Титульный лист Евангелия, изданного в 1820 Г. В астрахани («оренбургско-татарский Новый завет»). . Язык можно назвать условно «кыпчакский» или «чагатайский». . Копия предоставлена А. Н. Гаркавцом.

По поводу Псалтыри, изданной в той же типографии в Астрахани арабским шрифтом в 1815 году А. Н. Гаркавцу писал мне: «Османский язык перевода несколько кыпчакизирован, но это далеко не кыпчакский извод Астраханского Евангелия 1820 г.… это интересно с точки зрения кыпчаковедения по причине удивительного кыпчакского адстрата. Нечто подобное наблюдается и в памятниках Мамлюкского Египта и Золотой Орды, а также в крымскотатарской придворной поэзии, где на фоне огузского (позже – османского) высшего литературного стиля со множеством арабизмов и фарсизмов изумительные россыпи народной кыпчакской речи…». Гарькавец также прислал предварительную транскрипцию псалма 60/61.

В отчетах Эдинбургского миссионерского общества за 1817 и 1818 годы удалось найти сведения о том, что именно эта миссия и занималась переводом христианских религиозных книг на тюркские языки. Колония находилась в 8 км от г. Железноводска по дороге в г. Пятигорск (ныне пос. Иноземцево) и была основана в 1802 г. шотландскими миссионерами, членами Эдинбургского библейского общества. Они поселились в ауле Каррас, у подножия г. Бештау, имея целью распространение протестантской религии и британского влияния среди горцев. Поселение это еще называлось Шотландка, так как колония была первоначально основана шотландской христианской миссией. Начиная с 1808 г. немецкие переселенцы постепенно вытеснили шотландцев, и к 1821 году деятельность миссии прекратилась. Исчез и аул Каррас.[2] Но интересны архивы этой колонии. Вот, что пишет один из участников этой миссии: «… миссия в Каррасе вследствие неспокойной обстановки на Кавказе по-прежнему нуждается в защите многочисленного отряда солдат и казаков, которых русское правительство с такой щедростью выделяет с 1812 года…». Далее идет не менее интересная информация о деятельности миссионеров на Кавказе: «…в Карасе сейчас работают два наших миссионера – мистер Патерсон и мистер Галлоуэй… вторую поездку к туркменам, или туркоманам, и караногайским татарам, населяющим необъятные степи к югу и востоку от Караса, мистер Галлоуэй совершил в прошлом сентябре…». Общались миссионеры и с местным мусульманским духовенством на Кавказе. Так, тот же Галлоуэй посетил на Северном Кавказе жителей Пятигорья: «… Саида Уучлы Магомеда, с которым мистер Галлоуэй познакомился в апреле прошлого года; этот эфенди, человек очень образованный и умный, проживает в горах в верховьях реки Кума…». Миссионеры распространяли среди жителей священные книги на тюркских языках и, пытаясь распространить христианство среди тюрков Кавказа, оставили и интересные сведения о жизни и быте этих народов: «… Туркмены – татарское племя. Большой частью они кочуют по необъятным Кизлярским степям между реками Кумой и Тереком, восточнее Караса, в сторону Каспийского моря. Живут они в остроконечных палатках, называемых юртами. Из всех татар туркмены говорят на самом близком к турецкому языке. Поскольку занимаются они скотоводством, то и характер у них менее воинственный, чем у их соседей. Это более спокойное племя. Мистер Галлоуэй отправился к ним в сопровождении Джона Стила [3], одного из юношей, которых мы выкупили из рабства. Мистера Галлуэя сильно обрадовал прием, оказанный туркменами и его наставлениям, и Новым Заветам, и религиозным трактатам, которые он захватил с собой для бесплатной раздачи. Телегу, на которой он отравился в путь, всякий раз обступала толпа любопытных кочевников …».

Миссия также открыла свое отделение в Астрахани. Типография была перевезена из Карраса в Астрахань. В ней-то и печатались религиозные книги на тюркских языках. Вот выдержка из отчета 1817 года: «… миссионеры в Астрахани примерно в это же самое время передали Библейскому городскому комитету 50 Новых Заветов, 50 Евангелий от Луки и 50 Псалтырей на татарском языке, для того, чтобы русские друзья Библии послали эти книги людям, живущим в окрестностях Кизляра …». Нужно сказать, что в Астрахани миссионеры вообще придавали большое значение продвижению своих задач. В отчете говорится: «… Если вы помните, в прошлогоднем отчете директора говорили о той важности, которую имеет для дела Эдинбургского миссионерского общества миссия в Астрахани благодаря своему центральному положению в Азиатской России. К благоприятному месторасположению следует добавить и тот факт, что в Астрахани переводятся на языки народов Азиатской России и печатаются священные книги… Деятельность мистера Митчелла и его помощника Джеймса Педди в типографии миссии и мистера Диксона, который сверял, правил и переводил Священные Писания, заслуживает самой высокой оценки …». За один год, с 01 января 1816 года по 01 января 1817 года миссией в Астрахани было напечатано всего 14 600 экземпляров книг. В их числе 2000 экземпляров религиозных трактатов на «татарском» языке для миссии в Оренбурге, 4000 экземпляров катехизиса на «татарском» языке для оренбургских киргизов, 5000 экземпляров Евангелия от Луки, переведенного в Каррасе, для Русского Библейского общества и др.

