Творчість Дж. Маріно та школа “марінізму” в Італії.

Биография Марино пестра и в известном смысле блистательно-красноречива, как и его стихи. Отец выгнал его из дому за нежелание учиться праву и безудержное пристрастие к словесности. Десять лет прошли для Марино в постепенном и упорном продвижении к славе — службою влиятельным особам (с каждой переменой места все более и более значительным) и беспрестанными литературными упражнениями, готовившими триумф его первой книги. Дважды на его пути к цели вставала тюрьма: впервые (1598) Марино оказался за решеткой, когда умерла похищенная им девушка; другой раз (1600) — подделав официальные бумаги, чтобы спасти друга от смертной казни; покровители вызволили его из застенка. В 1602 г. первая книга «Стихотворений» Марино делает его знаменитостью; в результате — он приближенный могущественнейшего кардинала, племянника папы. В 1608 г. (папа к тому времени уже умер) Марино сопровождает патрона ко двору герцога Савойского — и остается там, за панегирические стихи пожалованный кавалерским званием. Литературно-придворное соперничество с неким поэтом по имени Г. Муртола из обмена эпиграммами быстро перерастает в непримиримую вражду,— страсти Марино неукротимы, и он не брезгует самыми явными наветами, настолько оскорбительными, что Муртола на улице стреляет в обидчика. Но ранит другого человека; для Муртолы дело может обернуться смертной казнью; свободу возвращает ему заступничество Марино (в жесте которого исследователи усматривают немалую долю своекорыстного лицемерия). Вскоре негодование герцога — то ли на неблагородство Марино в полемике с Муртолой, то ли па тайные уколы пера, которыми поэт не обошел и своего повелителя — отправляет надолго в тюрьму вчерашнего фаворита. Теперь Марино уже так знаменит, что за него ходатайствуют и неаполитанский вице-король, и коннетабль Кастилии. Монаршая милость возвращена Марино; но поэт, верный своему бесконечному честолюбию, не упускает случая перебраться ко двору Людовика XIII. Изобретательный куритель фимиама, Марино в Париже добивается высших почестей, его литературная слава становится всеевропейской; и 1614—1623 гг. выходят в свет его главные произведения. За год до смерти Марино триумфатором возвращается на родину. В Неаполе хоронили его о княжеской помпой, и в трауре была вся Италия. Марино был литератором весьма плодовитым; в прозе он оставил после себя «Слова на священные темы» (1614) и посмертное собрание «Писем» (1627). Из-под пера Марино, талантливого и легкого на руку версификатора, вышло множество произведений в «подносных» жанрах — эпиталам, панегириков и т.п. Написал оп и небольшую поэму на священно-исторический сюжет — «Избиение младенцев» (1624, опубликована в 1637 г.). Среди его стихотворе­ний в легком жанре выделяются восемьдесят издевательских сонетов — «свистков», составивших «Муртолеиду» (на них соперник отвечал «смешками» «Маринеиды»). Славу Марино принесли его лирические стихотворения, собранные в выходившую частями с 1602 по 1614 г. «Лиру»; поэт распределил их в книге по жанрово-тематическим разделам: стихотворения любовные, морские, лесные, героические и т. д. Литературоведы достаточно внимательно изучили процесс подготовки маринизма в итальянской поэзии второй половины XVI в., влияние, оказанное на него поэзией поздней античности, и — ближайшим об­разом — так называемой придворной итальянской лирикой XV в. И все-таки новшества поэтики Марино, блеск его одаренности, убедительность его художественных достижений — явственны и несомненны. Равно как выражены в «Лире» Марино и все те черты барокко, которым суждено было стать предметом безжалостных насмешек уже современников; и подвергались они осмеянию не только в доведенном до карикатурности исполнении эпигонов, но и в обильных цитациях из самого законодателя. Разбросанные по различным произведениям и письмам, высказывания Марино о назначении поэзии вовсе не сводимы к непременно вспоминаемой его формуле (извлеченной из одного сонета «Муртолеиды»): «Цель поэта - удивление; кто не умеет поражать, пусть чистит лошадей». Основное достоинство поэтики Марино (в отличие от многих его подражателей) - в том, что он удивляет, удивляясь сам, и упивается удивлением, претворением удивления в слово. Это поэзия чувственного наслаждения (его и назвали «поэтом пяти чувств») жизнью и поэтическим словом. Прежде чем стать запечатленным риторическим приемом, метафорическое сближение самых далеких вещей («кончетто») хотя бы мгновенно переживается поэтом как обладание - в слове - предметом вдохновения. Таковы лучшие, пусть сравнительно немногочисленные, произведения или фрагменты произведений Марино; мы говорим - фрагменты, поскольку «кончетто», сопряжение,- по природе своей молниеносно. И риторическое развитие его - только школьное упражнение; потому-то лучшие и самые характерные произведения Марино обретаются в разделах «малых форм» его «Лиры»; в крупных сочинениях единство вдохновения выдержать ему не удается. Так, в собрании его мифологических и пасторальных идиллий «Волынка» (1620) поистине удачны только отрывки; то же можно сказать и об огромной поэме «Адонис» (1623, см. ниже). Наконец, нужно отметить еще одну книгу Марино - «Галерею» (1619), состоящую из стихотворных «подписей» к произведениям искусства, страстным любителем и знатоком которого был Марино. И в ней есть знаменательная для века и для Марино особенность, в конечном счете ее сонеты оказались в значительной части своего рода панегириками, поскольку говорили о вельможах, чей облик отразили холсты, или об именитых мастерах эпохи, эти холсты создавших. Тем не менее «Галерея» Марино не только важнейший памятник вкуса эпохи, но чрезвычайное произведение поэзии барокко, с ее установкой на изобразительность, «картинность» слова.

