Января 1976 года. Финал второго акта. Сцена Варвары и Басова.

ТОВСТОНОГОВ. Укрупните сплетню — будто вы видели обнаженную Марью Львовну и бог знает что. ГОЛОВИНА. Я не успеваю осознать услышанное и делаю невыразительные вещи.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). К моменту, когда он гово­рит, что Влас целовал руки Марьи Львовны, уже должно произойти осознание. До нее это быстро доходит. Каждую деталь подсмотренной сцены объяснения Власа и Марьи Львовны Басов подает в разрядку, медленно, с нараста­нием, смакуя. Что же так долго осознавать? Надо немед-340

ленно действовать. Вам нанесен сильнейший эмоцио­нальный удар. Тут может быть самая неожиданная, даже нелепая реакция — подбежать, остановить! Остано­вить ту любовную сцену. Остановить словоизвержение мужа, остановить сплетню! Мне хотелось бы, чтобы первое побуждение было нелепым. А он все говорит, говорит... И тут — к нему: «Сергей, послушай... пожалуйста, молчи об этом!» А он уже разошелся, кричит. Если поначалу сообщал конспиративно, то теперь уже дошел до крика. Вот сейчас соберет всех, митинг устроит по этому поводу. Вы же знаете своего мужа. Всему миру расскажет. Это надо предотвратить, остановить!

Сцена повторяется еще раз.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной.) Не хватает градуса. Она должна просто припереть Басова к стенке. ГОЛОВИНА. Я не могу так. Почему я должна куда-то бежать?

ТОВСТОНОГОВ. Как почему? Случилась катастрофа! ГОЛОВИНА. Потом это нарастает.

ТОВСТОНОГОВ. Как потом, когда это уже случилось? Вам надо бежать, пока он не заговорил дальше. А потом вы поняли, что бежать глупо, так как катастрофа совер­шилась здесь. Она — в языке Басова. А Басову понра­вилось, что жена побежала. Сейчас он начнет рассказы­вать всем подряд.

Сцена повторяется снова.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной.) Сейчас оценила верно. Когда Басов вас усаживает, неотрывно смотрите на него. Что он собирается делать? Есть надежда, чтобы он внял вашим уговорам, или нет? Попробуйте еще смелей.

Сцена повторяется.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). Зачем вы остановились? Вы же не знаете, что будет дальше, он еще не заговорил. Надо дойти до такого состояния, что можно броситься перед мужем на колени, умолять его молчать. ГОЛОВИНА. Может быть, дальше?

ТОВСТОНОГОВ. Почему — «дальше»? Никогда не рас­считывайте на «дальше», на «потом». Порыв должен быть всегда первым, должен проявиться сразу. Здесь самая высшая точка, дальше, наоборот, все пойдет

рациональней, рассудочней. Вы найдете нужные логи­ческие аргументы, будете убеждать, уговаривать, а в пер­вый момент — заткнуть ему рот, руками, подушкой, чем угодно. Как хлынувший поток. Потом актив уходит, на­чинает работать мысль. Первая реакция самая непосред­ственная, а не наоборот. А вы хотите разогнаться, отло­жить... Неверно. Когда встанет с колен, начнет увещевать мужа, приводить разумные доводы. А в первый момент — катастрофа! Нужно взобраться на самый гребень этого события. Здесь можно все, поэтому я и предлагаю вам броситься на колени.

Сцена повторяется еще раз.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). Жалко, что вы потеряли другой объект — там, в лесу. Что происходит с Власом и Марьей Львовной? Вы уперлись в одного Басова, а мы ее видим здесь на разрыве между двумя объектами. (Басилашвили.) Вы потеряли физическое зерно роли. Хорошо, что вы каждый раз ищете что-то новое, но этакая мелкая перебежка, какая-то подростковая манера — не басовская. Пропала вальяжность, которую нельзя терять нигде и которая составляет его особенность. Вы должны играть и другое — эта Марья Львовна, которая всегда всех поучает, такая правильная, сидит теперь в лесной беседке и позволяет мальчишке целовать себе руки. Вот каков он, твой кумир, Варвара! Это основ­ная тема Басова — Яшка Шалимов красиво говорит, а жулик, Марья Львовна всех учит, а развратничает, бездельник Влас бегает за старухой. Вот на что они способны. Вот что они такое на самом деле! Чем же они лучше меня? Хуже. Я по крайней мере не притворяюсь. БАСИЛАШВИЛИ. Для меня главное — все это ей преподнести.

ТОВСТОНОГОВ. Удар оказался даже слишком сильным, сильнее, чем он рассчитывал. Сам испугался того, что натворил.

Сцена повторяется.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). Падение на колени неоп­равданно. Это надо отменить. Не возникает. Усадите Басо-342

ва на скамейку, попытайтесь ему втолковать. Мне важно не падение на колени само по себе, важна степень вашего эмоционального потрясения. А как это выразить — другой вопрос. Вы бежите куда-то слишком осознанно. Важнее не бежать, а заметаться. Метнулась куда-то туда, на помощь, хотя это бессмысленно.

ГОЛОВИНА. У меня это рушится из-за того, что я должна бежать. Может быть, попробовать то же самое на месте? ТОВСТОНОГОВ. Попробуйте, чтобы не рушилось. Да­вайте искать, менять, пробовать, лишь бы главное полу­чилось — ее смятение.

