Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Критика теологии освобождения
(Андский манифест) 1. Мы, ниже подписавшиеся христианские пастыри и миряне, занимающиеся изучением философии, теологии и социальных наук, собрались 24—28 июля 1985 г. около Лос-Андоса в Чили (у Андских Кордильер) по приглашению журнала „Коммунио” для Латинской Америки (штаб-квартира в Сантьяго). Задачей нашей встречи было изучение ответа так называемых теологов освобождения на серьезный вызов христианской совести со стороны нищеты и маргинализации широких слоев латиноамериканского населения. 2. Участники этого международного семинара прибыли из самых различных стран. У них самые разные уровни подготовки, деятельности и публикаций. Общий, объединяющий нас знаменатель, бывший причиной нашего приглашения и характеризовавший продолжительные дискуссии нашего собрания, - это, очевидно, безоговорочная верность Евангелию, как его проповедует церковное учение, а также социальной доктрине церкви, содержащейся в инструкции „Либертатис нунциус”, представленной Конгрегацией доктрины веры. В свете последней, заботясь о своих общинах, и в частности о бедняках, мы работали в эти дни. 3. Рассмотрение этой Инструкции Св. престола в сравнении с теологическим продуктом, которому его авторы дали название „теология освобождения”, позволяет нам еще раз убедиться, что даже если под этим названием сосуществуют достаточно отличающиеся друг от друга течения, то позиции, описанные в VI—X разделах Инструкции, не являются гипотетическими: они на деле представлены в многочисленных книгах, очерках, статьях, циркулирующих по всей Латинской Америке. Это показали и выставки, состоявшиеся во время семинара. 4. Теология освобождения, как ее понимают ее идеологи, претендует на „новый способ занятия теологией”, с точки зрения „угнетенных”, при принятии за основу и в качестве высшего критерия теологической истины, частичной интерпретации освободительной практики. На этой основе они требуют прочтения Божьего Слова исключительно под политическим углом, позволяющим интерпретировать веру, теологию и христианскую жизнь во всей их полноте. Эта радикальная политизация усугубляется некритическим применением рационалистической библейской герменевтики, которая оставляет в стороне основные критерии толкования, составляющие традицию и доктрину.
Основной недостаток 5. Мы убеждены, что основной недостаток теологии освобождения заложен в самой концепции теологического метода, то есть в том, что „Либер- татис нунциус” называет,,определяющим Герменевтическим принципом” (X, 2), к которому мы обращаемся. Мы постоянно принимаем эти два критерия истинного теологического метода, отмеченные Конгрегацией доктрины веры в ее замечании от 11 марта 1985 г. по кнйге одного из теологов освобождения: а) Приоритет общего наследства. В отношении конкретных, отдельных ситуаций теолог с самого начала располагает „общим наследством единого Евангелия, вверенного Господом нашей верности однажды и для всех”. Первой заботой теолога должно быть это общее наследство, которое он должен принять, интерпретировать, развить и применять в различных исторических ситуациях. Отдельные церкви — это церкви, которые в данный момент и в данном месте выражают и модернизируют вселенскую церковь. Истинная теологическая дискуссия никогда не может быть замкнута в границах отдельной церкви. б) Практика ни в коем случае не может быть первым актом или основой теологического размышления. Практика и опыт всегда рождаются из определенной и конкретной исторической ситуации. Этот конкретный опыт может помочь теологам сделать прочтение Евангелия понятным для своих современников. Но прежде практики идет истина, которую доверил нам божественный Учитель. „Практика не заменяет и не производит истину: она служит истине, которая передана нам Господом”. Вера не рождает практику: она освещает и направляет. Она выше практики и онтологически22 предваряет ее. Она является истинным первым актом теологии. 6. Если все вышесказанное верно для любого типа практики, это еще более справедливо в применении к некоторым теологам освобождения, у которых „освободительная практика” приобретает смысл, открыто заимствованный у марксизма. Итак, мы не можем замалчивать наличие определенных ключевых аспектов освободительного феномена, которые, как утверждает Инструкция во вводном параграфе, „разрушают веру и христианскую жизнь”. Исследование мысли Маркса и современных неомарксистов позволяет нам увидеть могущественное влияние, которое они оказывают на этих теологов, и некритический характер их включения в теологосоциальный контекст. Это теоретическое влияние, независимо от субъективных намерений, приведет к предательству приоритетного выбора бедняков в Латинской Америке и в конце концов станет серьезной опасностью для веры народа Божьего.
