Изоляция личности – форма государственного принуждения

 

В целях обеспечения правопорядка, жизни и здоровья населения государство вынуждено прибегать к принуждению в форме изоляции определённых категорий лиц.

В работах Р. С. Маковика и Н. Р. Бессараб проблема изоляции как социального и правового явления рассмотрена посредством характеристики различных её видов. По мнению исследователей, изоляция применяется как форма принуждения в отношении правонарушителей, больных социально опасными заболеваниями (хронических алкоголиков, наркоманов, больных туберкулёзом, инфицированных и больных СПИДом, иными инфекционными заболеваниями), а также лиц, подвергаемых карантинным мерам. Социальной формой изоляции могут быть признаны условия самоизоляции либо дезадаптации личности в обществе^[2].

Вместе с тем, изоляция в целях ограничения доступа граждан на определённые территории и объекты отличается от режима изоляции конкретных физических лиц посредством специфического принуждения в виде охраны, надзора и режима функционирования учреждения или органа государства, исполняющего лишение свободы. Если в первом случае изолируется объект или территория, то во втором изоляции подвергается непосредственно человек.

По уголовному праву России основной формой изоляции осуждённых является наказание в виде лишения свободы на определённый срок. Принуждение к изоляции применяется к лицам, совершившим, как правило, тяжкие и особо тяжкие виды преступлений.

В научной литературе вполне обоснованно отмечается, что до настоящего времени не дано исчерпывающего толкования основного признака понятия «лишение свободы», т. е. изоляции осуждённого^[3]. Данное положение в правовой науке, во-первых, осложняет законодательное выражение таких видов наказаний, как лишение свободы на определённый срок, пожизненное лишение свободы и арест. Во-вторых, оно порождает теоретическую полемику по поводу категоризации таких видов наказаний, как: лишение свободы с отбыванием в колонии-поселении, ограничение свободы, содержание в дисциплинарной воинской части. В-третьих, оно не позволяет более чётко соотнести понятия «изоляция», «режим», «охрана», «надзор». В-четвёртых, недостаточно полная теоретико-правовая оценка понятия «изоляция» как признака лишения свободы не позволяет принимать адекватные меры по повышению уровня обеспечения прав человека в деятельности исправительных учреждений.

Чтобы уяснить сущность изоляции в лишении свободы, необходимо рассмотреть и оценить другие виды государственного принуждения, связанные с изоляцией, а также иные меры принудительного и непринудительного характера, влекущие нарушение нормальных социальных связей человека в обществе, ограничивающие реализацию его права на свободу.

Изоляция (от франц. isolation – разобщать) – обособление кого-либо или чего-либо, лишение связи с окружающей средой^[4].

Следует отметить, что в теории права на протяжении ряда лет ведётся дискуссия по поводу оценки категории «изоляции» осуждённого как признака лишения свободы. Р. С. Маковик, П. И. Колеватов, Н. Р. Бессараб и др. отстаивают положение, согласно которому «изоляция» правонарушителя и некоторых иных категорий лиц признаётся правовой категорией, но пока недостаточно теоретически обоснованной и чётко выраженной в законодательстве. Иная точка зрения у Л. П. Рассказова и И. В. Упорова: они не признают её правовой категорией^[5].

Наиболее точное определение изоляции как правовой категории дал Р. С. Маковик: это «принудительное, от имени государства осуществляемое временное правовое ограничение социальных связей личности с ранее внешне окружавшей её общественной и природной средой обитания (микросредой) в специально установленных и оборудованных государством местах, определённых законом целях, установленных компетентным органом»^[6].

Действительно, изоляция как принудительный компонент является средством удержания осуждённого в определённом месте для ограничения свободы действий, как правомерных, так и противоправных. В этом смысле объектом воздействия является свобода личности как ценность, которой осуждённый временно «лишается».

