Сословно-представительная монархия во Франции

 

Образование сословно-представительной монархии

 

 

1.1 Общие принципы

 

 

Прежде чем перейти к окончательному раскрытию темы я хотела бы дать общее понятие сословно-представительной монархии. Большая советская энциклопедия дает следующее определение: сословно-представительная монархия, или как ее еще называют сословная монархия, - это форма феодального государства, при которой наряду с относительно сильной королевской властью, концентрирующей в своих руках все нити управления, существует сословно-представительное собрание, обладающее совещательными, финансовыми (разрешение налогов), а иногда и некоторыми законодательными функциями. Сословно-представительная монархия была обычной формой феодального государства в большинстве стран Европы в период расцвета феодализма, (в Англии, в Испании в XIII-XV вв., Франции XIV-XV вв., в Венгрии, Чехии в XIV-XVII вв., в Польше XV-XVII вв., в Дании в XIV-XVII вв., в Русском централизованном государстве в XVI-XVII вв.).1

 

Предпосылки для возникновения сословной монархии как относительно централизованной формы государства (по сравнению с государствами периода феодальной раздробленности) создавались развитием городов, начавшимся складыванием внутреннего рынка, обострением классовой борьбы в связи с усилением феодальной эксплуатации крестьянства. Главную опору сословной монархии составляли низшие и средние слои феодального класса, нуждавшиеся в сильном централизованном аппарате для укрепления своей власти над крестьянством. Сословную монархию поддерживали горожане, которые стремились к ликвидации феодальной раздробленности и к обеспечению безопасности торговых путей – условий, необходимых для развития внутреннего рынка. Процесс государственной централизации в этот период был прогрессивен, так как он облегчал древнейшее экономическое развитие феодального общества. Централизация феодального государства при сословной монархии выражалось в концентрации в руках короля его аппарата судебной и военной власти в ущерб политической самостоятельности крупных феодалов, в развитие общегосударственного законодательства и налогообложения, в росте и осложнении государственного аппарата. Централизованное государство требовало значительных денежных средств, обязательной предпосылкой получения которых (в форме государственных налогов) было распространение денежной формы феодальной ренты. Однако центральная власть была не в состоянии непосредственно, минуя согласие феодалов и государственных советов, получить эти средства с основной массы налогоплательщиков – крестьянства и горожан. С этим было связано возникновение в большинстве стран Европы сословно-представительных собраний общегосударственного масштаба, завершавшее процесс формирования сословной монархии в каждой стране: Генеральных штатов – во Франции; парламента – в Англии; кортесов – в Испании; риксдага – в Швеции; имперского сейма – в Германии; сеймов – в Польше, Чехии и Венгрии; земских соборов – в Русском государстве.

 

Становление сословной монархии во Франции

 

 

Процессу централизации во Франции и оформление сословной монархии, как и повсюду в Европе, предшествовал довольно длительный период значительного ослабления центральной власти, которая в борьбе с земельными собственниками ранее шедшие с переменным успехом, уступила последним, не будучи в состоянии не удержать власть над ними, ни обеспечить внеэкономическое принуждение по отношению к попавшему в феодальную зависимость крестьянству. Эту задачу почти целиком взял на себя класс феодалов, особенно в лице его наиболее крупных представителей.

 

С развитием феодальных отношений и глубинными изменениями феодальной формации в период ее рассвета мог либо упрочится локальный суверенитет, либо побеждала в условиях централизации королевская власть. Из двух вариантов политического развития, которое узнала средневековая Европа, Франция, дала блестящий пример последнего. На начальных этапах процесса централизации во Франции королевская власть находилась в крайне затруднительных условиях, преходящего характера. Среди них следует назвать ограниченные материальные возможности правящей династии и компактную структуру земельных владений крупных феодалов, создающие наиболее благоприятные условия для политической автономии. Домен Капетингов представлял собой сравнительно небольшую полоску земли по Сене и Луаре, тянущуюся от Компьена до Орлеана и стиснутую со всех сторон феодальными княжествами – герцогствами Нормандия, Бургундия, Бретань, графством Шампань, - во много раз превосходившие по своим размерам ее территорию еще в XII веке.1

 