7. Теология может и должна плодотворно использовать общественные науки. Нельзя соглашаться на подчинение теологии позитивным наукам. Тем более нельзя признать научную ценность марксистского анализа общества и его диалектической интерпретации истории, идеологический характер которой очевиден. Наконец, нельзя согласиться, чтобы во имя какой-либо науки христианский народ призывали действовать в единственном политико-социальном направлении, игнорируя его право на законный плюрализм в мирских Делах, где христианская вера не навязывает единственного решения. Эти три неясности заложены в самих посылках теологии освобождения, отмеченных в предыдущем параграфе. Интерпретация Писания 8. Мы полностью разделяем интерпретацию основных событий Исхода и пророческих проповедей Ветхого завета, так же как и проповеди Иисуса в Евангелиях, которые проявили свою освободительную силу и свои требования к преобразованиям не только индивидуальным, но и историко-социальным. Но Слово Божье извращают, когда его интерпретируют произвольно, читая Библию по критериям рационалистического толкования, с чисто политической точки зрения, даже в классовой терминологии, с подходами и взглядами, которые искажают основные события истории спасения и выводят их за подлинный, этико-религиозный контекст. 9. Нам представляют Иисуса как „Ниспровергателя из Назарета”, сознательно включившегося в „классовую борьбу” своего времени; и нам описывают его освободительные жизнь и смерть как жизнь и смерть простого мученика за народное дело, раздавленного правящим иудейско-римским „институтом”. Нет сомнения, что таким образом пытаются выявить историкосоциальные и даже политические масштабы жизни Иисуса. Господь, конечно, развивался в определенном социальном контексте своей страны и своего времени. Но этот образ „исторического Иисуса”, умершего за бедного и против богатого, понимаемых как классы, не вытекает из послания Нового завета, а произвольно взят из диалектики конфликта и глубоко противоречит вере церкви в фундаментальные основы. С одной стороны, тайны воплощенного слова и божественной природы Христа, если они и не отрицаются открыто, настолько затемнены и искажены, что церковь больше не может считать такую точку зрения свойственной своей вере, определенной первыми Соборами. С другой стороны, жертвенный и спасительный характер смерти Господа затушевывается ради политической интерпретации его распятия. И под вопрос ставится спасительный смысл всего искупления. Глубокая тайна страстей и смерти Иисуса, высказанная таким образом неизмеримая любовь Бога-отца затемняются, и радикальная тайна греха и достоинства человека, объект этой несоизмеримой божественной любви, также оказывается завуалирован. А ведь только в свете этих таинств так, как это провозглашает церковная вера, можно полностью понять смысл искупления: Христос, по сути дела, освободил нас от радикального рабства греха, и потому это освобождение успешно проецируется на обязательства по устранению экономического, социального и политического рабства, рождаемого из греха, возвещая и предваряя таким образом окончательное освобождение в Небесном Царстве.
