Шесть тезисов, составляющих сущность поведенческого (бихевиорального) подхода в современной политической науке (по статье Дэвида Истона «Политическая наука в Соединенных Штатах: прошлое и настоящее»)

Бихевиоралистская фаза началась после второй мировой войны, однако ее истоки прослеживаются и в более ранний период. Термины «бихевиоризм» и бихевиорализм», хотя и происходят от одного английского слова «behavior», имеют мало общего между собой, и их не надо путать. Главное сходство между «бихевиоризмом» и «бихевиорализмом» состоит в том, что оба направления черпают информацию о происходящем из наблюдений за поведением человеческих факторов. В обоих случаях признается, что методология, основанная на естествознании, применима и к изучению человека. Но кроме этих точек соприкосновения — признания индивида основным объектом исследования и использования научного метода — общего между двумя направлениями мало.

 

6 ТЕЗИСОВ:

1. Бихевиорализм исходит из того, что человеческое поведение имеет распознаваемые единообразные характеристики.

2. Все эти характеристики могут быть выявлены эмпирическим путем.

3. Бихевиорализму присуще стремление к использованию более строгих методов сбора и анализа информации. Получили всеобщее распространение учебные курсы и пособия по сбору и анализу информации, которых раньше не было. Постольку, поскольку их можно было и имело смысл применять, важное место в политологии заняли количественные подходы. В результате в 1950-х и 1960-х годах в политической науке стали применяться все более сложные и разнообразные методы эмпирических исследований и количественного анализа: опросы, интервью, выборки, регрессионный и факторный анализ, моделирование и т.п.

4. Бихевиоралисты были в гораздо большей степени, чем их предшественники, склонны к теоретическим изысканиям. В прошлом теория традиционно имела философский характер. Главной ее проблемой было достижение «достойной жизни». Позднее теория приобрела по преимуществу историческую окраску, и ее целью стал анализ происхождения и развития политических идей прошлого. Бихевиоралистская же теория была ориентирована на эмпирическое применение и видела свою задачу в том, чтобы помочь нам объяснять, понимать и даже, насколько это возможно, предсказывать политическое поведение людей и функционирование политических институтов. В то же время предпринимались усилия по разработке более широких, так называемых общих теорий. Они были призваны обеспечить наиболее всеобъемлющее понимание политической системы. Важнейшими попытками такого рода были структурно-функциональная теория и системный анализ.

5. Многие бихевиоралисты полагали, что в процессе исследования можно в значительной мере абстрагироваться от ценностей как самого ученого, так и общества в целом. Считалось, что этические оценки и эмпирические объяснения опираются на разные типы суждений, которые следует четко различать и отделять друг от друга в аналитическом плане. В результате нравственные оценки отошли далеко на задний план среди исследовательских приоритетов политологии.

6. В рамках бихевиорализма возродилось представление о самостоятельной роли «чистой теории» как чего-то отличного от прикладных исследований. Бихевиоралисты исходили из того, что задача обществознания состоит в фундаментальном понимании и объяснении, поскольку, лишь получив достоверные знания о функционировании политических институтов и политическом поведении людей вообще, можно использовать их для решения насущных социальных проблем. Таким образом, на бихевиоралистском этапе произошел сдвиг исследовательских интересов от задач социального реформирования к вопросам, диктовавшимся состоянием самой науки.

 

16.Характеристика и теоретико-методологическое обоснование семи тезисов Дэвида Истона (кредо релевантности), составляющих сущностное содержание постбихевиорального подхода в политической науке (по его тексту “The New Revolution in Political Science”)

Самое новое испытание для политологии — формирование бихевиоралистского ортодоксального учения. Девизом революции против этого стали «релевантность» и «действие». В отличие от прошлых, реакционных движений против бихевиорализма, пост-бихевиорализм не старается сохранить статус-кво, а смотрит в будущее, стараясь продвинуть политологию в новых направлениях. Это и движение людей, и интеллектуальный тренд. Его кредо следующее (не обязательно разделять все пункты разом):

(1) Предмет изучения предшествует выбору техники. Если чем-то и надо жертвовать, то в первую очередь — выбором техники, т. к. важнее оставаться релевантным, чем бесполезно точным.

(2) Бихевиорализм непродуктивно замыкается в рамках фактов, не видя общей картины.

(3) Пост-бихевиорализм должен плотнее связать науку и реальность.

(4) Наука не должна избегать ценностных вопросов.

(5) Учёные как интеллектуалы не могут оставаться в стороне от проблем общества.

(6) Учёный должен применять свои знания на практике.

(7) Политизация профессии не только неизбежна, но и желательна.