Специфика вассальной системы во Франции с ее принципом, согласно которому король должен был рассчитывать лишь на помощь непосредственных вассалов, а также отсутствие дополнительных социальных ресурсов существенно ограничивали ее возможность. Королевская власть имела выборный характер. Местные династии на юге страны, как, например, герцоги Аквитанские, не признавали Капетингов. Экономическое и социально-политическое своеобразие юга и севера страны, подкрепленная наличием двух народностей, усугубляло политическую раздробленность. Тем не менее, процесс государственной централизации самым убедительным образом реализовался во Франции благодаря решающим для него факторам, которые возникли в ходе развития основной феодальной формации и имели, таким образом, общий характер.2

 

Из них определяющее значение имело возникновение и развитие городов и товарно-денежных отношений – этой сущностной особенности феодальной структуры, начиная с эпохи рассвета.

 

Сословное деление являлось своеобразным делением в сфере надстройки корпоративного характера собственности, не свободной от ограничений политическо-юридического характера. Для индивида обладание юридическим статусом и реализация связанных с ним прав и обязанностей определялись его принадлежн6остей к сословию и, следовательно, носили ограничительный характер.1

 

Само же приобретение юридического статуса той или иной общественной группы являлось логическим закреплением ее социально-экономического статуса, который характеризовался определенной функцией и специфическим отношением к средствам производства и орудием труда.

 

На этапе феодализма, и особенно в условиях централизации, наблюдается процесс оформления и постепенной консолидации сословий, а также рост их политической активности. Социальные коллективы утверждали свои права и привилегии в хартиях – процесс, который постепенно привел к выработке общественных требований в начале в рамках отдельных провинций, затем государства. В качестве социальной черты феодализма сословное деление в свою очередь подчеркивало неразрывную связь феодальной собственности с полной властью и значительное влияние этой собственности на социальную структуру общества.

 

Полная автономия сословий имела договорную юридическую базу и, предполагает их право на диалог и соглашение с монархией, ставило существенные ограничения к притязаниям королевской власти. Государь мог помощью легестов объявить и пытаться применить в своей внутренней политике формулу римского права «Quod principi plasuit, legis habet rigorem» – что угодно государю имеет силу закона. Однако на данном этапе государственности формула была лишена реального содержания. Отсутствовали система постоянных налогов, постоянная армия, достаточно действенный исполнительный аппарат; требовались согласие и помощь сословий на крупные государственные внутренние и внешние акции.

 

Не всякая общественная группа, располагавшая юридическими привилегиями, приобретала статус сословия, подобно тому, как монархи с общественными силами страны имели самые разнообразные формы – от частных консультаций и частного договора повседневного характера до самой яркой формы диалога – сословно-представительного учреждения на местном провинциальном и общегосударственном уровнях. Участие в нем институционально завершало процесс сословного оформления.2

 

Оценка сословной монархии как особого этапа в развитии феодальной государственности, не может быть сведена к вопросу о судьбах и особенностях сословного представительства. Учитывая важность в этой характеристике факта оформления и развития сословий, можно утверждать что термин «сословная монархия» также имеет право на существование, хотя принятое советской медиевистике определение «феодальная монархия с сословным представительством» точнее передает классовую сущность этой государственной формы. И хотя сословно-представительное учреждение составляло наиболее характерный признак данной формы государственности, его судьба, как и судьба государства, зависела от степени консолидации и активности сословий, от их позиции по отношению к центральной власти.1

 

Налоговый гнет, губительная монетная политика, дающая лишь временные облегчения для казны, в обстановке продовольственных трудностей и военные неудачи во Фландрии серьезно ухудшили положение в стране. Но было бы глубоко неверным полагать, что все сословия в этой ситуации находились в одинаковом положении. Процесс государственной централизации, будучи в целом прогрессивным, сохранял свой феодальный классовый характер. Сопровождаемый неизбежными потерями части привилегий и доходов феодалов, он тем не менее вел к укреплению государства, как орудия их классового господства, осуществлялся главным образом за счет народных масс города и деревни.

