Определение понятия как суждение

В этом и в последующем параграфах будет представлено более конкретно — в развитом виде — то, что было сказано выше о природе определения.

Как было уже сказано, для Аристотеля определение понятия не есть суждение, поскольку оно есть простая положительность, а суждение имеет сложную природу утверждения-отрицания. Но если дефиниция есть простая положительность, то она будет интуитивной. Дефиницию понимают как интуитивное положение те, которые считают ее началом доказательства. Но надо сказать, что интуиция не должна иметь места в логике, поскольку она нелогическое, психологическое состояние. Невозможно оправдание доказательства, как логического, психологическим. То, что логически полагает понятие, не может быть нелогическим. Определение есть логическая операция, а не нечто интуитивное.

Если для определения характерна какая-нибудь непосредственность (непосредственность, как мы знаем, характерна для всего, нет ничего вне непосредственности), то эта непосредственность не может быть интуицией; поскольку непосредственность не сводится к интуиции и существует также и логическая непосредственность, постольку непосредственность дефиниции может быть только логической непосредственностью. Говорят, что дефиниция есть только положительность, эту положительность понимают как логическую, именно, как мысленное выражение того, что нечто есть это. Дефиниция, как полагание понятия, может быть «простой положительностью» только в виде логической непосредственности.

Дефиниция, как полагание понятия, есть логическое опосредствование, которое должно быть суждением, поскольку нет ничего только непосредственного; тем более логическое не может быть только непосредственным. Категория непосредственного, как мы уже знаем, является соотносительной, она имеет смысл во взаимосвязи с опосредствованием. Нечто может иметь момент непосредственности, но только как момент, а само нечто будет единством непосредственности и опосредствования. Поэтому определение понятия, единство непосредственного и опосредствования, есть суждение. Суждение, как было сказано выше, в определенном смысле или с определенной стороны, представляет собой непосредственность, содержит сторону непосредственности, но не исчерпывается этой стороной, оно содержит внутреннее опосредствование. Определение понятия, как установление ближайшего рода и специфического различия, есть единство различных и, ясно, не просто и только непосредственное. Определение понятия есть особенное суждение, выражающее сущность предмета. Не проста и сущность предмета (как это было у Аристотеля в виде «Усии») и его определение не есть только непосредственность, какая-то простая положительность.

Можно (и нужно) сказать больше. То, что содержит утверждение-отрицание, будет содержать двузначность (Zweideutigkeit или Zweiwertigkeit), а то, что есть только положительность, будет иметь однозначность (Eindeutigkeit); в формальной логике определение понятия понимается именно как однозначное (формальная логика признает вообще только однозначность; двузначность считается ошибкой, вопреки диалектике). Но не может быть однозначным то, что содержит в себе единство общего и частного, а определение именно таково.

Определение есть высказывание известной определенности и само представляет логическую определенность, поэтому оно с необходимостью содержит моменты отрицания, внутреннего отрицания. Это значит, что определение имеет природу суждения; оно есть суждение. Определение, как единство ближайшего рода и специфического отличия, т.е. как единство общего и частного, не может не быть суждением. Такое суждение, взятое как только единство, будет таким непосредственным, которое содержит внутреннее опосредствование. Это внутреннее опосредствование есть отношение общего и частного, которое содержит отрицание, поскольку это отношение противоположностей. Определение понятия выражает не только то, что нечто есть — в таком случае оно было бы суждением существования — а то, что такое это нечто. Но выражение этого, как мы знаем, есть полагание единства общего и частного, именно полагание понятия; понятие же есть единство частного и общего, взятая как общая, нерасчлененная мысль; непосредственно берется единая мысль суждения (и умозаключения, как это было отмечено и выше).

Если определение, именно некоторое реальное определение, выражает сущность предмета и полагает понятие, пригодное, в качестве термина в умозаключении, как это было представлено у Аристотеля, то оно не простое, а имеет природу суждения. С точки зрения Аристотеля, понятие, установленное некоторым реальным определением, как среднее понятие, есть своеобразное общее. Общность среднего понятия не имеет характера объемной общности, она есть содержательная общность. Если это так, т.е. если понятие, установленное дефиницией, есть общее, то оно не, может быть простым (простым не может быть ни понятие, ни его определение), так как общее ведь есть то, что высказывается о множестве (согласно самому Аристотелю). Если здесь имеется высказывание о множестве, то ясно, что мы имеем дело с логической предикацией, т.е. с суждением, а не только с «простой положительностью».

