О Богиня, за что ты ко мне так жестока. – читала Я. – Зачем ты так решила. Встретив кьярана, я разбила сердце тому, Кто был мне предан. А теперь и Мое сердце не склеить.

Мы с Кьяраном соединили сердца и души прошлой ночью на утесе под луной. Он говорил, как глубока его любовь... и лишь после я узнала, как глубока его ложь. О Богиня, он не обманывает, когда говорит, что любит меня больше белого света, и я чувствую сердцем, что он моя родственная душа, моя вторая половинка, любовь всей моей жизни. Мы соединили наши тела.

И тогда я узнала иную правду. Он обвенчан с девушкой из Лиатаха, и у них двое детей».

 

«Боже, нет! – думала я. – О Мейв, Мейв!»

«Он женат! Я не могла поверить. Ему двадцать два, а он женат уже четыре года. У них четырехлетний сын и трехлетняя дочь. Он объяснил, что их брак был вынужденным, с его помощью удалось примирить два враждующих ковена. Она по-своему дорога ему, но он не любит ее так, как меня, и, стоит мне сказать слово, он завтра же бросит ее и разорвет их брак, чтобы быть со мной.

Но нам никогда не быть вместе. Я никогда не смогла бы попросить мужчину бросить ради меня жену и детей! Поверить не могу, что он предложил такое. Хвала Богине, я сохранила рассудок и приняла меры предосторожности, чтобы у нас не получилось ребенка!

И ради этого человека я разбила сердце Ангусу, пошла наперекор воле мамы и отца, чуть не искалечила всю мою жизнь».

 

Я опустила книгу на плед. Стенания Мейв мерцали под лезвием атами; я ощущала ее боль почти так же остро, как свою собственную. В какой-то мере она и была моей собственной, частью моего прошлого: она изменила мое будущее и мою жизнь.

Я перевернула страницу.

«Я прогнала его прочь, – читала я. – Он вернется в Лиатах, к своей жене, дочери их верховной жрицы. О Богиня, какая боль его охватила, когда я прогнала его. Стоило мне пожелать, он бы остался со мной. Мы говорили всю ночь и не увидели другого пути: иначе нельзя. При мысли о его предательстве меня охватывает гнев, но сердце мое истекает кровью. Я никогда не смогу полюбить другого так, как люблю Кьярана. С ним мне была бы по плечу вся магия мира, без него мне остается лишь лечить захворавших детей и больных овец. Если бы самоубийство не было грехом, я бы хотела умереть».

 

Боже, боже! Я представила себе, что теряю Кэла, и тоска по нему вспыхнула с новой силой. Я посмотрела на часы. Слишком поздно. Придется отложить звонок до утра.

Я убрала атами и «Книгу теней», ставшую для Мейв книгой скорби, погасила свет и легла спать. Когда я уже проваливалась в сон, в голову мне пришла какая-то мысль о Скай, но, проснувшись, я не могла вспомнить, какая именно.

Наутро я наслаждалась благословенной тишиной. Я приняла душ, оделась, позавтракала остатками вчерашнего пиршества. Родители уехали в гости к старинным маминым друзьям, которые заглянули в наш город на выходные. Бэккер повез Мэри-Кей прошвырнуться по магазинам, и лицо у него было не самое радостное.

Когда дом опустел, я попыталась привести свои неспокойные мысли в порядок. Итак, Хантер – это раз. Тайная комната Кэла – это два. Ложь Кэла о том, что он не знал своих корней, – это три. Недовольство Селены тем, что Кэл мне все рассказал, – четыре. Мейв и ее отношения с Кьяраном и моим отцом – пять. Скай, следившая за мной прошлым утром, – шесть.

Когда зазвонил телефон, я сразу поняла: это Кэл.

– Привет, – сказала я.

– Привет. – Его голос пролил бальзам на мою душу, и я удивилась, как я могла не хотеть

говорить с ним. – Как прошел День благодарения?

– Как обычно, – ответила я. – Разве что добавилось приношение Богине.

– Мы тоже сделали приношение, – откликнулся он. – У нас был круг из пятнадцати человек. Мы провели специальный ритуал в честь Дня благодарения в ведьмовском стиле.

– Вот здорово. Это был ковен твоей мамы?

– Нет, – сказал Кэл. Я уловила в его голосе странные нотки. – Пришли некоторые из тех, кто в последнее время приезжал к нам. Они собрались с разных концов света. Все из клана Вудбейн.

– Ничего себе! Да тут просто кишит Вудбейнами! – воскликнула я, и Кэл рассмеялся. – Куда ни плюнь, попадешь в одного из наших, — добавила я, наслаждаясь его весельем.

– В нашем доме наверняка, – согласился Кэл. – Потому-то я, кстати, и звоню. Я очень по тебе соскучился, но тут есть еще кое-кто, кто хочет с тобой познакомиться.

– Кто же это?