 

Одной из многочисленных причин обострения классовой борьбы крестьян в это время был неуклонный рост государственных налогов, которым сопровождался процесс централизации страны. Ярко выраженный классовый характер носили акции королевской власти по освобождению крепостных крестьян своего домена. Стимуляция в известной мере процесс личного освобождения в общегосударственном масштабе, эти акции тем не менее являлись финансовой операцией, выгодной для короля и дорогостоящей для крепостных крестьян.1

 

Что касается обстановки в городах, то именно налоговая политика государства отчетливо выявила ту роль подчиненного, какую играли города в их союзе с королевской властью. Союз короля с городами никогда не был бескорыстным; ибо служил задачам усиления центральной власти. Кроме того, города служили для короля и источником финансовой помощи. Ухудшив налоговой политикой состояние финансовой и социальной обстановки в городах, королевская власть использовало эту обстановку для того, чтобы подчинить коммунальное управление своей власти и даже ликвидировать коммунальные вольности.

 

Волнения и недовольства крестьян и городского населения создавали тревожную обстановку в стране. Не случайно во всех ордонансах настойчиво повторялась мысль о том, что правительство стремится обеспечить мир и спокойствие в государстве, благо для всех подданных.

 

Недовольство сословий правительственной политикой приобрело общегосударственный масштаб в период борьбы с папством. Противоречия между королевской властью и духовенством Франции неизбежно перерастали рамки отношений чисто внутренних, поскольку церковь страны имело верховную «интернациональную» власть в лице Римского первосвященника. В течение трех веков Капетинги избегали борьбы с папством. Подобное поведение объяснялось слабостью королевской власти, которая в своем стремлении к усилению нуждалось в поддержке церкви, освящавшей ее авторитет.

 

Резкое усиление королевской власти и вызванное этим обострение противоречий ее сословиями, стали отчетливо прослеживаемые во внутренней жизни страны конца XIII - начала XIV в. красноречиво свидетельствует об исторической закономерности и неизбежности появления Генеральных штатов именно на данной стадии развития французского общества. Степень централизации страны характеризуемая определенной самостоятельностью сословий при феодализме, порождала препятствия королевской власти в ее стремлениях к высшему суверенитету. Беря на себя решения общегосударственных задач, связанных к тому же с нарушением привычных, феодальных норм взаимоотношений, королевская власть могла преодолеть эти барьеры только с согласия сословий, ибо она не располагала еще собственными силами, достаточными для реализации своей политики.

 

Политическая активность сословий убедительно проявилась в работе местных и провинциальных собраний, появившихся задолго до генеральных штатов, на этапе «провинциальной» централизации. Ассамблеи баронов, рыцарей и консулов в графствах Агкенэ, Керси, сеншенельствах Тулузы, Каркассона и Бонера уже известны с средины XIII в.

 

К концу XIII в. сформировались штаты Прованса и Фландрии. Нормальное функционирование ассамблей в таких областях как Дофине, Бигор, Бургундия, Бретань, Беарн, Аквитания, Арманьян, как и региональных штатов Лангедона, исследователи относят только к XIV–XV вв.1

 

Анализ социально-политического развития Франции в конце XIII–начале XIV в. не только обнаруживает закономерность появления общегосударственного органа сословного представительства, но и объясняет инициативу королевской власти в его созыве. Активность сословий в этом плане помешал сепаратизм провинций, нашедший яркое воплощение в провинциальных хартиях 1314-1315 г.

 

Сепаратизм провинций перерастал в социальную проблему, замедляя процесс консолидации сословий в рамках всей страны.

 

Не менее важной причиной являлось расстановка социальных сил в стране. Социальная рознь двух привилегированных сословий с горожанами, имевшая глубокие корни в особенностях социально-экономического развития французского феодального общества и усугубленная коммунальным движением, делала возможным лишь кратковременным союз между ними. Эту рознь уравновешивал традиционный, взаимовыгодный союз городов с королевской властью, не раз испытанный. В конечном счете именно этот союз восторжествовал в движении 1314-1315 гг., несмотря на чрезвычайно жестокую налоговую политику короля, союз победил именно потому, что отвечал объективным потребностям прогрессивного процесса централизации страны, мог обеспечить развитие городов и сословий горожан.

 

Все эти важные особенности социально-экономического и политического развития Франции во многом определяли и дальнейшую судьбу Генеральных штатов.1

 

3.1 Форма созыва и условия представительства сословий. Характер выборов. Разнородность представительных собраний в начале XIV века.

 

Документы 1302-1308 гг. отражают организационную неоформленность органа сословного представительства, непрерывные изменения в политике королевской власти по отношению к представительным собраниям, свидетельствуя о том, что правительство не выбрало еще определенных принципов организации ассамблей.

