Европейская философия XIX–XX веков

ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ XIX–XX веков

Причины многообразия школ и направлений в философии XIX–XX веков.

Сциентистское направление.

Деятельностное направление.

Антропологическое направление.

Философско-теологическое направление.

Социально-критическое направление.

КЛЮЧЕВЫЕ ПОНЯТИЯ:

Позитивизм — направление в философии, признающее единственным источником знания конкретные науки.

Эмпириокритицизм — философия «чистого опыта», рассматривающая философские проблемы как теоретически несостоятельные и практически бесполезные.

Неопозитивизм — современная форма позитивизма с претензией быть унифицированной наукой.

Сциентизм — претензия на приоритетную роль науки в жизни общества.

Марксизм — философия действия, ориентированного на создание «человеческого общества и общественного человека».

Прагматизм — философия успеха, тождества истины и пользы.

Философия жизни — иррациональная философия с претензией понять жизнь из самой жизни.

Экзистенциализм — философия, противопоставившая сущности человека его существование.

Философская антропология — философия поиска оснований жизнедеятельности человека.

Неотомизм — теологическая доктрина католицизма с претензией примирить догматы веры с требованиями мыслящего разума.

Персонализм — философия утверждения приоритета личности и ее ценностных ориентиров.

Франкфуртская школа — философия критической направленности и пессимистического примиренчества.

Неофрейдизм — философия оздоровления общества через индивида средствами психоанализа.

Римский клуб — общественная организация, созданная с целью понять последствия научно-технической революции. Ориентирована на революцию «человеческих качеств».

ПРИЧИНЫ МНОГООБРАЗИЯ ШКОЛ И НАПРАВЛЕНИЙ В ФИЛОСОФИИ XIX–XX веков

Новое время сменяет эпоху Возрождения как переходный период от феодализма к капитализму. Становление капиталистического способа производства еще подпитывает иллюзии Свободы, Равенства и Братства. Место альянса «религия-философия» занимает тандем «философия-наука». Философия переживает свой звездный час, поднимая онтологические и гносеологические, мировоззренческие и методологические проблемы. Но ставка на разум и научно-технический прогресс привела к тому, что гуманистический антропоцентризм Ренессанса уступает место философскому антропоцентризму сциентистского характера. В новом качестве антропоцентризм обосновал необходимость индустриальных методов освоения природы. Эксплуатация природы обернулась эксплуатацией человека, его отчуждением от всего, от всех и от самого себя.

В условиях, когда ставка делается на науку и развитие техники, человек превращается в средство сомнительных целей. «В результате, — как тонко подметил Ф. Ницше, — умер Бог». «Но и человек не стал Богом», — добавил Ф. М. Достоевский. Более того, человек потерял себя, превратился в общественную функцию.

В XX в. рабство капитала сменяется рабством абсурда. «Вторая природа» как система посредников вышла из-под контроля и обострила глобальные проблемы. Наука стала заложником политики. Она все больше становится прикладной, выполняя заказ текущего момента. Бал правит цивилизованное варварство, разрушая культуру и превращая народ в население, в объект манипулирования.

В этих условиях традиционное противостояние материализма и идеализма в философии сменяется философским плюрализмом. Оформляются такие направления, как сциентистское, деятельностное, антропологическое, философско-теологическое и социально-критическое. Философские школы сциентистского направления разрабатывают философские проблемы науки, формируя мировоззрение научно-технической интеллигенции и тех слоев общества, которые рассматривают научно-технический прогресс как единственное средство решения глобальных проблем современности. Философские школы деятелъностного направления разрабатывают социально-политические проблемы развития общества, формируя мировоззрение широких масс населения, связывающих свою судьбу с успешным решением означенных проблем.

Философские школы антропологического направления охватывают философские проблемы отдельного человека и его отношения к миру, формируя мировоззрение в основном гуманитарной интеллигенции, а также тех слоев, которые наиболее остро испытывают или переживают результаты отчуждения человека.

Философские школы религиозного (теологического) направления связаны с кругом вопросов, нацеленных на обоснование целесообразности религии. Они формируют мировоззрение верующих, а также всех, кто уповает найти в религии спасения от социальных и духовных невзгод.

