![]() Заглавная страница Избранные статьи Случайная статья Познавательные статьи Новые добавления Обратная связь КАТЕГОРИИ: ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ТОП 10 на сайте Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрацииТехника нижней прямой подачи мяча. Франко-прусская война (причины и последствия) Организация работы процедурного кабинета Смысловое и механическое запоминание, их место и роль в усвоении знаний Коммуникативные барьеры и пути их преодоления Обработка изделий медицинского назначения многократного применения Образцы текста публицистического стиля Четыре типа изменения баланса Задачи с ответами для Всероссийской олимпиады по праву ![]() Мы поможем в написании ваших работ! ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ?
Влияние общества на человека
Приготовление дезинфицирующих растворов различной концентрации Практические работы по географии для 6 класса Организация работы процедурного кабинета Изменения в неживой природе осенью Уборка процедурного кабинета Сольфеджио. Все правила по сольфеджио Балочные системы. Определение реакций опор и моментов защемления |
Января / 5 февраля 1904. СубботаСтр 1 из 173Следующая ⇒
Вчера отправил на почту большую корреспонденцию: 11 пакетов и 25 книг — все застрахованное. Сегодня сдал на почту остальное, приготовленное вчера и сегодня до полудня; и с радостью помышлял, что, написав еще остающиеся несколько писем, в понедельник засяду с Нака- ем за обычное дело — перевод богослужения. Для чего, чтобы быть уже совсем свободным, велел Давиду принести из канцелярии все, что накопилось в последние дни из японских Церквей неспешного (так как спешное тотчас читается и дается ответ или распоряжение), чтоб все прочитать и очистить. Но лишь только мы принялись за чтение, как Алексей принес листок «гогвай» с напечатанным известием, что русскому посланнику, барону Розену, велено от Японского Императора оставить Японию — значит, начинается война у Японии с Россией. Скрепя сердце, я продолжал слушать чтение писем, но тотчас же Алексей опять вошел доложить, что из Посольства чиновник желает меня видеть. Артур Карлович Вильм, драгоман, прислан посланником уведомить меня, что «все Посольство в следующую пятницу на французском почтовом пароходе уезжает из Йокохамы и Японии», и спросить, «как я думаю поступить?» Я сказал, что посоветуюсь с своими служащими Церкви и дам ответ завтра. Вильм передал, что Японский министр Иностранных Дел барон Ко- мура сказал барону Розену, что «остающимся в Японии русским будет оказана охрана, и что желающие могут спокойно остаться». Стало быть, остаться или нет — от меня зависит, так как я не принадлежу к составу Посольства. Как поступить? Себялюбие тянет в Россию — больше 23 лет не был там, и отдохнуть от однообразного долгого труда хочется; польза церковная велит остаться здесь. Велел собраться находящимся под рукою церковнослужащим: священникам, членам редакции, начальникам школ, секретарям и рассудить — «уезжать мне или нет? Чего они желают или что нужней для Церкви?» Сказал, что содержание всех служащих до 5-го месяца включительно могу сейчас же обеспечить, о дальнейшем постараюсь из России, если уеду. Предоставил им рассуждать, оставил их; но они скоро пришли сказать, что завтра соберут всех тоокейских служащих Церкви и все вместе составят совет. Тем дело на сегодня и кончилось, расстроив очень доброе расположение духа.
