Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: АрхеологияБиология Генетика География Информатика История Логика Маркетинг Математика Менеджмент Механика Педагогика Религия Социология Технологии Физика Философия Финансы Химия Экология ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Мартин Лютер и создание немецкой Библии
К тому моменту, когда вождь немецкого протестантства начал свою работу, в Германии уже существовала определенная традиция переводов Священного Писания. В период с 1461 (когда в Страсбурге вышел первый полный текст немецкой Библии) по 1520 г. было напечатано 14 верхненемецких и 4 нижненемецких переводов Библии; существовали и немецкие версии отдельных библейских книг. Однако Лютер поставил перед собой принципиально новую задачу: создать такой вариант, который был бы свободен от ошибок и искажений и одновременно понятен и доступен широким массам. Естественно, что, приступая к своему труду, Лютер прежде всего должен был определить свое отношение к каноническому для католической церкви тексту Вульгаты, который, как мы видим, уже стал к тому времени объектом филологической критики со стороны ученых‑гуманистов. Надо сказать, что отношение это было далеко не однозначным. С одной стороны, Лютеру принадлежат слова, что Иероним сделал столько, сколько не могла бы сделать никакая другая личность. А высмеивая попытки противников опорочить его труд, он уподоблял себя создателю Вульгаты, которого наставляли и поучали невежды, недостойные даже чистить его туфли. С другой стороны, не менее известны и критические замечания Лютера в адрес своего знаменитого предшественника, который, несмотря на все заслуги, так и не смог создать версии Священного Писания, которая читалась бы без трудностей и помех – так, как читается немецкая Библия самого Лютера. Свою работу «доктор Мартин» начал с передачи Нового Завета. Этот труд был завершен необычайно быстро – в течение трех месяцев, причем большую помощь Лютеру оказал упоминавшийся выше латинский перевод Эразма Роттердамского. Подготовка же Ветхого Завета (также переводившегося с оригинала) заняла целых двенадцать лет – с 1522 по 1534 г. Причем необходимо учитывать, что Лютеру помогала целая группа многочисленных помощников: Меланхтон, бывший крупнейшим знатоком греческого языка; Аурогалус, преподававший в Виттенбергском университете древнееврейский язык; Круцигер, специализировавшийся в области Ветхого Завета; Бухенсхаген, сведущий в тексте Вульгаты и др. Издание сопровождалось обширными комментариями и было проиллюстрировано знаменитым художником Лукасом Кранахом Старшим.
Несмотря на столь тщательную организацию работы, создатель немецкой Библии хорошо осознавал, что возможность наличия в тексте перевода отдельных неточностей отнюдь не исключена, и прилагал огромные усилия для их исправления. И здесь необходимо отметить, что непримиримый в спорах с противниками, когда речь шла о религиозных проблемах, Лютер не только прислушивался к советам и замечаниям, могущим способствовать улучшению текста, но и выступал инициатором созыва специальных «ревизионных комиссий», самая авторитетная из которых заседала в Виттенберге в 1540–1541 гг. Уже при жизни Лютера было внесено несколько сот поправок; эта работа продолжилась и впоследствии. Сам Лютер к концу жизни приступил к критическому пересмотру своего труда, завершить который ему помешала в 1546 г. смерть. В процессе работы вождь Реформации ощутил необходимость, во‑первых, обосновать основные теоретические принципы, которыми он руководствовался при переводе Библии, а во‑вторых, защитить свой труд от нападок «папистов», т. е. представителей враждебного ему католического лагеря. Реализацией указанных задач стало специальное «Послание о переводе» (1540 г.). Друг Лютера, Венцеслав Линк, которому «Послание» было передано для публикации, отметил в предуведомлении, что выход «Послания» в свет необходим для разоблачения клеветы «врагов истины», упрекавших Лютера в искажении и фальсификации текста Священного Писания, а также для того, чтобы рассеять сомнения «простодушных христиан» и ученых, не искушенных в греческом и еврейском языках, относительно допустимости пользования лютеровским переводом. Наконец, «Послание о переводе» было призвано привлечь внимание к самой проблеме и способствовать появлению новых трудов, ее рассматривающих. Этой установке соответствовал и язык упомянутого сочинения – полемически заостренный, иногда грубовато‑саркастический, полный силы и страсти, столь присущей темпераменту «доктора Мартина». Прежде всего автор обвиняет своих противников в том, что они взялись за дело, в котором ничего не смыслят, ибо «все паписты, вместе взятые», понятия не имеют о том, как надлежит переводить или вообще писать на родном языке. Отмечая далее, что он передавал Священное Писание со всевозможным старанием и добросовестностью и что никому не возбраняется постараться его превзойти, Лютер решительно отказывает представителям католического лагеря в праве выступать в роли критиков и судей. Подчеркивая собственное превосходство над ними, вождь Реформации акцентирует внимание на своем стремлении дать при переводе чистый и ясный немецкий язык, с чем связан и выдвигаемый им основной переводческий принцип: «Не следует вопрошать буквы латинского языка, как должно говорить по‑немецки, подобно этим ослам; но надлежит спрашивать мать в доме, детей на улице и соответственно переводить, тогда они поймут и уразумеют, что с ними говорят по‑немецки»[65].