Философские школы социально-критического направления ориентированы на анализ сущего и проектирование должного. Они формируют мировоззрение тех широких кругов общественности, которые наиболее остро переживают глобальные проблемы современности и готовы внести свой посильный вклад в их решение.

Философский плюрализм XX в. свидетельствует о том, что человечество переживает затянувшийся кризис, что в системе «природа-общество-человек» актуализировались нестандартные проблемы, требующие нестандартных решений, и что решение этих проблем далеко выходит за рамки возможностей классической философии.

СЦИЕНТИСТСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

Сциентизм — это устойчивая ориентация на знание, своеобразная вера, что наука может решить все существующие проблемы. Возник сциентизм как реакция на бурное развитие науки в XIX–XX вв. Первую страницу этого философского направления вписал позитивизм, как своеобразная форма утверждения «панрационализма» в науке.

I. Основоположник позитивизма О. Конт (1798–1857) полагал, что «позитивное» знание дает только наука.

Что касается других форм общественного сознания, то их эффективность познавать мир находится в зависимости от меры рациональности. Философия занимает особое место в системе общественного сознания, но и она как наука несостоятельна, ибо ее предметом являются «метафизические проблемы». Эти проблемы выходят за рамки объективной реальности. Более того, они не решаются известными формами и методами научного познания. Все мистическое, мифическое и метафизическое следует устранить из науки. Представителя физики интересует, как действует закон всемирного тяготения, но он не задается «глупым» вопросом, а почему действует этот закон? Познанию подлежат лишь факты эмпирического опыта, явления, а не сущности. Заявленный феноменализм явно тяготеет к релятивизму и субъективному идеализму. Фундаментальность уступает место проблемам прикладного характера. Естественно, что в таких условиях кантонская проблема «звезд в небе» и долга человека объявляется псевдопроблемой, II. Идеи О. Конта нашли свое продолжение в эмпириокритицизме. Его основатели Э, Мах (1838–1916), Р, Авенариус (1846–1896) пришли к ложным выводам о невозможности объективной и абсолютной истины; о том, что в науке бал правит исключительно «релятивизм» — относительная истина, С позиции релятивизма и был сделан вывод о том, что развитие физики якобы продемонстрировало аннигиляцию (исчезновение) материи, В действительности исчезла не материя, а предел наших устаревших знаний о ней. Но это становится понятным только при учете соотношения абсолютной и относительной истины, при уяснении, что их объединяет объективное содержание, при понимании, что истина всегда конкретна и нельзя абсолютизировать одностороннее решение проблемы.

В отличие от чистого позитивизма представители эмпириокритицизма не отбрасывали философию, но сводили ее только до уровня методологии, предавая забвению, что философия может выступать в статусе онтологии, гносеологии, аксиологии, праксиологии, мировоззрения и т. д.

IIL Идея превратить философию в методологию нашла свое развитие в деятельности так называемого «Венского кружка». В 20-х гг. XX в. М. Шлик и Р. Карнап, О. Нейрат и В. Крафт организовали семинар позитивистской направленности,

Игнорируя традиционную «метафизику* и классическую философскую проблематику, участники семинара редуцировали философию до уровня логического анализа языка науки. Речь шла о вскрытии эвристических возможностей логики при исследовании объектов, лишенных наглядности; о логической сводимости теоретического знания к эмпирическому и верификации последнего. На этом основании ряд положений, не подлежащих верификации на уровне чувственного опыта, объявлялся ложным или несостоятельным. Например, философское понятие «объективная реальность», вследствие претензии его на статус общего понятия, объявлялось несостоятельным. Положение о том, что земля существовала до человека, истинно, но несостоятельно, ибо непроверяемо. Существование объективных законов истинно, но непроверяемо, а стало быть, несостоятельно.