Изоляция человека как форма государственного принуждения различается по видам в зависимости от оснований её применения, функционального назначения (целей). Она может применяться в форме меры дисциплинарного и административного воздействия, уголовного наказания и уголовно-правовой меры, ограничений в интересах обеспечения медико-санитарной и экологической безопасности^[7].

Для понимания социальной и правовой сущности явления изоляции следует исходить, как отмечают некоторые авторы, из того, что применение её к человеку может быть не только принудительной, не только обеспечиваемой государством (официальной), не только в отношении лиц, представляющих опасность, либо правонарушителей.

Изоляция личности, связанная с разрывом и даже временным нарушением устоявшихся социальных связей, во всех случаях ведёт к её дезадаптации в обществе. При этом происходит так называемое возрастание порога напряжённости и уровня противоречий в отношениях человека и общества. Острота таких противоречий обращена в основном в сферу социальных и личных устоев человека. Какое-то время такое лицо пребывает в состоянии отторжения (изоляции) от общества. Недооценивать развитие социальной формы изоляции нельзя, так как она возникает на скрытых противоречиях неустроенности жизни и неэффективности социальной политики государства. Социальная изоляция нередко затормаживает позитивную активность личности. Она является причиной апатии и появления негативных зависимостей, что ведёт к деградации личности, к противоправному и преступному поведению. Нередко социальная изоляция приводит человека и к его уголовно-правовой изоляции в виде лишения свободы.

С позиций права изоляцию человека разделяют на правомерную и противоправную. К видам правомерной изоляции человека относятся: административный арест, процессуальная мера пресечения в виде заключения под стражу, уголовные наказания в виде ареста, лишения свободы и пожизненного лишения свободы, а также меры уголовно-правового характера. Это различные меры государственного и специального принуждения. Противоправное лишение человека свободы недопустимо и карается законом.

Для оценки изоляции как составляющей наказания в виде лишения свободы целесообразно провести анализ применения правомерных видов изоляции к правонарушителям в порядке меры наказания.

Виды правомерного лишения свободы различаются:

– по целям и правовым основаниям их применения;

– нормативному регулированию исполнения;

– содержанию правоограничений;

– правовому положению лиц, подвергнутых изоляции;

– субъектам применения;

– по органам и учреждениям, их исполняющим;

– по степени изоляции и последствиям применения таких мер.

Защита личности от необоснованных ограничений в нашей стране гарантирована положениями ст. 22 Конституции РФ, в которой провозглашено, что каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. В развитие данного требования уголовно-процессуальный закон воспроизводит эту норму в ст. 10 Уголовно-процессуального кодекса РФ (УПК РФ), в которой предписывается, что никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения. До судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов.

В ч. 1 ст. 108 УПК РФ определено, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы.

Заключение под стражу преследует цель воспрепятствовать обвиняемому (подозреваемому):

1. скрыться от дознания, предварительного следствия или суда;

2. продолжать заниматься преступной деятельностью;

3. угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путём воспрепятствовать производству по уголовному делу (ч. 1 ст. 97 УПК РФ).

Кроме того, мера пресечения может избираться также для обеспечения исполнения приговора (ч. 2 ст. 97 УПК РФ).

В качестве меры пресечения заключение под стражу, как правило, применяется к обвиняемому, т. е. при наличии в деле достаточных данных, которые бы дали основания предъявить лицу обвинение. Этим оно отличается от другой меры пресечения – задержания, применение которого регулируется иными нормами.

Лиц, заключённых под стражу в качестве меры пресечения, подвергают обыску, дактилоскопируют и фотографируют. Им запрещается иметь при себе деньги и ценные вещи; время ежедневных прогулок, количество свиданий с родственниками ограничены. Вместе с тем заключение под стражу как мера пресечения отличается от наказания в виде лишения свободы.

Во-первых, наказание применяется только к лицу, признанному судом виновным в совершении преступления. Мера пресечения применяется к обвиняемому, а в исключительных случаях – и к подозреваемому лицу.