Поезія А. Тассоні, С. Роза

АЛЕССАНДРО ТАССОНИ (1565-1635)Служил нескольким кардиналам — виднейшим князьям церкви его времени, а также Карло-Эммануэле I, герцогу Савойскому, и Франческо I, герцогу Моденскому. Обширное литературное наследие Тассони прекрасно отразило его противоречивый, неуемно-воинственный нрав; все произведения поэта представляют собою бесконечную полемику с авторитетами древности, давнего и недавнего прошлого и его собственной эпохи по самым разнообразным политическим, эстетическим, естественнонаучным вопросам; они переполнены острыми личными выпадами, литературными и нелитературными счетами. Таковы по преимуществу «Мысли» Тассони (1612), в которых, он выступает страстным ниспровергателем схоластического аристотелизма, но заодно разносит учение Г. Галилея, развенчивает Гомера. В «Рассуждениях о стихах Петрарки» (1602, изданы в 1609 г.) Тассони ополчается против поздних петраркистов, «сушеных тыкв», но одновременно нападает и на самого Петрарку. К 1614—1615 гг. относятся его «Филиппики против испанцев», блестящие образцы барочной ораторской прозы, патриотический пафос которых был восторженно встречен современниками, тогда как сам Тассони публично отказывался от авторства (во времена тяжкого испанского господства признаваться в нем было достаточно опасно). Неоконченной осталась героическая эпопея Тассони «Океан», прославлявшая подвиги Колумба.

Шедевр Тассони — ирои-комическая поэма «Похищенное ведро» (написана в 1615—1618 гг.; мгновенно разошедшаяся в списках, напечатана впервые в 1622 гг.; окончательный текст, пересмотренный поэтом и папой Урбаном VIII, издан в 1630 г.). Своей поэмой Тассони продолжает традицию Л. Пульчи, Ф. Верни, Т. Фоленго. В основу сюжета поэт положил тщательно продуманное во всех анахронизмах переплетение эпизодов из средневековых италь­янских междоусобиц. Заглавный эпизод — похищение во время одного из набегов моденцами «грошового ведра» у болонцев — имел место в 1325 г. (и это ведро по сю пору хранится в Модене!). «Автор «Ведра»,— писал Тассони в одном из предисловий к своему творению,— создал поэму смешанную, новую и согласную с законом художества; описав... единое событие, отчасти героическое, отчасти гражданское, основанное на истории, известной по преданию,...в котором от его первоначала было более чудесного, нежели в самой Троянской войне». По поэме Тассони, болонцы вознамериваются вернуть себе бадью; в борьбу втянут император Фридрих II, его сын, другие государи и итальянские городские коммуны, даже олимпийские боги — как того требовала эпическая поэтика. Рядом с персонажами историческими упомянуты десятки современников поэта, врагов и друзей. История и злоба дня, веселый анекдот и безжалостная сатира, личная вражда и политическая страсть — все неразложимо сплавлено Тассони. Именно в этой гротескной органичности мгновенных переходов от героического к комическому и обратно и как бы сосуществевания одного в другом,— секрет успеха Тассони, оказавшего гро­мадное влияние на развитие ирои-комического жанра в Европе. Сам поэт прекрасно и тонко сознавал основной принцип своей поэтики и писал в другом обращении к читателям: «Это сочинение... соткано так, что в нем налицо все части, которые потребны, с точки зрения содержания и стиля, совершенной высокой и бурлескной поэме. Это не ткань... в полоску... это материя переливчатая, в которой чудесно светятся оба цвета — и бурлеска, и возвышенного».

САЛЬВАТОРЕ РОЗА (1615-1673)Многообразно одаренный художник: прежде всего живописец, но и знаменитый в свое время актер импровизационного театра масок, а также музыкант и поэт. Известен как автор шести сатир, писанных терцинами, над которыми он работал с 1640 г.; они напечатаны посмертно, в 1695 г. (седьмая, неоконченная сатира опубли­кована только в 1876 г.). Романтическая критика прошлого века представляла С. Розу одиноким и гордым обличителем пороков эпохи. Исследования XX в. на обширном документальном материале показали, что такое представление о моральном облике художника и о его произведениях — преувеличение и односторонняя предвзятость: все сатирические выпады и упреки (в самом деле острые и безжалостные) сатир Розы можно с полным основанием переадресовать и ему самому, человеку и артисту... В своих сатирах Роза бичевал распущенность придворной жизни (прежде всего — папского двора, что привело его к столкновению с инквизицией), тщеславие бездарных ху­дожников, их беззастенчивую погоню за доходными заказами; в сатире «Поэзия» с убийственным сарказмом Роза говорит о вырождении маринизма в литературное штукарство — отдавая, однако, тут же и сам щедрую дань модным риторическим исхищрениям времени.

53.