– Ведьмы нашего клана. Если без шуток, нас осталось довольно мало, – сказал Кэл. – Когда мы узнаем о других Вудбейнах, то пытаемся разыскать их, познакомиться с ними, поговорить, обменяться заклинаниями, рецептами, услышать что-нибудь новое из истории клана. Все как у людей.

Я ощутила беспокойство:

– И они хотят познакомиться со мной, потому что я ведьма их клана?

– Ну да. И не просто ведьма, а очень сильная потомственная ведьма, – польстил мне Кэл. – Они до смерти хотят увидеть непосвященную ведьму-самоучку из клана Вудбейн, которая зажигает свечи взглядом, излечивает астму и направляет колдовской огонь. И к которой, кстати, перешли предметы ковена Белвикет.

 

Беги, ведьма, уноси ноги!

 

– А? – переспросил Кэл. – Что ты сказала?

– Тебе послышалось, – пробормотала я. Сердце забилось чаще, я начала задыхаться, будто только что одолела крутой подъем. Что произошло? Я оглядела кухню. Все было хорошо, все было по-прежнему. Все, кроме тяжелой волны страха, которая с размаху обрушилась на меня, подминая и переворачивая, заставляя поджилки трястись. – Я себя как-то странно чувствую, – слабым голосом сказала я, снова оглядываясь вокруг.

– Что? – не расслышал Кэл.

– Я себя как-то странно чувствую, – повторила я громче.

На самом деле я ощущала, будто схожу с ума.

– Морган? – озабоченно позвал Кэл. – Тебе нехорошо? Ты не одна? Хочешь, я приеду?

«Да. Нет. Не знаю».

– Нет, мне просто надо... немного отдохнуть. Слушай, давай, я тебе позже перезвоню.

– Морган, наши друзья ждут встречи с тобой, – сказал он тоном, не терпящим отлагательства.

При его словах волна страха накрыла меня с головой. Мне захотелось заползти под кухонный стол, свернуться там в комок и не вылезать.

«Попроси у него помощи, – произнес голос у меня в голове. – Попроси, чтобы он приехал». Но другой голос возразил: «Не смей. Ты совершаешь ошибку. Вешай трубку. Спасайся. Беги».

«Кэл, ты нужен, нужен мне, не слушай меня».

Я в самом деле забилась под стол.

– Мне надо идти, – произнесла я, губы не слушались. – Я тебе перезвоню.

Меня била ледяная дрожь, кровь так стучала в жилах, что я не могла думать.

– Морган! Не вешай трубку! – крикнул Кэл. – Эти люди, они...

– Я люблю тебя, – прошептала я. – Пока.

Дрожащий палец нажал на кнопку, связь разъединилась. Я подождала секунду, нажала кнопку вызова, опустила трубку на пол. Если кто-нибудь попробует позвонить, решит, что у нас занято.

– О господи, – пробормотала я, не покидая своего убежища. – Что со мной такое?

Еще мгновение я сидела, сжавшись в комок под столом, чувствуя себя сумасшедшей. Медленно сделала глубокий вздох, другой, силясь сосредоточиться. Прошла минута – я не шевелилась, только дышала, понемногу все ровнее.

Тяжесть спадала. Я выползла из своего укрытия. К коленям прилипли хлебные крошки. С высоты разделочного стола на меня смотрели по-совиному круглые глаза Дагда.

– Никому, пожалуйста, не рассказывай, – попросила я, поднимаясь на ноги.

Тело уже слушалось меня, но в душе по-прежнему гнездился страх. Вновь я огляделась по сторонам, не увидела ничего подозрительного и подумала, не Скай ли это наслала на меня заклятие, не пытается ли кто-то меня извести.

– Дагда, – произнесла я дрожащим голосом, почесывая котенка за ушком, – твоя мамочка сходит с ума.

В следующий миг я уже схватила куртку, ключи от машины и выбежала из дома. Я спасалась бегством.

 

Связь

 

Я сознательно учился магии с четырех лет. В четырнадцать я прошел посвящение. Я принимал участие в могущественных и опасных древних ритуалах. И все же мне едва под силу зажечь свечу взглядом. А Морган…

Мама отчаянно хочет ее заполучить (как и я, но у меня на нее иные виды). Мы готовы. Наши союзники съезжаются сюда уже несколько недель. Прибыла Эдвита из Каир-Дала. Томас из Белтинга. Алисия Вудвинд из Тарт-Бенга. Все ведьмы клана Вудбейн стекаются к нам. Дом переполнен пульсацией, магическими токами, не дающими спать по ночам. Я еще не испытывал ничего подобного. Это невероятно.

Война набирает обороты. И главная роль отведена Морган, моей огненной ведьме.

 

Сгат

 

Я пристроила свою Das Boot у входа в магазинчик практической магии и стала ломиться в дверь, не замечая вывески «Закрыто». Закрыто! Ну конечно! Вчера ведь был День благодарения. Многие магазины закрылись на праздники. К глазам подступили горячие слезы, я яростно заморгала, не давая им выплеснуться наружу. С детской обидой я ударила в дверь ногой.