Во-вторых, основанием для избрания заключения под стражу является признание лица в качестве обвиняемого в совершении конкретного преступления в целях дальнейшей процессуальной оценки содеянного им.

В-третьих, в наказании изоляция является карой и имеет целью исправление осуждённого. Мера пресечения – принуждение процессуального характера и не предполагает специального воздействия на личность обвиняемого.

В-четвертых, срок пребывания осуждённого в местах лишения свободы определяется в приговоре суда, а срок применения меры пресечения – конкретными обстоятельствами дела, тяжестью совершённого преступления, стадией предварительного расследования (ст. 109 УПК РФ). Наказание в местах лишения свободы отбывается в соответствии с приговором суда и нормами уголовно-исполнительного законодательства. Лица, подвергнутые содержанию под стражей, принуждаются к изоляции и пребыванию под надзором администрации специального учреждения на основании норм уголовно-процессуального законодательства, а сам порядок содержания под стражей определяется специальным нормативным правовым актом – федеральным законом РФ от 15 июля 1995 г. № 103-Ф3 «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»^[8].

Таким образом, заключение под стражу – это процессуальная мера принуждения, выражающаяся в изоляции обвиняемого, подсудимого, осуждённого, а также – в исключительных случаях – подозреваемого.

Федеральный закон РФ от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ детально регламентирует принципы, основания, условия и порядок содержания лиц в местах предварительного заключения, а также деятельность администрации таких учреждений, основания и порядок освобождения заключённых и другие положения, тем самым выступая гарантом прав и законных интересов граждан^[9].

Безусловно, государство, применяя изоляцию как меру принуждения, обязано создавать цивилизованные условия пребывания в спецучреждениях лиц, подвергнутых такой мере, ибо защита человеческого достоинства от унижения гарантирована в ч. 2 ст. 21 Конституции РФ, на это ориентирует и требование ст. 4 Декларации о защите всех людей от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания^[10].

Государство также обязано решать комплекс задач, которые возникают из самого факта нахождения такого лица под вынужденной «опекой». Это вопросы организации быта, безопасных условий содержания, охраны здоровья, нормальных взаимоотношений с персоналом, привлечения заключённых и осуждённых к труду.

Реформы УИС и изменения в законодательстве позволили снизить остроту проблемы обеспечения досудебной изоляции обвиняемых и подозреваемых в совершении преступлений: сокращено количество лиц, содержащихся в следственных изоляторах, почти в два раза (48 %) дополнительно созданы места для арестованных, что позволило при норме 4 кв. м. жилой площади на одного заключённого приблизиться к показателю 3,9 кв. м.

Необходимо отметить, что основы исправления осуждённых должны закладываться на стадии предварительного расследования. Изоляция в виде содержания под стражей – это ещё не лишение свободы. Это временная, предварительная, вынужденная процессуальная мера. Однако для лиц, в отношении которых она избрана, эта мера становится, по сути дела, началом отбывания лишения свободы, ибо время содержания в следственном изоляторе (СИЗО) засчитывается осуждённым в срок отбывания наказания (ч. 3 ст. 72 УК РФ). Тем не менее, как показывает практика, на уровне сознания персонала и подследственных пока не произошло значимых изменений в понимании существенной разницы между содержанием деятельности СИЗО и деятельности исправительных учреждений. Такое смешение в представлениях объясняется ещё и тем, что на СИЗО возложены задачи исполнения лишения свободы в отношении осуждённых, оставленных в них для выполнения работ по хозяйственному обслуживанию.

