Профессионализация политической науки в XX веке

Профессионализация политической науки в XX веке

Со второй половины XIX в. и на протяжении первых десятилетий XX рост производства вызвал настоящий бум коррупции, а СМИ стали безжалостно раскрывать подкуп политиков представителями корпораций, которые использовали данный способ для заключения выгодных сделок. Пресса стала выявлять «группы давления» и «лобби», глубоко пронизавшие и коррумпировавшие политические структуры. Впоследствии в межвоенные годы были написаны ряд работ, которые были спровоцированы данными публикациями.

Чикагская школа (20—40-е гг.)

Представители: Конт, Милль, Токвиль, Маркс, Спенсер, Вебер, Дюркгейм, Парето, Михельс, Моска, Острогорский, Брайс, Мерриам, Госнелл.

Заслуга чикагской школы политической науки —использование междисцип­линарных исследований с применением количественных методов, организованной поддержки научных разработок, применение конкретных эмпирических исследований.

Мерриам ввел институциональные измерения в изучение политических проблем, а также повысил требования к качеству эмпирических исследований, тем самым, сделав их более убедительными.

Первый крупный исследовательский проект, осуществленный чикагской школой, велся под началом Гарольда Госнелла и Мерриама. Они изучали установки 6 000 избирателей во время выборов мэра Чикаго в 1923 г. Их отбор был проведен на основе контрольного квотирования, которое позволяло учесть характеристики основных демографических групп населения Чикаго. Это был первый в истории политической науки эксперимент по выявлению воздействия на исход голосования направленной агитации с целью обнаружить различия между национальными и местными выборами.

Гарольд Лассуэлл положил начало методам исследования массовых ком­муникативных процессов, стал основателем научной литературы о средствах массовой информации, пропаганде и связях с общественностью, начал исследование «глубинной психологии поли­тики», проведенное на основе анализа деятельности конкретных поли­тиков, часть из которых имела нарушения психики. Лассуэлл рассматривал психологические основы и отдельные аспекты политического поведения личности, различные типы политических режимов и полити­ческие процессы. Он изучал взаимодействие элит, конкурирующих между собой в дости­жении таких ценностей, как «доходы, почет и безопасность». Он исследовал влияние физиологических и эмоционально-мыслительных про­цессовна деятельность политика.

Также чикагская школа занималась изучением международных отношений, формирования гражданства в США и Европе.

Вторая мировая война и послевоенная поведенческая революция

Лассуэлл прово­дил количественный контент-анализ зарубежной прессы с целью ис­следования направленности пропаганды союзников и противников США.

Для выработки оптимальных решений послевоенных проблем стали применять технику эмпирических исследований и опро­сы, статистический анализ и выборки. Ответы на вопросы о причинах возникновения фашизма и нацизма, по­литического падения Франции, культурной уязвимости России, Англии и США ученые пытались найти, изучая структуру семьи, социализацию детей и модели культурного развития. Стали широко использоваться социальные психологи и социологи, специализирующиеся в области опроса общественного мнения для нужд военных министерств, а также министерств сельского хозяйства финансов. Поэтому ученые получили неоценимый опыт междисциплинарного синтеза. Политическую науки, а также международные отношения стали преподавать в ряде ведущих университетов, значимость данных дисциплин с каждым годом увеличивалась.

Особенно большим спросом пользовались услуги тех ученых, кото­рые во время Второй мировой войны занимались эмпирическими ис­следованиями. Бизнесменам была нужна информация о склонностях и намерениях своих избирателей. Эмпирические и мар­кетинговые исследования переживали период небывалого подъема. Направленность их была одновременно и коммерчес­кая, и академическая.

Если в период между Первой и Второй мировыми войнами важнейшим институтом, который развивал политическую науку был Чикагский университет, то после Второй мировой войны он отдал пальму первенства в развитии политологии Институту социаль­ных исследований при Мичиганском университете. Сотни специалистов получили в нём навыки эмпирических и статистических методов исследования. Проведенные в Мичигане исследования электоральных процессов признаны образ­цом международного уровня. В области международных отношений и сравнительной политологии стали применяться количественные и междисциплинарные подходы.