10. В том, что касается церкви, не недооценивается любовь к бедным, которую можно найти у некоторых теологов освобождения. Мы с горечью должны добавить, что в представленной этими теологами картине „народной церкви” мы не можем признать истинного лица церкви Христа. Оно в действительности затемнено диалектической конфронтацией между так называемой церковью народа и иерархической и сакральной церковью, которую тут же априорно дисквалифицируют и с которой даже иногда борются во имя общей критики, присваивающей ей капиталистический и буржуазный характер или объявляющей ее соучастницей угнетения. Мы заявляем, что мы вместе с одной и единственной церковью, как и со всей ее настоящей и прошлой историей, пережившей кризисные моменты и мрачные периоды, но всегда вдохновляемой Св. духом и старающейся сохранять верность воле своего Господа и характеру служения, которое явилось признаком христианской общины и учеников Христа и проявилось в многочисленных делах любви ради бедных и страждущих. Выбор в пользу бедняков И. Выражение „предпочтительный выбор в пользу бедных”, провозглашенное на епископских конференциях Медельина (1968 г.) и Пуэблы (1979 г.), является указанием на евангельскую идентичность. Евангелиза- ция бедняков является мессианским знаком, который намечает освобождение человека от всех несчастий и от рабства. Но это утверждение в некоторых случаях интерпретировалось и применялось односторонне, что извращало его библейскую направленность. Бедность ограничивали материальным аспектом и, что еще хуже, толковали в связи с социологией конфликта. Таким образом, бедняк идентифицировался с пролетарием, увиденным через призму классовой борьбы с неизбежно сопровождавшим ее партизанским уклоном. В результате этого теологические размышления и церковная проповедь почти исключительно концентрировались на социально-экономических проблемах, иногда с трагически требовательными акцентами и еще чаще с игнорированием основных положений веры и основополагающих сторон человеческого опыта. Мы наблюдаем растерянность многих людей, которые, применив плохо понятый выбор для бедняков, почувствовали себя покинутыми, поняли, что их религиозные чаяния и нужды не берутся в расчет. Отсюда мы считаем нужным предупредить, что ограниченность проповедей порождает религиозную пустоту, которую зачастую заполняют секты.
12. Представление тождественной практики истины и практическое отождествление христианского спасения с социально-политическим освобождением предполагают исторический монизм23 (Инструкция, IX, 3), из чего вытекают антропологическое сокращение и политический тоталитаризм, еще более тяжелый от того, что он освящен. Христианская вера открывает нам божественное призвание человека. А значит, церковная проповедь должна помогать судить о всех событиях по отношению к Богу и способствовать такой деятельности, влияние которой на историю будет эффективным. Но в то же время надо подчеркнуть, что человеческое существование не ограничивается политическими масштабами и основной его стержень не в политике, а в его отношениях с Богом. Этот факт должед быть провозглашен очень ясно, потому что от него зависят защита трансцендентного призвания человеческой личности и утверждение ее свободы. 13. В своей дискуссии мы попытались сохранить верность истине, стараясь абстрагироваться от всякой идеологизации доктрины веры и, в частности, от любви к самым бедным. Мы против всякой экономической, социальной, культурной и политической практики, которая связывает насилие со стремлением к свободе и справедливости (Инструкция, I, II). Мы думаем, что необходимо утверждать любовь к бедным во всей ее полноте, избегая толкований, способных скорее извратить ее, чем осуществить: мы убеждены, что „серьезные идеологические отклонения”, которые Инструкция Св. престола находит у некоторых теологов освобождения, „неизбежно ведут к предательству дела бедных” (Инструкция, Введение). Вместе с церковной иерархией мы считаем, что подлинная свобода основывается на „истине об Иисусе Христе- Спасителе, истине о церкви, истине о человеке” (Инструкция, XI, 5) и что это освобождение должно включаться в постоянный, динамичный и обновленческий контекст доктрины церкви, в частности ее социального учения. 14. Некоторые теологи освобождения уверяют, что социальная доктрина церкви якобы не годится как основное орудие, способное устранить бедность и нищету людей в Латинской Америке, что единственным орудием является марксистский анализ истории. Мы же, напротив, констатируем, что марксистское учение предлагает принципы, действительно претендующие на ориентацию построения общества в справедливости и солидарности. Но нельзя адекватно решить современные латиноамериканские проблемы с помощью упрощенческих деклараций, заимствованных из марксистской идеологии. Это можно сделать лишь с помощь^) активной деятельности, базирующейся на анализе многочисленных случаев бедности многих индивидуумов и семей. Такой анализ может стать плодотворным только в том случае, если он освещен христианской концепцией человека, конечной основой справедливого социального порядка и направлен на реализацию критериев истины и опыта, собранных в этой доктрине — крайне богатой, хотя она постоянно совершенствуется, - которая составляет социальное учение церкви. Этика труда, отношения производства и распределения благ и услуг среди всех членов общины имеют особое значение.
