Биологизаторские концепции культуры в XX столетии

В XX столетии миф о неравноценности культур и народов получил достаточно широкое распространение. Этот процесс явился результатом спектра причин, в том числе и тех, которые явились следствием специфики развития культурно-антропологического знания.

Так эволюционисты настаивали на обязательнос­ти линейного прогресса от более простых культур к более сложным. В качестве образца такого прогресса, как правило, рассматривалось развитие европейской культуры. Однако при этом практически не рассмат­ривался вопрос, почему другие культуры не развива­лись по такой европоцентристской схеме. В недрах эволюционизма сформировался также аксиологический (оценочный) подход к культурам, основанный на достаточно примитивной шкале оценок: лучше — хуже, выше — ниже. При этом соотношение двух шкал ба­зировалось на принципе: «чем выше развитие, тем лучше».

Именно этот подход выступал в качестве одного из оснований живучести расистского мифа в культурной антропологии. В качестве другого теоретического ос­нования этого мифа выступала еще одна идея эволю­ционизма — идея об особом типе мышления «дикарей», равно как и идея о необходимости их нравственного и культурного развития. Вместе с тем, как подчеркивает А.А. Белик, «данная псевдотеория культур обладала одним видимым достоинством — она ясно и четко (пусть неправильно и искаженно) давала ответ на воп­рос об источнике, причинах разнообразия культур, не­равномерности их исторического развития. Очень доходчиво и на примере явно выраженных различий (внешность, расово-антропологические характеристики) показывалась их связь с особенностями культуры»1.

В более позднее время биолого-антропологические концепции утратили явно выраженную идеологичес­кую направленность и непосредственно расистский характер. Можно было, к примеру, наблюдать их вза­имодействие с исследованиями «примитивного типа» мышления, однако сохранялся основной принцип этих концепций — принцип неравноценности различных

типов культур.

Живучесть рассматриваемого культурно-антропо­логического мифа, определяется, кроме того, общей характеристикой многих мифов нашей эпохи: они имеют тенденцию успешно осваивать новые открытия и положения науки и паразитировать на них; В частно­сти, в связи с успехами развития генетики в первой трети XX в. «расово-антропологическая» теория куль­тур сумела преобразоваться в не менее вульгарно-упрощенную концепцию генетического детерминизма. Преобразованная концепция отстаивала тот основопо­лагающий для нее тезис, что своеобразие культуры и человека в конкретной культуре оказывается непосред­ственно связанным с реализацией конкретной генети­чески унаследованной программы. Иначе говоря, ве­дущими факторами развития культуры и в этой кон­цепции предстают сугубо биологические факторы, только теперь в качестве таких факторов выступает наследственная программа социально-культурного развития, которая якобы существует в генах тех или иных народов. Из этой концепции вытекает и такой экзотический тезис, что конечным субъектом культур­ного развития выступает не человек, а комплекс генов геном человека), а культуры выступают лишь как фор­мы дрейфа генов.

Биолотзаторский подход к изучению культур в XX столетии развивался в двух основных формах.

Первая из них игнорировала качественное соци­альное своеобразие культур. Специфика самой куль­туры сводилась лишь к биологическим закономернос­тям, к инстинктивным, рефлекторным процессам, ха­рактерным для деятельности человека и человеческого общества.

Вторая форма исходила из противоположной по­зиции. Если на основе первой позиции биологизировалась культура, то вторая позиция «социализировала биологию» и обнаруживала наличие культур даже в мире животных, отыскивая в этом мире проявление собственности, структурно-иерархических образова­ний, наций и тому подобных антропоморфных явлений.

Биологизаторское направление выступило одно­сторонним и потому иллюзорным ответом на важней­шие для культурологии и антропологии в целом воп­росы:

• о соотношении природно-биологического и социокультурного в человеке и обществе,

• о соотношении врожденного и приобретенного в культуре,

• о генетической наследуемости или ненаследуемости культурных стереотипов, моделей поведения.

Односторонне решая поставленные вопросы, ис­следователи этого направления даже высказывали предположение о частичной наследуемости общеродо­вого культурного опыта человечества.

Антропологи, исследовавшие способы овладения культурой в различных типах обществ, склонялись к приоритету внешних, приобретаемых умений, навыков, моделей поведения. Более широкое рассмотрение дан­ная проблема получила в этологическом подходе к анализу культур, этиологии человека. Этология челове­ка сформировалась в 70—80-е гг. XX века как синтез этологии (в буквальном смысле — наука, описывающая поведение животных в естественных условиях), этно­логии, физиологии и психологии. Основным объектом исследования для нее стали традиционные общества в сравнении с современной индустриальной культурой. Главный упор этологи делают на анализе раннего дет­ства, которое, по их мнению, является «до культурным», а также культур охотников и собирателей. Важным направлением исследований является поиск сходных аспектов в функционировании человека и животных.