В 40—60-е годы политическая наука как дисциплина приобретает характер современной «профессии». В 1903 г. была основана Американская ассоциация политической науки, в которую входило немногим более 200 специалистов, к концу Второй мировой войны ее численность достигла 3 тыс. человек, к середине 60-х гг. превысила 10 тыс., и ее численность продолжает расти.

После окончания Второй мировой войны политология неуклонно повышает свой статус как значимая научная дисциплина, в ее лоне развиваются многие отрасли. Также в это время был сделан

большой шаг вперед в понимании политической культуры, ее воздействия на политические институты и их эффектив­ность, а также субкультур отдельных элит и других социальных групп, играющих большую роль в общественной жизни.

Применение агрегированных статистических методов исследования позволило более полно описать процессы модернизации и демократи­зации, а также функционирование государственных институтов. Ус­пешно и плодотворно ученые занимались проблемами групп интересов и феномена «корпоративизма», а также оценки роли политических пар­тий в развитии демократического процесса. Развиваются теории демократии, государства, политических институтов и публичной по­литики. Совершенствование методики case studies Гарри Экстайном и Александром Джорджем повысило научные критерии для разработок, посвященных сравнительной и внешней политике.

Распределение индивидов по ролям

Представим, что политические процессы подобны сложно устроенному компьютеру, в котором политические акторы играют роль ключевых узлов, связывающих и приводящих в действие все устройство. Они напоминают части системы, кругооборот которой будет нарушен в том случае, если она окажется перегруженной и подвергнется опасности сгорания, Если это так, то важно знать рабочие характеристики, подлинные причины этих нарушений, уметь предсказать сбои системы и умело использовать ценную информацию, сохраняя систему подвижной а компьютер работоспособным.

Политические события иногда оказываются более или менее тесно связаны с индивидуальными качествами, не вписывающимися в политические роли, что порой имеет серьезные последствия.

Я не верю, что в действительности политические акторы распределены по ролям независимо от своих личностных качеств. Изучение образцов такого распределения должно представлять немалый интерес для специализирующихся в политической психологии. С этим связан очень интересный вопрос, касающийся того, что может быть названо "зазором" между ролью и личностью, или, иначе говоря, того, каким образом личностные характеристики могут быть приспособлены к требованиям специфических политических ролей.

 

Личность и ее окружение

Вообще наши действия продиктованы не только окружением, но и нашими собственными предрасположенностями. Да и само окружение никогда не существует как нечто абстрактное, представляя собой совокупность определенных индивидуально-психологических особенностей. Поэтому даже не всякое действие можно рассматривать как ответ на некоторый внешний стимул: лидер-новатор нередко влияет на окружение своими собственными, не имеющими прецедента действиями. Наряду с окружениями, способными навязать типовое поведение, некоторые окружения настолько пластичны и неструктурированны, что индивиды обладают немалым простором для действия. В подобных обстоятельствах именно личность делается принципиальной детерминантой поведения. Значительную свободу для действующих личностей обеспечивают, например, новые ситуации и едва складывающиеся политические роли, слабо ограниченные формальными установками.

 

Влияние личности на события

Современные исследователи лидерства чаще всего подходят к вопросу как интеракционисты, подчеркивая взаимосвязь лидеров и их окружения, а также Заложенную в природе лидерства непредсказуемость в отношении влияния на крупные исторические события. Утверждения о том, что отдельные индивиды оказывают (или не оказывают) влияние на полученные результаты, можно представить как комбинацию двух других утверждений. Первое из них сводится к следующему: индивидуальные действия не являются чем-то повторяющимся, одинаковым для всех, оказавшихся в сходной ситуации. Второе гласит, что независимо от того, "детерминированы" индивидуальные действия ситуацией или нет, они оказывают более существенное воздействие на конечный результат.

