Молчание нарушил прокатившийся по толпе легкий ропот – и снова все стихло. Какая женщина осмелилась бы повторно требовать объяснений от своих старших.

Шакуни обратился к Карне:

- Величайшее ошибка, которую может допустить женщина – это учиться. Она набралась премудрости, нахваталась знаний, - вот почему с ней случилось все это! Пади она к нашим стопам с мольбою о защите, - глядишь, ее бы и простили. Знание и сила делают привлекательным мужчину, а наивность и беспомощность подчеркивают обаяние женщины. Но Драупади, подхлестываемая гордыней по поводу своей образованности и мудрости, похожа на язык пламени. Можно ли ожидать, что кто-нибудь сжалится над ней?

Я снова подала голос:

- Я не прошу никого надо мною сжалиться. Я требую справедливости. Защищать женскую честь – дхарма царя. Подобает ли царям Куру оскорблять собственную невестку? Я хочу знать: имел ли мой муж право ставить меня на кон, когда сам себе уже не принадлежал?

В зале по-прежнему царило молчание. Наконец, Бхишма невозмутимо произнес:

- О безупречная! Тот, кто находится в зависимом положении, не имеет права ставить на кон ничье богатство, но жена всегда зависит от мужа. Поэтому, имел или не имел права Юдхишхира ставить на кон тебя, потеряв себя – понять очень трудно. Я не могу ответить на этот вопрос. Путь дхармы неисповедим. Если твой муж, Юдхиштхира, молча терпит это ужасное надругательство над тобою, а Бхима, Арджуна, Накула и Сахадева остаются безучастными свидетелями происходящего, какой ответ могу дать я, чтобы защитить дхарму? Я не нахожу в себе сил ответить на твой вопрос.

Жестокие, холодные речи Деда лишили меня последней надежды. Я пыталась сдержать гнев:

- Мой муж Юдхиштхира не только сама душа дхармы, но также от природы на удивление прост и чист. Воспользовавшись его простотой, они неправдой одержали над ним победу. С царями может играть только царь, но вместо Дурьодханы кости бросал лживый Шакуни. По правилам игры в кости каждый играет сам за себя. Даже зная об этом, вы, старшие, все еще полагаете, что я стала рабыней Кауравов?!

Вопрос повис в воздухе. Духшасана снова потянул меня за волосы:

- Перестань молоть чепуху, красотка! Судебные разбирательства не к лицу красивой женщине. Теперь тебе будет лучше делать то, чего хотим мы.

Заливаясь слезами, я беспомощно озиралась, но в сторону своих пятерых мужей мне не хотелось смотреть. Видя, в каком жалком положении я оказалась, Бхима вспыхнул гневом:

- Никто еще за всю историю мира не ставил на кон свою любимую, рабыню или даже куртизанку. Когда Юдхиштхира поставил на кон и проиграл нас четверых, я смолчал. Но я не могу простить ему этого преступления: проиграть нашу жену Драупади. За что на ее долю выпали такие страдания? Я хотел бы испепелить руки, поставившие на кон и проигравшие Драупади! Сахадева, разводи огонь!

Пхалгуни тоже не остался безразличным. Но разве мог он прилюдно осуждать своего старшего брата? Поэтому он лишь тихо сказал:

- Бхима, ты в своем уме? Юдхиштхира – старший, он нам как отец. В игре можно выиграть и проиграть. Какой смысл винить кого-либо в том, что случилось?

Всех присутствующих весьма впечатлило благородство Арджуны, но мое сердце ранили его слова. Я подумала: «Надо же, какое почтение к традициям и культуре! Какое почтение!.. «Старшим нельзя перечить» - советует Арджуна Бхиме, когда у них на глазах низкие люди оскорбляют и насилуют жену. Это переходит все границы! Неужели в этом величие цивилизации Бхараты и наследия ариев?»

Сын Дхритараштры Викарна принял мою сторону:

- Вопрос Деви Ягьясени остался без ответа. Я считаю, что Ягьясени не может принадлежать Кауравам. Она – супруга не одного лишь Юдхиштхиры, остальные четверо братьев имеют равные права на нее. На каком основании он поставил ее на кон? Более того, какое право он имел ставить на кон жену, если к тому времени уже проиграл самого себя? Я считаю, что Друпади досталась Кауравам незаконно.