Как мы уже отметили ранее, «теоретическое обо­снование» расизма во многом явилось ответом на прак­тический социальный запрос, который был вызван реальной практикой колониализма, и отражал, прежде всего, интересы белых колонизаторов. Постепенно стало формироваться ответное движение со стороны бывших колониальных и зависимых народов. Это дви­жение также выдвинуло социальный запрос на соб­ственное теоретическое «оправдание». В итоге форми­ровались новые «теории» о расовой исключительнос­ти, но уже не белой расы, а прежде колонизируемых народов: появились идеи превосходства индийских, африканских, китайских народов и их культур над белой европейской расой.

В качестве типичного примера отметим возникшее еще в середине XIX в. в Латинской Америке влиятельное общественное течение «индеанизм», щелью кото­рого являлось улучшение положения индейцев. Теоре­тическое обоснование этого движения прошло после­довательную эволюцию от идеи «индейцы тоже люди» до утверждения о превосходстве индейской расы. В силу своего превосходства эта раса и должна занять самое высокое положение на Земле. Более того, в XX в. сторонники индеанизма уже утверждали, что на индей­ской земле имеют право жить только чистокровные индейцы, и, к примеру, в Мексике члены общества «касканес» («борцы за») требовали изгнания из этой страны всех, в ком течет хотя бы капля европейской крови.

Борцы за равноправие негров в США выступали под девизом «черное — прекрасно», однако черные расисты преобразовали его значение в однозначно реакционном смысле: «белое — отвратительно». В Аф­рике после освобождения в 60-х годах многочислен­ных стран этого континента от колониальной зависи­мости была сформирована афро-центристская концеп­ция культуры, получившая название «негритюд», поскольку содержала идею превосходства негров над другими расами. Создание этой концепции обычно связывают с именем бывшего президента Сенегала Л.С. Сенгору. К числу ее основателей относят и других представителей африканской интеллигенции француз­ских колоний— Э. Сезара (Мартиника), Л. Дамаса (Французская Гвиана).

В развитии негритянского расизма широко исполь­зовались труды американского идеолога Э. Блайдена (1832 —1912), который занимался типологией негритян­ской расы. Он противопоставлял миролюбие негров и агрессивность европейцев, находил, что по сравнению с европейцами негры меньше заражены индивидуа­лизмом, больше нацелены на сотрудничество и рели­гиозность.

В разработке афроцентризма существенная роль принадлежит создателю теории негритюда философу, поэту, государственному деятелю Леопольду Седару Сенгору (р. 1906), президенту Сенегала в 1960— 1981 гг. Основные его работы по философии афроцентризма — «Дух цивилизации и законы африканской культуры» (1956), «Негритюд и германизм» (1965), «Негро-африканская эстетика» (1964).

Мировая культурная практика свидетельствует о существовании двух культур: белых европейцев и аф­риканских негров. Сенгор видит свою задачу в том, чтобы объяснить различия между ними и причины, которые порождают их. Он использовал из наследия Фробениуса идею уникальности африканской культу­ры. Негр — дитя природы. Разум африканского негра интуитивен, поскольку он нацелен на соучастие к другому человеку.

В работах Л. Сенгора отмечены реальные особенно­сти африканцев как детей природы. Он отмечал: негр, будь то крестьянин, рыбак, охотник или пастух, живет на лоне природы, вне земли и в то же время с ней, вступая в доверительные отношения с деревьями, жи­вотными и всеми элементами, подчиняясь суточным и сезонным ритмам. Вся африканская культура прониза­на ритмами, связывающими ее с космическими колеба­ниями. На этой основе Л. Сенгор приходит выводу, в конечном итоге социально реакционному, о том, что образ африканской культуры, которая связана с ритми­ческими танцами, зависящими от космических колеба­ний, выступает как проявление жизнеутверждающих мотивов. Что касается белого человека, то он утратил гармонию в отношениях с самим собой, другими и при­родой. Поэтому белый человек в концепции негритюда характеризуется как разрушитель, которого ожидают беды, если он принципиально не изменит сущности и основных форм проявления своей культуры.

Позднее Сенгор отошел от крайностей негритюда, рассматривая африканизм как культуру, основанную на ценностях солидаризма и гармонии в отношениях между человеком и миром.

Сторонники афроцентризма полагают, что европей­ская культура постепенно приходит к тем же озарени­ям, которые питают африканскую культуру. Они отме­чают, что новый метод познания вырос из новейших научных открытий — теории относительности, волно­вой механики, квантовой механики, неевклидовой геометрии, а также из новых философских теорий — фе­номенологии, экзистенциализма, тейярдизма. Они яви­лись откликами на потребность культуры перерасти рамки научного позитивизма XIX в.