IV. В 70-х гг. XX в. усилиями К. Поппера, И. Лакатоса, Т. Куна и др. складывается «постпозитивизм» как попытка преодолеть нигилизм и антиисторизм логического позитивизма в отношении философии. Вместо принципа верификации К. Поппер вводит принцип опровержения как способ проверки состоятельности гипотез и отделения научного знания от ненаучного. Но поскольку научным знаниям отказано в объективной истине, то за этим следует:

1) конвенционализм в трактовке исходных оснований знания;

2) отрыв объективного знания от исторически конкретного, познающего субъекта;

3) игнорирование обусловленности (детерминизма) в природе и обществе;

4) декларация невозможности установления действия объективных законов.

В реабилитации философии дальше К. Поппера пошел Имре Лакатос, рассматривая философию как… существенный компонент научного знания. Но при этом специфика философии и науки не прояснилась. Философия рассматривалась как часть науки, а ее «метафизическая» проблематика — как один из компонентов исследовательских программ.

V. Усилиями Л. Витгенштейна оформляется еще одна школа позитивизма аналитическая философия. Эта школа рассматривает философию как средство анализа языка. В «Логико-философском трактате» Л. Витгенштейн определяет философию как особый вид деятельности, цель которой состоит в логическом прояснении научной мысли. Нет собственных философских проблем, но есть проблемы конкретного исследования в одной из отраслей научного знания, суть последней состоит в адекватном выражении информации о познанном объекте и ее последующей трансляции на вербальном уровне.

Отказывая философии в праве на собственное знание, позитивизм игнорировал тот факт, что предмет философии наряду с объективной реальностью может включать субъективную и трансцендентную реальность и что последняя не фиксируется традиционными формами и методами научного познания; и что философия — это особая форма освоения мира в отличие от науки. Ее нельзя ни отождествлять с наукой, ни противопоставлять ей.

Несмотря на дискриминацию философии, позитивизм внес определенный вклад в разработку методологических проблем. Реальностью стал аппарат математической логики как средство анализа ненаблюдаемых объектов. О себе заявила семиотика как теория о знаковых системах. Логический позитивизм в определенной мере обеспечил также развитие кибернетики и информатики.

ДЕЯТЕЛЬНОСТНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

II. Наиболее влиятельной школой антропологического направления в философии является экзистенциализм. Его основные представители: Ф. М. Достоевский (1821–1881), Л. И. Шестов (1866–1938) в России; М. Хайдеггер (1889–1976), К. Ясперс (1883–1969) в Германии; Г. Марсель (1889–1973), Ж.-П. Сартр (1905–1980) и А. Камю (1913–1960) во Франции.

Предтечей экзистенциализма является датский философ-теолог С. Кьеркегор (1813–1855). У Кьеркегора было три врага: коррумпированная церковь, самодовольный буржуа и рациональная философия Гегеля.

Сам по себе С. Кьеркегор — одинокий человек, несчастный в личной жизни, но не утративший бескорыстной любви к людям. Его личная нравственность и сила духа положили начало философии экзистенциализма. Воззрения датского мыслителя сложились под влиянием немецкого романтизма и как следствие антирационалистической реакции на гегелевскую философию. Кьеркегор критикует Гегеля за потерю индивидуальности человека, за приоритет общего над единичным.

Гегелевскому панлогизму он противопоставляет экзистенцию — ускользающее существование «внутреннего бытия», переходящего во «внешнее бытие». Но внешнее бытие — это маска, спектр вероятных «Я» единственного и неповторимого, подлинного «Я», которое имеет свою религиозную, этическую, эстетическую, политическую, правовую, научную и философскую экзистенцию.

Экзистенциализм исходит из того, что для каждого человека главным в его жизни являются не абстрактные идеи, а конкретные проблемы его существования в условиях, когда бал правит зло и несправедливость. Единственным ориентиром в «театре абсурда» является не разум, а вера, ибо «вера начинается как раз там, где прекращается мышление» (Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. С. 52).

Человеческая реальность, по Кьеркегору, не существует в чистом виде. Она находится во взаимоприкосновении с божественной реальностью. Взаимоприкосновение создает недоступность для логических средств и форм научного познания. Эта «недоступность» отягощает человеку выбор в ситуации «или-или», когда единичное устремляется к всеобщему, когда человек пытается выйти за пределы своего сущего «Я». Но поскольку это устремление выходит за рамки рационального, то, стало быть, надо в каждом случае не понимать, а принимать сложившуюся ситуацию. (См.: Там же. С. 55–58).