Тут вспылил Карна:

- Ты забыл прошлое? Не из-за этой ли самой Ягьясени некогда оскорбили множество царевичей? С чего это вдруг ты проникся к ней такой симпатией? Юдхиштхира имел право ставить Драупади на кон. В чем его ошибка? Ты считаешь, что эту женщину оскорбили, обошлись с нею несправедливо и нарушили дхарму, но не попрала ли закон и дхарму она сама? Условием сваямвары было поразить мишень, - это вопрос исключительно ловкости и мастерства. Причем тут происхождение и каста? Где здесь справедливость и дхарма? Если она хотела Пхалгуни, к чему тогда было устраивать эту пародию на сваямвару иоскорблять целое сословие правителей? В конечном счете, это вопрос женского целомудрия, скромности, стыдливости, благонравия. Даже богиням запрещено иметь более одного мужа. Она же, выйдя за пятерых, потеряла всякий стыд. Более того, она сблизилась с лучшим другом своего мужа, Говиндой! Я наслышан об их отношениях, которые якобы не описать словами, будто есть в них что-то неземное, божественное!.. Если женщину, которой мало пятерых мужей, которая помимо этого заводит роман с посторонним мужчиной, раздеть донага на глазах у всех собравшихся – не будет в этом никакой адхармы: она того заслуживает. Мы ведь выиграли у Пандавов все их царство, собственность, богатства. Даже их одежда больше им не принадлежит. Разденьте-ка сперва пятерых Пандавов, а потом сделайте то же самое с уважаемой Ягьясени.

Я молча слушала… Рассудительный, образованный, благородный красавец, дражайший сын Кунти был в ярости из-за оскорбления, которое ему нанесли давным-давно! Неужели эти слова слетели с уст Карны? А как же я – я, кого, однажды возжелав, он боготворил в душе своей? Я заткнула уши. Это невыносимо…

Внезапно Духшасана сорвал одежду с моих мужей. В одних набедренных повязках, без украшений, сидели они, понурив головы. Невозможно себе представить их печаль и стыд. Но по сравнению с моей болью и стыдом меркли горести кого угодно. Выпустив из рук мои волосы, Духшасана потянул меня за одежду. Этот низкий тип решил подкрепить слова Карны делом.

Призывая в свидетели все десять сторон света, я сказала:

- С незапамятных времен и по сей день никто не попадал в такое адское, ужасное положение, и не случится этого больше никогда и ни с кем. Когда Равана похитил целомудренную Ситу, деревья и прочие растения, птицы и звери – каждый ронял слезы. Хотя Джатаю был всего лишь птицей, он вступился за Ситу и отдал за нее жизнь. Чтобы спасти Ситу, пожертвовала собой целая армия медведей и обезьян. Но сегодня, в присутствии старших и толпы собравшихся разыгрывается драма беспрецедентного надругательства над

Драупади, и все безучастно молчат! Похоже, все застыли в предвкушении пикантной сцены этого спектакля. Увы, я погорячилась, сравнив однажды Дхармараджа Юдхиштхиру с Рамой. Сколько страданий и боли пережил Рама, чтобы спасти честь целомудренной Ситы! Дабы избежать людских кривотолков по поводу целомудрия Ситы, Раме пришлось проверить ее огнем, но как Он мучился этим! А мой муж поставил меня на кон и позволил собравшимся прикасаться ко мне. Эти низкие Кауравы еще вульгарнее, чем демон Равана: даже похитив Ситу, тот не стал ее насиловать. Хотя он застал ее одну, он не обошелся с нею дурно. Даже переполняемый похотью, он не прикасался к ней в ашоковом лесу, но лишь молил ее о любви. Это естественно. Но эти низкие люди, идя на поводу своего ненасытного вожделения, оскорбляют невестку династии Бхараты, срывая с нее одежду посреди зала собраний! Не было в истории более грубого надругательства над женщиной. Царя Куру осудят потомки. Беззаконие, очевидная несправедливость и тирания, которую позволяет себе клан Куру, навеки запятнает доброе имя всей мужской половины человечества. Это - надругательство надо всеми целомудренными женщинами династии Бхараты и надо всем прекрасным полом, непростительное оскорбление и смертный грех.

