Миник третий: «куда по-пьяни не попрешься: и в бар, в клуб, и на колхоз»

Никита Андреевич откровенно скучал. Уроки прошли, а дома делать совершенно нечего. Он снимал небольшую квартирку на окраине города. Ещё от родителей ему досталось неплохое жильё в центре Питера, но оттуда до школы ехать не меньше трёх часов, так что проще жить здесь.

В этом городе не было ничего интересного для избалованного ночными клубами парня, но и здесь имелась пара интересных заведений. Например, бар, о котором знали только посвящённые. У Маятникова из посвящённых имелся друг-завсегдатай, поэтому сложностей с пропуском не произошло. Внутри громко играла музыка, а людей было на удивление много. Кто-то танцевал, кто-то сидел у барной стойки, а кто-то уже уходил в обнимку, хотя ночь только начиналась. Но внимание аспиранта мгновенно привлекло нечто другое – а именно группа людей, сидящих за одним из столиков на втором этаже. Вся компашка, очевидно, уже напилась «в зю-зю», а один из них, сидящий боком, показался каким-то знакомым. Слишком знакомым, чтобы пройти мимо.

Удивлённо приподняв брови, Никита заказал себе бренди и, поднявшись наверх, сел за соседний столик.

Пьяная компания не обращала на него никакого внимания, зато он веселился по полной, наблюдая за Корыжевым. Русые короткие волосы физрука, обычно зачёсанные ёжиком, сейчас мокрыми прядями облепили кожу на голове. Вообще-то по всем меркам Виктор Викторович походил под тип бывалого вояки: серые «суровые» глаза, густые то и дело хмурящиеся брови, тонкая линия рта, резко очерченные скулы, волевой подбородок. А тело аспиранта выше всяких похвал, сразу видно, сколько времени он проводит в тренажерке. Никита Андреевич был почти полной его противоположностью – худой костлявый суповой набор и этого никакой высококалорийной едой не исправить. Зелёные глаза, хотя вряд ли кто-то видел настоящий цвет вместо палитры линзы. Так же никто, даже сам Никита не помнил, цвет своих натуральных волос. В принципе… Если сравнить Маятникова с Листником, первый явно адекватнее, ибо носящее странные костюмы и парики чудо природы больше походило на фэнтезийного кавай-мальчика с патлами до земли. Увы, такого парика в его коллекции не водилось, пусть даже собственные волосы почти достигали задней точки.

В общем, химик так и остался бы безучастным, если бы не редкая скотина – совесть, заглянувшая к нему «на сто грамм» в данный момент.

Полностью ужравшийся Корыжев чуть не свалился со стула, а Никита, на этот раз выбравший образ эпатажной столичной бляди, не дал ему поцеловаться с полом.

- А вы, собсно, хто? – нетрезво вопросил один из друзей счастливчика. – Его друган?

Скептически глянув на задавшего вопрос мужика, аспирант ухватил за хвост гениальную мысль и пакостно выдал:

- Я его любовник.

А потом с чувством выполненного долга наблюдал за ме-е-едленно падавшими челюстями трезвевших на глазах алкоголиков.

До них, кажется, только сейчас доходило, где они находятся, а тут ещё и Корыжев, судя по всему, полностью «никакой», лениво поднял голову:

- А-а-а, это ты?! За время, провден… - язык заплетался, - провен… тьфу, проведённое вместе, ты мня дстал!

- Ладно, ладно, - покладисто согласился тот, изображая заботливую жену. – Пойдём домой.

- Ага… домой, - эхом отозвался блондин.

Мелированный закинул его руку себе на плечо, уже вызывая по телефону такси, и укоризненно показал головой, про себя ржа, аки лошадь Пржевальского:

- Ему же в понедельник на работу, так что мы пойдём.

Всё челюсти компании повторно с тихим стуком попадали на землю, а виновник будущих проблем физрука, чмокнув «вторую половинку» в щёку, с ним же под руку смылся под всеобщее оху… обалдение.

Снаружи он быстро затолкал неупирающееся тело в успевшую подъехать машину и задумался: «А куда, собственно, этого гражданского везти?» Адреса-то он не знает, а Нечто, находящееся сейчас в чмошном обдолбанном состоянии, вряд ли сможет ответить на такой сложный вопрос.