Быстрое развитие общества, техники, растущая напряженность и новые угрозы человечеству не дают политической науки времени, чтобы постепенно становится «полноценной» дисциплиной. На дают они и учёным возможности оставаться безучастными и накапливать знания, не применяя их на благо человечества. Вовлечённость и актуальность — обязанности учёного-политолога. Политической науке нужно признать:

(а) Необходимость уметь давать ответы на чёткие конкретные вопросы по узкой актуальной проблематике. (б) Необходимо уделять должное внимание ценностным установкам и не игнорировать нормативный аспект исследований. (в) Необходимость размышлений, не основанных жёстко на фактах, для создания новых идей и концепций, которые могут помочь науке. Как профессионалам, политологом следует понять, что: (а) Исследования и служба обществу чётко не разделены. Учёный не может оставаться релевантным, разделяя себя как наблюдателя и события реального мира. (б) Политологу нужно будет откликаться на призыв помочь обществу в качестве эксперта. (в) Три типа занятий политолога — исследование/обучение, экспертиза/консультирование и политическая деятельность — едва ли разделимы и независимы друг от друга. Поэтому политизация профессиональных организаций в политической науке неизбежна, но не губительна.

17. Типология основных теоретических направлений в современной американской политической науке в статье Габриэдя Алмонда «Separate Tables: Schools and Sects in Political Science”

В каком-то смысле различные школы и секты политической науки «сидят за отдельными столами», каждая со своей собственной концепцией политической науки. Их можно разделить по 2ум векторам: идеологическому (мягкая и жесткая позиции) и методологическому (левая и правая позиции).К мягкой позиции относятся работы Клиффорда Гирца, Альберта Хиршмана, Джон Уомака и Кэрола Пойтмана. К жестокой позиции относятся количественные, эконометрические и математические методы моделирования в политической науке, компьютерное моделирование, статистический анализ и эксперимент.

К "левому" идеологическому спектру нашей методологической конструкции относятся четыре группы, продолжающие марксистскую традицию: собственно марксисты, "критические политические теоретики", сторонники теории зависимости и приверженцы теории мировой системы — все, кто отрицает возможность отделения знания от действия и кто считает, что политическая наука должна служить борьбе за социализм. "Правая" сторона представлена неоконсерваторами, которые ратуют среди прочего за свободную рыночную экономику, ограничение власти государства и активную антикоммунистическую направленность внешней политики.

Объединив все вышеописанные направления, мы получим четыре школы политической науки, четыре "отдельных столика": мягкие левые, жесткие левые, мягкие правые и жесткие правые.

Мягкие левые

Все они считают, что нельзя понять эмпирический мир, рассматривая отдельные его сферы, его можно познать лишь в пространственно-временной целостности. Различные области социального процесса должны рассматриваться "как аспекты общей ситуации в определенный момент исторических изменений. Поэтому объективный подход здесь невозможен.

И марксисты и «критические политические теоретики» согласны, что теория и практика едины, что невозможно отделить науку от политики. Отсюда следует логический вывод: позитивистская политическая наука, считающая необходимым различать научную и политическую деятельность, находится в отрыве от единого исторического процесса и придерживается статус-кво, что довольно неразумно с ее стороны.

Суть мягкого левого направления — это атака на профессионализм в политической науке, призыв академического сообщества к включению в политическую борьбу, к изучению левых идеологий, в частности, умеренного или революционного социализма.

Жесткие правые

Жесткие правые в плане методологии представляют группу ультра-профессионалов, которые занимаются тем, что всячески увеличивают и без того огромное число научных методик — дедуктивных, статистических и экспериментальных.

Мягкие правые

Среди "мягких правых" мы найдем множество консерваторов старого толка и неоконсерваторов, которые придерживаются традиционных методик. Но, конечно, особого внимания заслуживают последователи Лео Штрауса. Просвещение и научная революция — их заклятые враги. По словам Лео Штрауса: «отказ от морали — это необходимое условие научного анализа».. Последователи Штрауса отрицают любую "историцистскую" и относящуюся к "социологии знания" интерпретацию политической теории. Для них значение философских текстов заключается в том, что там написано. Истину можно найти в трудах классических философов, в частности у Платона в его сократовском рационализме, так как истина находится вне времени, места и ситуации. «Бихевиоралистская» политическая наука - это второсортный продукт, результат упадка морали.

Жесткие левые

Наконец, школа "жестких левых" использует научные методы для обоснования предположений, сделанных на базе социалистической теории и теории зависимости. Одним из представителей этого направления является Кристофер Чейз-Данн, приверженец количественного анализа мировой системы, который говорил о необходимости о преодолении методологического сектантства.