Отождествление СИЗО с тюрьмой в сознании подследственных, а также и в психологии персонала не способствует преодолению негатива в отношении пенитенциарных учреждений. Пока СИЗО ещё полностью не освобождены от порочного наследия прошлого. Этому мешают непомерно большие материальные затраты государства на строительство новых и реконструкцию старых СИЗО. Невозможность полномасштабно реформировать деятельность СИЗО не позволяет в настоящее время изменить представление граждан о данных учреждениях, повысить качество работы их персонала, гарантировать в самом полном объёме права подследственных и свести к минимуму возможности СИЗО по воспроизводству тюремных традиций, консолидации заключённых на основе «тюремной» субкультуры и «отвержения» их прав. Сокращение общей численности лиц, содержащихся в следственных изоляторах, лишь сократило перелимит их численности в данных учреждениях.

На наш взгляд, деятельность следственных изоляторов должна предопределять позитивные исправительные перспективы функционирования исправительных учреждений, поэтому любые нарушения прав подозреваемых, обвиняемых и подсудимых во время их содержания в СИЗО компрометируют саму идею применения изоляции в целях исправления осуждённого.

Правовой характер изоляции лиц, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, очевиден. Именно в данном виде изоляции наиболее отчётливо выражается её сущность и правовой характер.

Новым видом наказания, связанным с изоляцией осуждённого в специальных учреждениях, является арест (ст. 54 УК РФ). По своей сути он является краткосрочным лишением свободы, а арестные дома (гауптвахты для содержания военнослужащих) – это разновидность тюремных учреждений.

Законодатель предусмотрел применение ареста за преступления небольшой и средней тяжести. Анализ норм Уголовного кодекса РФ позволяет отметить, что законодатель, на наш взгляд, недостаточно разграничил условия применения судами ареста и лишения свободы. Будет ли это способствовать формированию нормальной практики их применения? Дело в том, что санкции ряда составов преступлений имеют в альтернативе наказаний и арест, и лишение свободы. Таким образом, за одно и то же преступление, например, суду предоставлено право изолировать осуждённого, применив к нему либо арест от одного до шести месяцев, либо лишение свободы от двух месяцев до двух лет (ч. 1 ст. 266 УК РФ). Представляется, что арест как наказание, связанное с изоляцией осуждённого, не должно включаться в санкции в альтернативе с лишением свободы. Его целесообразно использовать в качестве «пограничного» между лишением свободы и наказаниями, не связанными с изоляцией осуждённого. Лишение свободы должно стать единственным наказанием в безальтернативных санкциях. Дело в том, что в настоящее время применение такой санкции не означает обязательную изоляцию осуждённых, так как у суда имеется достаточно широкая возможность направить их в колонии-поселения, а также применить к ним условное осуждение либо иные более мягкие виды наказаний в порядке требований ст. 64 УК РФ.

Арест и лишение свободы не схожи и в том, что законодатель признал первое по отношению ко второму более мягким видом наказания, закрепив соответствующее их местоположение в системе наказаний (ст. 44 УК РФ) – «арест» в п. «и», а «лишение свободы на определённый срок» – в п. «л». Их различные карательные свойства характерны и тем, что максимальный срок ареста не может превышать шести месяцев, а степень изоляции в арестном доме приравнена к тюремному режиму. Арест как «шоковое» наказание с элементами изоляции мог бы, на наш взгляд, представлять собой один из видов краткосрочного лишения свободы. С другой стороны, арестные дома так или иначе могли бы представлять собой систему новых малых региональных тюрем либо специальных арестных помещений при исправительных учреждениях и следственных изоляторах. Карательный эффект данного вида наказания должен заключаться в сочетании строгости и кратковременности. Строгость ареста должна соответствовать категории и характеру преступления, а краткосрочность – не превращать его в тюремное заключение.

По нашему мнению, полностью отказываться от ареста как вида уголовного наказания нецелесообразно только потому, что для создания материальной и организационной основы для его применения требуются значительные финансовые средства. Очевидно, что создание арестных домов и соответствующих помещений при ИУ – это путь реформирования системы ИУ в целом. Практически преобразование исправительных колоний в исправительные комплексы с наличием основного вида режима и специализированных участков других видов режима уже имеет место на основании требований уголовно-исполнительного законодательства (ч. 2 ст. 74 УИК РФ).