Социально-психологическим источником экзистенциального философствования явилась социально-экономическая и социально-политическая обстановка в Европе, воплотившаяся в различных формах отчуждения. Отчуждение человека от всего, от всех и от самого себя приводит к тому, что человек выступает носителем «джентльменского набора» от ощущения бессилия и бессмысленности до состояния агрессивности и использования социально неодобряемых средств при решении проблем витального характера.

Гносеологическим источником экзистенциализма является проблема не сущности, а существования человека; проблема соотношения рациональных и иррациональных форм постижения «самости» человека.

Если И. Кант ставил вопрос «что такое человек, что он может и на что смеет надеяться», то экзистенциализм вопрошает: «Можно ли стать человеком в эпоху абсурда и если да, то как, каким образом?»

На экзистенциональную методологию известное влияние оказал «феноменологический метод» Э. Гуссерля (1853–1938), который позволяет встать по отношению к потоку человеческого сознания на позицию внутреннего вхождения в него, что обеспечивает возможность непосредственного «видения», понимания структур «чистого сознания» с последующим его описанием.

Категориальный каркас экзистенциализма составляют такие категории, как «экзистенция», «бытие», «ничто», «сущность» и «пограничная ситуация».

Разброс взглядов философов-экзистенциалистов еще больше, чем среди представителей философии жизни, хотя все они исходят из приоритета экзистенции (выбор жизненного пути и программа поведения человека определяется не его сущностью, а его существованием, не общими соображениями, а личными конкретными переживаниями).

При всем своеобразии принятия феноменологического метода и истолковании экзистенциального категориального каркаса различными представителями этой школы главными вопросами для них являются: а) критерий различия подлинного и неподлинного существования человека; б) исследование возможностей, пределов и способов достижения подлинного существования.

Решение этих вопросов открывает дорогу к рассмотрению основной проблемы экзистенциализма — свободы и ответственности.

Заимствуя феноменологический метод у Э. Гуссерля, Мартин Хайдеггер вносит в него существенные поправки. Как и Гуссерль, он считает, что познание не есть вид деятельности, а есть созерцание феномена сознания. В отличие от явления, феномен есть то, что «само себя обнаруживает».

Наука изучает явления, опираясь на принцип доказательности. Философия осмысливает феномен Бытия, опираясь на принцип очевидности. Принцип очевидности усиливается герменевтической ориентацией. Поскольку предмет философии выходит за традиционные рамки субъектно-объектных отношений и не ограничивается только объективной реальностью (предмет науки), то М. Хайдеггер берет на вооружение метафорически-смысловой язык, с тем чтобы выразить субъективную реальность, очертить поле «неизреченной» трансцендентной реальности. (См.: Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993).

Структуру человеческого бытия Хайдеггер представлял как единство трех компонентов: бытие сущего, бытие должного, бытие настоящего. Каждое из них сопряжено со временем, но это время существенно отличается от физического. Сущее бытие связано с прошлым. Но прошлое это не то, что позади. Это то, что постоянно присутствует, обусловливает как будущее, так и настоящее. Прошлое — это некая форма «фактичности», настоящее — это форма «обреченности», будущее — это всего лишь проект.

И в этом смысле экзистенциальный поток времени идет не от прошлого к будущему, а в обратном направлении из будущего, ибо, по М. Хайдеггеру, философия имеет дело не с реальным бытием человека, а с познанием этого бытия.

Если в жизни конкретного человека доминирует будущее с его направленностью к смерти (memento mori), то бытие жизни этого человека является подлинным. Если доминирует настоящее, то бытие этого человека не является подлинным, ибо «мир вещей», суета заслоняет от человека его историчность. Он начинает жить в мире иллюзий, творит не реальные проекты, а мифические. Ориентируясь на принцип «здесь и только сейчас», он теряет свое лицо, растворяется в вещественно-природной или социальной среде. И уже сам склонен рассматривать себя как вещь, определять свою стоимость.