К этому надо добавить, что определение как высказывание того, что нечто есть это, не может не иметь рефлексивного характера. Эта рефлексивность, правда, содержит тождество, но не равняется ему, не сводится к нему. Сведение рефлексивности к тождеству характерно для математики, для математической[149], а не диалектической логики. Логическая (и вообще всякая) рефлексия невозможна без внутреннего различия. В суждении имеет место такая рефлексия, поскольку «единичное есть общее» означает то, что предикат высказывает субъект, общее высказывает единичное, т.е. природа единичного есть общее. Но это обстоятельство для суждения является чем-то неадекватным, и эта неадекватность должна быть снята; а это осуществляется в умозаключении, как в более высоком логическом, сравнительно с суждением. Следовательно, определение понятия есть суждение, но не только суждение.

 

§ 157. Определение понятия как умозаключение

Определение есть суждение, но, как было сказано, развитие суждения в результате дает умозаключение. То же относится и к определению, как суждению, которое в полностью развитом виде есть умозаключение. Поэтому надо сказать, что определение есть умозаключение, определение понятия имеет природу умозаключения.

Определение есть не такое умозаключение, как силлогизм или другой вывод — следование, а некоторая опосредствованная связь, умозаключение как опосредствованное единство. Если определение есть полагание ближайшего рода и специфического признака, то оно есть единство двух суждений, поскольку выражение ближайшего рода и специфического признака осуществляется двумя суждениями (а предложение будет одно); а единство двух суждений есть умозаключение, как опосредствованная связь, тем более, что эта связь содержит внутреннее отрицание-противоположность (различие частного и общего), представляет собой единство этих противоположностей. Логическое единство суждений больше чем суждение, оно есть умозаключение.

Если определение имеет природу единства общего и частного, тогда оно содержит двузначность, не однозначно. Двузначность различия (что немцы называют Zweiwertigkeit, Zweideutikeit и Doppeldeutigkeit, см., например, в трудах Heiss-a и Gunther-a)[150] означает не только его антиномичность, но и ее разрешение. Эта двузначность-противоположность дана в единстве. Определение есть одна мысль и понятие тоже представляет одну мысль. Можно сказать, что если определение есть умозаключение, то око может быть и доказательством; ведь доказательство осуществляется в форме умозаключения. Если определение есть умозаключение, то оно есть доказательство. Но здесь необходимо указать на своеобразное понимание определения, как доказательства. Оно есть доказательство в том смысле, что логическое определение чего-либо есть его полагание и, в этом смысле, доказательство. Такое понимание определения полностью осуществляется в категориях. Определение есть полагание категории, полагание его места в системе, а это и есть доказательство. Именно посредством определения полагается первичность-вторичность категорий в отношении друг к другу, т.е. осуществляется их доказательство. Определяющее есть основание, а определяемое — следствие, само же определение — их необходимая связь. Определение места каждой категории будет осуществлением полной системы. Каждое понятие имеет свое определенное место. Целиком все доказательство не имеет такого места, поэтому и говорят, что невозможно доказательство доказательства (но здесь осуществляется самополагание, что будет рассмотрено в дальнейшем).

Могут заметить, что сказанное здесь не касается определения, рассматриваемого в формальной логике; определение, как доказательство одно дело, а определение понятия — совершенно другое. Эта мысль правильна частично, но не целиком, поскольку определение, как полагание ближайшего рода и специфического различия, представляет своеобразное полагание места понятия. Когда мы находим для понятия ближайший род и то, чем оно отличается от других видов, этим полагается место понятия. В определении категорий это обстоятельство осуществляется, как это было отмечено выше, полностью, так что определение есть доказательство, и поэтому оно не может не быть умозаключением.

