Ориентации и установки деятельности в российской

Политической культуре

 

Политические ориентации социальных групп являются базовыми элементами политической культуры. Ориентации выражают на инструментальном уровне «ценностное ядро» культуры группы, позиционируют эти ценности в реальной (изменчивой) системе координат. Для анализа партийных ориентаций в современной России наиболее подходит модель Б.З. Докторова. Она включает две оси координат: «открытость / сопротивление переменам» и «индивидуализм / коллективизм». Идеологическим выражением первой оси выступает деление на либералов и консерваторов, а вторая ось создает деление на правых и левых. На уровне ценностных ориентаций либералы предпочитают свободу, а консерваторы – порядок. Левые более всего ценят справедливость, а правые – права человека.

Разумеется, между идеологическими предпочтениями и политическими ориентациями не может быть высокой меры соответствия. Ведь большинство российских субъектов политики идейно неопределенно, прагматично по лозунгам. Партийная система динамично развивается (между «думскими» кампаниями за 4 года меняется 1/2 участников выборов).

Представляет большой интерес операционализация ориентаций политической культуры. Исследование политических установок и ориентаций важно для того чтобы выявить факторы формирования политических предпочтений. Проблема легитимности особенно важна для обществ, переживающих быстрые трансформации.

Установка (attitude) – предуготовленность субъекта к определенному восприятию объекта, т. е. когнитивные смыслы ориентации человека в мире. Установки выражают глубокие мотивационные потребности – например, ощущение включенности в структуру социальных связей, близости с социальным окружением, безопасности; самопознание и самоутверждение (см. работы Р. Лилльбакка, У.Ф. Стоун и П.Э. Шаффнер, Д. Катца и Э. Скотланд).

По выводу Е.Ю. Мелешкиной, политические установки – это способы восприятия действительности и самооценки, мышления и деятельности граждан. Они характеризуют взаимоотношения индивидов с политическими институтами и лидерами, а также отражают субъективную готовность людей принимать жизненные ориентиры, цели, ценности, нормы и стереотипы поведения.

Принято выделять три основных типа установок: когнитивные, аффективные и поведенческие. В.А. Ядов предложил следующую типологию установок. Система личностных диспозиций образует иерархию: на её вершине – направленность интересов и система ценностных ориентаций. На среднем уровне – система обобщенных установок на отдельные объекты и ситуации. Нижний уровень – поведенческая готовность к действию в конкретных ситуациях.

На основе типологии установок, по В.А. Ядову, разработана система личностных политических диспозиций. Е.Ю. Мелешкина считает «вершиной» системы установок совокупность ценностей, имеющих отношение к политическим явлениям. Средний уровень – установки, характеризующие отношение индивидов к институтам политической системы и лидерам, а также оценки своего места и роли в отношении политической системы. Нижний уровень – установки поведения относительно типов участия в политике, конкретных действий.

Е.Ю. Мелешкина, ссылаясь на работы Х. Линца и А. Степана, Д. Лэйна, отмечает, что поведенческие установки взаимосвязаны с ценностями интерактивно. Идет и обратная связь, поведенческие установки влияют на нормы и ценности группы: под влиянием, в первую очередь, институциональных условий. Взаимосвязь разных типов установок может быть также представлена в рамках модели «воронки причинности» А. Кэмпбелла. Она объясняет возникновение поведенческой установки на выборах тем, что аккумулируются и интегрируются установки других уровней.

Основной уровень фундаментальных установок – жизненные позиции людей. Они отражают социальные онтологии, т.е. общее отношение человека к миру. В его основе – шкала позиций по фундаментальным вопросам о смысле человека и жизни.

Второй слой установок отражает влияние социетальных размежеваний, формирование статусных диспозиций.

Третий слой составляют идеологические предпочтения, т.е. попытка рационального обоснования статусных диспозиций. Помимо статусных установок, они определяются также условиями политической социализации человека, типом политической культуры.

Четвертый, самый прикладной, слой образуют субъективные мнения и суждения, возникающие под влиянием краткосрочных факторов, как эмоциональные реакции на них.