«Надо было на бейджике написать и к груди приколоть, как орден», - скривившись, подумал Никита, называя свой адрес.

Туда они приехали быстро, так как клуб находился недалеко от окраины.

Спихнув сонное тело на кровать, аспирант задумался, не разложить ли диван в зале, но подумал, что если есть возможность провернуть ещё одну занятную штуку, то грех ею не воспользоваться.

Кивнув своим мыслям, он полностью раздел Корыжева, присвистнув при виде кое-чьего хозяйства, потом разделся сам, для храбрости сделал глоток вина из НЗ-запаса и лёг на кровать рядом, укрывая обоих тёплым одеялом.

Немного повозившись и через силу обняв дышащего перегаром Виктора, он заснул, мечтательно представляя масштаб завтрашней личной катастрофы физрука.

А проснулся, на удивление, сам, без каких-либо будильников. Но, попытавшись шевельнуться, потерпел неудачу, будто зажатый в лапах бурого хмурого медведя. Верхом наглости было то, что на него сверху ещё и ногу закинули.

- Эй, снежный, м-м-м… гуманоид, жертву свою отпусти, а то она издохнет раньше времени, и засушить никого не получится, - пробормотал Никита, не оставляя попыток.

- Вечно тебе всё засушить или препарировать, - буркнуло существо сбоку. Потом до существа кое-что дошло, и оно замерло, открывая один глаз. – Маятников, это ты?

- Нет, - уже начиная веселиться, ответил тот, - я мираж. Ты просто вчера надрался до такой степени, что у тебя белочка.

- Бля, честно, белка из тебя никакая, - пробормотал тот, похоже, искренне веря, в то, что это глюк.

- Ну, тогда зайчик, - не сдавался мелированный.

- Не-е-е-е, зайчик из тебя тоже хреновый, - Корыжев задумался. – Ты, бля, больше на дятла похож.

- Так я «бля» или всё-таки «дятел»? – заинтересованно спросил парень.

- Дятел-бля, - безмятежно заявил блондин, а потом поморщился от головной боли. – Слышь, глюк, ты хоть бы рассольчика принёс, он у меня в холодильнике стоит.

И тут горе-алкоголик разлепил второй глаз, осмотревшись. И по мере этого самого осмотра его глаза становились под пять копеек. Поняв, что квартира чужая, а сам он, как и его коллега, голый, парень решил удостовериться и вместо традиционного щипка своей кожи без размаха зарядил химику кулаком в нос. Тот увернулся, но от второго удара увлёкшегося солдафона в лоб, отделаться не смог.

Свалившись на пол, Никита просверлил обидчика недовольным взглядом. Тот ошарашено протянул:

- Охренеть, так ты не глюк? А я думал, травка качественно зажигает.

В школе он ещё старался выражаться прилично, но вне её пределов все ограничители слетали.

- Нет, я дятел-бля, и, если ты не заметил, бля очень качественная, - самодовольно ухмыльнулся аспирант.

Ничуть не стесняясь своей наготы, он поднялся, потянулся и под ошалевшим взглядом замершего от ужаса коллеги, до которого доходило «самое страшное», зашагал в сторону шкафа.

Вскочив, блондин, аки поруганная девственница, замотался в одеяло и не своим голосом, с почти проскальзывающими в нём истеричными нотками, зарычал:

- Ты что, мразь, совратил меня своими блядскими замашками?!

Повернув голову и повернувшись вокруг своей оси, вдруг Виктор ещё не всё увидел, Никита ухмыльнулся, тоном уязвлённой невинности заявив:

- У тебя жопа не болит? Нет? А вот у меня болит. Вывод: это ты меня совратил, а ещё «бля, бля»!

Теперь, не обращая внимания на сползшее одеяло, Корыжев запустил пальцы в волосы, вскакивая с кровати и начиная ходить взад-вперёд по комнате, при этом бормоча:

- Я совратил мужика. Я теперь не мужик. Я совратил мужика…

- Если тебя это успокоит, - «сжалился» мелированный, надевая длинную цветную футболку в стиле хиппи, - то считай, ты соблазнил не мужика, а дятла-бля… ну, или глюк.