Однако наряду с многочисленными признаниями того факта, что «латинские буквы» сильно мешают хорошо говорить по‑немецки и поэтому следует оставить их в покое и руководствоваться словоупотреблением тех, для кого немецкий язык является родным, Лютер считает необходимым оговорить: «Однако я отнюдь не злоупотреблял пренебрежением к буквам, а напротив, со всевозможным тщанием вкупе с моими помощниками наблюдал за тем, как бы не произошло какого‑либо искажения, следуя буквам… И я скорее предпочитал причинить ущерб немецкому языку, нежели отклониться от текста»[66]. И для того, чтобы перевод отвечал стоящим перед ним задачам, Лютеру и его коллегам часто случалось в течение нескольких недель искать одно‑единственное подходящее слово, причем результат порой так и не удовлетворял взыскательного мастера. Вождь Реформации особо останавливался на качествах, которым должен отвечать человек, берущийся за труд переводчика Библии. «Перевод – отнюдь не дело всех и каждого… для него требуется верное, справедливое, ученое, искусное, опытное сердце. Вот почему я считаю, что лжехристианин или тот, чей дух полон зла, не могут переводить верно»[67]. И свой собственный успех на этом поприще Лютер объяснял прежде всего тем, что он трудился, руководствуясь «верностью и честью», не думая о материальном вознаграждении, и его работа не была омрачена ни одной недостойной мыслью. А успех и популярность лютеровского перевода были действительно огромны. По признанию самых непримиримых врагов реформации – католических богословов, «даже сапожники, женщины и другие необразованные миряне, которые лишь недавно постигли основы грамотности, читали охотно эту книгу, как будто она была источником высшей мудрости. Сторонники Лютера носили ее с собой и учили наизусть. Тем самым за месяц они так усваивали догмы, что осмеливались спорить по вопросам веры не только с католиками из мирян, но и с монахами, священниками и даже магистрами и докторами»[68]. «Lutherus linguae Germanicae parens, sicut Cicero Latinae» («Лютер – отец немецкого языка, так же как Цицерон латинского») – таково было мнение подавляющего большинства и современников, и потомков о роли, сыгранной созданным им переводом Библии. А сам «доктор Мартин», полемизируя с противниками, не без сарказма отмечал, что и они осваивают норму родного языка по его книге, хотя и не благодарят за это самого Лютера. Так обстояло дело, например, с двумя католическими антагонистами Реформации Элцером и Экком, пытавшимися противопоставить Библии Лютера собственные версии. Лютер уличал их в прямом плагиате, не без сарказма указывая, что благодаря им Библия Лютера читается под именем его врагов.
О всенародном признании лютеровского труда свидетельствует и тот факт, что многие слова и выражения из него стали крылатыми и вошли в сокровищницу немецкого языка. Схожим образом обстояло дело и с другим предприятием «доктора Мартина» – обработкой басен Эзопа, которые Лютер стремился сделать по‑настоящему понятными и доступными, часто прибегая к таким средствам, как народные поговорки и пословицы, рифмованные изречения и т. п. Таким образом достигалось приближение их к немецкой фольклорной традиции, к басням и сказкам, рассказываемым в кругу семьи. К сказанному можно добавить, что деятельность Лютера была по достоинству оценена не только его соотечественниками. Характеризуя значение, сыгранное переводом Библии для развития немецкого литературного языка, М.В. Ломоносов уже три с лишним столетия спустя подчеркивал: «Немецкий язык на то время был убог, прост и бессилен, пока в служении употреблялся язык латинский. Но как немецкий народ стал священные книги читать и службу слушать на своем языке, тогда богатство его умножилось и произошли искусные писатели. Напротив того, в католицких областях, где только одну латынь, и то варварскую, в служении употребляют, подобного успеха в чистоте немецкого языка мы не находим»[69].