Выпустив пар и обессилев, я вручила себя Кришне. Весьма уязвленный моими речами, Духшасана возбужденно взревел и дернул за сари, чтобы обнажить мою грудь. Скрестив руки на груди, я звала Кришну:

- О Васудева Кришна! Ты знаешь, каково мне сейчас. Где бы Ты ни был, Тебе ведь известно, как мучат низкие Кауравы Твою сакхи? В долгую историю мира нынче вписана самая черная, адская глава. Тебе ли не знать об этом? О Говинда, возлюбленный гопи! Ничего подобного не случалось доселе ни с одной женщиной. Какая невыносимая горечь и стыд! Не приведи Господь ни одной из женщин испытать нечто подобное! О Создатель, Тебе известно, что дикари бродят по лесам голые. Но даже дикари не станут всем племенем пожирать глазами обнаженное женское тело. Даже у дикарки есть определенная доля независимости и понятие о чести. Но сегодня свершается невиданное доселе в трех мирах преступление – надругательство над царицей Кришн о й. Только Ты, о Говинда, можешь спасти меня от этого невыносимого позора!

Мои причитания еще больше раззадорили Духшасану, и он потянул меня за одежду еще сильнее. Я не сдавалась: сжавшись в комок, мертвой хваткой вцепилась я в покрывавшее грудь сари. Каким жалким становится гордый человек, попав в зависимость! Я хотела защититься – но была совершенно беспомощна! Не вручив себя Господу без остатка, нечего рассчитывать на Его вмешательство. Едва мне в голову пришла эта мысль, как я забыла свой стыд, отбросила застенчивость; мои сомнения рассеялись. Я отпустила сари, воздела к небу обе руки и огласила зал горестным воплем:

- Господи, я себе не принадлежу! Это тело – не мое, поэтому отвечаешь за него Ты. Все в этом мире принадлежит Тебе. Убытки, бесчестье, оскорбление, стыд, сомнения, застенчивость, - изначальная причина всего этого в Тебе. Вот и все, что я знаю.

И действительно, я избавилась от стыда, сомнения, горя, боли. Если, вручив себя Кришне, человек может стать таким счастливым, спокойным и бесстрашным, то зачем ему страдать, полагаясь на самого себя и тем самым запутываясь на каждом шагу? Пойму ли я это когда-нибудь? В те минуты, считая Васудеву Кришну не просто сакхой, но Самим Богом, я избавилась от сомнений и страха перед лицом опасности. Никогда раньше не была я такой бесстрашной и решительной.

Вовне тоже что-то происходило – я не поняла, что именно. Я видела только вращающийся диск Сударшана в доброй руке Кришны и ниспадающую на меня из той же руки ткань. Милость, уносящая прочь боль и стыд, затопила меня, как святая, очищенная мантрами вода.

Духшасана продолжал тянуть меня за одежду обеими руками что есть мочи, пока силы не оставили его. С каждым его рывком мое тело покрывали все новые и новые дорогие одеяния. Все присутствующие в зале были потрясены, став свидетелями чуда. В зале раздались восклицания: «Сати! Сати!» Усталый, посрамленный Духшасана, дрожа, повалился на гору ткани и был зло высмеян спутницами Дурьодханы – Кутилой, Джатилой, Каманой, Васаной, и спутницей Карны, Асмитой. Но даже став свидетелем чуда, Дурьодхана не образумился: обнажив свое бедро и похлопывая по нему, он стал непристойными жестами приглашать меня к себе на колени.

Гнев Бхимы с ревом вышел из берегов:

- Разорвав грудь низкого Духшасаны, я напьюсь его крови! Перебив бедро пошляка Дурьодханы, я порадую праотцов!

Я тоже дала клятву:

- Я не заплету волосы, пока не окроплю голову кровью из груди Духшасаны!

И тогда рассудительный Видура произнес:

- Эта клятва Бхимы чревата серьезными неприятностями для семейства Куру! Бхима всегда держит свое слово. А обет целомудренной Драупади еще страшнее. Ну же, освободите Драупади! Юдхиштхира поставил ее на кон уже после того, как потерял самого себя, - похоже, что это неправильно.

Дурьодхана презрительно расхохотался:

- Пусть четверо братьев Пандавов признают, что Юдхиштхиры не властен над ними – тогда я отпущу Драупади.

Арджуна мрачно сказал:

- До игры в кости и в течение игры нашим господином был Юдхиштхира. Но теперь нам неведомо, чьим господином может быть тот, кто потерял самого себя.

Наконец, разомкнулись уста Дхритараштры. Он нежно обратился ко мне:

- Кришн а! Ты – первая и последняя из моих невесток. Сегодня ты прославилась своим целомудрием и преданностью, явила нам свое величие. Я очень доволен тобой. Скажи, о каком благословении ты мечтаешь?

Бросив, наконец, взгляд на Юдхиштхиру, я ответила:

- Освободи царя Юдхиштхиру – тогда хотя бы старшего моего сына Пративиндхью не станут звать сыном раба.

- Быть посему, - ответил Дхритараштра.