Он едва мог под железным контролем сохранить лицо и не расхохотаться – до того забавно выглядел взъерошенный, озабоченный исчезновением статуса «мужик», Виктор.

А тот кинул на парня панический взгляд, спустя секунду судорожно дернувшись в сторону единственного в комнате окна.

- Учти, - надевая широкие цветастые, под тон футболки, штаны, предупредил Маятников, - безбилетникам парашюты не прилагаются. – Он верно определил желание того сиюсекундно покинуть жилплощадь, будто невзначай добавив. – И голышом прыгать с пятого этажа сейчас не модно. Люстры у меня хрупкие, а бритвы нет, я восковую эпиляцию делаю, - чтобы добить, мстительно добавил. - Везде.

Хотя насчёт бритвы, он всё-таки соврал.

Ещё немного попалив химика совершенно нечитаемым взглядом, глаза физрука начали закатываться, и второй учитель едва успел поймать слабеющее тело.

Видимо, стресс был настолько сильным, что мозг, не найдя другого решения, отключил организм.

- Значит, где-то у него всё-таки имеется кнопка перезагрузки, - с пакостной усмешкой проговорил мелированный, а потом, закидывая руку блондина себе на шею, с нарочитым сожалением пожаловался потолку. - И что за мужики пошли? Вечно взваливают всё на мои хрупкие блядские плечики.

Но отвозить домой этого «мужика» всё-таки пришлось, выспросив адрес у друзей по обнаруженному мобильнику.

Никита ещё не раз добьет физрука этим событием.

Миник четвёртый: «Неформальная мода»

Перемена. Кабинет истории.
- Федь, а, Федь, - Никита нахально уселся на учительский стул, закидывая ноги в джинсах-дудочках и гриндерсах по колено на стол.

Причём умудрился опустить как раз в небольшой промежуток, не занятый тетрадями и книгами. Одна стопка доставала до потолка и подозрительно пошатывалась, заставляя биолога время от времени нервно дёргать носком.

Сам Листник на данный момент доставал «экипировку» индейца.

- М-м-м?

- Ты чего, библиотеку ограбил?

- Не-а.

- Тогда как? Ни в одной у нас больше пяти не дают. Ты ограбил две библиотеки?

- Нет, я просто очень хорошо попросил.

Парень повернулся, и на его губах появилась умилительная улыбочка от уха до уха.

- Манипулятор, - хмыкнул Никита, снова нервно покосившись на стопку. – Я вот хотел тебя попросить. Не одолжишь мне свой парик? Тот, который с длинными черными волосами.

- Тебе зачем? – историк в сомнениях повертел тюбик зелёной краски, решая – навести грим сейчас или потом?

- Фе-е-едь, - елейно протянул Маятников, - ты никогда не думал переодеться в Шрека?

- Это ещё к чему? – не понял тот.

- Ну как, будешь и людоедом, и принцессой, и котом одновременно. Эти твои жалостливые глазки и длинные лохмы… А какая кровожадная ухмылка иногда появляется на твоих губах – просто жуть. Вот как сейчас. Хочешь, я тебя даже на кастинг фильма ужасов запишу? Денег заработае-е-ешь. Только зелени на коже не хватает… - прерывая тараторящий приторно-сладкий голосок, Фёдор быстро отложил вещи и двинулся на насмешника.

Взгляд из добродушно-непонимающего превратился в откровенно-мстительный, как бывало только тогда, когда задевали за живое, и он с размаха двинул по столу, очевидно, не предполагая масштаба потерь. А вот Маятников предполагал.

Сначала у него мелькнула шальная мысль - наклонить стол так, чтобы стопка упала именно на коллегу, но, вспомнив - простая книга может не только оставить внушительную шишку, но и распороть кожу, - передумал. Он быстро сориентировался, опрокидывая стол без потерь, а вдобавок ещё и потянул Листника к себе за руку – может, ушиб будет, но не такой, как от горы учебников.

- Спасибо, - кряхтя, попытался подняться длинноволосый, и тут входная дверь открылась.

На пороге памятником самому себе застыл Корыжев. Немая сцена. Зритель в шоке.