Сцена повторяется.

ТОВСТОНОГОВ (Головиной). «Это не роман» нужно произнести длинно. Надо втолковать ему, раздельно, внятно, «н е р о м а н», совсем-совсем другое. (Баси­лашвили.) Вас это предельно у д и в л я е т — «а что же?» Уж совсем какая-то чепуха. Если это не роман, то что же? Что я уже совсем из ума выжил, перестал понимать, что такое роман? Д а ж е интересно. Крайняя степень удивления и заинтересованности — что же это может быть, так похожее на роман? (Головиной.) Варвара даже готова пойти на ласку. Он думает, что победил, что теперь она спокойно будет лежать в его объятиях. (Басилашвили.) Линия его поведения такова: ничего никому не скажу, но у нас будет отныне мир. Баш на баш. И когда ему кажется, что все в порядке, что он победил, Басов решил рассказать еще одну историйку — про Шалимова. И этот кумир надо разрушить. Заодно. Вот этим рассказом он все испор­тил окончательно. Отсюда: «Прошу тебя, молчи!» Линия Варвары — если ты хочешь нашей близости, ничего не говори. Вообще не говори! Она дорого продает свою близость. Должна быть уступка с ее стороны. Если в первом акте Варвара выдергивала свою руку из рук Басова и уходила, то здесь она идет на объятие, только бы он согласился молчать про Власа и Марью Львовну. Получается его победа. Но тут наплывает новая сплетня — про Шалимова. Этого она не может выдержать. Ей совсем невыносимо. Надо резко отойти от него, тогда у Басова будут основания обидеться. (Головиной.) Закройте глаза, вскочите и уйдите. Тогда он сможет сказать: «Тебе надо лечить нервы, Варя!» (Басилашвили.) Начните рассказы­вать про Шалимова, как про идиллию.

БАСИЛАШВИЛИ. У меня вопрос: что же нам теперь делать?

ТОВСТОНОГОВ. Жалко, что у вас нет плотоядного наслаждения от рассказа о виденном вами любовном объяснении. Вы просто возмущаетесь. Этакий морадист! Это вне характера Басова. Если делать в его харак­тере, то вы просто делаете вид, что возмущаетесь, а на самом деле пребываете в восторге, в плотоядном вос­торге.

БАСИЛАШВИЛИ. Так сейчас не получилось. ТОВСТОНОГОВ. Поэтому я и остановился. У вас сейчас огромное счастье предвкушения — что будет с Варварой! Какой восторг! И какая там, в беседке, была прекрасная картина. Сейчас Варвара обо всем узнает! Он смеется внутренне, а на поверхности — будто бы огромная забота о Власе. Что будет с ним? Это и есть двуплановость. Когда вы все переводите в один план, сразу получается информа­ция. Живой человек пропадает. У него все время меняется ритм. «Не роман?» Ну да, не роман, что-то мне непонятное другое, только не волнуйся! Он соглашается с ней, только бы мир сохранить. Хорошо, хорошо, «ничего не видел», а самому смешно, потому что — видел! Я не видел, будем так считать, но ты, голубушка, теперь у меня в руках, не будешь мне с утра до вечера читать нотации. (Головиной.) Всякий надрыв здесь фальшив. «Прошу тебя» — просто, без всякого стона. Уход здесь сильнее любой интонации. Драму надо играть действием, а не словами. Надо трениро­ваться, разминать сцену, не пропускать ни одной подробно­сти, ни одного перехода.

БАСИЛАШВИЛИ. Басов пришел поделиться тем, что увидел. Его поразило событие само по себе: маленький мальчик, которого покорила коварная Марья Львовна. Видишь, какова Марья Львовна!

ТОВСТОНОГОВ. Я вам это и предлагал, когда говорил о плотоядности. Басов еще весь в том событии, которому был свидетелем.

БАСИЛАШВИЛИ. Меня волнует то, что мне не с кем поделиться.

ТОВСТОНОГОВ. Для вас счастье, что попалась жена. Он бы всему миру рассказал о том, что увидел. Б А С И Л А Ш В И Л И. Он хочет поделиться, посоветоваться. Что делать дальше? Пришел к Варваре как к родному человеку. А родной человек говорит — не надо об этом,

молчи, Сергей! Смысл сцены: он пришел к ней с самыми лучшими намерениями, а она сказала: «Не надо, не надо! И вообще — лучше молчать!»

ТОВСТОНОГОВ. На это он ей советует «лечить нервы». БАСИЛАШВИЛИ. Он обратился к ней, как к своему союзнику.

ТОВСТОНОГОВ. Тут еще одно важное обстоятельство — Влас. Вы заботитесь о брате своей жены — как будет с его репутацией? Он связался со старухой! Это событие в семье и вас касается непосредственно. Все это очень важно — семейное дело! Вы делитесь с близким чело­веком.

БАСИЛАШВИЛИ. У него обоснованная обида на то, что Варвара не допустила даже обсуждения проблемы — значит, не считает меня родным.

ГОЛОВИНА. Я поняла, что мое первое побуждение — закрыть поток, это самое важное.

ТОВСТОНОГОВ. Попробуйте, попробуйте, все надо пробовать.