– Ох! – простонала я, ушибив палец.

Черт побери! Куда мне теперь идти? Я чувствовала себя странно: мне надо было быть среди людей. На мгновение я задумалась, не поехать ли к Кэлу, но тут накатила новая волна страха и тошноты, я задохнулась и прислонилась головой к двери лавки.

Приглушенный звук, раздавшийся за дверью, заставил меня прижаться к окну, с надеждой заглянуть внутрь. Там было темно. Но вот в глубине лавки зажегся тусклый огонек, навстречу мне двинулась тень, в которой я различила Дэвида. Он позвякивал связкой ключей, и я чуть не закричала от облегчения.

Дэвид отпер дверь и впустил меня в магазинчик. Он тут же запер его вновь, и какой-то миг мы стояли в полумраке, глядя друг на друга.

– Я странно себя чувствую, – со всей прямотой прошептала я, будто это могло объяснить мое появление.

Дэвид внимательно заглянул мне в лицо, затем повел к комнатушке за оранжевой занавеской.

– Рад тебя видеть, – произнес он. – Хочешь чаю?

Мне сразу же захотелось чаю, и я была всецело, бесконечно счастлива, что он открыл мне дверь. В магазинчике было так спокойно, будто его оберегала невидимая сила.

Дэвид отдернул занавеску и прошел внутрь. Я последовала за ним.

– Спасибо, что откры...

За маленьким круглым столом сидел Хантер Найэл.

Я закричала и зажала рот обеими руками, чувствуя, что мои глаза вот-вот выскочат из орбит.

Он тоже не ожидал увидеть меня, мы оба резко обернулись к Дэвиду, который переводил взгляд с меня на Хантера и обратно. В его полуприкрытых веками глазах вспыхивали странные искорки.

– Морган, ты знаешь Хантера Найэла, так ведь? Хантер Найэл, это Морган Роулендс. Ну же, пожмите друг другу руки.

– Ты не умер, – непонятно зачем всхлипнула я и, чувствуя слабость в коленях (прямо как в мистических романах), потянула к себе поцарапанный металлический стул и рухнула на сиденье. Я не спускала глаз с Хантера. Он не умер! Он был живехонек, хоть и бледен, на лице и кистях рук виднелись синяки и ссадины. Против воли я смотрела на его шею. Он проследил за моим взглядом и, подцепив пальцем край шерстяного шарфа, открыл страшную незажившую рану, которую нанес мой атами.

Дэвид, налил мне кружку дымящегося чая.

– Не понимаю, – простонала я.

– Ты понимаешь, но лишь отчасти, – поправил Дэвид. Он взял стул и сел. Втроем мы едва умещались за крохотным шатающимся столиком с круглой крышкой, сбитой из плотно подогнанных досок. – Ты просто не видишь общую картину.

Я едва сдержала новый мучительный стон. С тех пор как я открыла для себя Викку, мне со всех сторон твердили об «общей картине». Я чувствовала, что никогда не пойму смысла этих слов.

Я ощутила укол страха. Я недолюбливала Хантера и не доверяла ему. Дэвиду я привыкла верить, но теперь вспоминала, что поначалу и он вызывал у меня неприязнь. Могла ли я доверять хоть кому-то? Есть ли хоть кто-нибудь на моей стороне? Я переводила взгляд с одного лица на другое: отливающие серебром короткие волосы Дэвида, его внимательные карие глаза – золотистая шевелюра Хантера того же цвета, что и волосы Скай, зеленые глаза, так не похожие на черные глаза сестры.

– Ты гадаешь, что происходит, – произнес Дэвид.

Слабо, еще как слабо сказано.

– Мне страшно, – дрожащим голосом откликнулась я. – Я не знаю, чему верить.

Едва я открыла рот, слова хлынули из меня потоком, будто прорвало плотину.

– Я думала, Хантер погиб. И я... я думала, что могу вам доверять. Все только причиняет боль. Я не знаю, кто я, не знаю, что я делаю.

«Только не рыдай, – сердито приказала я сама себе. – Не смей рыдать!»

– Мне жаль, Морган, – сказал Дэвид. – Я вижу, что тебе приходится туго. Хотел бы я, чтобы все было проще, но таков твой путь, и придется идти по нему до конца. Мой путь куда легче.

– Почему ты не умер? – спросила я Хантера.

– Прости, что разочаровал тебя. – Его голос звучал раздраженнее прежнего. – Мне повезло. Сестрица Скай – девушка спортивная. Она нашла меня и выудила из реки.

Значит, Скай получила мое послание. Я сглотнула.

– Я не думала... не собиралась убивать тебя, – сказала я. – Я пыталась тебя остановить. Ты хотел убить Кэла!

– Я исполнял свою работу, – отрезал Хантер. Его глаза полыхнули огнем. – Я защищался. Мне не удалось бы отвести Кэла на суд совета, не связав его руки цепью.

– Ты хотел его убить! — повторила я.