В оценке сущности наказания в виде содержания осуждённого в дисциплинарной воинской части в правовой науке отмечаются различные подходы.

Полагаем, что этот вид наказания является специальным. Сущность и содержание правоограничений в нём мало чем отличается от характера организации службы в Вооружённых силах России. С другой стороны, характер правоограничений в этом виде наказания значительно отличается от правового выражения сущности и содержания лишения свободы и ареста^[11].

Степень изоляции в дисциплинарной воинской части лишь несколько усилена в сравнении с ограничениями в обычной воинской части. В них изоляция военнослужащих является специфическим признаком наказания, но не в такой степени, как в лишении свободы. Его отличительным признаком является то, что осуждённые военнослужащие обособляются в специфическую группу и содержатся в специальных воинских частях, а не в исправительных учреждениях. После отбывания такого наказания они направляются в обычные воинские части.

Проведённый нами сравнительный анализ различных видов принуждения, связанных с применением изоляции, позволяет более точно определить сущность изоляции осуждённых к лишению свободы, а также оценить его правовую форму.

Изоляция как государственное принуждение – исключительная по характеру правового установления и форме применения вынужденная мера. Так как изоляция человека противоречит естеству бытия и конституционным принципам признания и гарантии государством прав и свобод человека и гражданина, неприкосновенности его личности (ст. 17, 18, ч. 1 ст. 22 Конституции РФ), то и её применение должно отвечать определённым требованиям:

– носить правовой характер (основания её применения закреплены в законодательстве России, в качестве которых выступают противоправность поведения и общественная опасность конкретных лиц);

– применяться в интересах защиты общества как карательно-превентивное средство;

– право на её применение принадлежит узкому кругу субъектов (суду, определённым должностным лицам, наделенным специальными полномочиями);

– для исполнения данной меры создаются специализированные органы и учреждения с необходимыми условиями для нормальной жизнедеятельности лиц, в них содержащихся, и режимом изоляции;

– деятельность по её применению и исполнению подконтрольна и может быть обжалована;

– изоляция осуждённых ограничена временными рамками и не представляет собой полной оторванности конкретного человека от внешнего мира и общества;

– изоляция не влечёт ограничений внутреннего мира человека, хотя призвана оказывать влияние на него;

– изоляция не направлена на причинение физических страданий осуждённому, а ориентирована на поддержание его нормального физического состояния;

– организация изоляции осуждённого связана с необходимостью государства обеспечивать решение большого блока социальных задач и проблем ресоциализации таких лиц.

Действующее законодательство в системе мер государственного принуждения определяет и такие виды правовых ограничений, как «ограничение свободы без изоляции», «изоляция от общества», «строгая изоляция от общества». Понятие «изоляция осуждённого» не конкретизируется, а выражается посредством указания на учреждение, призванное исполнять наказание. Тем самым нормативное выражение термина «изоляция» как бы утрачивает свою правовую суть, облекаясь в категорию, обозначающую технологию «заключения осуждённого». Тогда как изоляция осуждённого – это прежде всего правовое отношение, сущностью которого является принуждение в виде заключения осуждённого и его содержание в специализированном учреждении. Определяющими чертами содержания уголовно-исполнительных правоотношений по обеспечению изоляции осуждённого являются, с одной стороны, право государства обеспечить на основании приговора суда, вступившего в законную силу, заключение осуждённого в исправительное учреждение соответствующего вида и режима в течение срока, с соблюдением условий, установленных уголовно-исполнительным законодательством, с другой – обязанность осуждённого пребывать в месте заключения, соблюдать установленный в нем порядок и не допускать правонарушений, содействовать реализации мер и программ ресоциализации.

