Сайвингаба все-таки не мечеть

 

Я увидела это сооружение, возвращаясь из «земли обетован­ной» — Нгапали в Рангун.

Рядом с аэродромом алел купол, словно перенесенный сюда из сказочного Багдада. Ярко-красное пятно посреди белого подворья с четырьмя тонкими высокими стрелами минаретов по углам.

— Мэгги, дорогая, я вернулась из отпуска,— надрывалась я в телефонную трубку.— Мы подлетали к Рангуну, и знаешь что я увидела с высоты? Мечеть. Совершенно новую и большую. Ты не знаешь, кто ее там поставил?

— Я думала, ты интересуешься только пагодами,— разочаро­ванно отозвалась Мэгги. — Но я узнаю, что это за мечеть. Через несколько дней она удивила меня сообщением:

— Это не мечеть, а пагода Сайвингаба. Вот что я сделаю: объясню вашему Тюнтину, как туда добраться, а на неделе дого­ворюсь в Институте буддизма, чтобы тебя приняли и все разъяс­нили. Идет?

«Мечеть» стала предметом моих непрофессиональных разгово­ров со специалистами в религии.

Сайвингаба удивляла и разочаровывала одновременно. Ее чопорное величие едва ли могло выдержать конкуренцию с бла­городной простотой традиционных бирманских ступ.

Минареты с узкими галереями наверху сияли новизной, кото­рой еще не коснулся муссон. Во дворе, выложенном каменной плиткой, высился белый храм под красным куполом. В отличие от традиционных пагод во двор вел всего один вход. Стены храма ослепляли цветной мозаикой и кусочками зеркального стекла, вкрапленными в штукатурку.

Белоснежный потолок с лепниной украшала люстра в виде цветка водяной лилии.

Эта необычная пагода была построена каренским монахом, знаменитым проповедником. Он сам сделал проект, сам собрал средства на строительство.

Не будем так строги. Может быть, блестящая мишура хра­ма — трогательное подражание былому великолепию, ведь ве­лел же король Миндон сто с лишним лет назад поставить в Ман­далае «зеркальный» монастырь, красотой которого люди любова­лись в завороженном молчании.

 

V

СУЕВЕРИЯ В ТЕНИ ПАГОД

НАТ — ХРАНИТЕЛЬ ДОМА

 

После затянувшейся жары муссона ждут как манны небесной. Дожди не обрушиваются внезапно. Сначала появляются их пред­вестники. В небе, выбеленном солнцем, возникает первая робкая тучка. С каждым днем их становится все больше. Они выстраи­ваются в цепи, заволакивают горизонт. Гремит гром, изломан­ные молнии вспарывают небо.

В один такой грозовой вечер наш старый хозяин вышел в сад с горящей свечой. Он неторопливо подошел к высокому ветви­стому дереву и поставил свечу в небольшой игрушечный домик, прикрепленный к стволу.

Пока свеча горит, я расскажу вам легенду.

Давным-давно в одной деревне жил человек. Задумал он построить дом и срубил несколько подходящих деревьев. А на одном из них жил дух-нат. Потеряв жилье, нат обратился с жало­бой к старейшинам деревни. Те велели незадачливому дровосеку выстроить новый домик для ната вблизи дома и, чтобы искупить вину, каждый день подносить ему рис, фрукты и цветы.

Легенда старая, но святилища для натов строят и теперь. Домик ната в саду нашего хозяина напоминал скворечник, толь­ко, пожалуй, раза в два больше. Очевидно, из-за высокой влаж­ности воздуха он был сделан не из дерева, а из жести, и его каж­дый год после дождей красили красной краской.

Обиталище духа подвесили на дереве напротив окна комнаты хозяина, в которой стоял алтарь с Буддой. Однако соседи-виза­ви не вмешивались в дела друг друга. Да и причин не было: каждое утро нат получал свою миску воды и два-три цветка. Каждое утро к ногам Будды с глубоким поклоном тоже клали подношения.

Святилище на дереве долго оставалось для меня тайной. Несколько раз я намеками пыталась коснуться этой темы. На­прасно. Хозяева переводили разговор на что-либо другое. Ну что ж? Я не настаивала. Но мысль разузнать о домике побольше не покидала меня.

Каждый раз, проходя мимо, я мельком взглядывала на него, но ни разу не решилась подойти близко и заглянуть внутрь.

Не хотела задевать чувств хозяев. А какой из патов жил там — мне все равно не удалось бы выяснить.

Каждая бирманская семья стремится снискать расположение и заступничество ната — хранителя домашнего очага Мей Маджи. К порогу выставляют подносы с кокосовым орехом, фруктами и хором поют: «Прими подношение и пошли нам процветание».

От ната-домового ведет ниточка к самому могущественному пату Бирмы, к Господину Великой горы Мину Махагири. Их часто отождествляют. Точнее говоря, Мей Маджи — это тот же Мин Махагири, но «домашний», живущий в каждой семье. Счи­тается, что он обитает в кокосовом орехе.

Не знаю, как в городе, но в селах нет дома, где бы не был подвешен в укромном месте кокосовый орех — обиталище ната.

Мей Маджи охраняет жилье от дурного глаза, от непрошено­го гостя. Как и все остальные бирманские духи, он очень похож повадками на человека со всеми его достоинствами и слабостями: благосклонен к тем, кто почитает его и делает подношения. Как и любой человек, нат хочет иметь душевное спокойствие, а пото­му отваживает любого, кто замыслил бы нарушить его покой. Он охраняет дом прежде всего для себя, а заодно и для всех его обитателей.