Интересно также сообщение о деятельности миссии в Крыму – в Бахчисарае и Чуфут-Кале: «… Рано утром я и полковник Таранов отправились в древнюю еврейскую крепость, расположенную на самых вершинах скал, примерно в двух верстах от Бахчисарая. В ней живут евреи-караиты, и называется она Чуфут-Кале. Примерно на середине узкой дороги мы встретили одного из местных раввинов Чуфут-Кале по имени Арон. Наш проводник представил нас раввину, и тот немедленно развернулся и проехал с нами, чтобы показать городок. Я заговорил с этим образованным человеком на татарском языке, и он отвечал с удивившей меня откровенностью на вопросы относительно положения в городе, мыслей и обычаев его собратьев, караитов Чуфут-Кале, к которым мы медленно приближались. Среди множества очень интересных подробностей я впервые узнал от Арона новость, которая наполнила мое сердце невыразимой радостью и трепетным ожиданием. Оказалось, что у караитов есть переводы всех книг Ветхого Завета на татарский язык [4]. Эта новость тотчас же завладела моим вниманием, и я забросал раввина многочисленными вопросами. Арон пообещал показать мне книги …».

Шрифт этих книг был арабским, но очень близким к поволжско-татарскому алфавиту. Этот алфавит был приспособлен к языкам, на которые и переводились священные книги. В начале статьи я говорил о «странности», как османского языка Псалтыри, так и западнокыпчакского языка Евангелия. В Псалтыри, например, Бог в основном обозначен именем Аллах, но в ряде других мест – древнетюркским Тенгри. Вот перевод строки из псалма 45, данный А.Н.Гаркавцом: «Сенинг тахтынг, я Тенгри … – Твой престол, о Боже …». Действительно, как справедливо заметил А. Н. Гаркавец, язык Евангелия особенно трудно причислить к какому-либо живому тюркскому языку. Вот как миссионеры, описывая свою переводческую деятельность, пишут об этом: «… С самого начала мы хотели создать Новый Завет, написанный на чем-то среднем между двумя языками – турецким и татарским. Когда мистер Брантон брался за работу, у него было хорошее подспорье в виде Нового Завета мистера Симана [5], переведенного на турецкий язык…».

А. Н. Гаркавец из Алма-Аты в связи с этим писал мне: «… 1) Тенгри – всегда Бог, Бий – Господь. Псалом 44/45 ⁷Престол Твой, Боже мой, во веки веков, жезл правоты Твоей – жезл царства Твоего. Так и в Синодальной Библии.

2) Теперь понятно, почему издателем Евангелия на титуле поименован Юханна Митчел.

Спасибо. Это очень важное Ваше открытие. Понятны и усилия издателей по созданию нового общего церковно-тюркского языка по образцу церковно-славянского, впитавшего лексику и грамматику многих славянских языков и использовавшего специальные буквы, которые у разных народов могли читаться по-своему, как, например, ять – е у русских, і – у украинцев, э – у македонцев и болгар...». Вот почему Псалтырь была написана на кыпчакизирванном османском, а Евангелие на «странном» западнокыпчакском языке. Сегодня известный тюрколог А. Н. Гаркавец готовит к изданию перевод и транскрипцию астраханских Евангелия и Псалтыри.