 

Пример ленинской роли в Октябрьской революции подводит меня к заключительному пункту моих рассуждений. Когда мы, стремясь оценить влияние лидера, исследуем детерминацию исторических событий, то среди прочего мы сталкиваемся с взаимодействием лидерских способностей и определенной среды, в которой находится личность. Одаренный лидер способен ощущать пространство для маневра и даже возможности для инновационного творчества в контексте, который оказался бы препятствием для других, хотя и находящихся в той же самой позиции. Более того, одаренный лидер способен создавать свое собственное окружение, превращая ситуацию, которая возникла на его пути как тормоз в ситуацию, дающую ему возможность творить и обновлять действительность.

 

 

Элиты и их циркуляция

Начнем с теоретического определения данного феномена, точит и, насколько это возможно; затем рассмотрим практические ситуации необходимые для анализа в первом приближении. Мы пока не касаемся хорошей или плохой, полезной или вредной, похвальной или достойной порицания природы человеческих характеров; обратим внимание лишь на тот уровень, которым они обладают: низкий, посредственный, высокий, или, точнее, на то, какой индекс может быть присвоен каждому человеку в соответствии с вышеобозначенным уровнем его характера.

Итак, предположим, что в каждой сфере человеческой деятельности каждому индивиду присваивается индекс его способностей, подобно эк­заменационным оценкам. Например, самому лучшему специалисту дается индекс 10, такому, которому не удается получить ни одного клиен­та, — 1 и, наконец, кретину — 0. Тому, кто сумел нажить миллионы (неважно, честно или нечестно), — 10, зарабатывающему тысячи лир — 6, тому, кто едва не умирает с голода, — 1, а находящемуся в приюте нищих — 0.

Таким образом мы составим класс тех, кто имеет наиболее высокие индексы в своей сфере деятельности, который мы назовем избранным Классом, элитой (elite); подразумеваемся, что граница, отделяющая ее от остального населения, не является и не может являться точной, подобно тому как неточна граница между юностью и зрелым возрастом, то, однако, не означает, что бесполезно рассматривать эти различия.

793. Для исследования, которым мы занимаемся, — исследования социального равновесия — полезно также разделить этот класс на две части; выделим тех, кто прямо или косвенно играет заметную роль в правлении обществом и составляет правящую элиту; остальные образуют неуправляюшую элиту.

Итак, мы имеем две страты населения, а именно: 1) низшая страта, неэлита, относительно которой мы пока не выясняем, какую роль она может играть в управлении; 2) высшая страта, элита, делящаяся на две части: (а) правящая элита; (b) неуправляющая элита.

794. На практике не существует экзаменов для определения места каждого индивида в этих стратах; их отсутствие восполняется другими средствами, с помощью своего рода этикеток, которые более или менее достигают данной цели. Подобные этикетки существуют также и там, гдe есть экзамены. Например, этикетка адвоката обозначает человека, который должен знать закон, и часто действительно его знает, но иногда (обладает необходимыми знаниями. Аналогичным образом в правящую элиту входят люди с этикетками о принадлежности к политической службе достаточно высокого уровня, например министры, сенаторы, депутаты, начальники отделов министерств, председатели апелляцион­ных судов, генералы, полковники, однако при этом необходимо исключить тех, кому удалось проникнуть в их ряды, не имея соответствующих полученной этикетке качеств.

[...] Богатство, родственные связи, отношения играют роль также во многих других случаях и делают возможным получение этикетки о при­надлежности к элите в целом или к правящей элите в частности тем, кто не должен был бы ее иметь.

[...] Тот, кто из одной группы переходит в другую, приносит с собой, как правило, определенные склонности, чувства, предрасположеннос­ти, приобретенные в той группе, из которой он происходит; и с этим обстоятельством следует считаться. Подобный феномен в том случае, когда рассматриваются только две группы — элита и неэлита, называ­ется «циркуляция элит» (cirkulation des elites).