– Это он хотел меня убить! – крикнул Хантер. – А потом и ты!

– Неправда! Я пыталась тебя остановить!

Дэвид воздел руки:

– Прекратите. Так мы ни к чему не придем. Вами обоими движет страх, который заставляет вас злиться и кидаться друг на друга.

– Когда мне понадобится помощь психолога, я обязательно к вам обращусь, – язвительно сказала я.

– Ничего я ее не боюсь, – насупился Хантер, как шестилетний мальчишка, и мне захотелось незаметно лягнуть его под столом.

Требовалось окончательно поверить, что он жив, чтобы вспомнить, какой у него вредный характер.

– Нет, боишься, – возразил Дэвид, глядя на Хантера. – Ты боишься ее способностей, тех, кто может быть на ее стороне, ее силы, даже нехватки знаний, из-за которой она не может ее до конца контролировать. Она метнула в тебя атами, и ты боишься, что она может сделать это вновь. – Дэвид обернулся ко мне: – А ты боишься, что Хантеру известно больше, чем тебе, что он может навредить тебе и тем, кого ты любишь, боишься, что его слова окажутся правдой. – Дэвид не ошибся. Я уткнулась в чашку, сгорая от стыда и злости. – И вы оба правы в своих страхах, – сказал Дэвид, спокойно попивая чай. – У вас есть веские причины бояться друг друга. Но придется преодолеть недоверие. Наступают трудные времена, и вам надо объединиться, чтобы достойно встретить их.

– Что вы хотите этим сказать? – ужаснулась я.

– Что нужно сделать, чтобы ты смогла доверять Хантеру? – вместо ответа спросил Дэвид. – Или, например, мне?

Я открыла рот и снова закрыла, задумавшись, потом произнесла:

– Все, что я знаю, – или почти все – получено из вторых рук. Мне говорят, что делать. Я задаю окружающим вопросы. Иногда я получаю ответы, иногда нет. Я читаю книги, в которых говорятся совершенно противоположные вещи о Викке, ведьмовстве, клане Вудбейн.

Дэвид размышлял над моими словами:

– Кому ты веришь?

Однажды я говорила с Элис, и она сказала, что главным образом следует доверять самой себе, знанию, заложенному в ведьме от рождения, тому, что видишь своими глазами.

– Я верю себе. Почти всегда, – добавила я, не желая показаться самовлюбленной.

– Принимается. – Дэвид откинулся на стуле, сцепив кончики пальцев. – Итак, ты жаждешь знаний из первых рук. Как же тебе их получить?

В мой день рождения мы с Кэлом медитировали, объединив наши разумы. Я поднялась и обошла стол, встав рядом с Хантером. Почувствовала, как напряглись его мышцы, как он насторожился, готовясь к схватке, если я сделаю первый шаг.

Я сжала зубы, сосредоточилась и медленно протянула руку к лицу Хантера. Он неотрывно следил за мной. Когда я почти коснулась его щеки, с кончиков пальцев сорвались бледно-голубые искры. Мы оба вздрогнули, но я удержала невидимую нить и осторожно дотронулась до его кожи

Несколько недель назад мы с Хантером столкнулись на улице. Тогда его прикосновение захлестнуло меня взрывом эмоций, таким мощным, что у меня помутнело в глазах. Нечто похожее происходило и сейчас, только гораздо мягче. Я сомкнула веки и направила силу узким лучом, искавшим путь в сознание Хантера. Я потянулась к нему всеми чувствами, и сперва его разум спрятался от меня, свернулся, как улитка в раковине. Едва дыша, я ждала, и он постепенно ослабил защиту, открыв узкую щелочку, в которую я могла проскользнуть.

Если бы он решил напасть на меня в этот миг, я была бы беспомощна. Между нами образовалась связь, защитные барьеры рухнули. Но я продолжала мягко подталкивать его, чувствуя его недоверие и сопротивление, а затем удивление, колебание, согласие впустить меня чуть дальше.

Наше сознание стало единым целым. Он видел меня и мое прошлое, то, каким я его знала, а я видела его.

Джиоманах. Его звали Джиоманах. Имя прозвучало во мне по-кельтски и по-английски одновременно. Оно значило: «Хантер – охотник». Он действительно был членом совета, сиккером, которому поручили проверить Кэла и Селену, не используют ли они магию во зло.

Нахлынувшая боль едва не заставила меня разорвать связь, но я удержала ее, чувствуя, как Хантер исследует мое сознание, читает мои мысли, пытается разобраться, так ли я невинна, как говорю, изучает мои отношения с Кэлом. Я услышала немой вопрос, стали ли мы с Кэлом любовниками, и испытала стыд, ощутив его облегчение от того, что не стали.

Наше дыхание замедлилось, стало легким, беззвучным. В крошечной комнате висела тишина. Наша связь была глубже, сильнее, чем та, которую я испытала с Кэлом. Она проникала в нас до глубины души, до мозга костей, срывая покровы сознания, слой за слоем, и внезапно я увидела, что вокруг простирается солнечный зеленый луг, я сижу на траве, скрестив ноги, а рядом сидит Хантер.

