массовой информации правительства и правительственной версии действительности. В германоязычной прессе нет четкой поляризации: к МЫ – ГРУППАМ относятся как российская, так и чеченская сторона конфликта. Однако даже на этом уровне анализа прослеживается диффамация российской стороны конфликта.

Поляризация характерна для данного типа дискурса. Обе схемы одинаково широко представлены как в германо-, так и в русскоязычной прессе. Конституирование социальных групп по двум вышеописанным схемам служит социальным компонентом дискурсивного выражения идеологии.