800. Высший и низший классы в целом

Самое простое, что мы можем сделать, — это разделить общество на две страты: высшую, в которую обычно входят управляющие, и низ­шую, где находятся управляемые. Этот факт, а также факт циркуляции индивидов между этими двумя стратами настолько очевидны, что во все времена они доступны даже малоопытному наблюдателю. Начиная с Платона, почувствовавшего эту проблему и урегулировавшего ее искус­ственным образом, многие рассуждали о «новых людях», «парвеню», и существует огромное количество посвященных им литературных про­изведений. Постараемся придать более точную форму уже высказанным в общем виде соображениям. Мы упоминали [...] о различном распре­делении остатков в разных социальных группах, и в особенности в выс­шем и низшем классах. Такая социальная гетерогенность — факт, ко­торый очевиден даже при поверхностном наблюдении.

801. Изменения остатков I и II классов, происходящие в социальных стратах, очень важны для установления равновесия. С помощью простого наблюдения обнаружилось, что они происходят в особой форме, а именно в форме изменения чувств, называемых религиозными, в выс­шей страте; было замечено, что в одни времена они ослабевали, а в дру­гие — росли и что эти волны соответствовали значительным социальным изменениям. Можно описать данный феномен более точным об­разом, отметив, что в высшей страте остатки II класса мало изменяются за один раз, до тех пор пока через определенные промежутки времени они не увеличиваются благодаря массовому пополнению из низшем страты.

804. В высшей страте общества, элите, номинально присутствуют некие группы людей, порой не вполне определенные, называющие себя аристократиями. В некоторых случаях большая часть принадлежащие к этим аристократиям действительно обладает качествами, необходимыми для того, чтобы в ней оставаться; в других же, напротив, значи­тельное число входящих в аристократии лишены таких качеств. Они могут действовать с большей или меньшей эффективностью внутри правящей элиты или же могут быть исключены из нее.

806. Аристократии не вечны. Каковы бы ни были причины, неоспо­римо то, что через какое-то время они исчезают. История — это клад­бище аристократий. Афинский демос являлся аристократией по отно­шению к остальному населению — метекам и рабам; он исчез, не ос­тавив потомков. Исчезли римские аристократии. Исчезли аристокра­тии варваров; где во Франции потомки франкских завоевателей? Гене­алогии английских лордов очень точны: чрезвычайно малое количество семей восходит к соратникам Вильгельма Завоевателя. В Германии значительная часть современной аристократии происходит от вассалов древних правителей. Население европейских государств значительно выросло за несколько веков на данной территории; совершенна очевид­но, что аристократии не росли в такой же пропорции.

807. Некоторые аристократии приходят в упадок не только в коли­чественном, но и в качественном отношении, поскольку в них ослабе­вает энергия и изменяются пропорции остатков, благодаря которым они завоевывали власть и удерживали ее. [...] Правящий класс восста­навливается не только численно, но, что более важно, и качественно: благодаря семьям из низших классов, приносящим энергию и пропор­ции остатков, необходимые для удержания власти. Он восстанавлива­ется также и благодаря тому, что теряет своих наиболее деградировав­ших членов.

808. Если один из этих процессов прекратится или, что еще хуже, прекратятся оба, правящий класс придет к упадку, часто влекущему за собой упадок всей нации. Это мощная причина, нарушающая равновесие: накопление высших элементов в низших классах и, напротив, низ­ших элементов в высших классах. Если бы человеческие аристократии были подобны отборным видам животных, которые в течение длитель­ного времени воспроизводят себе подобных примерно с теми же признаками, история человечества была бы иной.

809. В результате циркуляции элит правящая элита находится в со­стоянии постоянной и медленной трансформации, движется подобно реке; сегодня она уже не та, что была вчера. Время от времени проис­ходят неожиданности и жестокие потрясения, подобные наводнениям; затем новая правящая элита вновь начинает постепенно меняться: река, вошедшая в свое русло, возобновляет обычный путь.