Спецификой неподлинного, падшего, отчужденного бытия человека является своеобразная структура его отношений с другими людьми. Человек неподлинного бытия ориентирован на представление о взаимозамещаемости. Эта взаимозамещаемость (мысленная подставка себя на место другого, а любого другого на свое место) создает феномен усредненности. Появляется функция «среднего» человека.

В условиях иллюзии взаимозаменяемости рождается еще один феномен. Этот «другой», через которого «Я» рассматривает себя, не есть конкретная личность. Он «другой вообще», но под знаком его господства (доминанты) формируется конкретная личность. Она не только конкретизирует себя по образу и подобию этого «другого вообще», но и приумножает господство этого другого. Так рождается третий феномен — «как все».

В неподлинном бытии этот «другой вообще» становится подлинным субъектом, которого М. Хайдеггер именует понятием «Das Man». «Das Man» — это человек повседневности, человек улицы, усредненный человек «массового общества» с его выхолощенной индивидуальностью. Это человек общества, где каждый хочет быть «таким же, как другой, а не самим собой». Никто в этом обществе неподлинного существования не пытается вылезти из массы, расстаться с психологией толпы, а стало быть, никто не будет чувствовать ответственности за свои поступки. Такое общество является благоприятной средой для возникновения тоталитарных политических режимов.

М. Хайдеггер дал блестящую оценку неподлинного бытия, античеловеческого бытия современного общества «массовой культуры». «Неподлинное бытие» есть следствие устойчивой установки на осуществление принципа «здесь и только сейчас». Человек всегда имеет выбор.Но почему он чаще всего выбирает «неподлинное бытие»? Во-первых, этого требуют его витальные потребности, во-вторых, через усредненное «Das Man» человек снимает с себя ответственность, ибо ведет себя как другие. В-третьих, безличное существование помогает скрыть свою обреченность.

В неподлинном бытии человек как бы убегает от самого себя, закрывает глаза на свою перспективу, и в этом смысле он даже испытывает страх перед своим подлинным бытием. И когда он начинает прозревать и обнаруживает след неподлинного бытия, тогда он глушит себя алкоголем, наркотиками или бежит в церковь с раскаянием и надеждой отмолить грехи неподлинного бытия, очиститься перед смертью, расстаться со своим «ничто». Но надежды тщетны. Ничтожный человек не может в полной мере даже оценить свое ничтожество.

Что касается подлинного бытия, то оно начинается с осознания человеком своей истории и своей свободы. Это сознание требует особой подготовки и, с точки зрения М. Хайдеггера, оно достижимо только «перед лицом смерти», когда уходит суета, когда не нужно уже ни обманывать, ни обманываться.

Понимая, что жизнь богаче философских схем, М. Хайдеггер особое внимание обращает на методологию решения практических задач, делая ставку на герменевтику «с ее способностью прислушиваться к тому, что говорит наш язык, как дом нашего бытия». Это занятие трудоемкое, если учесть болезнь современного языка, его засоренность. Прислушиваясь к бытию через язык, можно диагностировать ситуацию. Что касается ее решения, то это уже дело техники. Язык — визитная карточка человека.

Нынешнюю эпоху М. Хайдеггер называет эпохой метафизики, временем неподлинного бытия. Кульминацией этой эпохи является нигилизм как отрицание общечеловеческих ценностей, как вседозволенность усредненного человека, человека вообще, человека в статусе «Das Man».

Вопрос о преодолении метафизики — это поиск выхода из тупика. По Хайдеггеру, первый шаг выхода из тупика состоит в реанимации нашего языка. Язык болеет, он становится все более средством неподлинного бытия, чем основанием духовной субстанции, культуры подлинного бытия. Необходимо возродить язык, его дологические формы, соединив язык философии и язык поэзии, помня о том, что человек хранит бытие в своем языке.

В философии Карла Ясперса и Габриеля Марселя экзистенциализм принимает религиозную форму. Бог есть высшая форма бытия, на которое замыкается экзистенция отдельно взятого человека. Именно эта мера «замкнутости» на Бога и позволяет человеку сохранять свое лицо в условиях «коммуникации с другими экзистенциями».