 

За короткий промежуток времени, с 1302-1308 г. только по церковным вопросам было созвано несколько собраний, которые не являлись однородными. Так, в апреле 1302 г. король пригласил представителей трех сословий.

 

В марте 1303 г. собрание было менее многочисленным, причем на нем присутствовали представители только первого и второго сословий. В июле 1303 г. король вновь пытался созвать ассамблею в Париже, затем отказался от этой мысли и прибегнул к иной тактике – посылает комиссаров на провинциальные собрания в ряде провинций. На собраниях в Монпелье, Каркас Соне опять представлены три сословия. Наконец, в 1308 г. (г. Тур) были созваны Генеральные штаты.

 

Помимо собраний на которых обсуждались вопросы взаимоотношений королевской власти и папы, в указанное время да и несколько позже, происходили совещания, созываемые по причинам другого рода. Оснований назвать их Генеральными штатами нет, поскольку некоторые из них не являлись общесословными собраниями; отсутствуют данные и о наличии выборного представительства. На этих совещаниях скорее напоминающих поздние собрания нотаблей, король все «сепаратные» переговоры с отдельными сословиям, вызывая для этого угодных ему людей, руководствуясь соображениями государственной необходимости.1

 

В 1308-1309 гг. король ведет переговоры с представителями сословий (в том числе и горожанами) некоторых провинций (Кейси, Сентонж, Нормандии) по вопросу о взимании налога эд в связи с браком ее дочери Изабеллы.

 

Ассамблеи представителей отдельных сословий по налоговым и монетным делам подготовили генеральную ассамблею 1314 г, на которой Генеральные штаты обрели свое основное назначение вотирование налогов.

 

Таким образом возникновение общесословного общегосударственного представительного учреждения не означало прекращение практики «расширенных» собраний Королевского совета, характерных для предшествующего периода. Документы ассамблей антипапской компании (1302-1308) свидетельствует также об отсутствии определенной формы созыва и четких условий представительства депутатов.

 

Как правило все три сословия созывались побальяжем. Высшее духовенство (архиепископы, епископы, аббаты, приоры) и крупные светские феодалы должны были лично присутствовать на ассамблеях. Капитулы церквей и конвенты монастырей, как и общины городов посылали по 2-3 депутата обладавших всей полнотой власти. Правительство не располагало точным списком лиц, аббатов, городов и местерях, вызываемых на ассамблею, а в известной мере полагалось на инициативу местных чиновников***.

 

Организация выборов в духовенство была относительно четкой, очевидно, по причине организованности самого сословия, порожденное церковной иерархией. Анализ грамот, исходящих от капитулов церквей и конвентов монастырей показывает, что в ряде случаев депутаты прямо назначались аббатом или приором монастыря. Часты однако случаи выборов депутатов на общем собрании монастыря, которое созывалось по звуку колокола. Очевидно, и в этом случае при выборах решающим бывало мнение настоятеля монастыря. Согласно форме созыва, на ассамблеях аббаты и приоры монастырей должны были присутствовать лично, аббатисы посылали депутатов. Однако аббаты и приоры, как правило ограничивались тем, что посылали депутата избранного на собрании монастыря в их присутствии.

 

Выборы и условия представительства депутатов от дворянства оставляют впечатления особой неопределенности. В письмах – вызовах направленных от имени короля, условия представительства дворянства вообще не оговариваются. Можно полагать, что второе сословие было представлено главным образом крупными феодалами, присутствующими на заседании Генеральных штатов**** по личному вызову. Не исключено, однако, что какая-то часть средних и мелких феодалов, с которыми король имел прямую связь, могла присутствовать на генеральных ассамблеях, но опять таки по личному праву, а не на условиях выборности.1

 

У горожан также отсутствовали четкие нормы представительства. Правительственные выборы ничего не говорят о том, как должны были проводится выборы в городах. В большой группе грамот выбор депутатов осуществляется должностными лицами города: мэром, эшевенами, консулами. Значительная группа источников отразила реальные выборы депутатов. Среди них прежде всего следует выделить те документы, где речь идет о выборе всей общины: сообщается, что в определенный день по звуку колоколу или призыву глашатая по городскому обычаю, в определенном месте собиралась вся община или большая ее часть которая и «устанавливала» депутатов. Однако процедура избрания при этом остается не ясной. В грамотах иногда подчеркивается, что выборы проходили единодушно или что в выборах принимало участие не только население города но и округи. Однако присутствие «всех» жителей города еще не означало всеобщего участия, во всяком случае равного для каждого из жителей. Более того, в некоторых грамотах прямо говорится об ограничениях избирательного права в пользу какой-то части населения. В документах можно найти разъяснения, что подразумевается под выражением «вся община или большая ее часть», - это лучшая и наиболее здравая часть общины.