810. Революции происходят, поскольку с замедлением циркуляции элиты или по какой-либо другой причине в высших стратах общества накапливаются деградировавшие элементы, которые более не обладают остатками, необходимыми для удержания власти, которые избегают применения силы, в то время как в низших стратах возрастает число эле­ментов высшего качества, обладающих остатками, необходимыми для выполнения функций управления, и склонных к использованию силы.

811. Как правило, в революциях индивиды из низших страт возглав­ляются отдельными представителями высших страт, поскольку эти пос­ледние наделены интеллектуальными качествами, полезными для руко­водства борьбой, и в то же время лишены остатков, которые как раз и несут с собой индивиды из низших страт.

Насильственные изменения происходят внезапно, и, следова­тельно, результат не следует немедленно за причиной. В том случае, если правящий класс или нация в течение длительного времени удер­живали власть силой и разбогатели, они могут еще некоторое время просуществовать без помощи силы, купив мир у противников и оплатив его золотом или же принеся в жертву завоеванные до того честь и ува­жение, что, впрочем, также составляет определенный капитал. На пер­вых порах власть удерживается с помощью уступок, и возникает лож­ное представление, что это может продолжаться бесконечно. Так, Рим­ская империя периода упадка достигла мира с варварами при помощи денег и почестей; подобным же образом Людовик XVI Французский, растратив в кратчайший срок унаследованные от предков любовь, ува­жение почтение по отношению к монархии, смог стать, идя на все боль­шие уступки, королем революции; подобным образом английская арис­тократия продлила свою власть во второй половине XIX в., вплоть до первых проявлений своего упадка, обозначенных, в частности, парла­ментским биллем начала XX в.

ОПРЕДЕЛЕНИЯ

. Во-первых, многосоставное общество (plural society) есть общество, разделенное, по выражению Гарри Экштейна, «сегментарными различиями» Сегментарные различия могут иметь религиозную, идеологичес­кую, языковую, региональную, культурную, расовую или этни­ческую природу.

Демократия — это понятие, которое решительно не поддается определению. Здесь отметим следующее: в данной книге оно исполь­зуется как синоним того, что Р. Даль называет «полиархией»⁵. Это не такая система власти, которая полностью воплощает в себе все де­мократические идеалы, а такая, которая в достаточной степени при­ближается к ним.

В многосоставном обществе трудно создать и поддерживать стабильный демократический режим — таково твердо устано­вившееся в политологии мне­ние, которое восходит к изре­чению Аристотеля о том, что «государство стремится, на­сколько это возможно, быть обществом, состоящим из оди­наковых и равных»¹.

Настоящее исследование по­священо рассмотрению осо­бой формы демократии, а именно сообщественной де­мократии, которая заставляет внести следующую поправку в сформулированное выше поло­жение: достичь и поддерживать стабильное демократическое правление в условиях многосоставного общества хотя и. трудно, но отнюдь нe невозможно²

Признаки сообщественной демократии:

2 главных: большая коалиция и автономия сегментов

Вспомогательные; пропорциональность и право меньшинства на вето.

БОЛЬШАЯ КОАЛИЦИЯ

Важнейшая характерная черта сообщественной демокра­тии состоит в том, что полити­ческие лидеры всех значительных сегментов многосоставного общества сотрудничают в управ­лении страной в рамках большой коалиции.

Создание большой коалиции нарушает правило, согласно ко­торому кабинет в парламентских системах должен иметь, и обыч­но имеет, поддержку большинства, но не подавляющего боль­шинства.