Создание английской Библии
Поскольку к началу XVI в. Библия Уиклифа уже не отвечала потребностям эпохи, перед представителями реформационного движения, как и перед их собратьями в других странах Европы, встала задача создания версии Священного Писания на родном языке. Ее разрешением занималось несколько поколений переводчиков, причем судьба многих из них оказалась весьма трагичной. В первую очередь здесь следует назвать имя Уильяма Тиндейла (1453–1536). В отличие от Уиклифа и его последователей, источником для которых служил текст Вульгаты. Тиндейл переводил непосредственно с древнееврейского и древнегреческого оригиналов, хотя временами обращался к Вульгате и особенно к латинскому тексту Нового Завета, автором которого был Эразм Роттердамский. При написании предисловий и примечаний он широко использовал лютеровский перевод, вплоть до воспроизведения или перефразировки длинных отрывков из него.
После тщетной попытки издать на родине английский текст Нового Завета Тиндейл в 1524 г. отправился в Германию, где и опубликовал его. Затем он приступил к переводу Ветхого Завета, над которым работал вплоть до своей трагической гибели на эшафоте близ Антверпена. Труд Тиндейла отличался простотой, ясностью и выразительностью, став, по существу, основой для всех последующих английских переводов Библии, и был высоко оценен позднейшими исследователями. Спустя несколько лет после расправы над Тиндейлом произошел разрыв короля Генриха VIII с папой, знаменовавший торжество (пока еще не окончательное) английской разновидности Реформации – англиканства, где главой церкви провозглашался сам монарх. Поскольку, несмотря на это, Библия Тиндейла по‑прежнему оставалась под запретом, а остальные переводы по разным причинам признавались неудовлетворительными, остро встал вопрос о создании санкционированного властью священного текста. Таковым была признана так называемая «Великая Библия» 1539 г., получившая во втором издании название «Библии Кранмера» – по имени архиепископа Кентерберийского Томаса Кранмера (1489–1556), написавшего к ней предисловие. При осуществлении церковной реформы Кранмер был ближайшим соратником Генриха VIII; именно ему была поручена разработка доктрины англиканского богослужения. Характерно, что, превратившись из союзника папского Рима, которого папа удостоил титула «защитника веры», в непримиримого врага последнего, английский монарх стремился обеспечить авторитет упомянутого выше перевода вполне «папистскими» методами: с 1546 г. названная Библия была объявлена единственно дозволенной, делать к ней какие‑то примечания запрещалось, а кроме того, чтобы предотвратить возникновение «несанкционированных» течений, не вполне соответствовавших официальной церковной реформе, был издан королевский указ, согласно которому ни одна женщина, не принадлежащая к дворянскому роду, а также ни один мастеровой, поденщик, слуга или батрак не имел права читать Библию или какую‑либо ее часть под угрозой денежного штрафа и тюремного заключения. Восшествие на престол дочери Генриха VIII – Марии Тюдор (годы правления – 1553–1558) вновь круто изменило ситуацию. Наиболее видные проводники Реформации, включая архиепископа Кранмера, были казнены, а многие протестанты вынуждены были бежать за рубеж. Воцарение другой дочери Генриха VIII – Елизаветы – привело к восстановлению в стране англиканства и преследованиям католиков. Вместе с тем репрессиям подверглись и пуритане – представители крайнего реформационного течения, считавшие официальную церковь слишком умеренной. В 1560 г. группа пуритан (У. Уитингем, А. Гилби, Т. Семпсон) приняла активное участие в создании так называемой «женевской Библии», в противовес которой в 60‑х гг. XVI столетия по инициативе архиепископа Паркера появляется «Епископская Библия».