Если у Хайдеггера представление об интуиции как средстве понимания уникальности человека вызывает ассоциацию с рационализмом Р. Декарта, то Ясперс порывает с этой традицией. Он не оспаривает научное познание об эмпирическом человеке, но поскольку речь идет о выявлении сущности человека, то К. Ясперс, вслед за Г. Марселем, утверждает, что на этом уровне заканчиваются «проблемы» и начинаются «тайны».

Человек, по Ясперсу, осужден жить в обществе, пребывать в истории. Но он способен сохранить свое «Я», сопротивляться и даже переносить кризисы общества, ибо он сохраняет способность к свободе выбора и ответственности за сделанный выбор.

Традиционно считается, что человека формируют биологическая и социальная наследственность. И если общество переживает кризис, с последующим пересмотром ценностей, то ставку делают на педагогику, наивно полагая, что из «ничего» можно создать «нечто». Бесполезно ставить и на молодежь как на олицетворение будущего, если при этом забывать, что это будущее растет из прошлого. Попытка совершить прорыв из кризисного состояния в этом направлении напоминает «прорыв из пустоты и скоропалительное возвращение в пустоту».

Свое слово должна сказать философия как «сознание в осуществлении; сознание бытия в мире». У философии особая стать. Она не служанка религии и науки. Ясперс отвергает позитивизм, ибо он не приемлет «духовную субстанцию» прошлого. Позитивизм ориентирован на будущее без корней.

Ему не знакомы отчаяние и сомнение, он не знает, что есть человек, ибо его экзистенция не объективируется, она трансцендентна.

Экзистенция человека связана с Богом. Без этой связи она была бы «слепой волей к жизни» или «осознанной волей к власти», тогда как она не антиразумна, а сверхразумна.

Благодаря тому, что экзистенция человека замыкается на Бога, она свободна как суверенная единица мира. Без этого «замыкания» человек выступает как «бесплодное, лишенное любви демоническое упрямство». Но человек выступает не только носителем экзистенции как внерациональности, но и разума, олицетворяющего его рациональность.

Экзистенция обеспечивает свободу, разум, коммуникацию. Только через коммуникацию экзистенция может общаться с другими экзистенциями и проявлять ту степень свободы, которая отличается от своеволия и произвола. Через «другого» экзистенция выступает уже не как субъективная иллюзия, а как объективная реальность. Таким образом, коммуникация — это условие диалога экзистенций, их взаимодействия.

Поскольку экзистенция замыкается на божественное, то она полагает не массовое, а единичное общение с ориентиром на истину. Содержанием истины является синтез экзистенции и трансценденции (божественного). Привычное понимание истины как соответствия объекту Ясперс отвергает, ибо считает, что экзистенция принципиально не объективируется. И в этом вопросе науке делать нечего. Несмотря на релятивистский характер понимания истины, содержание экзистенции не игра светотеней, а то, что составляет регламент жизни человека, за что он готов умереть.

Истоки экзистенции человека в трансценденции (божественном), и это принципиально отличает человека от животного. Приобщение экзистенции к трансценденции носит характер не проблемы, а тайны. И пока существует эта тайна, человеческая свобода сохраняет свою гарантию. (См.: Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991).

Французский экзистенциализм при всей специфике взглядов Ж.-П. Сартра и А. Камю в целом совпадает с общей экзистенциальной позицией М. Хайдеггера и К. Ясперса.

По социологическим опросам 60-х гг., Жан-Поль Сартр оказался самым популярным философом XX в.

В 1943 г. он пишет трактат «Бытие и ничто», где объективному миру противопоставил человека, свободного от внешней обусловленности и проектирующего себя.

В своей истории мир динамичен, но постоянны параметры человеческого «Я»: работать, быть среди других, быть смертным. Форма выражения этих параметров сугубо индивидуальна, ибо человек абсолютно свободен в выборе своего бытия. Он контролирует свою волю, проектирует себя. Проект своего «Я» — это не путь к свободе, а ее выражение. Свобода — это не выбор возможностей, а выбор своего отношения к ситуации, которая не зависит от человека. Свобода обеспечивает выбор цели, хотя вопрос о реализации цели остается открытым.