С одной стороны, широкое согласие всех граждан выгля­дит более демократичным, чем просто власть большинства, но, с другой стороны, единственная реальная альтернатива власти боль­шинства — это власть меньшинства, или, по крайней мере, право меньшинства налагать вето. В большинстве демократических консти­туций эта дилемма разрешается установлением принципа простого большинства для нормального течения дел, т.е. когда ставки, как предполагается, не слишком высоки, и квалифицированного боль­шинства или иного, особо определяемого законом, например, в случае принятия важных решений, скажем, принятия или измене­ния текста конституции. Тем самым эти конституции следуют реко­мендации Жан-Жака Руссо: «Чем более серьезные и важные реше­ния принимаются, тем ближе к единодушию должно быть возобла­давшее мнение» ⁶. На практике принцип большинства хорошо рабо­тает тогда, когда разброс мнений сравнительно невелик, иначе говоря, когда сложился достаточно широкий консенсус, а боль­шинство и меньшинство не слишком далеко отстоят друг от друга. Как заметил однажды лорд Бальфур, когда «все согласны в глав­ном, можно себе позволить немножко потолкаться» ⁷. Но в полити­ческой системе с отчетливо выраженными противоречивыми и по­тенциально враждебными друг другу группами населения принятие практически любого решения может стать игрой с очень высокими ставками, и тогда власть большинства ставит под угрозу цельность и благополучие системы в целом.

Когда в на­личии имеются две главных сегментарных партии, два стабильных партийных альянса или партия большинства (ЕдРасня например), противостоящая двум или большему числу меньших партий, тогда большая коалиция представляет единственную возможность избежать постоянного исключения меньшинства из системы власти.

Последний аргумент в пользу создания большой коалиции:то, что умеренность и готовность к компромиссу являются не­обходимыми условиями для формирования большой коалиции, — очевидная истина и даже тавтология. Вместе с тем, перспектива уча­стия в правительстве служит мощным стимулом как для отказа от радикализма, так и для поиска компромисса, поскольку в таком случае сводится к минимуму риск быть обманутым другими партия­ми или собственным необоснованным оптимизмом по поводу их готовности к примирению. Находясь у власти, партии, не вполне доверяющие друг другу, получают важную гарантию политической безопасности. Для этого, разумеется, необходимо быть в правитель­стве постоянно, а не участвовать в ротационной коалиции, состав участников которой все время меняется.

ВЗАИМНОЕ ВЕТО

Участие в большой коалиции дает важную политическую га­рантию безопасности сегментам, составляющим меньшинство, но гарантию не абсолютно надежную. Решения должны приниматься большой коалицией методом голосования, и хотя участие в коа­лиции дает возможность меньшинству максимально энергично отстаивать собственную позицию перед партнерами, все же при голосовании большинство может провести свою точку зрения. Если принятые подобным образом решения затрагивают жизненно важ­ные интересы меньшинства, то с поражением оно не смирится, и сотрудничество между элитами окажется под угрозой.

Следовательно, к принципу большой коалиции необходимо добавить и право меньшинства на вето; только такое вето даст каждому сегменту полную гарантию политической безопасности.

Во-первых, вето имеет взаимный харак­тер, все группы, составляющие меньшинство, обладают им и мо­гут прибегнуть к нему. Калхоун употребляет термин «взаимное отрицание» как синоним «совпадающего большинства». Малове­роятно, что право вето будет использоваться меньшинством слиш­ком часто, так как это может нанести урон и его собственным интересам. Во-вторых, сам факт того, что право вето всегда есть в арсенале доступных средств, придает меньшинству чувство уве­ренности, снижает вероятность применения данного права на прак­тике. «Предоставление каждому интересу и каждой группе права на самозащиту предотвращает все распри и борьбу между ними за господство... и тем самым... подавляются все чувства, способствую­щие ослаблению сознания принадлежности к единому целому».

Соответственно, рассуждает Калхоун, каждая группа, каждый сегмент «считает, что наилучшим образом обеспечит собственное процветание, если сможет снискать доверие других и содействовать их благополучию». Наконец, каждый сегмент осознает опасность тупи­ка и застоя, к которым можно прийти, безоглядно пользуясь прави­лом вето. «Побуждаемый настоятельной необходимостью избежать пробуксовки в деятельности правительства, каждый сегмент будет рас­сматривать уступки, на которые ему придется пойти ради обеспечения общих интересов, и следовательно, своих собственных, как слишком незначительную жертву по сравнению с тем злом, которому могут подвергнуться все, а значит, и он сам, если будет упрямо придержи­ваться отличной от всех линии поведения»²⁴.Взаимное вето может быть и неформальной неписанной дого­воренностью, и официально оформленным правилом, и закреп­ленной в конституции нормой. Нидерланды и Швейцария дают примеры неформального применения вето. В Австрии оно офици­ально подтверждалось лидерами социалистической и католичес­кой партий перед формированием каждого коалиционного правительства: в коалиционном комитете все решения должны были приниматься единогласно.