Проблема изоляции личности как социального явления и формы государственного принуждения нами оценивается с позиций правового выражения понятий «свобода личности», «общественная безопасность», «правопорядок», «государственное принуждение». Такой подход позволяет сделать некоторые выводы.

1. Недостаточная изученность проблемы правового выражения изоляции личности как формы государственного принуждения, элемента механизма правосудия может влечь отставание государственной политики в выработке эффективных правовых и организационных основ её применения и реализации.

2. Социальное развитие превратило свободу личности в исключительно важную ценность, подлежащую защите, в том числе и уголовно-правовыми средствами. Вместе с тем свобода личности как совокупность правовых отношений способна выступать в качестве объекта правовых ограничений в связи с различными жизненными обстоятельствами, а также поступками людей, особенно противоправным их поведением.

3. Изоляция осуждённых является правовым институтом, а процесс её исполнения имеет сложное социальное, политико-юридическое и психолого-педагогическое содержание. Поэтому теоретическое обоснование понятия «изоляция осуждённых» как правового явления имеет важное значение для определения правового статуса осуждённого и исправительного учреждения, роли государства в уголовно-исполнительных правоотношениях, с одной стороны, а также в формировании и реализации уголовно-исполнительной политики – с другой.

1.2. Лишение свободы на определённый срок:
уголовно-правовой аспект изоляции осуждённых
в исправительных учреждениях

 

Закрепление в Уголовном кодексе РФ понятия «лишение свободы на определённый срок» активизировало процесс теоретического осмысления и оценки основного признака данного вида наказания, каким является изоляция осуждённых в специальных исправительных учреждениях.

В лишении свободы И. С. Ной сущность наказания видел «…в самом факте лишения свободы» – в изоляции. Однако, он считал, что его содержание, кроме этого составляют, «…режим лишения свободы, принуждение всех способных к труду заключённых заниматься общественно полезным трудом, повышать свой общеобразовательный уровень и т. п.»^[12].

Другие учёные полагают, что предназначение норм уголовно-исполнительного законодательства – чётко воспроизводить сущность кары и ее содержания, не изменяя их. Тем самым, на наш взгляд, находит подтверждение точка зрения, согласно которой сущность и содержание наказания должны находить отражение в уголовном законодательстве^[13]. Это означает применительно к лишению свободы, что изоляция является его сущностью, но она не является всеобъемлющей. Уголовно-исполнительное законодательство лишь уточняет её характер и пределы.

В своё время наиболее точно оценил сущность лишения свободы Н. А. Стручков: «Анализируя конкретные признаки лишения свободы, нужно подчеркнуть, что содержание осуждённого в исправительно-трудовом учреждении создает определённую форму изоляции, в чём, прежде всего, выражается свойственная данному наказанию кара»^[14].

Вместе с тем отдельные исследователи отмечают, что и в УИК РФ нет исчерпывающего содержания лишения свободы[15]. Представляется, что содержание изоляции определяется общим форматом принуждения – содержанием осуждённого в ИУ под охраной и постоянным надзором. Фактор принуждения и его параметры лишь определяются (очерчиваются) в нормах уголовно-исполнительного законодательства. Тем самым сущность наказания – «изоляция» – конкретизируется в своём собственном содержании. Однако в силу ещё недостаточной разработанности её содержания в теории, а также невозможности по объективным причинам придать уголовной и уголовно-исполнительной политике несколько иную направленность, оно пока сохраняет определённые недостатки.

Нечёткое правовое выражение понятия лишения свободы в уголовном законодательстве влекло несовершенство регулирования и порядка исполнения данного вида наказания.