Во всяком случае, должно быть ясно, что поскольку определение может быть представлено как суждение или как умозаключение, постольку оно имеет логическую природу. Если определение есть полагание понятия, то оно не может не быть суждением или умозаключением, поскольку, как было уже сказано, в определении осуществляется понятие, а понятие есть результат суждения и умозаключения; оно есть общая мысль умозаключения, начало которой есть субъект суждения. Поэтому надо сказать что, что определение не есть пояснение слова (как, например, думает Котарбинский[151]). Определение есть логическая форма, в противном случае, оно не смогло бы полагать понятие. Началом определения начинается полагание понятия, его окончание завершает это полагание. Понятие наличествует в процессе определения с начала и до конца я в этом смысле есть результат определения (можно сказать и то, что для определения какого-нибудь понятия надо заранее определить другие понятия. Определение какого-нибудь сложного понятия, находящегося, напр., в конце системы или ближе к концу, с необходимостью заранее требует определения других понятий. Этот вопрос здесь нас непосредственно не касается).

Вышесказанное не значит, что определение, суждение, умозаключение и доказательство есть одно и то же; допущение этого было бы полным недоразумением (логические формы мысли, как именно формы логического, являются формами одного и того же, они тождественны в роде). Определение есть логическая операция, полагающая понятие, но оно не простая положительность, а так же логически сложно, как суждение и умозаключение. Все три формы имеют логическую природу, все они входят в сферу системы доказательства. Определение может быть выражено как суждением, так и умозаключением, поскольку у всех трех форм логически сложный характер. Поэтому, как это было отмечено выше и в дальнейшем выяснится полностью, определение не предшествует доказательству, как нечто нелогическое, как некая непосредственность, имеющая недоказательный характер. Все может быть доказано, может быть доказано также и первое для доказательства, поскольку, ведь и полагание места первого будет доказательством?

 

§ 158. Диалектичность определения понятия

 

Из содержания предыдущих параграфов непосредственно вытекает диалектичность определения понятия.

Вопреки большинству логиков, надо сказать, что определение понятия не аналитично, не есть тавтология, хотя возможно его прямое обращение, поскольку, как известно, определяющее и определяемое понятия по объему тождественны; но известно и то, что тождественные по объему понятия могут быть совершенно различными по содержанию. Тождество понятий должно быть установлено с точки зрения содержания, поскольку, два понятия, как две мысли, подразумевающие одно и то же множество, могут не иметь ничего общего. Например, одни понимают человека как божественное существо, а другие — как животное, делающее орудия; первое — ложное понятие, а второе — правильное. Эти два понятия, как две мысли, не имеют ничего общего, кроме того, что оба обозначаются одним и тем же словом «человек». Слово есть не мысль, а лишь способ ее языкового выражения. Могут быть тождественными два класса, но никогда два свойства (это обстоятельство признает и Карнап)[152].

Как было сказано, определение содержит отрицание, противоположность, поэтому оно имеет природу единства противоположностей. До такого понимания определения дошла и старая — формальная логика, поскольку главным правилом определения было признано полагание ближайшего рода и специфического различия. Такое определение есть единство противоположностей, поскольку род есть общее, а специфический отличительный признак есть частное, поэтому определение есть единство частного и общего как противоположностей, полагание этого единства. Это правило определения как видно из сказанного, непосредственно опирается на единство известных категорий, но не равняется ему, в противном случае и старая логика была бы диалектической, но это не так, поскольку вообще для формальной логики природа категорий непонятна, а признание единства противоположных категорий недопустимо, так как это исключается законом невозможности противоречия. До логики категорий формальная логика не возвысилась и не могла возвыситься; а диалектическая логика есть прежде всего логика категорий.

Диалектичность определения понятия отчетливо осуществляется в определении категорий, как в полагании их места, где одна категория определяется противоположной ей категорией, поскольку природу первой выражает ее противоположность. Например, свобода определяется категорией необходимости; свобода есть осознанная и внутренняя необходимость. И случайность определяется необходимостью; случайность есть форма существования необходимости. Категория конечного определяется применением категории бесконечного, посредством его и наоборот: так же, возможность определяется действительностью и наоборот, обе эти категории определяют необходимость и наоборот. Причинность определяется взаимодействием, а оно — самопричинностью; причина определяется следствием и наоборот. Полагание определенности здесь есть то же самое, что и определение. Полагание первичности-вторичности категорий есть их определение. Такие определения могут быть выражены суждениями, например: «единичное есть общее», «единое есть многое», «конечное есть бесконечное» (о которых была речь выше) и др.

Таким образом, определение понятия имеет диалектическую природу.