25 января / 7 февраля 1904. Воскресенье Литургия совершена соборне, как и всегда; христиан в Церкви было не меньше обыкновенного; нехристиан же, кажется, ни одного. С половины 12-го часа, когда кончилась обедня, до половины 3-го пополудни у служащих Церкви шло совещание. Всех участвующих было 45 человек. Когда составлены были решения, известили меня, и я отправился на собрание во 2-й этаж в полукруглую комнату. Иван Акимович Сенума прочитал мне написанные пункты решений, сопровождая пояснениями: 1) все поголовно желают, чтоб я остался; 2) из 45-ти шесть голосов за то, чтоб я жил не в Миссии, а для безопасности в том Посольстве, которому поручены будут русские; 3) чтоб наняты были два человека: один — безотлучно быть при входных в Миссию дверях, другой — ночью охранять Миссию внутри и наблюдать за главными воротами; 4) чтоб из трех ворот в Миссию двое были затворяемы с зажжения фонарей, и прочие маловажные пункты. Павел Накаи еще прибавил: «Чтобы для всех был очевиден патриотизм христиан Православной Церкви, желательно: 1) чтобы христиане делали пожертвования на войну; 2) чтобы предложены были для употребления на войне переводчиками, знатоки русского языка из христиан, даже из учеников Семинарии». Все одобрили и это. Я молча все выслушал и ответил на все пункты, в иных кое-что исправляя. На первый я сказал следующее: «Меня радует ваше желание, чтоб я остался здесь, так как это показывает вашу заботливость о Церкви. Ваше желание вполне совпадает с моим, и я думаю, что оно согласно с волей Божией. Признаюсь, мне приятнее было бы уехать в Отечество, где я не был 23 года; но утром, во время совершения предпричастного Правила, совесть меня укорила за это поползновение оставить без призора столь юную Церковь, и я твердо и радостно решился остаться. Оставшись, я буду делать, что досели делал: заведывать церковными делами, переводить Богослужения. Но в совершении Общественного Богослужения, пока война не кончится, участвовать не буду по следующей причине: во время богослужения я вместе с вами молюсь за Японского Императора, за его победы, за его войско. Если я буду продолжать делать это и теперь, то всякий может сказать обо мне: „Он изменник своему Отечеству". Или напротив: „Он лицемер: устами молится за дарование побед Японскому Императору, а в душе желает совсем противного". Итак, вы совершайте богослужения одни и молитесь искренно за вашего Императора, его победы и прочее. Любовь к Отечеству естественна и священна. Сам Спаситель из любви к Своему земному отечеству плакал о несчастной участи Иерусалима. Итак, начнется война, служите молебен о даровании побед вашему воинству; одержит оно победу, служите благодарственный молебен; при обычных богослужениях всегда усердно молитесь за ваше отечество, как подобает добрым христианам- патриотам. Я, по возможности, буду приходить в Церковь на всенощную и Литургию и стоять в алтаре, совершая мою частную молитву, какую подскажет мне мое сердце; во всяком случае первое место в этой молитве, как и всегда, будет принадлежать Японской Церкви — ее благосостоянию и возрастанию. Думаю, что употребление колоколов на это время лучше прекратить, чтоб не раздражать и не вызывать на грубые поступки тех, которые не успели или не хотели понять, что здесь не русская Церковь, а вполне японская; христиане и без звона знают, что с 6-ти часов всенощная, а с 9-ти на утро обедня. Впрочем, обо всем этом нужно поговорить с Министром внутренних дел и с полицмейстером. Пусть избранные между вами отправятся в Министерство и прежде всего попросят охраны всем здешним зданиям, так как это — принадлежность Японской Правословной Церкви, потом спросят — употреблять звон или нет; наконец, скажут, что я остаюсь, и попросят также охраны для меня». (Причем, мне заявили, что такой комитет — «ийн» на всякий случай уже избран — о. Петр Кано, Савва Хорие и Василий Ямада составляют его.)
Что касается до перехода в другое место для житья, то я от этого отказался. На нанятие двух человек согласился, на затвор ворот тоже. Положили еще было нанять двух полицейских, кроме тех, что приставлены сюда от полицейского ведомства; на это я не согласился — было бы излишне и отчасти неделикатно относительно казенной охраны — как будто мы недовольны ею. Павлу Накаю я сказал, что его мысль о пожертвовании христиан на военные нужды хороша, пусть исполняют ее. «Что же до предложения переводчиков к войску, то это неудачное соображение: и без того вас всех подозревают, что вы русские шпионы (ро-тан); тогда сказали бы, что мы постарались наших шпионов втиснуть в самые важные места, чтоб оттуда искусными путями передавать известия русским». Все засмеялись, и мысль Павла Накаи, очевидно, провалилась. Заведующим школами я сказал, чтоб занятия неукоснительно и правильно продолжались, как всегда. «Ученикам Семинарии еще рано думать о войне — их время придет потом»... В половине 5-го часа я отправился в Посольство, чтоб заявить посланнику, что остаюсь здесь. Но, увы! Оказывается это не так просто решимым делом. Барон Розен с семейством и со всеми посольскими готов к отъезду, только ждет из Петербурга указания, какому из иностранных посланников поручить здесь протежирование остающихся русских. На мое заявление, что я решил остаться, что и японские христиане просят меня об этом, он ответил: — Хорошо. Я скажу тому посланнику, на которого укажут, чтоб он спросил у японского Правительства, можете ли вы остаться?