15. Всякая подлинная теология должна воспринимать эту радостную и ужасную истину: в историческом существовании ставка делается на Вечную жизнь, потому что окончательное и полное освобождение человека осуществляется только в Царстве Небесном, во встрече лицом к лицу с Богом, который призывает нас всех. Эта истина вовсе не узаконивает активного угнетения; она представляет собой самое глубокое осуждение, как показывает судьба плохого богача (Лк XVI, 19); она не призывает к бегству от мирской реальности. Это самое потрясающее историческое средство освобождения наших народов от экономического, социального, политического и культурного рабства, потому что только в этой истине воссияет высшее достоинство человека, созданного по подобию Божьему и призванного к Божественному родству. И только одна она вызывает приятное этическое требование — никогда не смотреть на человека как на простой объект в руках властей, объект интереса какой-либо идеологии. 16. Подлинная теология освобождения предполагает в действительности примирение человека с Богом, с самим собой, с другими и со всеми созданиями, как говорится в апостольском документе „Реконциляцио э Пенитенция”, а также во всех соборных и папских документах. Мы находим там ясное учение о содержании и ценностях освобождения от рабства, корни которого заложены в грехе, и об освобождении как полном развитии человека в окончательной встрече с Богом. Он призвал нас, и нет истинного освобождения без истинного примирения, без обязательств по освобождению. В этом духе мы хотим усилить диалог во имя единства церкви. Мы, участники этого семинара, откликаясь на заключительные параграфы „Либертатис нунциус”, призываем всех христиан принять тот вызов, с которым сам Бог обратился к нам через современную драматическую ситуацию Латиноамериканского континента, со щедростью, которую требуют от учеников Христа, и в надежде, вытекающей из уверенности в действиях Св. духа и материнской защите Девы Марии. Une critique des theologies de la liberation: Le „Manifeste de Los Andes”//La Documentation Catholique. - 1986. - 2 mai. - P. 274-276. Клаудио Диас РОСТ ЧИСЛА,ДЕРКВЕЙ” В АРГЕНТИНЕ: Начиная с 1980 года, когда бывший актер... взял в свои руки вожжи американского правления, политика США в Латинской Америке и в Карибском бассейне все более и более важное место отводит идеологической, а особенно религиозной борьбе. Предвыборные платформы Рейгана 1980 и 1984 годов, называемые Документами Св. веры”, хорошо отражают эту озабоченность США. В этой истинной „библии” современной ультраконсервативной мысли рассматривается опасность, которую представляют теология освобождения и поддерживающие ее священники. Их обвиняют в том, что они сеют препятствия на дороге самой могущественной страны в мире, „потому что они используют церковь как политическое орудие против частной собственности и капиталистического производства”. С Рейганом в правительстве и неоконсерваторами у власти Богу рекомендуется определенная линия поведения, и начато осуществление проекта, по которому в апреле 1981 года было создано соответствующее боевое орудие - Институт религии и демократии. У политических и религиозных активистов (евангелистов24, которые организовали его) было много работы. Но намеченная программа начала определяться с гораздо большей быстротой и увлеченностью, чем предполагалось изначально. „Новые религиозные правые” — такое название они получили — смогли распространить свое лидерство на всю страну в значительной степени благодаря активной, хотя и исключительно личной, официальной поддержке многочисленных сект, которые распространяют свои проповеди через радио- и телепередачи. Отсюда название - „электронная церковь”, которую они получили. „Христианский голос”, „Моральное большинство”, „Евангельские крестовые походы”, „Трансинтернациональная миссия” оказались среди сект, которые с большим шумом и значительным количеством долларов наводнили Латинскую Америку... Diaz С. La multiplication des „Eglises” en Argentine: Reagan exporte ses sectes//Temoig- nage Chretien. - 1986. - 3-9 mars. - P. 18. ОТВЕТЫ НА НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ СОВРЕМЕННОСТИ Документы Епископской конференции Гаити* (29 августа 1987 г J В церкви Гаити возникают весьма острые вопросы. Под влиянием определенных течений мысли циркулируют