Истоки и эволюция современной

Эпидемиологии и эпизоотологии

 

Эпидемиология и эпизоотология в интерпретации отечественной гуманной и ветеринарной медицины в отношении базовых принципов и методологии трудно разделимы. Различия, исключая объекты (массовая патология людей или животных различных видов вплоть до рыб и пчел), зачастую основываются на дисциплинарном эгоизме и никому не нужной конфронтации, искусственны и даже вредны, вносят понятийную и семантическую путаницу. Это особо касается темы настоящего раздела, равно как и всего материала книги. Следует объективно признать, что эпизоотология, лучше сказать ветеринарная эпидемиология или эпидемиология животных, в любом контексте безусловно является вторичной дисциплиной, возникла и развивалась вслед за эпидемиологией человека и «копировала» ее. Поэтому в этом разделе и далее, там, где речь идет об общих проблемах заболеваемости как массовом явлении патологии, используется определение эпидемиология, эпидемический процесс; для уточнения сугубо ветеринарных аспектов добавляется эпизоотологическая атрибутика.

Начиная с самых первых документальных сведений о моровых язвах у животных, изложенных в библейской притче о египетских карах (Исход, 9:3-6,9,10; см. ниже), и на протяжении всего добактериологического периода, вплоть до второй половины 19 в., основным источником данных научного и практического порядка в представлениях об инфекционных болезнях были фаталистические наблюдения за их естественным проявлением - возникновением, распространением, течением, угасанием. На их основе были заложены первичные элементы описательно-оценочных методов, приемов и анализа, соответствующих тому историческому уровню развития. С помощью последних были сделаны выдающиеся обобщения, которые в принципе правильно объясняли основные явления эпидемиологии и эпизоотологии - материальную природу заразной болезни, эпидемии и эпизоотии, передачу и распространение инфекции (понятие о contagium vivum), и результировались в создание сначала миазматической, а затем контагионистской теорий (Гиппократ, 460-377 гг. до н.э., Фракасторо, 1478-1553 гг., соответственно). Эти теории в свою очередь уже в средние века открыли возможности для эмпирического развития достаточно эффективных практических мер предупреждения и борьбы с инфекциями, главным образом, организационного, карантинно-ограничительного и гигиенического характера.

Становление эпидемиологии и эпизоотологии как самостоятельных дисциплин ветеринарной и гуманной медицины исторически началось не более чем столетие тому назад, хотя понятие эпидемия как массовое проявление болезней в их естественном возникновении, распространении, течении, угасании, соответствующее современным представлениям, было сформулировано еще Гиппократом. Термины эпизоотия, эпизоотология применительно к повальным болезням животных, по-видимому, впервые использованные в научно-практическом контексте отечественными профессорами ветеринарного отделения Петербургской медико-хирургической академии (В.И. Всеволодов и его последователи, 30-40-е гг. 19 в.), были окончательно узаконены с созданием Международного эпизоотического бюро в 1924 г.

Исходные предпосылки

 

Основанием к становлению и развитию современного эпидемиологического мышления стали успешные исследования, выполненные в середине 19 в. Вместе с тем самым первым опытом изучения проблем, относящихся к эпидемиологии в настоящем понимании, была работа Джона Гронта, лондонского галантерейщика, осуществившего в 1662 г. ретроспективный анализ данных о смертности населения. Он впервые выявил важнейшие в эпидемиологии статистические характеристики рождаемости, смертности, заболеваемости, дал им научную интерпретацию, отметив различия между мужчинами и женщинами, детскую смертность, разницу в заболеваемости городского и сельского населения, сезонные колебания заболеваемости. Однако медициной того времени были не поняты и не приняты эти новаторские и перспективные идеи и методы. С работами Гронта произошло то же, что и с открытиями Фракасторо, Левенгука и др., на столетия опережавшими уровень знаний, менталитет и психологию современников.

Только по прошествии трех столетий, в середине 19 в., Уильям Фарр начал систематический сбор и анализ статистики смертности в Великобритании. Признанному «отцу современной демографической статистики и эпиднадзора», Фарру принадлежат приоритеты в разработке многих основных принципов популяционной статистики и классификации болезней. Он впервые установил влияние на заболеваемость рода занятий (профессии), социального положения и даже высоты над уровнем моря, что можно считать приоритетом в изучении факторов эпидемиологического риска. Фарр разработал многие концепции и приемы, используемые в современной эпидемиологии.