Поскольку свобода — неотъемлемый элемент сознания, то человек «обречен» на свободу. Он не может не выбирать. Свобода, по Сартру, оборачивается тотальным отчуждением. Она может служить обоснованием любого отношения к миру, в силу того, что свобода — постоянный спутник человека. Более того, человек ее заложник. Свобода требует «быть иным», постоянно выбирать, проектировать себя, определять свое отношение к миру и отвечать за этот выбор, испытывая вечное беспокойство и тревогу.

III. Человек как объект философского анализа заявил о себе и в философской антропологии. Предтечей философской антропологии можно считать И. Канта, создавшего в своем учении о морали прецедент «антропологического поворота» в классической немецкой философии. «Праотцом» философской антропологии можно считать и Ф. М. Достоевского. Риторико-гуманистическому «общечеловеку» Просвещения он противопоставил конкретного человека, рассматривая меру человеческого в человеке. Но родоначальниками философской антропологии следует считать Макса Шелера (1874–1928) и Хельмута Плеснера (1892), обосновавших особую концепцию человека как «эксцентрического» существа, устремленного к выходу за рамки непосредственного существования, к бесконечному самоизменению.

В работах «Положение человека в космосе» и «Ступени органического и человек» (см.: Проблема человека в западной философии. М., 1988) М. Шелер и X. Плес-нер обращают внимание, что XX в. не снял, а только приумножил неопределенность по вопросу о происхождении и сущности человека. «Человек больше не знает, что он собой представляет» — такой вывод заставляет отказаться от традиционных подходов и создавать новую методологию.

Религиозная антропология поселила страх в душе человека, а философская антропология Нового времени с ее идеей «разумного человека» породила уверенность человека в себе, веру в свое всемогущество. Заложенная Р. Декартом идея суверенности разума не только породила гегелевскую концепцию «панрационализма», но и воплотилась в ставке на научно-технический прогресс. Разум из системы обеспечения трансформировался в систему самообеспечения. Отныне не он для человека, а человек для него.

К идеям божественного творения человека или разумного его конструирования философская антропология добавила еще две: дионисийского человека и человека деятельного. «Дионисийский» человек сознательно овладевает техникой отключения… разума, полагая, что только так можно осуществить чувственное и жизненное единение с природой. Деятельный человек отрицает особый статус Разума. Сущность человека не в том, что он — существо разумное, а в том, что он — существо природное, наделенное способностью отражать бытие мира. И в этом акте отражения-познания нет никакого ореола святости, покрова тайны. Деятельный человек создает символы (язык), формирует «инструментальный интеллект», отвечающий за познание, проектирование и преобразование, и, наконец, его энергозатраты выше, чем у животного, ибо он вынужден обеспечивать не только физические возможности, но и умственные способности.

М. Шелер полагает, что именно концепция «деятельного человека» преодолевает дуализм души и тела, сознания и материи, подводя все под единый знаменатель — функциональный физический процесс удовлетворения инстинктов воспроизводства, власти и пропитания.

Иллюзорному божественному творению, «человеку разумному» и «дионисийскому» эпатажному человеку концепция «деятельного человека» предложила аксиому. «Деятельный человек» эксцентричен. В поисках желаемого «я» он выходит за пределы своей природы на уровне игры, творчества и риска выбора модели желаемого «я».

Эта концепция красиво обставлена, впечатляет, но не убеждает, ибо оставляет открытым вопрос о причине эксцентричности человека, его основаниях. Похоже, что и авторы этой концепции не спешат поставить последнюю точку в поисках ответа на поставленный вопрос. Будучи одной из многих концепций, концепция «эксцентричности человека» не завершает ряд поиска, что предполагает возможность и других вариантов. Положительным моментом философской антропологии является ее неудовлетворенность во взглядах на природу и сущность человека, обоснование человеческого в человеке, понимание его как самоценности и заостренность на поиск.

Персонализм возник на рубеже XIX–XX вв. прежде всего в США и во Франции. Его основные представители: Э. Брайтмен, Р. Флюэллинг в (США); Э. Мунье, Ж. Лакруа (Франция). Мировоззренческая цель персонализма заключается в том, чтобы примирить религию и культ человека.