Со стороны это действительно выглядело либо попыткой изнасилования, либо тайфуном, либо садо-мазо. Особенно в свете недавних событий.

Наиболее беззащитно и хрупко выглядел Листник, на тонком запястье которого виднелся будущий синяк.

Физрук тут же побледнел, чуть не свалился в обморок и пробормотал.

- Я ничего не видел. Это глюки. Это точно глюки, - и ещё тише. – Я мужик. Я же мужик? Да, я мужик.

Дверь с тихим скрипом захлопнулась, а Никита хитро посмотрел на морщащегося от боли историка, и секунду они обменивались лукавыми взглядами.

- Я только актив и по девочкам, - наконец сказал тот, а химик, на его удивление, ухмыльнулся:

- Знаю, наслышан, - и тут же сменил тему, не зацикливаясь на том, что с «по девочкам» даже если захотеть - пассивом и не получится. – Парик дашь?

- Зачем? – Фёдор со вздохом встал и поглядел на погром, с досадой признав - прибираться придётся сегодня, а выдать разбросанные книги за бамбуковые джунгли не получится.

- У меня на втором и третьем уроке окно, поэтому мы с 11-Б идём на экскурсию, - энтузиазма в словах хоть отбавляй.

Хотя и отбавить неплохо бы, мало ли что этот активист учудит.

- Зимой? В январе? При температуре «-35»? – на смену досаде пришел скептицизм.

После данного инцидента историк явно находился не в духе.

- Ага, мы пойдём снежного человека искать.

- Где? В Сибири?

- Не-а, туда ехать далеко. А вот рядом есть пещера…

- Это случайно не грузовик снегом завалило?

- Не знаю, - Маятников легкомысленно пожал плечами. - Но главное не это. Мне нужен парик.

- Зачем? – третий раз подряд.

- Помнишь ту девку с длинными волосами из «Звонка»?

- А она-то причём? – Листник недоуменно посмотрел на коллегу. – По-моему, твой… - он запнулся, не зная, как правильнее определить название очередной причёски, - радужный… ирокез-хвостик и в «Звонке» не увидишь.

- Не, ты не понял, - аспирант махнул рукой, удобнее устраивая ноги на уже перевернутом столе. На длинноволосого смотрели невинные, как у младенца, серо-буро-покарябанного цвета глаза. – Я надену парик и женюсь на снежном человеке. Хочешь, потом приведу тебе его в качестве экспоната.

Фёдор задумался: получить такое в собственное распоряжение пусть на несколько часов – невероятная удача. А то, что снежных людей в природе не существует, вряд ли остановит Никиту Андреевича.

- Хорошо, но верни в целости и сохранности, - из сумки извлекли вышеупомянутый парик с длиннющими патлами.

- Класс, спасибо, - парень прижал к себе полученную вещь и шмыгнул в коридор, на прощание крикнув: – Правда, у 11-Б на втором-третьем уроке история, но ты же нас прикроешь?

С удовольствием прислушавшись к заковыристому мату, о существовании которого в лексиконе Листника многие и не подозревали, пакостно ухмыльнулся. Mission Complete. К тому же «целость и сохранность» - понятия относительные…

А историк ни разу не подумал об абсурдности ситуации.

Несколько минут спустя. Кабинет химии/биологии.
- Итак, дети, одевайтесь потеплее. Сегодня нам предстоит поход в парикмахерскую, где из этого, - он указал на спутанные лохмы парика, - сделают нормальную причёску.

- А кто его наденет? У вас же ирокез, - спросила Аня, с любопытством разглядывая проделанную работу: после такого качественного взлохмачивания даже она со своими длинными кудрями не решилась бы прикоснуться к подобному расчёской.

- Играем по принципу «Чикин-пикин – пальчик выкинь», - назвал тот, наверное, свою любимую считалку. – Я тоже с вами, если что, даже голову помою.

В итоге, надевать пришлось самому невезучему – Гаврику.

- Ну, не расстраивайся, - попыталась подбодрить его Лисица. – Подумаешь, с лохмами походишь, всё равно под курткой не видно.

- Во-первых, - хмуро отозвался одноклассник, - это барахло ниже куртки, а во-вторых, в одном из таких салонов лучшая подруга матери работает.