Вопрос о создании общепризнанного английского текста Священного Писания вновь встал на повестку дня при преемнике Елизаветы короле Иакове I, правившем в 1603–1625 гг. В 1604–1611 гг. по его инициативе была создана конференция из представителей различных церковных течений (за исключением, естественно, католиков и пуритан). На ней монарх высказал пожелание создать наконец единый перевод, указав, что ему до сих пор не доводилось видеть Библии, хорошо переведенной на английский язык. Этот труд поручался ученым Оксфордского и Кембриджского университетов; затем с ним должны были познакомиться епископы и другие видные церковные деятели, после чего текст Библии надлежало представить в Тайный Совет и в конечном счете утвердить авторитетом короля. Во исполнение намеченной программы была создана специальная группа из числа наиболее выдающихся ученых своего времени. Они образовали своеобразный переводческий комитет, итогом работы которого и стал опубликованный в 1611 г. текст, получивший название «Библия короля Иакова» («King James, Version», или «Authorised Version»). По словам одного из участников этой работы – глостерского епископа Майлза Смита, при всей своей кажущейся легкости, она заняла не один месяц и потребовала упорного труда. Причем Смит отдает должное и вкладу предшественников, отмечая, что он и его коллеги не ставили перед собой цели создать новый перевод или превратить плохой перевод в хороший, но стремились лишь к тому, чтобы сделать хороший перевод еще лучше. При этом за основу новой версии был взят именно перевод Тиндейла. По подсчетам позднейших исследователей ее создатели сохранили 80 % текста Ветхого и 90 % – Нового Заветов. Составители «Библии короля Иакова» сочли необходимым специально изложить ее цели и задачи. Прежде всего ими было подчеркнуто стремление сделать посредством перевода доступным для людей «слово Божие», скрытое до сих пор от них покровами чужого и непонятного языка. «Перевод открывает окно, дабы впустить свет; он разламывает скорлупу, дабы мы могли отведать ядро; он подымает занавес, дабы мы могли заглянуть в святую святых; он снимает крышку с колодца, дабы мы могли подойти к воде… Ибо без перевода на народный язык неученые подобны детям, стоящим у колодца… и лишенным ведра или какого‑то другого сосуда»[70]. Говоря о языковой форме созданного ими текста, авторы – в полном соответствии с духом представляемой ими англиканской церкви – отмежевываются от излишней щепетильности пуритан, которая побуждает их при передаче библейских текстов отказываться даже от укоренившихся в английском языке понятий, а с другой – еще более резко порицают нарочитую темноту папистов, засоряющих английский текст малопонятными словами и выражениями, вследствие чего, даже будучи вынужденными переводить Библию, они пользуются таким языком, который препятствует ее доступности. «Но мы, – подчеркивают творцы Библии короля Иакова, – желаем, чтобы Писание могло говорить, как ему и подобает… дабы его мог понять даже необразованный человек»[71]. Действительно, за созданным ими текстом прочно укрепилась слава величайшего из всех английских переводов, причем подобную оценку можно встретить и в наши дни, когда имеются и другие, более современные версии Библии. Среди теоретических работ по проблемам перевода, созданных деятелями английской Реформации, привлекает внимание английский трактат одного из видных пуританских богословов Лоуренса Хемфри («Interpretatio Linguarum: seu de ratione convertendi et explicandi auctores tam sacros, quam profanes»), который вышел в свет в Базеле в 1559 г. Небезынтересно отметить, что многие положения указанной работы обнаруживают несомненное сходство с воззрениями ренессансных авторов, хотя, как хорошо известно, пуританская идеология весьма существенно отличалась от той, которую исповедовали гуманисты. Суммируя историю перевода, Хемфри различает три способа перевода иноязычного текста: буквальное следование оригиналу, которое он отвергает как «ребяческое и суеверное», вольное переложение, или адаптацию, и «средний путь», который позволяет одновременно сохранить «простоту и образованность, элегантность и верность, не преувеличен сверх меры и не подавлен до грубости». Переводчику надлежит, прежде всего, избрать оригинал, соответствующий его склонностям, что, в свою очередь, обусловит и стиль его передачи. Характерно постулируемое в книге различие между «более важными» (еврейский, греческий, латынь) и «обыденными» (т. е. живыми) языками. Однако, по его мнению, и в первой группе может наблюдаться определенное несоответствие: так, Цицерон часто допускает колебания и даже промахи при переводе философских терминов. Но там, где переводчик выполняет свою работу на должном уровне, он заслуживает самой высокой оценки, ибо если знание языков – вещь полезная, то перевод – полезнейшая («seu linguarum utilis sit cognitio, interpretari – utilissimum»)[72]. Завершая наш разговор о том вкладе, который внесли деятели Реформации в теорию и практику перевода, еще раз обратим внимание на два основных момента. С одной стороны, в соответствии с характером и задачами самого реформационного движения развивались они в основном на материале библейского текста, хотя не исключено было и обращение к передаче памятников другого характера (ср. лютеровскую версию басен Эзопа). Во‑вторых, безусловное доминирование в качестве переводящих живых языков европейских народов знаменовало принципиальное изменение их статуса. Вытеснение латыни из церковно‑религиозной сферы, где ее позиции казались особенно незыблемыми, означало дальнейшее развитие тенденции к превращению «народных» языков в основное орудие национальной культуры, что имело громадное значение для последующей истории духовной жизни Европы XVII – XVIII вв.
Глава 7 Европейский перевод XVII–XVIII веков (эпоха классицизма)
|
|||||||||
Последнее изменение этой страницы: 2021-01-14; просмотров: 256; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 18.191.22.34 (0.019 с.) |