новые идеи о церкви, церковных базовых общинах, отношении между епископами и религиозными конгрегациями, об идеологиях и т. д. Епископская конференция Гаити стремится просветить род Божий... В течение некоторого времени мы слышим разговоры о „народной церкви” на Гаити. Что это значит? Прежде чем ответить на этот вопрос, заметим, что на Гаити выражение „народная церковь” используется относительно недавно. Оно появилось лишь несколько месяцев назад и повторяется в основном в молодежной среде только в Порт-о-Пренсе и некоторых городах провинции. Сельский мир не знает этого выражения, а в городах большинство взрослых его не приемлют. Выражение „народная церковь”, по словам документа III латиноамериканской конференции в Пуэбле, „не кажется особенно удачным” (Пуэбла, 263). Прежде всего потому, что церковь не рождается народом. Она рождается верой в Иисуса Христа, который основал церковь в истории с помощью своих апостолов. Тем более церковь не родится от народа, если придать слову „народ” чисто политическое значение, сократив народ до определенных слоев населения и исключив некоторые группы, которые считаются не принадлежащими к народу. Таким образом в церковь неизбежно включается борьба классов, допускаются насилие и определенный политический радикализм. Наконец, выражение „народная церковь” заставляет предполагать, что в церкви есть низы и верхи. Но в церкви нет низов и верхов в общепринятом смысле. Потому что низы, по словам св. Павла, — это апостолы, составляющие основу церкви, верхи — это сам Иисус Христос, являющийся основой церкви (Еф III, 20). Следовательно, выражение „народная церковь”... неприемлемо. Церковь в смысле своего предпочтительного выбора в пользу бедняков шла и идет вместе с народом, чтобы помочь осуществить его Освобождение и его Спасение в Иисусе Христе. Церковные общины родились в рамках прихода... Эти церковные общины — место, где изучается Слово Божье, принимается причастие и определяются обязанности, связанные с повседневным существованием... В течение некоторого времени мы наблюдаем попытку восстановления базовых церковных общин, которые хотят превратить в политические организации. Более того, мы констатируем определенную тенденцию к отклонению их от основной линии церкви. Некоторыми общинами манипулируют силы, зачастую не имеющие ничего общего с церковью, пытающиеся отстранить общины от духовного единения со своим епископом. Мы предостерегаем верующих против этой попытки использовать церковные общины в политических целях. Несомненно, что миряне должны организовываться в ассоциации, политические партии, профсоюзы и т. д., но они не могут использовать базовые церковные общины как орудие своих политических и общественных требований. Церковные базовые общины являются великой надеждой гаитянской церкви в той мере, в какой они сохраняют верность этой церкви... Что касается капиталистической, социалистической и марксистской идеологий, то мы вместе с Иоанном XXIII отличаем учения от исторических движений, из которых они вышли. „Однажды сформулированная и зафиксированная доктрина больше не меняется, — говорит Иоанн XXIII, — тогда как движения, объектом которых являются конкретные и меняющиеся условия жизни, не могут не испытывать значительного влияния этой эволюции” („Па- цем ин террис”, 159). Итак, мы не можем принять ни марксистскую идеологию, отрицающую Бога и допускающую проповедь насилия, борьбу классов, атеистический материализм, ни либеральный капитализм, который превозносит личность и эксплуатирует общину, ищет исключительно прибыль и считает общественную солидарность следствием индивидуальной инициативы, а не целью общественной формации. Что касается социализма, то существуют 50 различных форм его! Есть социализм немецкий, африканский, французский, русский и т. д., но большинство форм социализма основано на идеологии, несовместимой с верой... Среди многообразия форм социализма следует делать различия. Но через эти различия надо искать конкретную связь, которая объединяет различные формы в той мере, в которой охраняет основные ценности свободы, ответственности и открытости к духовному, гарантирующие целостный расцвет человека. В общем, Епископская конференция считает, что между одной системой, которая эксплуатирует общину ради прибыли индивидуума, как это делает либеральный капитализм, и