О книгах, изданных на Северном Кавказе и в Астрахани писал Э. Хендерсон [Henderson 1826; рус. пер. Гендерсон. 2006: 286]: «Во время нашего пребывания там у нас была возможность часто соединяться в молитве с семьями миссионеров. Общественное богослужение совершается ежевечерне в церкви миссии на английском языке, а по воскресеньям отправляются три службы, одна из которых назначена для молитвы и обучения выкупленных. При этом я получил достаточное доказательство той истины, с какой уже был знаком, но какая упорно оспаривается, что язык карраского турецкого Нового Завета не есть ногайское наречие. Слушая его чтение, я замечал, что слова текста постоянно произносятся не в согласии с их правописным изображением, но согласно особенностям произношения татар, живущих в этих местах. Так, ﻳﻴﻠﻦ yilan «змей» произносится как ﺟﻴﻠﻦ jilan, ﻛﺘﺮﻣﻚ getümek «нести» как ﻗﻠﺘﺮﻣﻖ kelturmak и проч.» Эти довольно ценные сведения не только об истории тюркоязычных христианских изданий на Кавказе, но и о языке тех тюрков, которые проживали в то время в районе Пятигорска, говорят о том, что местное население («татары») говорило на одном из кыпчакских наречий, причем на его дж- диалекте. Речь здесь без сомнения идет о карачаевцах, которые тогда еще занимали, помимо горной части Прикубанья, также и равнины в Прикумье и Прикубанье, ибо ногайские диалекты – это как правило й- диалекты. Следует также отметить, что в первых изданиях (Псалтырь 1825 г. и Евангелие 1818 г.) в Карасе и Астрахани часто используется древнее тюркское ﺗﯖﺮﯼ Teŋri наряду с обычным ﷲ Бог, в то время как в астраханском издании 1820 года, которое намного ближе к разговорному народному языку, вместо последнего часто используется персидское ﺧﺪﺍﻱ Xuday.

Вообще, после выхода в свет русского издания Хендерсонаподтвердилось и мнение А. Н. Гаркавца о попытках миссионеров создать что-то вроде церковно-тюркского языка. Вот, что пишет по этому поводу Э. Хендерсон: «Издание (Евангелие от Матфея – А.Г.) вышло в свет в 1813 г., и книга тотчас получила широкое распространение среди татар, населяющих южные губернии Российской империи. Именно этому Новому Завету дано было имя Ногайского; и должно признаться, что до начала изучения турецкого языка мне приходилось пользоваться им. Но посещение Карраса и беглое сравнение различных наречий убедило меня в том, что язык перевода весьма отличен от того, на каком говорят ногайские татары. Действительно, они прекрасно его понимают, ибо хотя он и отличается от их разговорного языка, он полностью соответствует стилю тех книг, которые находятся в обращении у татар на юге России. Переводчик не имел в виду передать особенности какого-либо татарского диалекта, но стремился создать что-то среднее между более развитым турецким языком и тем, на каком говорят татары. Поэтому было обнаружено, что когда о нем спрашивали людей разных племен, иные говорили, что это хороший турецкий, другие, что это татарский, каким говорят в Казани, а третьи, что это язык крымских татар. О различии, существующем между стилем этого перевода и наречием, употребляемым ногайцами, я получил самое убедительное свидетельство из проповеди, которую слушал при ее произнесении прихожанам, среди которых были люди этого происхождения, говорившие на этом языке. Многие слова и фразы, хорошо известные мне по переводу, было трудно узнать в новом облачении, в какое их одела народная речь. Нужно только в дополнение здесь заметить, что этот Новый Завет называют иногда турецким, а иногда татарским. Татарский язык в действительности не что иное, как турецкий, как на нем говорят племена, известные под именем татар. Сколь ни различны употребляемые между ними наречия, они дают всем им общее имя тюрки, а язык, принятый у этих племен, гораздо чище того, на каком говорят в Константинополе, то есть не так наводнен арабскими и персидскими словами. Перевод Нового Завета, состоящий главным образом из слов, общих туркам и татарам, в последнее время чаще и, возможно, уместнее называют татарско-турецким» [там же: 270-271]. О языке астраханского Евангелия 1820 г. автор пишет, что это Евангелие было подготовлено г-ном Чарльзом Фрейзером, который при пересмотре первоначального перевода, приспособил язык к орфографии и фразеологии «киргизских татар, находящихся в окрестностях Оренбурга», почему эта книга и получила название «Оренбургско-татар­ского Нового Завета» [там же: 271]. Таким образом, язык этого Евангелия не что иное, как тюрки, созданный на основе языка оренбургских татар, очень близкий к древнему кыпчакскому языку. Почему и назвал ее А. Н. Гаркавец в переписке со мной «Кыпчакским Евангелием». Действительно, этот перевод не столь наводнен арабизмами и фарсизмами и имеет большое значение для изучения как древнего кыпчакского (половецкого) языка, так и для изучения современных кыпчакских языков России, так как в нем много архаизмов, которые уже исчезли в абсолютном большинстве этих языков, сохранившись лишь в карачаево-балкарском, крымчаксом и караимском языках.

Нельзя не отметить другое интересное издание, которое, к сожалению, нам пока еще не удалось разыскать. Это – «Бытие» 1819 года, извлеченное главным образом из какого-то крымско-караимского манускрипта, но с «известными переменами в расположении и строении слов, чтобы соответствовать татарскому наречию» [там же: 271]. Помимо того, что язык здесь тоже старый кыпчакский, он еще создан на основе караимского манускрипта, где тюркский язык также, без сомнения, содержал крайне интересную лексику.