Как к богу обращался христос

В сравнении с 6 800 или больше случаями, когда в дохристианских еврейских Писаниях употребляется имя «Иегова», о Боге как об «Отце» в них говорится лишь около 12 раз. Даже в этих случаях Бог часто назван «Отцом» Израиля как народа, а не Отцом, имеющим личные взаимоотношения с отдельными людьми[278].

Следовательно, лишь с приходом Сына Бога и его откровением Отца эти близкие личные отношения выходят на первый план. В «Переводе нового мира» христианских Писаний без основательной на то причины имя «Иегова» добавлено 237 раз. Однако даже при этом в значительной мере самовольном добавлении имени, которое ни разу не встречается в древних рукописях христианских Писаний, обращение к Богу как «Отцу» все равно более значимо, так как в этих христианских произведениях он назван «Отцом» около 260 раз — и при этом переводчикам не нужно было искать причин, чтобы добавить это обращение в текст.

В отличии от Свидетелей Иеговы, которые как правило обращаются к Богу в молитве как к «Иегове», Иисус ни разу не называл так Бога, а последовательно обращался к нему как к «Отцу» (только в своей последней молитве с учениками он обратился к Богу как к «Отцу» шесть раз). Даже если воспользоваться «Переводом нового мира», мы ни одного раза не найдем, чтобы Иисус хотя бы в одной из своих молитв обратился к своему Отцу «Иегова»[279]. Ввиду этого, понятно, что когда в молитве он говорит своему Отцу: «Отец, прославь имя свое», слово «имя» используется здесь в его более полном, более глубоком смысле, означая саму Личность. Иначе было бы невозможно объяснить, почему это определенное обращение, «Иегова», совершенно не встречалось в молитвах Иисуса[280]. В последнюю ночь перед своей смертью, в разговорах с учениками и в продолжительной молитве Иисус упомянул о Божьем «имени» четыре раза[281]. Однако за всю ту ночь, когда Иисус дал своим ученикам много советов и наставлений, когда он горячо молился, нельзя найти ни одного примера, чтобы он употребил имя «Иегова». Напротив, он последовательно называл Бога «Отцом», сделав это около пятидесяти раз! Умирая на следующий день, он воскликнул «Боже мой, Боже мой», а не имя «Иегова», и его последними словами были: «Отец, в твои руки вверяю дух мой»[282]. Ввиду этого, будучи христианами, чьему примеру мы должны следовать? Примеру религиозной конфессии двадцатого века или примеру Сына Бога, проявленному в такое решающее время?

Когда Иисус учил своих учеников молиться, если бы он следовал практике, принятой в организации Сторожевой башни среди Свидетелей Иеговы, то он бы должен был либо указать им, что молитву нужно начинать словами «Иегова Бог», либо упомянуть имя где-нибудь в своей молитве. Но он учил их подражать его примеру и начинать свои молитвы «Отец наш на небесах»[283].

В наших собственных семейных взаимоотношениях мы обычно не обращаемся к своему отцу как «Джон», «Ричард», «Герман» или по какому-нибудь другому имени, которым его зовут. Если бы это было так, то это никак не указывало бы на близость наших отношений с родителем. Мы обращаемся к нему как «отец» или, более неформальным образом, «папа». Те, у кого нет сыновних отношений с нашим отцом, не могут его так называть. Они могут пользоваться лишь более формальным обращением, употребляя какое-либо конкретное имя.

Поэтому вместе с теми, кто стал детьми Бога через Иисуса Христа, апостол говорит: «А поскольку вы — сыновья, Бог послал в сердца ваши дух своего сына, взывающий: „ Авва, [по-арамейски значит „папа“] Отче!“»[284]. Этот факт, несомненно, играет важную роль в объяснении того, почему с дохристианских времен с их особым вниманием к имени «Иегова» произошла несомненная перемена к христианскому вниманию к Богу как к небесному «Отцу», ибо то, что Иисус предпочел понятие «Отец» видно не только из его молитв. При чтении сообщений евангелистов становится ясно, что в своих разговорах с учениками он в первую очередь последовательно называет Бога «Отцом». Мы можем по-настоящему сказать, что знаем Божье «имя» в его полном и действительном смысле, только если состоим в близких взаимоотношениях с Отцом, которые открыл для нас Сын, и глубоко ценим их[285].