Однако общепризнанным основоположником эпидемиологии, удостоившимся звания поистине «отца практической эпидемиологии», стал британский анестезиолог Джон Сноу. За двадцать лет до открытия микробной этиологии инфекционных заболеваний вообще, в том числе холеры, Сноу провел анализ вспышек этой фатальной болезни в перенаселенном Лондоне, установил причину их возникновения, разработал меры пресечения и предупреждения новых случаев (см. рисунок 1). В результате своих исследований Сноу открыл эпидемические механизмы развития заболеваемости на основе всестороннего изучения и сопоставления патогенеза, условий распространения и пространственного распределения инфекции. Он впервые сформулировал представление о сравнительном анализе и контроле в эпидемиологических исследованиях. По сути это может считаться началом развития эпидемиологической методологии в современном представлении.

 

 

Джон Сноу (1813-1858),

английский врач, основоположник

эпидемиологического анализа

В тот же период выполнены сходные по замыслу и результатам исследования австрийского акушера Игнаца Земмельвейса по причинам эпидемического проявления послеродовой горячки (сепсиса) в родильных учреждениях Вены и американского врача Оливера Холмса по механизму заражения последней за счет антисанитарии (отказ от мытья рук при работе с роженицами). Все эти исследователи применяли необычные для того времени групповые, эпидемиологические методы пространственно-временного сравнительного анализа заболеваемости, формулировки механизмов заражения и возникновения массовых проявлений инфекционных болезней, хотя они не могли их объяснить с этиологических позиций. Таким образом, экспериментальные результаты, свидетельствующие о заражении и передаче инфекции как базовой категории эпидемиологии, были получены задолго до того, как была установлена микробная этиология заразных болезней и обнаружены конкретные возбудители.

В дальнейшем, колоссальные успехи бактериологии и гигиены второй половины 19 в., через которые главным образом реализовывались в научно-прикладном и практическом плане элементы и достижения учения об инфекционных болезнях в целом, эпидемиологии и эпизоотологии в частности, обнадеживающие перспективы микробиологических подходов в борьбе с инфекциями (бактериологическая диагностика, вакцинация, этиотропная терапия), во многом объективно на том этапе, задержали формирование новой науки, ориентированной на явления «надорганизменного» уровня. По образным оценкам, «бактериологи размножались быстрее бактерий» (Ф.Ф. Эрисман), а «этиология заразных болезней затмила эпидемиологию» (Ш.Д. Мошковский). В целом и пионерские работы по эпидемиологии 19 в. не были поняты современниками, которые во многом ориентировались на миазматическую природу инфекционных болезней, результаты Холмса и Земмельвейса были подвергнуты безосновательному унизительному остракизму, а последний – даже уничтожающим преследованиям (см. ниже).

Но уже к началу 20 в. положение коренным образом изменилось, особенно в предреволюционной и Советской России. Благодаря прогрессу той же бактериологии, затем иммунологии и серологии, познанию теоретических основ противоинфекционной защиты организма, накоплению значительного статистического материала в практической, земской медицине и ветеринарии, специальному изучению инфекционной заболеваемости, накопленному опыту борьбы с эпидемиями и эпизоотиями (в России – с оспой человека, чумой КРС, сибирской язвой), стала очевидной ограниченность только микробиологических, клинических и иных подходов организменного уровня – причины возникновения и закономерности развития заболеваемости как массового явления с помощью последних не могли быть познаны. «Все русские микробиологи сделались эпидемиологами. Эта эволюция совпала с профилактическими устремлениями» российских ученых (В.А. Любарский, 1927). В области инфекционной патологии в целом сложилась качественно новая ситуация, возникли принципиально новые научные направления и проблемы (например, специфическая профилактика, скрытые формы инфекции, природная очаговость болезней), потребовавшие пересмотра многих традиционных позиций (Н.Ф. Гамалея, Д.К. Заболотный, К.И. Скрябин, Ш. Николь, Г. Рамон, Е.Н. Павловский).