Следует отметить, что уголовно-правовая характеристика понятия «изоляция» выражена ограниченно и недостаточно определённо. Это явилось причиной поиска общих подходов к научному толкованию понятия изоляции осуждённого, её сущности и содержания, сделанных П. И. Колеватовым, В. В. Мясниковым, А. В. Симоняном в своих диссертационных исследованиях. П. И. Колеватов определяет понятие «изоляция осуждённых в исправительных колониях» как принудительное помещение на основании вступившего в законную силу приговора (или определения суда) в отношении конкретного лица, приговорённого к лишению свободы в тот или иной вид исправительного учреждения на срок, указанный в приговоре или определении, лишение его права свободного передвижения, ограничение гражданских прав, социальных связей с целью исполнения уголовного наказания В лишении свободы А. В. Симонян под сущностью наказания подразумевает кару, не уточняя её специфических признаков. Признак наказания в виде изоляции осуждённого он относит к элементу его содержания^[16]. Сама же содержательная сторона данного понятия им определяется совокупностью норм уголовно-исполнительного законодательства, закрепляющих организационно-правовой механизм дифференциации осуждённых (систему исправительных учреждений), понятие режима в них и средств его обеспечения, регламентирующего условия отбывания наказания в исправительных учреждениях, порядок исполнения наказания в виде лишения свободы в исправительных учреждениях разных видов.

Однако такое определение сущности и содержания конкретного вида наказания в полной мере не может быть принято. И. С. Ной отмечал по этому поводу, что кара является сущностным элементом наказания, но в каждом виде наказания она проявляется совокупностью специфических признаков. «Кара является системой. Именно с помощью этой системы можно не только определить состав кары в каждом виде уголовного наказания, но и, выявив специфический элемент уголовной кары, отличить уголовное наказание от других мер правового принуждения»^[17]. Сущностным элементом и карой в лишении свободы является изоляция осуждённых в исправительном учреждении.

В. В. Мясников, стремясь увидеть в лишении свободы родовое понятие, включающее в себя арест, лишение свободы на определенный срок и пожизненное лишение свободы, в силу признания в них единого сущностного признака – изоляции осуждённого в спецучреждениях, на наш взгляд, оценил лишь то, что указывает на их схожесть.

Н. А. Стручков, сопоставляя понятия «изоляция от общества» и «изоляция от внешнего мира», аргументировал предпочтительность первой формулировки для законодательного закрепления^[18]. Тем не менее, полагаем, что ни первая, ни вторая формулировка не является приемлемой для выражения характера изоляции, осуществляемой исправительными учреждениями, ибо такая направленность изоляции в определённой степени противоречит цели исправления осуждённых. В настоящее время значительной части осуждённых предоставляется право пребывать за пределами исправительного учреждения (ИУ).

Осуждённого изолируют в исправительное учреждение в порядке реализации кары и содержат там при сохранении социально полезных связей (ст. 9 УК РФ) и участии общественных объединений в его исправлении (ст. 23 УК РФ), но от общества он не изолируется В такой постановке проблемы изоляции осуждённых есть определённый смысл, ведь осуждённые в период отбывания лишения свободы имеют право на выезд за пределы исправительного учреждения (ст. 97 УК РФ), могут вступать в брак и в состоянии поддерживать семейно-брачные отношения.

В. В. Мясников полагает, что изолировать кого-то означает отдалить от других, лишая общения с кем-нибудь, ограждая от чего-нибудь. Поэтому, помимо ограничения свободы, передвижения, изоляция включает в себя и ограничение контактов с прежней социальной средой. «При этом следует иметь в виду, что осуждённый ограничивается в свободе передвижения не только территорией исправительного учреждения. Так, территория исправительной колонии поделена на ряд изолированных участков, выходить за которые осуждённым без разрешения администрации запрещено. Передвижение групп осуждённых за пределами изолированного участка должно осуществляться строем. Наивысшая степень изоляции осуждённых обеспечивается в тюрьмах. Осуждённые, отбывающие наказание в тюрьме, ограничены в свободе передвижения пределами камеры»^[19]. Представляя в таком виде изоляцию, В. В. Мясников, на наш взгляд, применяет разнопорядковые её понятия. В понятии «лишение свободы на определённый срок» законодатель категорию «изоляция от общества» употребляет для выражения характера изоляции, а не её степени и содержания. Поэтому полагаем, что уточнения В. В. Мясникова не проясняют противоречивость норм ч. 1 ст. 56 УК РФ и ч. 2 ст. 43 УК РФ в том, что «изоляция от общества осуждённого» не согласуется с ролью общества в организации процесса его социализации.