- А ты волосню удавкой вокруг шеи оберни, - с усмешкой посоветовал Никита.

- Ага, или как шарфиком, - добавила одна из одноклассниц.

Он-то обмотал, но… но, как назло, вся группа прогульщиков попалась на глаза множеству знакомых матери, не говоря о лучшей подруге матери, видимо, так и не узнавшей Соловьёва. А ведь они пришли именно в тот салон.

Хотя даже не пришли, а припёрлись якобы на коллективную стрижку. Хозяйка пробовала выгнать, но после двух забастовок поняла, что зря, и смирилась, оставляя других справляться с пришедшим длинноволосым парнем. Те, наверное, подумали, что до этого парнишка жил либо в Сибири, либо в Челябинске, поэтому осторожно-осторожно спросили:

- Как вас подстричь?

- Как человека, – буркнул Гаврик.

- Сделайте ему косички, - отозвался со своего места Маятников.

- А Вы ему кто будете? – неприязненно спросила парикмахерша.

- Я его отец, - гордо ответил аспирант, и сидящие подавились хохотом. Немного подумав, Никита ещё и добавил. – Второй, - сдерживать ржач не представлялось реальным. – А что, - так, чтобы слышали только ученики, наигранно возмутился парень. - Это как в стишке: «Школа – наш родимый дом», то, что лучше быть бомжом, пропустим. Учительница – вторая мать, значит, я – второй отец, - и гордо выпятил костлявую грудь в тонкой куртке. – Если что, - добавил «радужный» громче, - Вы не скупитесь, делайте косичек побольше, я заплачу.

Следующие несколько часов весь 11-Б с упоением наблюдал, как уморительно Гаврик пытается вести себя примерно: не выматериться, не выдать себя, не испепелять учителя взглядом, пока тот преувеличено чопорно рассказывает о правилах поведения в подобных заведениях и о том, какое отношение имеет биология к их «туристическому походу по экзотическим достопримечательностям». Причём экзотическими они были именно для определённых личностей, в число которых входил и данный подопытный.

- Хоть раз в люди выйдет, - счастливо вздохнул Никита Андреевич, играя любящего отца.

После такого даже хозяйка прониклась умилением: «Вот, сын из Челябинска приехал, а один из пап его сразу в парикмахерскую – бороду подстричь, зарос весь, как Робинзон Крузо, только Пятницы не хватает».

В общем, на четвёртый урок 11-Б пришёл всем составом, усталые, но довольные. Как оказалось, косички Гаврику очень даже идут, и Маятников даже предложил ему сходить в солярий, если такой в данном городе имеется, и загореть, чтобы больше походить на латино. Зима на улице никакой роли не играла.

Мамина подруга так и не узнала Соловьева. Впрочем, к тщательно скрываемому ужасу парнишки, она, может, и узнала, просто решила смолчать до поры до времени, отца-то у него не было, бросил ещё лет в семь.

А после уроков Никита как раз подумывал, как бы так достать для Фёдора подопытного и не подставиться с париком. Жертвой уже был выбран вышеупомянутый недолатино, весь день незнающий, куда деть треклятые лохмы и деться самому от весёлых подтруниваний одноклассников. Но Гаврик был предназначен для святой цели – именно он должен был доложить историку, что сделали с его любимой вещью, а вот насчёт снежного человека…

И тут, как по заказу, под классными окнами появился Корыжев. Он шел, еле шевеля ногами, при этом с совершенно невменяемым видом: то ли травкой своей любимой обкурился, то ли напился, как мартовский кот валерьянки. Ещё бы, тут такое потрясение после недавнего инцидента, а если мужик ещё и «МужиГ», при этом не имеющий возможности начистить наглую морду нахала, посмевшего опорочить честь и гордость славной Российской Федерации, это вообще катастрофа.

Таким образом ничего не подозревающая жертва ползла себе, ползла по кочкам, сопровождаемая хитрой ухмылочкой биолога. Хочет Листник снежного человека, будет ему снежный мужиГ, разницы-то. А свои обещания Маятник выполняет всегда… ну, или, по крайней мере, пока есть настроение.