Персонализм рассматривает мир как сотворчество, как результат творческой активности Бога и человека. И если Бог выступает верховной личностью, то земная личность признается в качестве первичной творческой реальности. На первом плане в философии персонализма стоит не классический субъект познания, а человеческая личность в полноте своих проявлений. Личность рассматривается в качестве фундаментальной онтологической категории, основной формы проявления бытия. В ней волевая активность и деятельность сочетаются с непрерывностью существования. Но истоки этой активности (творческой) заложены не в самой личности, а в бесконечном начале — Боге. Этим и объясняется постоянная необходимость диалога человека и Бога. Существование индивида, включенного в систему общественных отношений, исключает для него возможность выразить и утвердить свое неповторимое «Я». Общественные отношения требуют выполнения социальной роли, осуществления определенной функции. Как личность, человек может реализоваться только в рамках свободного волеизъявления. Воля ориентирована на «снятие» конечности жизни человека и преодоление тех социальных перегородок, в которые он включен.

Если учесть, что решение той или другой проблемной ситуации всегда исходит из личности, предполагает определенную волевую направленность, оценку, выбор средств, то вопрос о закономерностях общественного развития отходит на второй план. И проблема совершенствования общества уступает место вопросу самоусовершенствования личности.

Поскольку личность находится во враждебных отношениях с социальной действительностью, то оптимальное поведение личности состоит в том, чтобы порвать все отношения с социальной средой и уйти в себя. «Призвание» и «интимность» — это то, что, по Мунье, должно предохранить личность и общество как от тоталитаризма, так и от крайнего индивидуализма, соединить личности между собой в глубинном общении.

Общая установка персонализма — примирить принципы христианства с ключевыми гуманистическими ценностями, создать цивилизацию без антагонизмов и угнетения, обеспечить «новое Возрождение» — вызывает не только чувство симпатии, но и понимание того, что это еще одна утопия, ибо апелляция к личности при игнорировании социальной среды — это еще одна крайность.

 

 

Это направление включает социальную философию франкфуртской школы, философию неофрейдизма и Римский клуб. Все они имеют свою «визитную карточку», но всех их объединяет критическое отношение к социальной действительности, к системе «общество-природа-человек».

Эволюция франкфуртской школы предстает как движение от «критической теории общества» (М. Хоркхаймер, Г. Маркузе) к пессимистической философии истории (поздний Хоркхаймер), к «негативной диалектике» (Т. Адорно и поздний Г. Маркузе) и, наконец, к пессимистическому примиренчеству (Ю. Хабермас).

Представители школы выступали в роли критиков развитого индустриального общества, обеспечившего тотальное отчуждение и производство «одномерного человека». За критикой последовало обоснование тезиса о том, что субъектом грядущей революции может быть только тот, кто еще не стал рабом «одномерного сознания», кто не стал одномерным человеком. С точки зрения представителей франкфуртской школы — это критически мыслящая интеллигенция и студенчество.

Поскольку отношение к революции не было однозначным, то в рамках этой школы оформляется еще один тезис. Суть его в том, что социальной революции должна предшествовать «революция человека», направленная против тотальности «одномерного сознания». Эта революция ориентирована на игнорирование правил «игры» общества, где человеку уготована роль быть всего лишь функцией общественного производства.

Основная причина социального зла, по мнению сторонников этой школы, заключена в научно-технической «рациональности». Индустриальная эксплуатация природы обернулась эксплуатацией человека. Научно-технический прогресс превратился в инструмент власти над человеком, проник и парализовал культуру, превратив ее в «масскультуру» (См.: Хоркхаймер М. и Адорно Т. Диалектика просвещения; Маркузе Г. Эрос и цивилизация; Он же. Одномерный человек).

К сожалению, тотальная критика развитого индустриального общества без существенных конструктивных предложений носит деструктивный характер. Не этим ли объясняется всплеск внимания к идеям этой школы у студенческого движения в мае 1968 г. и последующее угасание этого внимания по мере осознания дефицита конструктивности ее идей.