Признавая изоляцию осуждённого не просто ограничением свободы, а содержанием его в специализированном учреждении, А. В. Симонян аргументирует необходимость переименовать «наказание в виде лишения свободы» в «заключение в исправительном учреждении (колонии или тюрьме)»[20]. Такой подход отражает механизм изоляции, но не указывает на то благо – объект, которое подвергается ограничению.

Изоляция осуждённого является и карой, и формой отторжения осуждённого от общества. При исполнении лишения свободы на определённый срок осуждённый практически не изолируется от общества. Его содержание в исправительном учреждении носит исправительно-ресоциализационный характер.

В понятии наказания в виде лишения свободы на определённый срок под изоляцией осуждённого подразумевается помещение его в исправительное учреждение. Содержание же изоляции выражено в нормах уголовно-исполнительного законодательства. Таким образом, сущность лишения свободы – изоляция осуждённого в ИУ (ч. 1 ст. 56 УК РФ) – по способу нормативного закрепления (форме) оказалась бланкетной, комплексной и сложной. Возможно поэтому, на наш взгляд, некоторые исследователи в изоляции осуждённого, осуществляемой с помощью ИУ, видели лишь одну сторону – сам механизм заключения осуждённого, а правовая сторона её содержания в силу рассредоточения норм по другим институтам уголовно-исполнительного права была «деинституализирована».

Тем самым проблемы правового выражения изоляции «терялись» в нормах, характеризующих режим и надзор в ИУ, конвоирование и перемещение осуждённых, изменение условий содержания и вида ИУ. Напрашивается и другой вывод, что в советский период проблема правового выражения изоляции осуждённых к лишению свободы была не востребована в силу высокой степени идеологизации теории и правового регулирования «исправительно-трудового процесса». С другой стороны, признание изоляции осуждённых в ИУ правовой, а не «технологической» категорией^[21] ставило проблему совершенствования правового механизма её реализации и обеспечения реальных гарантий прав осуждённых.

Общие требования содержания изоляции осуждённых в ИУ отражены в нормах гл. 13 УК РФ. В нормах гл. 16 и 17 УК РФ регламентируется порядок и условия отбывания лишения свободы в различных видах ИУ. Таким образом, в указанном комплексе норм выражается и содержание карательной стороны данного вида наказания, и особенности изоляции осуждённых в различных видах ИУ, на разных режимах, условиях отбывания наказаний в конкретном виде ИУ (тюрьме, ВК).

Однако теоретические исследования проблемы изоляции осуждённых пока не изменили общие подходы к её традиционной трактовке, в которой она по-прежнему не истолкована как самостоятельная правовая категория.

Получается так, что если осуждённый совершил тяжкое преступление, то ему должен быть определён общий режим отбывания в ИК, а при совершении особо тяжкого преступления – строгий режим отбывания наказания в ИК. Оба эти вида режима ИК, выполняя функцию дифференциации осуждённых, различаются одновременно большим объёмом правоограничений, усилением степени охраны, надзора и контроля. Полагаем, что такое понятие режима не совсем правильно. Уместно здесь напомнить и известные рекомендации Положения о европейских тюрьмах, в котором отмечается, что содержание в заключении в силу лишения человека свободы является наказанием само по себе. Поэтому считаем, что наказание в виде лишения свободы (и срочное, и пожизненное), выраженное в порицании осуждённого в содеянном, в изоляции его от общества, в определённых правоограничениях (условиях содержания), должно исчерпываться этими признаками, соответствовать тяжести совершённого преступления и (факультативно) личности преступника».