ПРОПОРЦИОНАЛЬНОСТЬ

Принцип пропорциональности также представляет собой зна­чительное отклонение от идеи власти большинства и, подобно взаимному вето, тесно связан с принципом большой коалиции. Принцип пропорциональности применяется двояко. Во-первых, он является методом, с помощью которого между представителями различных сегментов распределяются посты в системе государственной службы, а также ограниченные финансовые ресурсов форме правительственных субсидий.

Принцип пропорциональности как нейтральный и непредв­зятый способ распределения устраняет из процесса принятия ре­шений многие проблемы, потенциально способные расколоть ко­алицию, и тем самым облегчает бремя сообщественной власти. Еще более важная функция принципа пропорциональности свя­зана непосредственно с процессом принятия решений. Юрг Штай-нер так определяет пропорциональную модель: «Все группы ока­зывают на выработку решения воздействие, прямо пропорцио­нальное их численности». И с этой точки зрения принцип про­порциональности связан с правилами большой коалиции: «Примерно пропорционального распределения политического вли­яния можно добиться лишь в том случае, если каждое решение согласовывается при участии все групп»²⁶. Одновременно идея про­порциональности привносит уточнение в концепцию большой ко­алиции: все значительные сегменты должны быть не просто пред­ставлены в органах, принимающих решения, а представлены про­порционально.

Угроза голода

Речь идет о таком прогнозируемом из анализа существующих тенденций обострении "среднего" продовольственного баланса, при котором местные, локализированные в пространстве и времени, продовольственные кризисы сливаются в сплошное море голода, невыносимых страданий и отчаяния, горя, гибели и ярости сотен миллионов людей. Это - трагическая угроза всему человечеству. Катастрофа такого масштаба не может не иметь самых глубоких последствий во всем мире, для каждого человека, вызовет волны войн и озлоблении, общий упадок уровня жизни во всем мире, наложит трагический, цинический и антикоммунистический отпечаток на жизнь последующих поколений.

Социальные факторы играют важную роль в трагическом положении и еще более трагическом будущем "бедных" районов.

Но надо ясно понимать, что если угроза голода является, наряду со стремлением к национальному освобождению, главной причиной "аграрной" революции, то сама по себе "аграрная" революция не устраняет угрозы голода (во всяком случае в ближайшем будущем). В сложившемся положении угроза голода не может быть устранена достаточно быстро без помощи развитых стран, и это потребует значительного изменения их внешней и внутренней политики.

Проблема геогигиены

Мы живем в быстро меняющемся мире.

В воздух и воду выбрасывается огромное количество вредных отходов промышленности и транспорта, в том числе канцерогенных. Не будет ли перейден "предел безопасности" повсеместно, как это уже имеет место в ряде мест? Рано или поздно это примет опасные масштабы. Но мы не знаем - когда.

Проблемы геогигиены очень сложны и многообразны, очень тесно переплетаются с экономическими и социальными проблемами. Их полное решение в национальном и тем более местном масштабе поэтому невозможно. Спасение нашей внешней среды обитания настоятельно требует преодоления разобщенности и давления временного, местного интереса. Иначе СССР отравит США своими отходами, а США отравят СССР своими. Пока это - гипербола, но при возрастании количества отходов на 10% ежегодно за 100 лет общее возрастание достигнет 20 тыс. раз.