Иллюзия была приятной, и я улыбнулась, чувствуя, как теплое солнце согревает кожу и волосы. Вокруг жужжали насекомые, сладко пахло свежим клевером.

Я посмотрела на Хантера, он на меня. Нам больше не требовалось слов. Я видела его ребенком, играющим с кузиной Атар, известной мне как Скай, чувствовала, как он страдал, лишившись родителей. Он винил себя в смерти брата, глубина его мук была страшной, бездонной. Я увидела, как его судили, как признали невиновным. Кэл не знал всей правды.

Хантер видел мою прежнюю жизнь, потрясение, охватившее меня, когда я узнала, что рождена ведьмой, зарождение моей любви к Кэлу, пугающую тревогу, какую я испытывала, вспоминая его тайную комнату. Я не смогла скрыть от него беспокойство за Мэри-Кей из-за ее свиданий с Бэккером, любовь к родным, печаль от грустной правды о жизни моей родной матери и ее загадочной смерти.

Постепенно я осознала, что пора возвращаться, и поднялась, чувствуя, как трава ласкает голые ступни. Мы попрощались без улыбки. Между нами возникло доверие. Он узнал, что я не хотела убивать его, что меня не вела властная темная сила. Я увидела в его душе, под покровом осторожности и недоверия, боль, ярость, даже жажду мести, но я не нашла того, что думала найти. Я не увидела в нем зла.

Я вернулась в свое тело, чувствуя, что избавилась от тяжелого груза, и Дэвид жестом попросил меня сесть на место. Я неловко подняла глаза, пытаясь прочесть, что творится в душе Хантера.

В его глазах было точно такое же потрясение.

– Очень любопытно, – нарушил молчание Дэвид. – Морган, я не подозревал, что ты сумеешь объединить свое сознание с Хантером, но, сколько помню, ты всегда нас удивляешь. Что ты узнала?

Я откашлялась:

– Я поняла, что Хантер... в нем нет зла.

Хантер смотрел на Дэвида.

– У нее не должно было это получиться, – хрипло сказал он. – Только ведьмы после долгих лет обучения... Она влезла прямо мне в голову…

Дэвид потрепал его по руке.

– Я знаю, каково это, – сочувственно сказал он.

Я перегнулась через стол, глядя на Хантера.

– Ну, так раз в тебе нет зла, – резко бросила я, – что же вы со Скай не даете мне проходу? Неделю назад я видела вас во дворе. Вы окружили дом рунами и знаками. Зачем?

Хантер вздрогнул от удивления.

– Это заклинания оберега, – сказал он.

В этот миг приоткрылась задняя дверь, которую я не приметила. Качнулась короткая занавеска, в комнату проник вихрь ледяного воздуха.

– Ты! – рявкнула Скай, застыв в проеме. Она метнула взгляд на Хантера, будто проверяя, не пыталась ли я убить его вновь. – Что она тут делает? – потребовала она объяснений у Дэвида.

– Зашла на чай, – с улыбкой ответил тот. Ее черные глаза сузились.

– Тебе здесь не место, – ощетинилась она. – Ты чуть не убила моего брата!

– Ты заставила меня думать, что убила! – вскипела я. – Ты знала, как все было, знала, что он жив, но позволила мне считать, что он мертв! Знаешь, как я мучилась?

Скай состроила недоверчивую мину.

– Знаю. Недостаточно.

– Зачем ты приходила вчера к моему дому? Зачем следила за мной?

– Я – за тобой? Не льсти себе, – отрезала Скай, скидывая с плеча черный рюкзак. – У меня есть дела поважнее.

Мои глаза расширились.

– Лгунья! Я тебя видела!

– Ты видела меня, – подал голос Хантер, и мы со Скай как по команде обернулись к нему.

Он пожал плечами:

– Должен же кто-то за ней приглядывать.

Его самомнение выводило меня из себя. Да, в нем не оказалось зла, но приверженность свету не делала его приятным человеком.

– Да как ты смеешь... – начала было я, но Скай перебила.

– Еще бы он за тобой не приглядывал! – рявкнула она. – Он член совета, а ты пыталась его убить! Если бы какая-то ведьма не оказалась поблизости и не отправила мне мысленное послание, он бы погиб!

Я вскочила на ноги.

– Какая-то ведьма? Это я отправила послание! – взорвалась я. – Это я указала тебе, где его искать! И еще вызвала Службу спасения!

– Не смеши, – сказала Скай. – Ты не можешь направлять мысли. Тебе это не по силам.

– Да нет, вполне по силам, – скорбно откликнулся Хантер, опираясь подбородком на руку. – Только что она переворошила мое сознание. Теперь у меня нет от нее секретов.

Скай смотрела на него так, будто он заговорил на китайском. Он старательно делал вид, что пьет чай.

– Что ты такое говоришь? – переспросила она.