КУЛЬТ ТРИДЦАТИ СЕМИ

 

Произнося слово «дух», мы представляем себе призрак, являю­щийся в глухую полночь и наводящий ужас. Бирманцы не боят­ся своих духов. Наты живут рядом с человеком и похожи на него. Если к ним хорошо относиться, они ответят тем же. Натов много. Леса, горы, небо, реки, долины — все полно натов.

Они бывают добрыми и злыми, мужского и женского пола, ста­рыми и молодыми. Есть совсем непритязательные наты, и их до­мом может быть дерево. Есть более влиятельные духи — храни­тели дома и деревни. Мелких, локальных, безыменных натов не счесть.

Самых могущественных и известных духов в бирманском пан­теоне тридцать семь. Их культ идет исстари. Многие из первых натов были забыты, их место заняли другие. Время от времени в Бирме составлялись реестры «всепочитаемых» духов. Первый был составлен при короле Анируде, в XI веке, последний... спустя семь веков — при Бодопайе.

Итак, натов множество. У каждого свое имя, свой миф, своя сфера действия. Но всех объединяет одно: наты когда-то были людьми, преждевременно умершими «зеленой», не своей смертью, когда не было времени подумать о Будде в последнее мгновение жизни.

Обычно в списке натов оказывались именитые особы. Трагедии простых людей никого не интересовали. В последнем списке было всего четверо простолюдинов, все остальные — короли, королевы, принцы, вельможи. Все они погибли трагически — казнены, отравлены, убиты, ужалены змеями, умерли от горя, несчастного случая...

В пантеоне натов двадцать шесть мужчин, десять женщин и один верховный нат — Тинджамин.

ХРАНИТЕЛЬ ДЕРЕВЕНЬ

 

Слово «нат» первоначально означало то же, что на санскрите «натха»,— господин, имеющий власть над группой людей или

Нат — хранитель деревни властен над «всеми, кто родился в ней и кто пришел сюда жить». Он охраняет тех, кто проявляет почтение к нему в виде скромных подношений риса, цветов или воды. Он может удовольствоваться покорной молитвой или поклоном.

Нат уберегает жителей «своей» деревни от болезней воров, колдовства, от любого зла, приходящего извне, но он бессилен перед стихийными бедствиями — бурями, землетрясениями, на­воднениями, молниями. Он не вмешивается в распри между отдельными поселянами, зато уж если разгневается, то карает вою деревню, насылая эпидемии, неурожаи, засуху.

В Рангуне и его окрестностях мы не видели святилищ натов, очевидно, они хорошо спрятаны от любопытных глаз. А вот по дороге на Мандалай встретили их десятки.

Мы остановились у одной деревушки. У въезда в нее стояли маленькие сантиметров в двадцать высотой, примитивные доми­ки на сваях сколоченные из неструганых досок и ярко выкрашен­ные А в самой деревне высился кирпичный, старательно выбе­ленный домик — жилище ната — со статуэткой белого коня внутри.

Минпьюшин — Господин белого коня — относится к известным натам. Им стал верный слуга принца, несправедливо каз­ненный своим хозяином давно, еще во времена Паганского царства.

ГОЛУБАЯ ГОРА ПОУПА

 

Недалеко от Пагана, на однообразной и скучной равнине, внезапно словно призрак, возникает голубая гора, увенчанная белым монастырем. Это знаменитая Поупа, потухший вулкан.

В то время как вся земля вокруг серая и безжизненная Поупа щедро покрыта зеленью и цветами, поэтому ее часто назы­вают Цветущей горой. Издавна она была окружена ореолом магии и волшебства. Растущие на ее склонах трава и коренья имели целебную силу. Их приходили собирать знахари со всей округи.

Легенда утверждает, что на горе обитают самые могуществен­ные в Бирме наты — кузнец Мин Махагири и его сестра, Дева с прекрасным лицом, жена короля.

Когда-то на севере жили брат и сестра. Родители их умерли. Они жили одни, нежно заботясь друг о друге. Махагири был куз­нецом таким ловким и сильным, что от звука его молота дрожала земля. Сестра его была красавица, в народе звали ее Дева с пре­красным лицом.

Однажды король послал в эти края гонцов, чтобы найти са­мую красивую девушку, которая стала бы главной королевой. Гонцы увидели Прекраснолицую деву и увезли ее во дворец. Неутешна была сестра. Тосковала о брате и много рассказывала о нем королю. Завидуя необыкновенной силе и известности куз­неца, задумал лицемерный и слабый король извести его. Хит­ростью заманил он кузнеца во дворец и велел казнить, обвинив в измене. Утром у места казни собралась толпа. Король пригла­сил и главную королеву. Кузнеца приковали к дереву железны­ми цепями и развели у его ног костер. Уже багровые языки пла­мени побежали по ногам и плечам богатыря, но он не издал ни звука. И тут неожиданно для всех королева бросилась в пламя, обняла братаруками и разделила его участь.

Сгорев в пламени, оба они стали натами — хранителями Бирмы и поселились на высокой горе Поупа.

Махагири и его сестра — самые могущественные и почитае­мые наты. Ни один бирманец не рискнул бы нарушить клятву, данную перед натами Великой горы.

Прошли столетия, прежде чем люди отважились подняться на священную гору, чтобы поставить на ее вершине святилище в честь натов — две фигуры с золотыми головами. К святыне при­ходили не только простые люди. Сюда тотчас после коронации приезжали короли из Пагана со всем двором. Свято верили, что Господин Великой горы явится каждому новому королю и даст мудрый совет в государственных делах. Позднее, когда ино­странца принимали на службу к бирманскому королю, его за­ставляли давать клятву в верности... именем натов Великой горы.