ОСНОВА НАДЕЖДЫ

1. Необходимо всемерно углублять стратегию мирного сосуществования и сотрудничества. Разработать научные методы и принципы международной политики, основанные на научном предвидении отдаленных и ближайших последствий.
2. Проявить инициативу в разработке широкой программы борьбы с голодом.
3. Необходимо разработать, широко обсудить и принять "Закон о печати и информации", преследующий цели не только ликвидировать безответственную идеологическую цензуру, но и всемерно поощрять самоизучение в нашем обществе, поощрять дух бесстрашного обсуждения и поисков истины. Закон должен предусмотреть материальные ресурсы свободы мысли.
4. Необходимо отменить все антиконституционные законы и указания, нарушающие "права человека".
5. Необходимо амнистировать политических заключенных, а также пересмотреть ряд имевших в последнее время политических процессов (например, Даниэля и Синявского, Галанскова и Гинзбурга). Немедленно облегчить лагерный режим для политических заключенных.
6. Необходимо довести до конца — до полной правды, а не до взвешенной на весах кастовой целесообразности полуправды — разоблачение сталинизма. Необходимо всемерно ограничить влияние неосталинистов на нашу политическую жизнь (в тексте упоминался в качестве примера пользующийся излишним влиянием С. П. Трапезников).
7. Необходимо всемерно углублять экономическую реформу, расширять сферу эксперимента и делать все выводы из его результатов.
8. Необходимо принять, после широкого научного обсуждения, "Закон о геогигиене", который впоследствии должен слиться с мировыми усилиями в этой области.

 

15. Пшеворский А.
Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке.

Аннотация:

Будучи одной из самых цитируемых в западной политической науке среди изданий, вышедших в 90-е годы, книга А. Пшеворского посвящена не только процессам перехода от одной политической и экономической системы к другой. Она - о сущности и условиях стабильной демократии, о сущности и смысле социальных институтов и наиболее оптимальных способах их строительства, о сущности, смысле и осуществимости капитализма и социализма, о сущности и смысле региональных и глобальных экономических процессов в современном мире. Эта книга не только о Латинской Америке и Восточной Европе, но и о России, о странах постсоветского пространства.

Содержание:
Наряду с успешным экономическим строительством во многих странах мира, в таких странах, как например, Аргентина, Бразилия, Польша, Югославия, подвергаются тяжелым кризисам, С которыми население еще не сталкивалось. В итоге наблюдаются поиски новых моделей и новых стратегий развития для обеспечения устойчивого роста. Во многих странах после провалов экономические системы радикально перестраиваются. И в сфере политики, и в сфере экономики наблюдаются решительные попытки прорвать с прошлым. В ряде государств пртекают процессы перехода от авторитарных режимов к демократии, от монополий к рынку.

Сам автор кратко описывает содержание книги!

 

Из готовых конспектов.

Исходя из концепции Пшеворского демократическое государство укрепляется, когда при данных политических и экономических условиях определенная система институтов становится единственной социальной `игрой`, когда никто и не думает о том, чтобы действовать вне демократических институтов, когда все, чего хотят проигравшие, это попытаться сыграть еще раз в рамках тех же институтов, при которых они только что проиграли. Демократическое государство укрепляется, когда оно становится `самопринудительным`, то есть когда все релевантные политические силы находят, что лучшим для них будет продолжать подчинять свои интересы и ценности неопределенному взаимодействию, `игре` институтов.

Со статической точки зрения демократические институты должны быть `справедливыми`: они должны давать всем политическим силам шанс время от времени выигрывать в борьбе интересов и ценностей. С динамической точки зрения они должны быть эффективными: даже поражение в демократическом государстве они должны сделать более привлекательным, чем будущее при недемократической альтернативе.
Как показывает исторический опыт, демократическое государство совместимо с нищетой и неравенством в социальной сфере и с притеснением на фабриках, в школах, тюрьмах и семьях. Совершенное демократическое государство может оставаться олигархией - господством богатых над бедными, а так же демократическое государство может оказаться господством множества бедных над несколькими богатыми. Демократическое судебное производство может угрожать собственности; политическая власть в форме всеобщего избирательного права и права объединяться в общества может быть использована для ограничения права собственности.