Герберт Китчелт предложил в качестве осей политических предпочтений в посткоммунистических обществах два основных измерения: 1) по отношению к роли государства в экономике: либералы или этатисты; 2) по отношению к открытости внешнему миру: «космополиты» или сторонники закрытости. По мнению Г. Китчелта, основное идеологическое размежевание в условиях посткоммунизма проходит между «либералами-космополитами» и «авторитарными этатистами».

Так, социально-демографические факторы установок измеряются по численности и плотности населения, уровню урбанизации и давности проживания, поселенческой сети и дистанции между поселениями, миграционному сальдо, возрасту, образованию, профессиональному составу жителей.

Этнический фактор измеряется в индикаторах процентного веса этнических групп и их субкультур, компактности либо дисперсности этнических ареалов, консенсусу или конфликту взаимоотношений между народами, автостереотипах и стереотипах восприятия партнеров общения.

Надо определить размежевания (cleavages) политической культуры. Наиболее доступный, массовый и сопоставимый материал дают социологические опросы «на входе» и итоги голосований «на выходе». С.В. Чугров проследил размежевания «Север – Юг», «Запад – Восток», «русские – полиэтничные регионы», «пограничность – центральное расположение».

Водораздел «Север – Юг» имеет исторические корни. Он связан с делением на Русь и бывшее Дикое поле – степную зону колонизации XVI–XIX вв.; с хозяйственной специализацией (промышленный Север и аграрный Юг); с долгосрочным демографическим и миграционным перенапряжением Юга и депопуляцией Севера. Кроме этого, все центры политико-культурных инноваций: Москва, Санкт-Петербург и центры адаптивного ряда: Нижний Новгород, Екатеринбург, Самара, Новосибирск расположены на севере. Север более урбанизирован. Отсюда – «эффект 55-й параллели» на выборах 1990-х гг., когда Север проявлял поддержку реформ, индивидуалистические и либеральные ориентации, а Юг выражал консервативный и корпоративистский тип культуры.

Водораздел «Запад – Восток» проявился по-иному критерию, чем «Север – Юг». Ведущим фактором размежевания стал нонконформизм, недоверие «начальству» в противовес покорности властям. В Европейской России сложились патерналистская самодержавная система власти, государственная роль православной церкви, крепостное право. За Уралом, напротив, «вольная» модель поведения серьезно поправляла власть. Давление необъятной территории веками выковывало иной характер – самостоятельный, вольнолюбивый, прагматичный. В Сибири и на Дальнем Востоке не было массового крепостного права. Сюда веками ссылали вольнодумцев. Велика была роль уголовной субкультуры. Массовые миграции, которые порождали «проточную культуру» (термин Л.Е. Бляхера): чувства незакрепленности, ревности к «большой земле» и парадоксальным образом – противостояния всему зарубежному.

Водораздел «русские – полиэтничные регионы» лишь отчасти совпадает со статусом субъектов Российской Федерации, поскольку в 20 из 26 «этнических» регионов (республиках и автономиях) русские относительно преобладают по численности, а еще в 3 являются весомым меньшинством. И напротив, политико-культурная роль этнических диаспор довольна высока в областях и краях Юга России, Среднего Поволжья, Сибири, в крупных городах (анклавно). В 1990-х гг. проявлялась четкая зависимость политических ориентаций республик от успехов их экономики и удельного веса русскоязычных жителей. Но позже такая зависимость почти исчезает, сменяясь на лояльные правящим элитам ориентации.

Анкетные вопросы, а также глубинные интервью, проведенные Л.М. Дробижевой с представителями элит, подтвердили низкий уровень политической идентификации. Так, татары – жители городов республики, поставили единство с людьми близких политических взглядов на 7-е место из 9 вариантов ответа. Вместе с тем этническая идентичность респондентов превышает чувство причастности к региону.

В республиках уровень региональной идентичности выше, чем в областях и краях. Л.М. Дробижева объясняет этот факт обстоятельствами создания республик, сформированностью их самосознания ко времени распада СССР, политическими преимуществами статуса в сравнении с другими субъектами Федерации. Региональная идентичность в республиках, как правило, строится на основе этнических ценностей «титульной» группы. Степень совместимости регионального и этнического начал зависит не только от состава населения, но и от уровня толерантности идеологем этноэлиты, от политики правящих элит федерации и её субъектов.