– Она проделала тат-меанма, – произнес Хантер.

Его акцент усиливался, когда он говорил по-кельтски. По позвоночнику пробежал холодок, я инстинктивно поняла, что так называется ритуал объединения разумов, который я знала как «огненный сплав сознаний».

Его слова потрясли Скай.

– Она не может этого уметь. – Она не сводила с меня глаз, и я чувствовала себя как зверь в зоопарке.

Я резко опустилась на стул.

– Ты Атар, – сказала я, вспоминая. – Атар – Скай – Небо. Кузина Атар.

Им было нечего возразить.

– Она не заодно с Кэлом и Селеной, – наконец встал на мою защиту Хантер.

Я снова рассвирепела.

– Мои Кэл и Селена тоже не те, за кого вы их принимаете! – сказала я. – К вашему сведению, мы с Кэлом делали тат-менама...

– Меанма, –поправил Хантер.

– Да ради бога. В нем ни капли зла!

– Кто у вас был ведущим, ты или он? – спросил Хантер.

Я в замешательстве осеклась:

– Он.

– Ты заглянула в его душу так же глубоко, как в мою? – уточнил Хантер. – Ты видела его прошлое и будущее, сны и явь?

– Я... не уверена, – призналась я, перебирая упоминания.

– Подумай хорошенько, – почти нетерпеливо вмешался Дэвид.

Я смотрела в их лица. Они ждали от меня ответа, но мне было нечего сказать. Я любила Кэла, он любил меня. Кэл служил злу? Какая нелепость!

Внезапно перед моим внутренним взором всплыла тайная комната в недрах домика у бассейна. Я рассерженно отогнала видение прочь. На ум мне пришло иное воспоминание.

– Я слышала, как Бри и Рейвин говорили, что ты рассказываешь им о темных искусствах, – обвиняющим тоном обратилась я к Скай.

– Конечно, рассказываю. – Черные глаза сверкнули. – Они должны распознать тьму, если им придется с ней столкнуться, и суметь противостоять ей! Тебе мои уроки пригодились бы не меньше!

Я вновь вскочила на ноги, охваченная гневом.

– Спасибо за чай, – сказала я Дэвиду. – Я рада, что ты не умер. – Это Хантеру. И выскочила наружу через заднюю дверь.

Я направилась к машине, в голове роились мысли. Хантер жив! Какое невероятное облегчение! Меня захлестывали волны благодарности судьбе. Хантер не служит злу! Он лишь ошибся в своих подозрениях. К сожалению, Скай осталась такой же стервой, как прежде, и вела Бри, Рейвин и весь Китик навстречу туманной грани между добром и злом.

Но главное прежде всего. Хантер жив!

 

Цельная картина

 

Октябрь 2000 года

 

Элвин достойно прошла посвящение. Меня охватила гордость за нее, когда я слушал ясный, звонкий голосок, безукоризненно отвечающий на вопросы. Она будет расти в нашем круге и, надеемся, однажды обручится с мужчиной-ведьмой из круга Виннеага – ковена дяди Бека.

Когда дядя Бек прикоснулся атами к ее глазу и приказал ей сделать шаг вперед, я на миг подумал, не лучше было бы Элвин родиться обычной девушкой: хихикать, перешептываясь с четырнадцатилетними ровесницами, влюбляться.

Она же провела последние шесть лет, заучивая историю кланов, различные таблицы и ритуалы; учась астрономии, астрологии, знахарству, заклинаниям, тысяче других ведьмовских наук помимо обычных школьных занятий. Она не ходила ни на школьные праздники, ни на дни рождения подруг. Она потеряла родителей, когда ей было всего четыре года.

Чем же наш путь лучше для нее? А Линден? Быть может, он был бы все еще жив, не родись он ведьмой. Я знаю, в нашей жизни было бы меньше боли, родись мы простыми смертными.

Но что толку гадать? От судьбы не уйдешь. Будешь прятаться – она сама настигнет. Отринешь ее – она тебя убьет. Я рожден ведьмой, как все в нашей семье, и мы всегда будем ведьмами, и будем возносить за это хвалу.

 

Джиоманах

 

Вернувшись домой, я обнаружила записку. Пока меня не было, заезжал Кэл. Я побежала наверх, прихватив телефон к себе в спальню, и набрала его номер. Кэл снял трубку после первого же гудка.

– Морган! Где ты была? С тобой все в порядке?

– Все хорошо, – произнесла я, чувствуя, как от одного его голоса на меня накатывает волна тепла. – Не знаю, что на меня нашло сегодня утром. Мне было как-то не по себе.

– Я беспокоился. Куда ты ездила?

– В лавку практической магии. Никогда не угадаешь, кого я там встретила.

На другом конце проводя повисло молчание. Я почувствовала, как насторожился Кэл.

– Кого?

– Хантера Найэла, – сообщила я, представляя себе, как расширяются глаза Кэла, как лицо вспыхивает изумлением.

Я улыбнулась, жалея, что не вижу его в этот миг.