— Но ведь вам барон Комура уже сказал, что русские, желающие остаться, могут, и что они будут охраняемы. — Он разумел частных русских, а вы официальное лицо. — Я при Посольстве не состою, а моего Епископского положения японское правительство официально нигде не признало и не утвердило; стало быть, для них я — частное лицо. — Это еще вопрос. Во всяком случае, об этом будет спрошено. — Но только, пожалуйста, не чрез французского и немецкого посланников — они католики, могут поставить вопрос так, что на него последует ответ: «Непременно пусть уезжает». Если Православная Церковь расстроится здесь с моим отъездом, то католику это может быть только приятно. — Но вы затрудните японское Правительство. — Я постараюсь держаться скромно и незаметно, так чтоб меня и не видно было здесь — охрана не будет трудна. — Поедемте; для вас на французском пароходе и место взято. — Очень благодарен, но помогите здесь остаться. — В таком случае сделайте вот что: пусть ваши христиане отправятся к Министру внутренних дел и спросят у него, можете ли вы остаться и будете ли, как должно, охраняемы? — Христианам идти к Министру у нас уже и решено. Завтра же отправятся и прямо предложат этот вопрос. Я вас уведомлю об ответе Министра. На этом я расстался с бароном Розеном. А вернувшись домой, послал уведомить членов «иин»’а, чтоб завтра утром непременно собрались сюда, ибо немедленно надо отправиться к Министру внутренних дел. Здесь в Семинарии учатся японскому языку два русских мальчика из Порт-Артура, чтоб быть потом переводчиками. Приходили спрашивать: «Им уезжать или оставаться?» Но куда же уезжать? В Порт-Артур теперь и попасть трудно. Притом, к кому им там? У одного (Легасова) родителей совсем нет — убиты были в Китайскую войну, а дядя уехал, кажется, в Россию; у другого (Романовского) родители вернулись в Россию. Оба они казачата. Они и сами больше склонны к тому, чтоб остаться и продолжать занятия. Конечно, им трудно будет. Сказал им терпеть и молчать, по пословице: «терпи, казак, атаман будешь»; улыбнулись и ушли. Катихизатор из Хацивоодзи, Матфей Юкава, явился встревоженный, узнать, что я предпринимаю по случаю войны? Я успокоил его, сказав, что не оставлю Церковь, остаюсь здесь. Роняя слезы, ушел. Катихизатор из Одавара, Павел Осозава, явился совсем за другим: в Ооисо христианина надо завтра отпевать; из богатого дома, молодого доктора, умершего здесь, в Токио, но которого тело доставили домой для погребения. Просят певчих, регента, диакона, одинаковых облачений для всех служащих, свечей. Все пусть выхлопочет по школам и у иподиакона и берет; я не против. В 10-м часу вечера уже прокричали по городу «гогвай» (газетное экстренное известие), в котором значится, что «третьего дня (5 числа) около Мазампо два русских судна с грузом были захвачены и взяты японским военным судном». Конечно, японский флот может наделать немало беды нам.
|
|||||||
Последнее изменение этой страницы: 2020-03-02; просмотров: 140; Нарушение авторского права страницы; Мы поможем в написании вашей работы! infopedia.su Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Обратная связь - 3.138.118.9 (0.026 с.) |