 

Анализ грамот городов свидетельствует, во первых, об отсутствии правительственных норм по определению способов избрания депутатов от горожан и о полной самодеятельности городов в этом вопросе; во вторых, - о наличии в Генеральных штатах исследуемого периода определенной прослойки городских депутатов, уполномоченных на представительство не в результате выборов а только решением городских властей.

 

Налоги

Королевский адвокат Жан Лекок, отстаивая идею политического могущества монарха, сформулировал положение об исключительном и монопольном праве короля взимать налог (субсидии) со всех жителей королевства без чьего бы то ни было согласия и независимо от того, являются ли жители его прямыми или непрямыми подданными. Однако в столь категорической форме и для того времени утверждение Лекока отражало притязания центральной власти, а не ее реальной возможности. В своей политике ей приходилось считаться с распространенным в общественном мнении XIV и даже XV в. правилом, согласно которому государь должен был существовать на «свое», то есть на ресурсы домена.

 

Усложнявшийся процесс централизации страны, структура государственного управления, потребности внутренней и внешней политики уже с конца XIII в. и особенно в XIV в. обнаружили недостаточность домениальных, или, как их называли, ординарных доходов, побуждал короля обратиться к кошелькам своих подданных всего королевства. В то время всякий побор, сверх положенного обычаем, в том числе вассальным правом, рассматривался как экстраординарный побор, в необходимости или целесообразности которого следовало убедить общественные силы, располагавшие денежными средствами. Тем не менее финансовая проблема была решена в пользу монархии к середине XV в. созданием системы постоянных налогов, подразделявшихся на косвенные эд и габель, на продажу товаров и соли (aides et gabelle) и прямой налог – талью (taille).1

 

Право короля на налоговое обложение в XV в. не выглядело столь безусловно, как этого хотели защитники его суверенитета. Налоги сохранили свое название экстраординарных, но были тем не менее признаны самостоятельной частью доходов государства, организованных «по королевскому распоряжению».

 

Оформление системы постоянных налогов было важнейшей составляющей длительного и сложного процесса становления и развития сословной монархии во Франции. Оно отразило. в частности, в материальной и поэтому наиболее выразительной форме изменения в природе королевской власти постепенно обретавшей публично-правовой характер, что основывалось на (оформлении) выполнении ею функций гаранта общественного порядка. Вместе с тем именно налоговая система, отвечая на два наиболее существенных для понимания ее природы вопроса – кто платит и куда идут аккумулируемые государством доходы, - также убедительно обнажала истинное содержание формул об общественном благе и общей пользе, которые уже с XIII в. предлагала политическая мысль и которые так охотно использовала монархия в своей налоговой политике.

 

Что касается собственно налогов, то государство рано начинает взимать прямые и косвенные налоги. Их форма не определена, размеры варьируются: вначале они не сосуществуют, но сменяют друг друга, тем более, что имеют временный характер.

 

Косвенные налоги, начиная с Филиппа IV, представляли собой побор с продаваемых товаров в 1,6,8 – 9 и даже 12 денье с ливра, который брался иногда и с продавца, и с покупателя.***** Особую статью составляли таможенные сборы, которые формировали монополию на экспорт. Начиная с 1315 г. правительство делает первые шаги на производство и продажу соли. Согласно актам от 10 марта 1341 г. и 20 марта 1343 г., соль должна была храниться на королевских складах, а при продаже ее брался налог в 1/5 цены в пользу короля. Этот налог, введенный как временная мера (и не по всей стране), стал с конца XIV в., по существу, постоянным и наиболее тяжелым из косвенных налогов.

 

Прямые налоги прошли более сложный путь развития и имели следующие формы: поборы с имущества в 1/100, 1/50, 1/25 его стоимости или суммы дохода.