– Как это? – произнес Кэл.

– А так, что он жив, – сказала я. – Я его видела.

– Где же он был все это время? – чуть ли не уязвленно спросил Кэл.

– Честно говоря, я не спрашивала, – ответила я. – Думаю, у Скай. Она нашла его той ночью и отвезла домой.

– Значит, он не погиб, – повторил Кэл. – Упал с обрыва с атами в шее – и выжил.

– Да. Разве это не прекрасно? – сказала я. – Нам не придется жить с камнем на душе. Я поверить не могла, что совершила такой грех.

– Если помнишь, он пытался меня убить, – ровным голосом откликнулся Кэл. – Он связал мне руки цепью, хотел отвести меня на совет, чтобы они вывернули мою душу наизнанку. – Я уловила в его словах горечь.

– Ты меня не понял, – поражение сказала я. – Конечно, я рада, что смогла его остановить. Мы выиграли ту схватку, и я об этом вовсе не жалею. Но я думала, что совершила убийство, что на мою жизнь навеки легла тень. И я просто счастлива, что все это позади.

– И все-таки ты будто забываешь, что он пытался меня убить. – Голос Кэла стал резким. – Помнишь, что было с моими запястьями? Вздулись, как сосиски. Шрамы останутся навсегда.

– Я знаю, знаю, – заторопилась я. – Прости меня. Он был... неправ. Более чем. Я рада, что остановила его. И все же рада, что не убила.

– Ты с ним говорила?

– Да. – Мне становилось не по себе от его тона, и я решила не упоминать про тат-мениму – мамену – как ее там. – И не только с ним, заходила его милейшая кузина Скай, и мы с ней поцапались. Как всегда.

Кэл невесело рассмеялся, затем примолк. О чем он думал? Я почувствовала, что мне необходимо еще раз слиться с ним сознаниями, почувствовать его внутреннее «я». Но на этот раз я должна быть ведущей.

Эта мысль меня пугала. Неужели я сомневалась в Кэле?

– О чем ты думаешь? – тихо спросил он.

– Я хочу скорее тебя увидеть, – ответила я, стыдясь этой полуправды.

– Я хотел увидеться с тобой сегодня, – напомнил Кэл. – Но ты ответила: «Нет» — и уехала в лавку практической магии, а когда я приехал, беспокоясь за тебя, мне никто не открыл.

– Прости, прости, – ответила я. – Просто... утром я почувствовала себя... так странно. Меня охватил приступ паники. Я не могла соображать, я только хотела оказаться подальше от дома. Но я никак не хотела тебя обидеть.

– Наши гости хотели с тобой встретиться, – сказал Кэл, слегка смягчаясь.

Волоски на моей шее встали дыбом.

– Прости, – повторила я. – Сегодня я не была к этому готова.

Он вздохнул, и я представила себе, как он проводит рукой по темным густым волосам.

– Сегодня я буду занят, но завтра у нас крут в доме Итана. Увидимся там, если я не смогу заскочить раньше.

– Договорились, – сказала я. – Позвони, если сможешь выбраться пораньше.

– Хорошо. Я скучаю. И тревожусь из-за Хантера. Думаю, он психопат, и мне было спокойнее считать, что он больше никогда не причинит нам зла. – Я почувствовала укол тревоги. Об этом я даже не подумала. Надо будет поговорить с Хантером и удостовериться, что он не станет снова нападать на Кэла. Должен же быть способ уладить все – недопонимания или что еще там, – не прибегая к насилию. – Мне пора. До встречи. – Кэл чмокнул меня в трубку и отключился.

Я сидела на кровати размышляя. Когда я говориа с Кэлом, Хантер был ненавистен мне всей душой. Но чуть раньше, во время этой тат... неважно, он не показался мне таким уж психом.

Я вздохнула, ощущая себя осенним листком, летящим туда, куда его несет ветер.

... После обеда мы с Мэри-Кей занялись уборкой на кухне.

 

В сотый раз я повторила про себя: «Хантер жив!» Я была счастлива. Не то чтобы мир стал лучше от того, что Хантер в него вернулся, но его смерть не висела тяжким грузом на моей совести. Он был жив, и я чувствовала себя так, будто настало вечное лето, — немного странное ощущение, учитывая, что я терпеть не могла Хантера.

– Что делаешь сегодня вечером? – спросила я Мэри-Кей.

– Заедет Бэккер, – ответила она. – Мы приглашены к Джейси. – Она скорчила недовольную мину. – Морган, поговорила бы ты с мамой и папой. Они так и не отпускают меня на свидания, в смысле на такие, где мы были бы наедине. Если свидание вечером, нам можно только туда, где будет много народу.

– Хм, – мысленно я одобрила решение родителей.

– И к десяти я должна уже быть дома! Бэккеру разрешают гулять до полуночи.

– Бэккеру почти семнадцать, – напомнила я, – а тебе четырнадцать.

Она сдвинула брови и сердито швырнула столовое серебро в раковину.