Водораздел «пограничные – глубинные сообщества» проявляется в повышенном патриотизме жителей окраин. Центростремительные и патерналистские настроения пограничных сообществ закономерны. В большинстве этих субъектов РФ болезненно ощущаются проблемы контрабанды, терроризма, неконтролируемой миграции. В некоторых сообществах сильны опасения иностранной экспансии (Юг России, Дальний Восток). На основе данного комплекса и возникают черты консервативного поведения: возрождение казачества, голосование за политиков типа В.В. Жириновского, А.И. Лебедя и Д.М. Рогозина, требования твердого порядка и персонализм восприятия власти.

Общими чертами политической культуры России можно счесть установку на отчужденность от власти, высокую степень персонификации политики, «вождизм» и правовой нигилизм. Проявляется, хотя и с разной мерой интенсивности, конфликт ценностей переходного времени: между свободой и уравнительностью, ставкой на риск и стремлением к обеспеченности, открытостью культурным обменам и замкнутостью, терпимостью и нетерпимостью.

Полагаем, что позитивный выход из социокультурного кризиса России возможен на основе учета многообразия политических субкультур, продвижения к гражданской культуре и слабо-конфликтным способам политического участия. Российские политические акторы должны найти компромисс интересов на почве базовых ценностей общества. Синтез позитивных качеств традиционной и инновационной систем ценностей необходим для преобразования политической культуры. Важным направлением информационной политики становится формирование общероссийской гражданской идентичности.

Контрольные вопросы и задания

1. Сравните точки зрения о соотношении политической культуры и политического сознания. Какая точка зрения наиболее убедительна?

2. Составьте словарь понятий по теме «Политическая культура России».

3. Проведите анализ ценностей российского общества по материалам баз данных аналитических центров ФОМ, ВЦИОМ, Центра Юрия Левады, «РОМИР – Мониторинг».

4. Раскройте значение мифов в системе конструирования политической идентичности.

5. Объясните причины несовпадения политических ориентаций и установок в российском обществе на материалах анкетных опросов.

6. Сформулируйте набор политических традиций социальных групп на основе фокус-групп и интервью.

7. Сравните ориентации и установки политической культуры современной России и стран Запада (путем бинарного сравнения).

Рекомендуемая литература

Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура: Подход к изучению политической культуры // Полития. 2010. № 2. С. 122–144, № 3–4. С. 207–221.

Горшков М.К. Российское общество в условиях трансформации. 2-е изд. М., 2003.

Девина И.В. Религия в политической культуре современной России // Россия и современный мир. 2002. № 1(34).

Дубин Б.В. Жить в России на рубеже столетий. Социологические очерки и разработки. М., 2007.

Дубов И.Г. Уровень религиозности и влияние религиозных установок на отношение россиян к политическим лидерам // Полис. 2001. № 2. С. 78-92.

Морозова Е.В. Региональная политическая культура. Краснодар, 1998.

Политическая наука. Идентичность как фактор политики и предмет политической науки / ред. и сост. О.Ю. Малинова. М., 2005.

Политическая наука. Исследования политической культуры: современное состояние / ред. и сост. О.Ю. Малинова, И.И. Глебова. М., 2006.

Попова О.В. Политическая идентификация в условиях трансформации общества. СПб., 2002.

Российская идентичность в условиях трансформации: Опыт социологического анализа / отв. ред. М.К. Горшков, Н.Е. Тихонова. М., 2005.

Рукавишников В.О., Халман Л., Эстер П. Политические культуры и социальные изменения: Международные сравнения. М., 2000.

Свобода. Неравенство. Братство: Социологический портрет современной России / под общ. ред. М.К. Горшкова. М., 2007.

 

Библиографический список

1. Алмонд Г., Верба С. Гражданская культура. Политические установки и демократии пяти наций // Антология мировой политической мысли. М., 1997. Т. 2.

2. Морозова Е.В. Региональная политическая культура. Краснодар, 1998.