Непрозрачность социального и критика рационального переустройства

Бёрк выдвигает фундаментально важный тезис. Он говорит, что у всего, что существует, есть как минимум одно большое преимущество перед тем, чего еще нет. Это преимущество уже наличного, существующего. Все, что есть, почему-то существует. Здесь можно видеть тот прорыв в социологическом мышлении (было бы корректнее сказать – «в социальном», но это станет очень важным именно для последующих социологических исследований, поэтому этот анахронизм здесь, пожалуй, полезен), тезис: действующий субъект, лицо, существующее в данном сообществе, и более того, даже само сообщество как таковое не является прозрачным для самого себя. В этом смысле если мы желаем понять, как устроено определенное сообщество, что означают определенные действия, каков их смысл, и как устроена деятельность того или иного лица, нам далеко не достаточно спросить это лицо. Зачастую он сам может не знать, не понимать, не осознавать смысла совершаемых им действий. Взгляд внешнего наблюдателя способен открыть гораздо больше.

Позиция, которую формирует Бёрк, гласит, что у всего, что есть, есть как минимум определенный смысл. Что здесь важно для социального познания? Что общество – это не некая вещь, которая существует, которую можно оставить в покое и которая останется. Общество – это взаимодействие между людьми. Следовательно, для того, чтобы что-то существовало в социальном смысле, оно должно постоянно воспроизводиться. Это означает, что люди вновь и вновь должны вступать в какие-то взаимодействия. Если у этого нет смысла, нет какой-то конкретной функции, если это не служит чему-то, то люди перестают действовать подобным образом, оно исчезает само по себе.

Следовательно, говорит Бёрк, если что-то существует и нам непонятен смысл этого существующего, то отсюда было бы в высшей степени самонадеянно сделать вывод, что оно существует по глупости, по ошибке, зря. Если оно существует, оно существует зачем-то. У него по определению есть смысл. Если я не понимаю этого смысла, то это вопрос к моему собственному пониманию, к тому, чтобы начать разбираться, какую функцию выполняет этот объект, для чего он вообще существует, почему люди здесь вновь и вновь вступают в такие взаимодействия.

Отсюда – принципиальная разница между существующим и любыми планами рационального переустройства. Любые планы рационального переустройства – это всего лишь гипотеза. Она может выглядеть сколь угодно убедительно, но ее пока еще нет. Следовательно, когда мы начнем ее осуществлять, мы можем получить самые непредвиденные эффекты. Потому что степень нашего понимания социальной реальности всегда ограничена. Социальное для нас непрозрачно, в нем есть толща традиции, толща непрозрачных для нас взаимодействий.

Бёрк говорит, что у него вызывает одновременно и страх, и переживания, связанные с французской революцией, история про утопизм французских революционеров, про их желание рационально переустроить общество, сделать его разумным и прозрачным. Проблема, которую видит здесь Бёрк, не только в самонадеянности разума, которая видна в подобном устремлении. Проблема номер два, гораздо более важная и связанная именно с предлагаемым Бёрком пониманием социального, заключается в том, что если что-то пойдет не так, отмотать ситуацию назад уже не получится, потому что произведенное переустройство уже разрушит прежние отношения.

Еще раз подчеркну: социальная ткань здесь мыслится в высшей степени хрупкой. Вот те рутины, те повседневные взаимодействия – их легко сломать. Но после того, как они сломаны, их очень трудно воспроизвести вновь. И старый порядок, который ломается, если что-то пойдет не так, если мы получим совсем не ожидаемые, нежелательные для нас последствия, мы не сможем к нему вернуться, потому что он тоже перестанет быть реальным. Следовательно, разрушив существующее, мы оказываемся в ситуации социального хаоса, социальной неопределенности.