– Ты ненавидишь Бэккера, – проворчала она. – От тебя не дождешься поддержки.

«Совершенно верно», – подумала я, а вслух произнесла:

– Я просто не доверяю ему после того, что он пытался с тобой сделать. Пойми, он подмял мою сестру под себя, заставил ее рыдать. Я никогда его не прощу.

– Он изменился, – упорствовала Мэри-Кей.

Я ничего не ответила. Отскребла последнюю тарелку и поднялась к себе. Двадцать минут спустя я почувствовала приближение Бэккера. Внизу прозвенел звонок. Я вздохнула, жалея, что не могу уберечь Мэри-Кей на расстоянии.

Я вернулась к изучению свойств различных эссенций, эфирных масел и настоек, которые из них получались. Через час я оторвалась от этого занятия и вынула «Книгу теней» Мейв. Я страшилась того, что смогу в ней найти, и в то же время жаждала продолжить чтение. Записи моей родной матери были полны боли, страданий по Кьярану. Несмотря на то что он скрыл
от нее свой брак и готов был оставить жену и детей, она чувствовала в нем своего муирн-беата-дан. Мне было трудно понять, как после всего того, что произошло, она могла продолжать испытывать к нему любовь. Я вспомнила Мэри-Кей и Бэккера. Если бы мой друг схватил меня и попытался изнасиловать, я никогда не смогла бы простить его и принять обратно.

Кто здесь? Я встрепенулась: мои сенсоры подсказывали мне, что рядом появился чужак. Я быстро проверила каждый уголок дома. Я проделывала это так часто, что аура домочадцев была мне хорошо знакома. Родители сидели в гостиной, Мэри-Кей уехала. Во дворе был чужак. Я выключила свет в спальне и выглянула в окно.

Я вглядывалась в темные тени за кустами рододендронов под окном, и ведьмовской взгляд выхватил во мраке короткую шевелюру цвета лунного серебра. Хантер.

Я бросилась вниз, через кухню, сорвала с вешалки куртку. Я храбро направилась через заснеженный задний двор и свернула за угол, подбираясь к месту, куда выходило окно спальни. Если бы я не знала, где искать, если бы я не умела видеть в темноте, я ни за что не различила бы среди теней Хантера, прижавшегося к стене дома. И вновь его присутствие заставило мое сердце подпрыгнуть и забиться в непонятной острой тревоге, будто я выпила несколько чашек крепкого кофе.

Я оперлась руками о бедра и сказала:

– Какого черта ты тут делаешь?

– Ты можешь видеть в темноте? – спросил он, будто приглашая к дружеской беседе.

– Разумеется. Как любая ведьма.

– Не любая, – возразил он, отделяясь от стены и стряхивая снег с перчаток. — Не у всех ведьм открывается ведьмовской глаз. И ты первая непосвященная ведьма, насколько я знаю, у которой он открылся. Не всем чистокровным ведьмам это дано. Клану Вудбейн – больше, чем другим.

– А что же ты? – спросила я. – Твой отец тоже из клана Вудбейн.

– Мне это тоже дано, – ответил он, не обращая внимания на вызов в моем тоне. – У меня он открылся где-то в пятнадцать. Я думал, это связано с переходным возрастом. На теле растут волосы, ломается голос, открывается ведьмовской глаз.

– Что ты тут делаешь?

– Восстанавливаю руны оберега, – произнес он также буднично, как если бы сказал: «Подстригаю кусты». – Вижу, Кэл начертил поверх моих рун свои.

– Он хотел защитить меня от тебя, – с намеком произнесла я. – А ты меня от кого защищаешь?

Вспыхнула и погасла в темноте широкая ухмылка.

– От него.

– Ведь ты же не собираешься снова связывать его, правда? – спросила я. – Не станешь сковывать цепью? Ты учти, я не позволю тебе причинить ему вред.

– Не бойся, не собираюсь. – Хантер осторожно коснулся рукой своей шеи. – Я лишь наблюдаю – по крайней мере, пока. Пока я не получу доказательства. А я их получу.

– Потрясающе, – с отвращением произнесла я. – Как вы мне оба надоели. Разбирайтесь вдвоем, оставьте меня в покое, а? Не нужна мне ваша цельная картина.

– Хотел бы я, чтобы все это обошло тебя стороной, Морган, – с печалью в голосе произнес Хантер. – Но боюсь, ты часть этой картины, нужна она тебе или нет.

– С какой кстати? – воскликнула я, потеряв терпение.

– Виной тому твои корни, – ответил он. – Мейв была из ковена Белвикет.

– И что с того? – Я обхватила плечи руками и растерла их.

Меня пронизывал холод.

– Говорят, Белвикет был стерт с лица земли волной тьмы, так?

– Так, – подтвердила я. – Мейв записала в «Книге теней», что пришла волна тьмы и уничтожила их ковен, убивая людей, разрушая жилища. Папа ездил туда посмотреть, что осталось от города. Там камня на камне не осталось.