другой системой, использующей личность в интересах коллектива, как это делает марксистский коммунизм, есть место для промежуточного пути, уважающего одновременно права и личности, и общины. Будет ли этот промежуточный путь социализмом? Уверенности нет, потому что на практике ни одна страна не знала успехов в этой области Мы призываем всех гаитян приложить свои усилия для участия в поисках системы, которая соответствует культурным и духовным ценностям нашего народа. Reponses a quelques questions d’actualitd: Documents de la Conference Episcopate du 29 aout 1987//Presence de l’Eglise en Haiti: Messages et documents de l’episcopat 1980-1988. - P., 1988. - P. 305-309. Веслав Мыслек ПОЛЬСКИЕ ОТКЛИКИ НА ТЕОЛОГИЮ ОСВОБОЖДЕНИЯ* ...Односторонность в трактовке двух главных латиноамериканских теологических течений, характерная для Конгрегации доктрины веры, была замечена в Польше, в частности, благодаря марксистской публицистике, марксистскому теоретическому анализу документов как теологии освобождения, так и ватиканских. Подавленность, вызванная Инструкцией Конгрегации доктрины веры, была тем сильнее, что в самой Польше в условиях объявления военного положения (13 декабря 1981 г.) значительная часть творческой интеллигенции, до того безразличная к религии, сблизилась с римско- католической церковью, поддавшись внушению, что именно внутри святынь она найдет широкое поле творческой свободы и возможность самопроявления в области защиты человека и его прав с гуманистических позиций. Реакция Римской Курии на теологию освобождения не подтвердила надежд интеллигенции. Точка зрения Римской Курии оказалась неожиданной и для прогрессивных католических кругов, объединенных в общества, подобные Пакс25, Христианскому общественному товариществу или Каритас26, которые на польской почве уже давно популяризируют труды основных идеологов этого теологического течения, таких как Густаво Гутьеррес или Леонардо Бофф. После опубликования Инструкции Конгрегации доктрины веры от 6 августа 1984 г. теология освобождения (которая до того была одной из многих привлекавших определенный интерес общественного мнения церковных проблем) выдвинулась в публицистике на первый план. Началась прямо-таки борьба интерпретаций, дошло до конфронтации точек зрения, и при этом выкристаллизовались позиции, но не столько „за” или „против” теологии освобождения, сколько „за” или „против” „Инструкции Ратцингера” и лишь в этом смысле „за” или „против” теологии освобождения. Собственно теология освобождения стала очередным поводом для диалога левокатолических кругов Польши с марксистскими кругами, а также с прогрессивной светской интеллигенцией. С этой точки зрения „Инструкция Ратцингера”, вопреки ожиданиям ее авторов, сыграла общественно позитивную роль. Эта Инструкция способствовала восстановлению католическо-марксистского диалога по коренным общественным проблемам. Инструкция вызвала появление на польский земле множества оригинальных текстов теологов этого направления как в католических общественно-политических журналах, так и в марксистской и еще больше - в светской печати. Инструкция еще раз довела до сведения польских католиков, что из католической религии нельзя делать односторонний политический выбор вправо, потому что в самой католической среде бытуют различные направления и среди клира, и среди теологов. А отсюда в политическом плане в католицизме в принципе заложен плюралистический подход. Общественное восприятие теологии освобождения постепенно менялось в зависимости от периода: до „Инструкции Ратцингера” и после ее опубликования. На первом этапе господствовала объективная информация. Голос критики, даже на страницах журналов, издающихся церковными властями или контролируемых самими церковниками, слышался редко. Случалось, что некоторые церковные журналы предоставляли свои страницы теологам освобождения. Подвергшийся резким нападкам Римской Курии Леонардо Бофф позднее публиковался в польском ежемесячном монашеском журнале „В дродзе”27. Первым сильным импульсом критического переосмысления теологии освобождения послужил визит Иоанна Павла II в Латинскую Америку в 1979 году, и частности его Обращение к епископам Латинской Америки в Пуэбле, датированное 28 января 1979 г. В этом документе содержится косвенная полемика с теологией освобождения... III Конференция