ТЕТРАГРАММАТОН НАХОДИТ СВОЕ ИСПОЛНЕНИЕ ЧЕРЕЗ БОЖЬЕГО СЫНА

Есть, однако, еще один аспект, который может пролить свет на это определенное изменение в акцентах. Имя, представленное тетраграмматоном (ЙГВГ=Яхве, Иегова) является формой глагола «быть» (хайях). Некоторые ученые считаютэто имя производной от каузативной формы этого глагола. Поэтому буквально оно может означать «Тот, кто дает быть, существовать»[286]. Это согласуется со словами Бога Моисею в ответ на его вопрос об имени Бога, когда Он сказал, согласно некоторым переводам, «Я буду тем, кем буду»[287]. Хотя во многих переводах в этом стихе говорится «Я — Сущий», или «Я есть тот, Который есть», в отношении вариантов перевода в «Международной стандартной библейской энциклопедии», (том 2 с. 507) говорится:

«Я буду тем, кем буду»… предпочтительнее, так как глагол хайя [быть] имеет более динамичное значение бытия: не просто существование, но становление, происхождение, присутствие. Исторический и теологический контекст этих первых глав книги Исход показывает, что Бог открывает Моисею, и, впоследствии, всему народу, не внутреннюю природу Своего бытия [или существования], но Свои деятельные, искупительные намерения в отношении их. Он «будет» для них «тем», кем Его покажут Его дела[288].

На основании этого, можно справедливо утверждать, что имя, представленное в тетраграмматоне (Яхве или Иегова), с его упором на замысле Бога для своего народа, находит свое настоящее исполнение в Божьем Сыне и через него. Само имя «Иисус» (по-еврейски, Иешуа) означает «Йаг спасает». В нем и через него все замыслы Бога для человечества находят свое полное исполнение. Все пророчества в конечном итоге направляют внимание на этого Сына-Мессию, делают его своей центральной фигурой. В Откровении 19:10 ангел говорит Иоанну, что «свидетельство об Иисусе вдохновляет все пророчества»[289]. От него исходит исполнение этих пророчеств. Поэтому апостол мог сказать:

Сколько бы обещаний ни дал Бог, сам Христос — это ответ «да» на все! Вот почему мы в единении с Ним во славу Бога возглашаем «Верно!»[290].

Таким образом, эта кульминация всех Божьих обещаний и искупительных замыслов в Христе Иисусе и через него может служить дополнительным объяснением перемены, которая ясно видна при сравнении того, как люди обращались к Богу и как они называли его в еврейских Писаниях и в христианских. Этим объясняется, почему Бог намеренно привлекает такое огромное внимание к имени своего Сына, и почему его святой Дух вдохновил христианских библейских авторов написать об этом. Сын — это «Аминь», «Слово Божие», Тот, кто мог сказать: «Я пришел от имени Отца своего» в полном и наиболее важном смысле слова «имя»[291].

В древности, когда израильтяне шли в Ханаан, Иегова сказал им, что в качестве проводника он пошлет впереди них своего ангела. Они должны были слушаться этого ангела-проводника, потому что, как сказал Бог, «имя Мое в Нем»[292]. В гораздо более значимом смысле Бог пожелал, чтобы его «имя» было в Христе Иисусе в течение его земной жизни. Таким образом, некоторые тексты из еврейских Писаний, в которых содержатся высказывания, относящиеся к «Иегове», в христианских Писаниях были отнесены к Сыну, очевидно, на основании того, что Отец отдал ему всю силу и власть говорить и действовать от Его имени, так как Сын дал совершенное откровение личности и замыслов Отца во всех отношениях, и так как Сын по праву является царственным Наследником своего Отца[293].

Следовательно, во всех этих отношениях — будучи уникальным и самым великим откровением Бога, открыв как никогда прежде личность, замыслы и дела своего Отца, открыв путь к сыновним отношениям с Богом — Иисус Христос раскрыл и прославил истинное и жизнедающее «имя» своего небесного Отца. В молитве к Отцу в ночь перед смертью Иисус правдиво сказал: «Я Тебя прославил на земле, совершив дело, которое Ты дал Мне сотворить», а затем мог справедливо добавить: «Я явил Твое имя людям, которых Ты дал Мне от мира… Отче Святой, соблюди их во имя Твое, которое Ты дал Мне, чтобы они были едино, как Мы»[294].