СЕЛАМ, адресат упомянутого Обращения, высказавшаяся за папскую доктрину развития и ограниченную этими рамками теорию освобождения, была оценена церковью как отход от прежнего папского радикализма времен Павла VI и энциклики „Популорум прогрессио”, в исключительных случаях допускавшей возможность морального одобрения даже социальной революции.,Дуэбла, —писал ксендз Антоний Курек, — отвергла модную в начале семидесятых годов теологию освобождения не потому, что эта конференция не хотела освобождения, а по той причине, что теология освобождения была собственно не теологией, а политической интерпретацией Откровения”28. Это далеко идущий вывод, потому что и после конференции в Пуэбле многочисленные представители латиноамериканской церкви продолжали открыто поддерживать теологию освобождения и ее представителей. Однако в качестве свидетельства поворота во взглядах папства мнение А. Ку- река правильно. В окружении Иоанна Павла II систематически нарастали предпосылки открытого конфликта между теологами освобождения и Римской Курией. Это повлияло также на смену тона официальной церковной прессы Польши: место объективной информации там начали занимать критические суждения, еще умеренные, но уже вполне очевидные... С 1979 года после конференции в Пуэбле и определения позиции Иоанна Павла II в отношении теологии освобождения в официальной церковной и в контролируемой церковью прессе перестали появляться материалы, объективные или не скрывающие своих симпатий к теологии освобождения, вроде высказываний ксендза Т. Сикорского, который за три года до этого писал: „Если принять освобождение за главную проблему современной Южной Америки, можно ли удивляться, что на территории последней начали появляться пророки и пророчества освобождения. И как же не восхищаться теологами, которые в рамках этих проблем ставят вопрос о связи спасения С земным освобождением, впрочем, во имя связей церкви с миром, так громко провозглашенных на II Ватиканском соборе”29. Ныне в официальной католической публицистике преобладают работы, ставящие своей задачей показ не позитивных аспектов теологии освобождения, а наоборот, того, в чем, можно было бы упрекнуть последнюю. Ситуация коренным образом изменилась. Ранее с некоторой степенью доброжелательности подчеркивались обязательства теологии освобождения, ее новаторство, поиски новых подходов и как второстепенные трактовались такие аспекты, как, например, близость к марксистскому методу в анализе общественных отношений. Теперь на первый план вышла критика и лишь мимоходом указывались некоторые моменты, со значительными оговорками признававшиеся имеющими ценность... Наконец, следует вспомнить об особом отражении проблематики теологии освобождения на польской почве. Так, на общей аудиенции 21 февраля 1979 г. Иоанн Павел II на разных языках произнес речь на тему о теологии освобождения, а по-польски заявил: „Я хотел бы добавить, что у нас есть своя собственная теология освобождения - если можно так выразиться, - она очень глубоко вписана в историю нашей отчизны. Мы знаем, что Христос на наигорших этапах нашей истории был для нас вдохновителем и источником, благодаря которому мы не отказывались от свободы человека и свободы народов. И оттого Христос так крепко привязал к себе польский народ. Таким образом, к тематике, которой так углубленно занимается церковь в Латинской Америке, как бы добавляется и наш польский опыт. И об этом я решил сказать здесь, чтобы подчеркнуть наше прошлое, чтобы почтить наших предков, и для сведения современников”30. Заявление папы Иоанна Павла II о „польской теологии освобождения” можно рассматривать как теоретически необязательное. Однако оно связано с изложением теологии освобождения в целом, следует за упоминавшимся ранее Обращением к епископату в Пуэбле. И нельзя относиться к этому заявлению папы без должного внимания. Так как сам папа впоследствии не развил приведенного здесь сюжета, нам остается самим домыслить, что он мог понимать под, дюльской теологией освобождения”. Еще раз напомним, что теология освобождения не пользуется категорией „нация”, а оперирует другим понятием - „народ”. Теология освобождения в той форме, в которой она, собственно, и возникла, брала за исходный пункт не нации вообще, а угнетенные классы, из которых состоит народ. С этой точки зрения в ней речь идет не о национальном освобождении, но об освобождении людей. Стало быть, сопоставление теологии освобождения — движения исключительно народного, классового — с идеей национального освобождения, о котором прямо писал Иоанн Павел II („свобода наций”, „польская нация” и т. д.), оказывается не совсем правомерным. Перенесение идеи национального освобождения на идею освобождения народа, понимаемых как взаимозаменяемые, безосновательно. Однако можно допустить, что таким способом социальный радикализм теологии освобождения был утоплен в радикализме ведущих борьбу за независимость польских национально-освободительных движений (в национальном радикализме), что он сблизит с национальным радикализмом идеалы освобождения человека таким образом, как это понимает по крайней мере часть теологов освобождения из умеренного течения. Вместе с тем следует помнить, что несколько позднее, после августовских событий 1980 года и введения военного положения, в польском католицизме идеал „освобождения” был интерпретирован, преобразовавшись в идеал освобождения от „коммунистического гнета” и в опору теории освобождения других людей, для чего польский народ по воле Провидения якобы получил особую миссию, особое призвание. Интенсивно популяризировавшийся после 1981 года лозунг политического мессианства, стереотипы „поляка- католика”, теории католического государства, идеи „защитного барьера христианства” — все это можно рассматривать на основе мысли о „польской теологии освобождения”. Может быть, эта концепция заводит слишком далеко, однако, кроме приведенного фрагмента папской речи, я не нашел более обстоятельно разработанной соответствующей церковной мысли. Польша все чаще трактуется как феномен, как страна с интенсивной и растущей религиозностью (в условиях, когда повсюду в Европе идет процесс секуляризации и омирянивания31). Отсюда именно польский отклик на теологию освобождения не может быть мерилом восприятия этого процесса во всем мире или только в Европе. Тем не менее существует польский отклик на радикальную социальную теологию освобождения, выраженный, с одной стороны, в дифференциации католической среды, а с другой — в подчинении официальной церковной мысли и официального ортодоксального 32 мышления о социальных проблемах в духе: „Рим высказался — дело закончено”. Даже поверхностно представленная эволюция восприятия теологии освобождения в Польше убедительно подтверждает этот довод. Myclek W. Polski rezonans teologii wyzwolenia//Akademia Nauk Spolecznych PZPR. Ideologia i polityka kosciola katolickiego w Polsce - ci^glosc i zmiany. - Warsz., 1988. - V. 19 (Teologia wyzwolenia). - S. 208-214, 218-220. Юзеф Тишнер ТЕОЛОГИЯ ОСВОБОЖДЕНИЯ Сопоставление теологии освобождения с этикой „Солидарности” напрашивается само собой. В обоих случаях мы сталкиваемся с мощным общественным движением, направленным против политического и экономического тоталитаризма. В обоих случаях имеется связь между проблемой свободы и проблемой религии; в обоих случаях возникает универсальное сотрудничество между интеллигенцией, с одной стороны, и угнетенными и эксплуатируемыми - с другой. Моральные основы обоих движений кажутся аналогичными: они базируются на обострении сознания в ответ на социальную несправедливость человека. Между ними образуются взаимные связи: освобождение без солидарности так же невозможно, как и солидарность без освобождения. Но есть также и различия. С одной стороны, перед нами общественное движение международного характера, определяющее себя с помощью теологического концептуального аппарата и исходящее не только из реформы государства и экономики, но и из реформы церкви, что вызывает понятное беспокойство других теологов и иерархии. На другой стороне мы видим движение несомненно польское, которое независимо от своих успехов все еще до такой степени поглощено решением собственных текущих дел, что у него не остается времени на более глубокие теоретические размышления. Последнее движение хотя и связано с религией, однако не претендует на самоопределение с помощью теологии, ни тем более на преобразование церкви: „Солидарность” определяет свое значение, пользуясь рамками этических ценностей.
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-02-07; просмотров: 197; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.191.22.34 (0.051 с.) |